Gelston1

В 1838 году, во Львове состоялась встреча цадика из Ружина Израиля Фридмана и крайз-раввина Галиции Якова Оренштейна. Раввин Яков Оренштейн был известным талмудистом и думал, что ружинский цадик желает обсудить с ним галахические вопросы. Вместо этого, рабби Израиль спросил у крайз-раввина: «Каким материалом кроют крыши во Львове?». «Железным листом», – ответил Яков Оренштейн. «Почему же железным листом?», – не унимался посетитель. «Потому, что это больше предохраняет от пожаров», – был ответ. «Но ведь для этого можно было бы крыть черепицей?», – возразил рабби Израиль. На этом разговор прервался.

Узнав о необычном споре в доме крайз-раввина, находившийся в это время во Львове цадик Мендл Премышлянер истолковал беседу следующим образом: «Рабби Израиль Ружинский подразумевал под крышами духовных вождей, которые своей праведностью должны защищать город, как крыша защищает дом. У такого вождя сердце должно быть чувствительным, как хрупкая черепица. Так почему же он, раввин, твёрд как железо?» (Самуил Городецкий «Садагорская династия», С.-Петербург, 1909)[1].

Тема диспута стала актуальной через 170 лет, когда 02.08.2009 г. ураган сорвал кровлю со старинной Львовской синагоги на ул. Угольной. Эта синагога была построена через 6 лет после спора раввинов о львовских крышах. Спасение синагоги теперь зависит от чувствительности современного раввина и всех львовских евреев.

Небольшая улочка Угольная соединяет площадь Теодора, которую евреи ранее также называли Угольной, с улицей Мстислава Удалого (до 1940 г. Старозаконная, /старозаконный – еврейский, пол./). Можно предположить, что это название связано с торговлей в этой части города древесным углём. Территория от пл. Теодора на юг, до ул. Санской (до 1940 г. Божничая /божница – синагога, пол./) в ХVII веке называлась «Познанским двором», и с 1462 г. принадлежала львовской семье Мошковичей[2]. На этой территории в течение 600 лет располагался еврейский квартал Краковского предместья, первое упоминание о котором датируется 1367 г.[3]

Инициатива строительства новой хасидской синагоги, или на идиш клойз, принадлежит цадику Исааку Айзику Сафрину (1806-1872) из Комарно, бывшему в то время раввином Жидачева[4]. Как гласит предание, именно цадик из Комарно убедил одного из своих приближённых, купца Якоба Гланзера построить синагогу во Львове. Девизом новой синагоги раввин Исаак Айзик Сафрин предложил сделать отрывок из утренней молитвы, заимствованный из книги «Эйха»: «Хадашим левкарим раба эмунатха»[5]. В вольном переводе на русский язык данное изречение можно истолковать следующим образом: «Многократно обращаемся к вере Твоей…»[6]. Первое слово из вышеупомянутого отрывка «Хадашим» (хадашим – новые, ивр.), или в соответствии с ашкеназийским произношением «Хидушим», и должно было стать названием синагоги на ул. Угольной.

Свой первый взнос в строительство новой синагоги Якоб Гланзер сделал 11.09.1840 г. Можно предположить, что он купил уже готовый дом у Якоба Уртермана и Лейба Хешелиса, расположенный на земельном участке № 87 ¾[7]. В этом доме вскоре была открыта Талмуд-Торa, в которой преподавание Танаха объединили с изучением произведения «Шивхей Бешт» – собранием изречений основателя Хасидизма Балшемтова. Учеников Талмуд Торы и их последователей стали называть «Хидушим».

В 1842 году австрийские власти проигнорировали итоги общинных выборов, и назначили в руководство еврейской общины Львова представителей «Ѓаскалы». Новое правления еврейской общины находилось в состоянии острого конфликта с ортодоксальным духовенством и последователями хасидизма. Ортодоксальные раввины Львова, начиная с 1815 г., в пылу борьбы с маскилами, неоднократно объявляло херемы (отлучения) сторонникам еврейского просвещения[8]. Представители Ѓаскалы отвечали своим оппонентам литературными памфлетами, обвинениями ортодоксов в фанатизме, невежестве и в противодействии просвещению. Не брезгали маскилы и доносами в государственные инстанции.

Архитектор Владимир Подгородецкий, проект северного фасада синагоги на ул. Угольной, 1912 г.,

18.02.1842 г., львовский еврей, Маркус Вольф Этингер донёс в городскую канцелярию, что в доме на ул. Угольной происходят незаконные собрания «миньяна» (миньян – 10 еврейских мужчин, необходимых для произнесения коллективной молитвы). Жалоба повторяется 22.07.1842 г. Теперь в организации «незаконного богослужения» прямо обвиняются: Якоб Гланзер, Даниэль Мунд, Арон Вебер и другие члены общины «Хидушим». В своих доносах жалобщики ссылались на распоряжение Галицкого губернатора от 22.08.1823 г., согласно которому евреям запрещено молиться в частных домах.

Чтоб наладить отношения с правлением Львовской общины, Якоб Гланзер в августе 1842 г. сделал взнос 40 золотых ренских в фонд предстоящего строительства прогрессистской синагоги «Темпль». После этого, он, без каких-либо серьёзных препятствий, окончил строительство синагоги и 23.02.1844 г. обратился к властям за разрешением на её открытие[9].

Однако, со стороны руководства львовской еврейской общины последовал отрицательный ответ. До начала строительства было оговорено, что Якоб Гланзер построит Талмуд Тору в комплексе с бейт мидрашем. В итоге оказалось, что синагога Якоба Гланзера с двумя ярусами галерей стала второй по величине во Львове, после Большой городской синагоги, и самой большой на Краковском предместье. В то же время, строительство «Темпля» только началось в 1843 г., и до его окончания было ещё далеко. С целью ускорить процесс легитимации нового здания, Якоб Гланзер 17.03.1844 г. передал в фонд строительства Прогрессистской синагоги дополнительно 900 золотых ренских, и уже 19.03.1844 г. получил долгожданное разрешение на проведение богослужений[10].

Новая жалоба от 20.06.1844 г. поступила от Нухима Таубес, в которой он обвиняет Е. Чертковера, Сарру Орнштейн, Арона Ставранека, Хаима Каца и других хидушим в организации «тайного миньяна»[11]. Доносы в той или иной форме продолжались вплоть до открытия «Темпля» 18.09.1846 г.

В одной из последних жалоб, поданной 19.02.1848 г., говорилось, будто бы в Талмуд Торе, встроенной в здание синагоги, на втором этаже оборудован тайный бейт мидраш, в котором на молитву собираются: Ишуе Ваксман, Иегуда Рейтер, Мендель Рихтер, Даниэль Мунд и Арон Вебер. Власти начали расследование, во время которого синагога была закрыта до начала апреля. В ответе на донос, от 03.04.1848 г. известный львовский издатель Абрагам Иосиф Мадфес писал, что обвинения в адрес габая синагоги Якоба Гланзера (габай – староста, ивр.) в финансовой поддержке исключительно ортодоксов и хасидов являются абсолютно безосновательными, поскольку руководитель общины Хидушим дал на строительство «Темпля» 940 золотых ренских. Тогда, как председатель Львовской еврейской общины, адвокат Эмануил Блюменфельд пожертвовал в фонд строительства Прогрессистской синагоги всего лишь 100 золотых[12].

После Якоба Гланзера габаем синагоги на Угольной становится Абрагам Мадфес (мадфес – печатник, ивр.). Абрагам Иосиф Мадфес был в четвёртом поколении потомком книгопечатника Ури Фебуса Галеви, который в 1690 г. переехал из Амстердама в Жолкву, и получил от «Ваада» право на печатание еврейских книг (Ваад 4-х земель – верховный совет евреев Польши)[13]. В 1782 г. австрийские власти решили объединить еврейские типографии потомков Ури Фебуса Галеви в одну, и перевести её из Жолквы во Львов. В столичном городе Галиции еврейская типография существовала не долго, и многие её работники к 1793 г. вернулись в родную Жолкву[14]. Из всех потомков Ури Фебуса Галеви наиболее продолжительно изданием еврейских книг во Львове занимался Абрагам Иосиф Мадфес. Его типография на ул. Казимировской, № 21 (ныне Городоцкая) работала до начала ХХ века[15].

Абрагам Мадфес был почитателем цадика и раввина Шолома Рокаха из Белза. В этот период центром деятельности белзских хасидов во Львове становится синагога на ул. Угольной. В дальнейшем, такие цадики, как адмор Исахар Дов из Белза, раввин Мордехай Пельц и другие по приезде во Львов первым делом посещали синагогу Якоба Гланзера на ул. Угольной (адмор: адонейну, рабейну, морейну – наш господин, раввин и учитель, ивр.). В самой синагоге наиболее известными раввинами в разное время были: Хирш Баразер, Моше Велвл из Жозы, Нафтали Герц Раппопорт и др.[16]

В середине 1870 годов, по инициативе краковского раввина Шимона Шрайбера была основана организация религиозных ортодоксов «Махзикей хадас» (поддерживающие веру, ивр.), которая в своей деятельности в Галиции опиралась на хасидские круги[17]. Во Львове «Махзикей хадас» была зарегистрирована в 1878 г.[18] Раввин синагоги на Угольной Файвиш Авнер был руководителем «Махзикей хадас» в Галиции. С 1879 г. начала выходить газета «Кол Махзикей хадас», которая печаталась в типографии Абрагама Мадфеса до начала 1890 годов, а её первым редактором с 1879 г. был родственник Абрагама, Осия Вильф[19].

В период между двумя мировыми войнами наиболее известным раввином синагоги на Угольной стал деятель религиозного образования Моше Лустиг.

В 1853 г. по требованию городских властей крышу синагоги покрывают металлическими листами. В 1875 г. у западного фасада синагоги, со стороны ул. Закутной к стене пристраивают лестницу, ведущую на галереи[20]. Лестница, имевшая в ширину 1,2 метра, вскоре оказалось узкой из-за большого скопления не ней женщин, которым не всегда хватало места на галереях. Городские власти потребовали укрепить лестницу, так как существовала угроза её обвала. Реконструкция затягивалась, и по распоряжению Львовского магистрата с 22.06 по 14.11.1882 г. доступ на галереи в синагоге на Угольной был закрыт. В этом же году архитектор Иосиф Энгель предложил проект, согласно которому у западного фасада Талмуд Торы предполагалось осуществить пристройку и оборудовать в нёй лестничную клётку. Вторую лестничную клетку построили в сенях с целью разделения женских и мужских потоков в здании ортодоксальной синагоги[21].

Архитектор Владимир Подгородецкий, проект западного фасада и лестницы-галереи синагоги на ул. Угольной, 1912 г.,

С уходом из жизни Абрагама Мадфеса, синагога на Угольной осталась без преданного покровителя. В начале XX века здание синагоги Якоба Гланзера переходит в собственность Львовской еврейской общины, которая решает её обновить. Осуществить реконструкцию синагоги в 1912 г. поручают львовскому архитектору Владимиру Подгородецкому. Во время работы над проектом архитектор возвращается к первоначальному замыслу – возведению лестницы у западного фасада. Только теперь он предлагает сделать её каменной, в виде галереи, с покрытием от дождя. Изменяется интерьер синагоги. Ему придаётся нарядный вид в стиле барокко, с элементами рококо. Перекрытия на галереях и в Талмуд Торе укрепляются металлическими двутавровыми балками. При этом, у северной стены Талмуд Торы, после возведения третьего этажа, также устраивают галереи[22].

Потолок синагоги разрисовывается, а южная стена молитвенного зала украшается живописными библейскими пейзажами. Фасад синагоги также оформляется в стиле рококо. Над удлинёнными окнами молитвенного зала добавляют круглые окна – люнеты с оригинальным декоративным обрамлением.

Северный и западный фасады синагоги на ул. Угольной, 2007 г.

В конце ноября 1918 г., во время польско-украинской войны за Львов, вспыхнул погром, во время которого погибло 73 еврея[23]. Особенно сильно пострадал еврейский квартал Краковского предместья. По рассказам очевидцев, во время погрома фасад и интерьеры синагоги на ул. Угольной были сильно повреждены.

Документы о реставрации синагоги в 1920-е гг. не выявлены. Судя по современному виду синагоги на ул. Угольной, такие работы проводились. Оформление фасадов значительно упростилось из-за невозможности восстановления барочных деталей. По рисунку капителей пилястр и металлических ворот со стороны ул. Закутной видно, что при создании нового облика синагоги были использованы элементы модерна. Не известно насколько полно был воплощён замысел архитектора В. Подгородецкого перед Первой мировой войной, но и сохранившиеся до сих пор детали оформления молитвенного зала синагоги на ул. Угольной впечатляют.

Восточный и северный фасады синагоги на ул. Угольной, 2003 г.

После Второй мировой войны из 35 зданий львовских синагог уцелели только 4. В их числе оказалась и синагога Якоба Гланзера на ул. Угольной. Из рассказов людей, переживших немецкую оккупацию, известно, что в синагоге накапливались и хранились товары перед оживлёнными торгами, которые в 1940 годы проводились на пл. Теодора. Подтверждением тому является ниша на фасаде со стороны площади, оставшаяся после закладки ворот, пробитых под вторым слева окном.

С лета 1944 г. стены синагоги со стороны пл. Теодора и ул. Угольной были оклеены объявлениями евреев, которые после Катастрофы разыскивали уцелевших родственников. Желая помочь людям в поисках, адвокат Давид Соболь открыл бюро регистрации на ул. Ш. Руставели, № 10. На 21.09.1944 г. во Львове зарегистрировалось 3400 евреев, среди которых довоенных львовян оказалось лишь 820 человек[24].

В 1945 году, вместе с договором о дружбе и сотрудничестве между СССР и Польшей, было заключено соглашение о репатриации польских граждан на родину. Евреи, желавшие вернуться в Польшу, временно проживали в бывшей Талмуд Торе на ул. Угольной[25]. Некоторым львовянам не нравилось, что евреи начали возвращаться во Львов и требовать возвращение синагоги, используемой местными перекупщиками, как склад.

14.06.1945 г., в 18.00, в синагогу на ул. Угольной явились старший следователь прокуратуры Львовской области Лавренюк, начальник оперативной группы НКВД, старший лейтенант Маляр и сотрудник милиции Храмов проверить «факт убийства детей в еврейской синагоге». Они начали осмотр «на предмет обнаружения в здании людских трупов и крови». При осмотре присутствовали: раввин Берко Копылович Трахтенберг и староста Кароль Зуехович Шварц. При осмотре здания, как в квартирах (в бывшей Талмуд Торе – И.Г.), так и в зале синагоги труппы не обнаружены. Данный милицейский протокол и является самым первым документом, свидетельствующим о наличии в синагоге на ул. Угольной еврейской жизни[26].

В том же 1945 г., стараниями Давида Соболя был зарегистрирован устав «Еврейской общины в г. Львове»[27]. Узнав, что сотрудники МГБ установили за ним слежку, Давид Соболь вместе с группой любавичских хасидов в октябре 1945 г. внезапно покинул Львов[28].

В том же году (01.10.1945 г.), Львовская еврейская община обратилась с Совнарком СССР с просьбой передать ей здание ещё одной львовской синагоги на ул. Марко Вовчок, № 14. Свою просьбу львовские евреи мотивировали возросшей численностью общины, до пяти тысяч человек, и аварийным состоянием здания. Данный документ ценен тем, что в нём названы имена членов тогдашней «двадцатки», необходимой для регистрации религиозной общины:

1. Соболь Давид Бенционович, 1891 г. р., председатель евр. общины.

2. Серебряный Лев Израилевич, 1897 г. р., директор завода «Минводы».

3. Штакельберг Исаак Юдкович, 1906 г. р., зам. директора столовых и ресторанов.

4. Махновецкий Яков Самойлович, 1890 г. р., снабженец артелей.

5. Раух Йона Арнольдович, 1894 г. р., инженер ОТК.

6. Левенберг Тахи Исаакович, 1907 г. р., инженер Управления железной дороги.

7. Райс Адольф, 1919 г. р., инвалид Отечественной войны 2-й группы.

9. Зильберфарб Шмуэль Мошкович, 1889 г. р., раввин, резник.

10. Пикгольз Соломон, 1908 г. р., заготовитель зерна.

11. Шихман Израиль Моисеевич, 1875 г. р., иждивенец.

12. Шварц Карл Зусиевич, 1885 г. р., староста синагоги.

14. Роттер Зигмунд Бернардович, 1887 г. р., инвалид 2-й группы.

15. Кронхейм Янкель Давидович, 1912 г. р., инженер – горной промышленности.

16. Цвангер Ицко Перцевич, 1899 г. р., работник мастерской Укрснабсбыта.

18. Панич Волько Давидович, 1877 г. р., иждивенец.

19. Рот Хаим Михайлович, 1908 г. р., инвалид Отечественной войны 2-й группы.

20. Грымальд Исаак Мошкович, 1908 г. р., заготовитель дров[29].

Следующим председателем еврейской общины Львова становится Лев Израилевич Серебряный, который занимал высокую по тем временам должность уполномоченного Укртрансторгснаба по Западным областям Украины и Молдавии. В начале 1946 г. Лев Серебряный представил на утверждение областному Совету по делам религиозных культов новый устав еврейской общины, в котором он предложил слово «религиозная» вообще не упоминать. Новое название звучало так: «Добровольное товарищество – еврейская община г. Львова». Главными целями и задачами Общины являлись: поднятие политического, национально-культурного сознания, и осуществление мероприятий по улучшению материально-бытовых условий еврейского населения Львова.

Как указывалось в отчёте уполномоченного Совета по делам религиозных культов о деятельности еврейской общины Львова от 06.03.1946 г., среди членов правления, подписавших заявление об открытии синагоги во Львове также значились:

1. Раух Иоан Арнольдович, уроженец Закарпатья, доктор права Венского университета, окончивший также Горную академию. Воинское звание, капитан. Служил в Австрийской армии. В 1932-1939 гг. был директором Торговой палаты в Гдыне. В настоящее время – инспектор ОТК;

2. Штакельберг Александр Юрьевич (Исаак Юдкович), член ВКП(б), орденоносец, воинское звание капитан. В настоящее время заместитель начальника общепита Львова.

«Вместо сугубо религиозной деятельности» исполнительный орган Общины оказывает денежную помощь бедным еврейским семьям и желающим выехать в Польшу, помогает в розыске евреев, пропавших во время войны»[30].

05.01.1947, на отчётно-выборном собрании в синагоге на ул. Угольной, в присутствии 540 человек, председатель Львовской еврейской общины Лев Израилевич Серебряный произнёс многочасовую речь. В ней он доложил о проделанной работе, которая и сегодня поражает воображение. С полным текстом речи Льва Серебряного можно ознакомиться в книге Михаила Мицеля, «Общины иудейского вероисповедания в Украине, Киев, Львов: 1945-1981», Киев, 1998, стр. 161-180, расположенной на сайте: http://www.judaica.kiev.ua/eg9/mizel/miz6.htm.

Ограничимся лишь некоторыми данными об оказании материальной помощи нуждающимся членам Львовской еврейской общины:

1. Инвалидам Отечественной войны – 265 продуктово-вещевых посылок.

Следует отметить, что до 1948 г. в СССР существовала строгая карточная система распределения продуктов.

Затраты: на ремонт синагоги составили 2 775 руб.; приведение в порядок кладбища – 5 540 руб.; и т. д. В новое правление Общины избраны: Канторович, 63 г., шойхет (шохат-резник, ивр.); Шварц – сын резника, фронтовик, начальник цеха меховой фабрики; Эрлих – по образованию педагог, кассир на железной дороге; Барский – кукловод Львовского театра кукол; и другие[31].

В докладе уполномоченного Совета по делам религиозных культов Львовской области П. Кучерявого говорилось: «Считаю, что еврейская община Львова больше похожа на общину торгашей-коммерсантов, чем на религиозную. Исполнительный орган на 90 % занимается вопросами распределения заграничных посылок, сбором денег, якобы на благоустройство кладбища, синагоги и оказания помощи бедным…

Несколько раз председатель общины Серебряный обращался ко мне за разрешением допустить приезжих артистов-евреев (Шульмана, Александровича) выступить в синагоге с концертом не как артистам, а как канторам. Причём, все деньги, вырученные от такого «концерта» уплатить несколько десятков тысяч рублей артисту, а остальные использовать на благоустройство кладбища и синагоги. Считаю своим долгом заявить, что всякие концерты и выступления артистов в синагоге мною запрещены, т. к. синагога есть молитвенный дом, а не театр и коммерческое предприятие»[32].

Благотворительная деятельность Львовской еврейской общины оказалась явно не по нраву местным властям. 25.03.1947 г. Лев Израилевич Серебряный был арестован, и обвинён «в проведении активной антисоветской деятельности, и в поддержании связи с заграничными сионистскими организациями по нелегальной переправке еврейских националистов за границу, под видом польских переселенцев». 21.01.1947 г. Льва Серебряного приговорили к 5 годам исправительных лагерей. 04.09.1956 г. дело в отношении Л. Серебряного было пересмотрено, и он вернулся во Львов[33].

Совершенно по-иному причина ареста председателя еврейской общины Львова изложена в 7-м разделе книги «Воспоминаний рабби Йосефа Ицхака Шнеерсона». Данная глава называется «Преследования хасидов во Львове в 1940 годах». С ней можно ознакомиться на сайте: http://www.chassidus.ru/history_of_chassidism/osipova/7.htm.

В книге имя председателя еврейской общины Львова не называется. Однако, основные детали дела Льва Серебряного: арест связной из Прибалтики, встречи с довоенным председателем еврейской общины Риги и бывшим руководителем «Агудат Исраэль» Латвии Мордехаем Дубиным, дата ареста Льва Серебряного, – в точности совпадают[34]. В одном из отрывков вышеупомянутой книги о председателе еврейской общины Львова говорится: «2 октября 1946 года начальник управления контрразведки Северной группы войск в оперативной сводке докладывал центру: «Из имеющихся у нас данных известно, что председатель Львовской религиозной еврейской общины связан с сионистским подпольем, и получает от руководителей сионистских организаций в Польше деньги и указания по отправке советских граждан-евреев из СССР в Польшу». На это сообщение даёт ответ некий оперативник львовских органов, что указанный в телеграмме сотрудник эвакуационной комиссии и председатель еврейской общины «X» был завербован им в 1946 году. Он неоднократно «сообщал ряд ценных материалов, и за время нахождения X у него на связи, последний не подозревался ни в двурушничестве, ни в дезинформации». Другой сотрудник органов безопасности сообщил о том, что председатель еврейской общины X передал информацию о прибытии во Львов 06.11.1946 г. большой группы евреев, просивших содействия в выезде за границу: «Представитель этой группы (женщина) вручила в виде аванса 50 и 100 тысяч рублей». X передал деньги чекисту, а затем они «были сданы в доход государства, а женщина-связная арестована»[35].

Возникает вопрос: если Лев Серебряный был секретным сотрудником МГБ, то почему же его арестовали и осудили к 5-ти годам лишения свободы? В средине 1990 годов, по просьбе автора книги «Общины иудейского вероисповедания в Украине. Киев, Львов: 1945-1981» Михаила Мицеля, директор Киевского института Иудаики Леонид Финберг направил в СБУ Львовской области запрос о судьбе Льва Израилевича Серебряного. В официальном ответе СБУ приводится краткая биография, из которой следует, что с 1919 по 1926 гг. Лев Серебряный служил в органах государственной безопасности. В то время органы безопасности назывались ВЧК, а как известно бывших чекистов не бывает.

После сообщения контрразведки Северного округа у львовского отдела ГБ возникли подозрения в двойной игре Льва Серебряного. В материалах следствия имеется также сообщение московского агента о том, что при встрече с Мордехаем Дубиным во Львове «гражданин X предупредил его о готовящемся аресте и рекомендовал срочно выехать в Москву». Когда же X предъявили это агентурное сообщение, ему пришлось подтвердить факт «двурушничества»[36].

Можно предположить, что своё сотрудничество с органами Лев Серебряный обусловил договорённостью: он будет поставлять интересующую МГБ информацию, в том числе о польских репатриантах, а власти не станут вмешиваться в дела местной еврейской общины. Возможно, этим и объясняется послевоенная благотворительная деятельность правления Львовской синагоги, которая с самого начала выходила за рамки существовавшего в то время законодательства о религиозных культах. Лев Серебряный оказался заложником своего непростого времени, и вынужден был жить по его законам.

В отчёте уже знакомого нам уполномоченного Совета по делам религиозных культов Львовской области В. Кучерявого за ІІ полугодие 1947 г. говорилось: «Еврейское религиозное население Львова меньше стало посещать синагогу за всякими подачками, как это было при Серебряном. Исполняющий обязанности председателя еврейской религиозной общины Махновецкий Яков Самойлович постепенно отходит от метода сбора средств для «бедных» и распределения их среди «нуждающихся» евреев. Еврейская община не получает в 1947 г. посылок из-за границы, как это было в 1946 г…

Я считаю, что еврейская религиозная община является наиболее назойливой нарушительницей существующего законоположения по религиозным культам…

Всячески старается проводить коммерции, сделки с расчётом, чтоб ежедневно иметь «свежую копейку». Махновецкий и Шварц мне заявили, «что скоро будет восстановлено кладбище и отремонтирована синагога, а вы нам запрещаете заниматься сбором средств, отвечать на письма из-за границы, не разрешаете торговли кошерным мясом, то нам в синагоге делать нечего!»[37].

07.10.1949 г., в адрес уполномоченного Совета по делам религиозных культов во Львовской области поступила жалоба от председателя Львовской религиозной общины Якова Махновецкого: «…В воскресенье 2 октября с. г., в 17.30 в стенах синагоги при исполнении своих служебных обязанностей я подвёргся оскорблению и избиению…

Возможно, это в виде мести мне за помощь, которую я оказал органам власти в раскрытии государственного преступника – изменника Родины, бывшего председателя еврейской религиозной общины – Серебряного…»[38].

Буквально через месяц, 04.11.1949 г. после вышеупомянутых событий в адрес секретаря ЦК КПУ Н.С. Хрущёва поступило информационное сообщение от уполномоченного Совета по делам религиозных культов при Совмине УССР П. Вильхового. Вот небольшой отрывок из неё: «Раввин синагоги Зильберфарб Шмуль в проповеди, произнесённой в синагоге, призвал еврейское население к сбору пожертвований в пользу братьев в государстве Израиль. В мае 1948 г. еврейская религиозная община Львова явилась инициатором «торжеств», в связи с организацией государства Израиль…

Около синагоги в дни еврейских религиозных праздников уполномоченный Совета по делам религиозных культов подвёргся неслыханному и грубейшему оскорблению с угрозой применения к нему оружия со стороны работника милиции Шлепака Бориса Хаймовича, еврея по национальности, что является беспрецедентным в практике нашей работы по религиозным культам. Гр. Шлепак, как ответственный работник органов МВД, вместо наблюдения за сохранностью порядка и законности, фактически возглавил фанатически настроенную толпу верующих евреев своей националистической выходкой против уполномоченного тов. Кучерявого…

За явное нарушение существующего законодательства о культах, в связи с происшедшим инцидентом, нами распущена и снята с регистрации «двадцатка», исполнительный орган общины и раввин. Поставлен вопрос о необходимости перемещения синагоги на окраину города»[39].

Шёл 1949 год. Год начала борьбы с «космополитизмом», расстрела Антифашистского комитета еврейской общественности и разгрома еврейской культуры в СССР. По запросу ЦК КПУ начальник УМГБ Львовской области полковник Майструк подал информационную «Справку на Львовскую синагогу». В ней в частности сообщалось: «В г. Львове по ул. Угольная, № 3 размещается синагога, существующая ещё с буржуазной Польши. Установлено, что в период немецкой оккупации синагога была закрыта и возобновила свою деятельность в 1944 г.

До октября месяца 1945 г. председателем еврейской общины при синагоге был доктор Соболь Д.В., разрабатывавшийся УМГБ по подозрению в причастности к агентуре американской разведки…

Средняя посещаемость синагоги верующими евреями ежедневно достигает 45-50 человек, а в праздничные дни 1000-1200 человек. За нарушение общественного порядка в синагоге…05.10.1949 г. уполномоченным был распущен комитет еврейской общины. Раввин Гурарий Янкель Самойлович и кантор Зильберфарб Шмуль Мошкович от исполнения обязанностей отстранены…»[40].

Как следует из отчёта уполномоченного Совета по делам религиозных культов В. Кучерявого за 1950 г. и за I квартал 1951 г., синагогу на ул. Угольной всё же не закрыли, а «двадцатку» не разогнали. Отчёт начинался как обычно: «…Здание синагоги находится в центре Львова на базарной площади и служит местом сближения спекулятивных, торговых и коммерческих элементов…

Благодаря борьбе советских органов и особенно после беспрецедентного случая нападения на меня (03.10.1949) со стороны ярого националиста – Шлепака Бороха Хаймовича, который осуждён судом военного трибунала на 6 лет лишения свободы, делом которого занимался лично секретарь ЦК КП(б)У тов. Никита Сергеевич Хрущёв…

Если в пасхальные праздники 1950 г. помещение молитвенного дома не вмещало всех прихожан, то в такой же праздник 1951 г. прихожане сократились почти на 30-35 %...

Причину сокращения посещений синагоги в дни праздника прихожанами объясняю следующим: за посещение осенних праздников 1950 г. в рабочие дни отдельные служащие и продавцы магазинов были объектами обсуждения на предприятиях и учреждениях, и некоторые из них, как прогульщики и нарушители дисциплины, были устранены от занимаемой должности…»[41].

Это был последний отчёт В. Кучерявого. Неизвестно почему милиционер Борис Шлепак угрожал пистолетом уполномоченному. Можно предположить, что своим приходом в синагогу в Судный день и вызывающим поведением, Кучерявый и спровоцировал конфликт.

Новый уполномоченный Совета по религиозным культам М. Дриль свой первый отчет составил 04.05.1953 г.: «Иудейскую синагогу в пасхальные дни посетило в этом году больше на 350-400 человек, чем в прошлом. Особенно многолюдным был 8-й день праздника, в синагоге было 1 600 человек. На мой вопрос к председателю еврейской общины Махновецкому Я.М., чем всё же объяснить большее посещение синагоги в этом году по сравнению с предыдущим годом, последовал ответ: «…В синагогу приходит много неверующих евреев из любопытства, а главное потому, что в этом году у людей было хорошее настроение, вызванное правительственным сообщением «В министерстве внутренних дел», о реабилитации группы врачей. Это сообщение сняло то угнетённое состояние, в котором мы находились. Вы даже себе не представляете, какое моральное состояние мы пережили. Некоторые старики, особенно религиозные люди, сравнивали настоящий праздник… с историей праздника Пурим…»[42].

В отчёте упоминается пресловутое «Дело врачей-отравителей» 1953 года. Среди арестованных по этому делу большинство составляли евреи.

Приближалась так называемая «хрущёвская оттепель», и в деятельности религиозных общин появились небольшие послабления. В июле 1954 г., председатель Львовской религиозной общины Яков Махновецкий, от имени верующих обратился с просьбой позволить оборудование миквы в здании синагоги на Угольной (миква – ритуальная баня, ивр.). Разрешение из Киева было получено 21.07.1954 г. В отчёты теперь включались статистические данные о посещениях и о количестве собранных пожертвований.

По данным на 01.01.1955 г. синагогу на Угольной посещало:

1952 г., в канун Судного дня – эрев Йом кипур 1 100 чел. В Йом Кипур до 1 500 чел. Собрано пожертвований 30 000 рублей;

1953 г., эрев Йом Кипур – 1 300 чел., Йом Кипур – 2 000 чел., собрано 35 000 руб.

1954 г., эрев Йом Кипур – 2500 чел., Йом Кипур – 3 300 чел., собрано 43 000 руб.

Увеличение числа посещений синагоги раввин Гурарий объяснил ростом еврейского населения Львова. В ноябре 1954 г. старое помещение «птицерезки» было закрыто. В период осенних праздников из Львова в Одессу и Ростов выезжали местные канторы Ихт и Ароновский. Количество молящихся в Судный день 1955 г. достигло 3 600 чел, а пожертвований 45 000 рублей[43].

В 1956 г., ещё до начала праздника Пасхи раввин и правление синагоги ходатайствовали перед местными органами власти об обеспечении евреев Львова мацой. Облисполком дал указание артели им. Панфилова выпечь 17 тонн мацы. Здание синагоги, в котором был окончен капитальный ремонт, было празднично убрано. За порядком наблюдали члены религиозного комитета. На Пасху был приглашён знаменитый кантор Барух Лейб Шульман (ум. во Львове в 1963 г.). Коллективные молитвы – концерты с участием Б. Шульмана проводились: 24 марта с 19.30 до 20.30; 27 и 28 марта с 10.00 до 14.00, с 19.30 до 21.30; 2 и 3 апреля с 10.00-14.00 и с 20.00-21.30. Количество посетителей синагоги в 8-й день праздника составили 3 000 человек, а пожертвования 35 000 рублей. Уполномоченный Совета по делам религиозных культов также отметил, что еврейское население Львова одето празднично. В пасхальные дни покупателей и продавцов-евреев на базарах не оказалось[44].

Высокая активность львовских евреев не осталось незамеченной, как советскими органами, так и еврейскими организациями западных стран и Израиля. Начиная с 1956 г. Раввинат государства Израиль стал регулярно посылать во Львов посылки с мацой, этрогами и лулавами, что вызвало глухое недовольство местных властей. Львовская синагога с 1958 г. ежегодно переводила в Москву от 5 до 10 тыс. рублей на содержание иешивы. Численность пришедших в синагогу в Судный день, в 1956-1957 гг. составила 3 800 человек, а количество пожертвований достигло 82 000 рублей.

19.05.1958 г. синагогу на ул. Угольной посетил посол Израиля Авигдор. Между ним и председателем общины состоялась беседа приблизительно такого содержания.

Авигдор: Какое количество евреев во Львове?

Махновецкий: Имеем одну и нам её достаточно.

Авигдор: Есть ли «птицерезка», бойня для кошерного мяса?

Махновецкий: «Птицерезка» есть и полностью удовлетворяет желающих. Она находится во дворе, имеется 2 резника. Бойни нет и потребности в ней тоже нет.

Авигдор: Есть ли во Львове кошерная столовая?

Махновецкий: Кошерной столовой нет, и открытие её не оправдано. Те кто питаются кошерной пищей, готовят дома.

Махновецкий: Миква есть в синагоге. Если желаете, можете посмотреть.

Авигдор: Проводится ли у Вас обряд «обрезания» и сколько?

Махновецкий: Обрезания проводятся. Есть 2 оператора. В течение года бывает 75-80 «обрезаний».

Авигдор: Сколько в год религиозных бракосочетаний?

Количество посетивших синагогу на ул. Угольной в Судный день 1958 г. достигло 4 000 человек, а собранные пожертвования 47 000 рублей. Во время праздника Суккот (14.09-09.10.1958) вновь был приглашён из Киева кантор Барух Шульман, которому за выступления было уплачено 6 000 рублей. Львовские канторы Симонович и Кеплин в период осенних праздников выезжали в Каунас и Чернигов[46].

Галереи для женщин вдоль южной стены молитвенного зала, 2003 г.

В начале 1959 г. подошло к концу оборудование миквы, начатое несколько лет назад, и отремонтированы галереи для женщин. К Пасхе была выпечена в большом количестве маца, которая продавалась в продовольственных магазинах. 09.10.1959 г.синагогу на Угольной посетил сотрудник посольства Израиля Кейлин с супругой. Он подарил 2 этрога, 2 лулава, бутылку вина «Кармель» и 400 рублей, а также раздавал верующим молитвенники, открытки и значки с видами Израиля. Подобные посещения синагоги зарубежными дипломатами и иностранными туристами, также во время фестиваля молодёжи и студентов, очень раздражали местное руководство, и глухое недовольство перерастало во всё более громкое. В своём отчёте от 01.01.1960 г. уполномоченный Совета по делам религиозных культов писал: «Нам также кажется, что систематические посещения синагоги ответственными представителями государства Израиль оживляют деятельность религиозной общины, привлекают верующих к посещениям синагоги, свидетельствуют о связи правительства и раввината г. Израиль через религиозные организации с еврейским населением Советского Союза…

Какую цель преследуют поздравительные телеграммы к Новому году? Что имеет общего раввинат Израиля с верующими иудейского вероисповеданиями, гражданами Советского Союза в г. Львове?

Поэтому просим Совет, чтобы последний через Министерство иностранных дел мог найти возможные пути если не совсем устранить, то свести до минимума, упомянутые действия сотрудников посольства г. Израиль...». Подобные заявления уполномоченного вполне соответствовали мнению, звучавшему в высоких коридорах. В одном уполномоченный был прав. Количество посещений синагоги в Йом Кипур достигло рекордного уровня – 4 300 человек, а пожертвования в 1959 г. составили 115 000 рублей.

10 апреля 1959 г. в адрес синагоги на ул. Угольной пришло приглашение от председателя «Всемирного еврейского конгресса» Нахума Гольдмана принять участие в заседаниях Конгресса в Стокгольме, в августе 1959 г. Хотя руководство еврейской общины ответило отказом, недовольство власть имущих росло. Совет по делам религиозных культов ввёл ограничения на выступление в синагоге иногородних канторов[47].

В 1960 г. среди посетителей Львовской синагоги было отмечено большое количество гостей из Дрогобыча, Борислава и Трускавца, поскольку их община была снята с регистрации год назад, а синагога в Дрогобыче закрыта. 26.03.1960 г., на молитве в зимней синагоге, расположенной слева от входа, присутствовал атташе израильского посольства Яков Реувени с супругой. Он подарил общине талит, пару тфилин, три книги Танаха, Сидур и календарь. На Йом Кипур Яков Реувени с супругой вновь прибыли во Львов, и провели целый день в синагоге на Угольной вместе с 4 000 молящимися. В 1960 г. было собранно пожертвований на сумму в 90 000 рублей[48].

Вроде бы всё шло как обычно, но карающая рука властей уже была занесена. При УМГБ Львовской области ещё в 1956 г. был создан 4-й отдел, ведущий «работу по пресечению враждебной деятельности еврейских буржуазных националистов». В подчинении командования 4-го отдела, полковника Чудинова и подполковника Хриненко находилось 48 оперативных сотрудников. 7 из них имели высшее образование, 5 – незаконченное высшее, а 34 – среднее. Чтоб ещё более повысить квалификацию 4-го отдела по борьбе с львовскими евреями, в 1958 г. на специальные курсы в Москву был отправлен оперуполномоченный, лейтенант Вишневский[49].

В 1961 г. количество посетителей синагоги сократилось на треть, а вместе с ними на 30 % уменьшились и пожертвования. Вот как это явление объяснил председатель еврейской общины Яков Махновецкий: «Меньше денег поступило потому, что часть состоятельных прихожан не стала посещать синагогу, а главное перестали жертвовать. Эти лица и раньше редко ходили в синагогу, но всегда жертвовали порядочные суммы. Теперь часть из них привлекается к уголовной ответственности за разные преступления, а часть перестала ходить в синагогу, боясь упрёков за посещение синагоги… Также меньше пользуются миквой, что тоже отразилось на уменьшении пожертвований»[50].

Аресты посетителей синагоги начались во второй половине 1961 г. 16.02.1962 г. в газете «Львовская правда» была напечатана статья «Молитва и спекуляция» о том, как члены правления еврейской общины Львова устроили в синагоге на Угольной «чёрную биржу» перепродажи иностранной валюты и золота. В то не слишком сытое время, когда за любым качественным товаром необходимо было выстаивать большие очереди, операции с иностранной валютой воспринимались, чуть ли не как самое ужасное из преступлений. Вечером данная статья была прочитана по местному радио и произвела на львовян сильное впечатление.

Под давлением властей, и из опасения за свои семьи председатель религиозной общины Яков Махновецкий, кантор Шмуэль Зильберфарб и другие члены правления сложили с себя полномочия и перестали посещать синагогу. 22.02.1962 г., в той же «Львовской правде» появилась новая статью под названием «Общественность требует». В ней цитировалось коллективное письмо 26-ти еврейских рабочих фабрики индпошива и ремонта одежды, осудивших руководство синагоги на Угольной «за превращение божьего дома в очаг тёмных сделок и валютных операций». Далее открытым текстом говорилось: «Синагога во Львове не нужна, необходимо её закрыть!».

В первой декаде марта 1962 г. во Львове состоялся показательный судебный процесс над «спекулянтами-валютчиками», на котором были также осуждены члены правления синагоги Канторович, Сапожников и Сендерский. У Канторовича во время обыска было обнаружено 2 563 доллара США и 12 фунтов стерлингов, а у Сапожникова 500 000 руб. по старому курсу[51].

Сумма в иностранной валюте оказалась не слишком большой и наверняка образовалась из пожертвований туристов, посещавших синагогу. Не исключено также, что доллары были подброшены агентами КГБ.

23.03.1962 г. во Львов из Киева приехал уполномоченный Совета по религиозным культам при Совмине Украины К. Полонник. В тот же день он провел совещание в областном отделе пропаганды Обкома партии с участием руководства КГБ, редакторов областных газет и радиокомитета. Было принято решение: продолжить публикации в прессе и выступления по радио верующих евреев с требованиями о закрытии синагоги; организовать написание статей учёными-евреями о реакционной сути иудаизма; с помощью детей-коммунистов вынудить отцов написать заявления с осуждением «чёрных дел» руководителей синагоги и о разрыве с иудейской общиной.

В субботу 24.03.1961 г. работники обкома КПСС посетили синагогу на ул. Угольной и застали там 15 молящихся. 25.03.1961 г. газеты «Львовская правда», «Вiльна Україна», «Ленiнська молодь» опубликовали новую порцию писем львовских евреев с требованиями о закрытии синагоги. 26.03.1961 г. под давлением властей габай Львовской синагоги Бродский написал письмо, в котором он отказывался от занимаемой им должности и просил районный совет принять синагогу под свою опеку. 27.03.1961 г., на совещании во Львовском обкоме партии, в присутствии заместителя областного прокурора Старикова, было принято решение о снятии с регистрации иудейской общины и о закрытии синагоги.

27.03.1962 г. исполком Шевченковского районного совета принял решение о разрыве договора с еврейской религиозной общиной о пользовании помещением синагоги и её культовым имуществом, а также о передаче здания синагоги на ул. Угольной спортивной кафедре Львовского полиграфического института.

В заключение своего отчёта о поездке во Львов К. Полонник писал: «Львовская синагога всегда была объектом пристального внимания израильского посольства… Таким образом, закрытие синагоги во Львове будет чувствительным ударом для разведывательной службы Израиля в СССР. Нам необходимо быть готовыми к тому вою, который в связи с закрытием Львовской синагоги (единственной в западных областях Украины, если не считать Черновцы и Закарпатье) поднимет реакционная пресса и радио за границей»[52].

Казалось бы, история синагоги на ул. Угольной окончена, но одно дело провести кампанию и отчитаться за неё, и совсем другое – реальная жизнь. Несмотря на вышеизложенные факты, в апреле 1962 г. на ул. Угольной продолжали молиться евреи. Возможно, что всё бы обошлось, как в 1949-м г., но как на грех 10.04.1962 г. Львовскую синагогу посетили иностранные дипломаты: секретарь посольства США Джон Д. Хименквей и секретарь посольства Японии Такааки.

Сначала дипломаты попросили старосту Бродского показать им синагогу, и объяснить содержание картин и надписей, нарисованных на стенах и на потолке молитвенного зала. Затем, между ними состоялся диалог приблизительно такого содержания.

Бродский: Точно не знаю, наверное, 30-40 тысяч.

Дипломаты: Не притесняют ли вас за религиозные убеждения?

Бродский: Вы видите, что синагога действует, верующие молятся.

Бродский: Несколько дней тому назад, раввин нашей синагоги умер.

Дипломаты: У вас есть отдельное еврейское кладбище?

Бродский: Да, есть. Богатое кладбище, но фашисты его разрушили, если хотите, можете посмотреть.

Бродский: Неправда, есть. У нас кто хочет, сам выпекает. Я получил из Киева 8 кг.

Хименквей: Когда наш посол узнал, что в Москве не выпекается маца, он позвонил президенту Кеннеди. Кеннеди сказал, что может обеспечить всех евреев вашей страны мацой. У нас из 12-ти министров – 2 еврея, а у вас этого нет.

Бродский: Неправда, Илья Эренбург – депутат.

Хименквей: Эренбург писатель, а не министр.

Бродский: Прошу не задавать мне вопросов государственного и политического устройства. Наша община этим не занимается[53].

Многое в посещении представителями США и Японии синагоги на ул. Угольной в самый разгар травли львовских евреев кажется странным. Возникает немало вопросов: почему оба дипломата – нееврея из таких разных стран прибыли одновременно в синагогу, и были ли они дипломатами, а не ряжеными сотрудниками 4-го отдела КГБ? Ведь недаром в информационной справке председателя Комитета госбезопасности Украины Никитченко говорилось, что на основе данных о превращении Львовской синагоги в место спекуляций и валютных операций, …Львовский обком партии вместе органами КГБ провёл ряд мероприятий по компрометации руководства еврейской религиозной общины[54].

Визит иностранных дипломатов в Львовскую синагогу стал последней каплей, переполнившей чашу терпения властей. 14.04.1962 г., на заседании исполкома Львовского областного совета было подтверждены предыдущие решения о снятии с регистрации религиозной общины иудейского вероисповедания, «за допуск на территории синагоги политической деятельности дипломатов Израиля, и за превращение синагоги в место сбора преступных элементов»[55].

Тем ни менее, снятая с регистрации «двадцатка» продолжала готовиться к Пасхе. В последнем отчёте уполномоченного Совета по делам религиозных культов говорилось: «К Пасхе (18.04-25.04.1962, И.Г.) еврейская религиозная община осталась без руководства, так как оно раньше снято за нарушение Советского законодательства о культах, а часть членов двадцатки отказались оставаться в ней. В марте умер раввин общины Гурарий, кантор синагоги Зильберфарб, в том же месяце, отказался от выполнения своих обязанностей. В синагоге оставался «старшим» один «габэ» Бродский и несколько человек из состава двадцатки… Маца выпекалась верующими дома, а многие приобретали в городах Черновцы, Ужгород, Мукачево, Хуст, Одесса…».

За последние годы в праздник Пасхи синагогу посетили: в 1960 г. – 3 100 чел.; в 1961 г. – 3 000 чел. В последний день Пасхи (25.04.1962) в синагогу на Угольной пришли 200 отважных львовских евреев[56].

Вместе со зданием синагоги были также реквизированы еврейские ритуальные предметы. Львовский историк Борис Мельник рассказывал, как его и других сотрудников Исторического музея привезли в синагогу на ул. Угольной вскоре после её закрытия. Он вышел покурить во двор синагоги и увидал картину, напоминающую погром – разбитый радиоприёмник, разорванные молитвенники и субботние покрывала. Движимое имущество синагоги на ул. Угольной было передано львовским музеям. После открытия во Львове Музея истории религии и атеизма все культовые экспонаты были переданы ему. Ещё в конце 1990-х гг. в одной из витрин музейной экспозиции в Доминиканском костёле находились: алтарный шкаф (арон-кодыш), расшитый серебряными буквами занавес из голубого бархата (парохет), Тора и серебряная указка для чтения Торы с изображением на конце руки с оттопыренным указательным пальцем (яд). Все вышеперечисленные предметы были изъяты из синагоги на Угольной в 1962 г. Их опознал ветеран еврейского движения Львова Борис Михайлович Дорфман. Насколько мне известно, никто из членов правления Общества еврейской культуры или религиозной общины синагоги на ул. Михновских никогда не требовал возвращения этих исторических артефактов.

Спортивная кафедра Полиграфического института находилась в здании синагоги на Угольной до конца 1980-х гг. В 1960-е гг., при переоборудовании молитвенного зала в спортивный, разобрали галереи у западной стены, замуровали нишу алтарного шкафа, перекрыли масляной краской фресковую живопись потолка и стен.

В период Украинской «бархатной» революции заместитель председателя Общества еврейской культуры Бенцион Абрамович Котлик, который был также членом Рады «Народного руха Украины», обратился в Львовский горсовет с просьбой о возвращении синагоги львовским евреям. 13.12.1990 г., Городской совет первого демократического созыва принял решение о передаче здания синагоги на ул. Угольной в аренду Обществу еврейской культуры им. Шолом-Алейхема. В здании синагоги был оборудован еврейский общинный центр, в котором до начала XXI века находились: еврейская библиотека, редакция газеты «Шофар», работали воскресная школа и курсы по изучению иврита. На протяжении 15-ти лет в большом зале синагоги сотни львовских евреев собирались отмечать еврейские праздники. Историю этого периода, наверное, опишет какой-нибудь другой историк, которому будут доступны архивы Львовского общества еврейской культуры им. Шолом-Алейхема и еврейской религиозной общины.

04.05.1993 г. синагога была передана в собственность Львовской иудейской общине, которой тогда руководил раввин из Израиля Авраам Розенталь. С приездом в 1996 г. нового раввина Мордехая Шломо Болда, в синагоге по вечерам возобновились богослужения.

В 1998 г. новую жизнь в синагогу на ул. Угольной вдохнуло благотворительное общество «Хесед Арье», которое с помощью «Джойнта» произвело в здании капитальный ремонт. В небольшой пристройке двора, где с 1945 г. находилась «птицерезка», был оборудован медицинский кабинет для обслуживания ветеранов еврейской общины. Там же во дворе был открыт небольшой музей памяти первого председателя Общества еврейской культуры, еврейского писателя Александра Михайловича Лизена (умер 25.03.2000 г.).

После переезда в 2005 г. общества «Хесед Арье» в новое здание на ул. Котляревского, жизнь в старинной синагоге замерла, и она постепенно превращается в руину. Положение усугубил ураган, сорвавший 02.08.2009 г. кровлю с крыши синагоги. Теперь этому историческому зданию грозит уничтожение, если львовские евреи и их потомки со всего мира не предпримут мер для его спасения.

[1] Журнал «Лехаим», № 3, Москва, 2007; http://www.lechaim.ru/ARHIV/179/gorod.htm

[2] M. Bałaban, «Żydzi lwowśćy na przełomie XVI i XVII wieku», Lwów, 1906, str. 214.

[3] М. Капраль, «Привілеї національних громад м. Львова», (XIV-XVIII ст.)», Львів, 2000, стор.381-387, акт 108.

[4] Рав Меир Вундер, «Миорей Галиция» Энциклопедия лехахмей Галиция, («Светочи Галиции, энциклопедия мудрецов Галиции»), Иерусалим, 1986, т. 3, стр. 1086.

[5] «Ктувим», «Эйха», перек гимль, пасук хаф гимль (раздел 3, стих 23)

[6] Зеев Фишер-Шейн «Бэ-сод яшарим ве-ада: пиркей хистория ве-зихронот мин ха-гдола ба-кехилот Исраэль бе-Галиция – Львов», дап куф-гимль, Иерусалим, б/д, с. 103. («Малоизвестное о праведниках: разделы истории и воспоминания о великих людях еврейских общин Галиции. Львов»).

[7] ЦГИАЛ (Центральный государственный исторический архив Львова), ф.146, оп.85, д.2370, л.44.

[8] Majer Balaban, “Dzieje Żydów w Galicji…”, Lwów, 1914, s. 99

[9] ЦГИАЛ, ф. 146, оп. 85, д. 2370, лл. 14, 15, 17, 48

[10] ЦГИАЛ, ф. 701, оп. 2, д. 298, л. 36

[11] ЦГИАЛ, ф. 146, оп. 85, д. 2370, л. 17.

[12] ГАЛО (Государственный архив Львовской области), ф. 2, оп. 1, д. 1434, л. 12.

[13] Jakub Schall, “Dawnia Żółkiew i jej Żydzi”, Żółkiew, 1938, str. 149.

[14] Majer Bałaban, “Drukarni hebrajskie w Żółkwi i Lwowie, Z historji Żydów w Polsce”, Warszawa, 1920, str. 79-80.

[15] Jakub Schall, “Dawnia Żółkiew i jej Żydzi”, Żółkiew, 1938, str. 152.

[16] Зеев Фишер-Шейн, «Бэ-сод яшарим ве-ада…» («Малоизвестное о праведниках»), стр. 104-105.

[17] Еврейская энциклопедия, СПб, 1912, т. XVI, стр.89-90.

[18] ЦГИАЛ, ф. 146, оп. 70, д. 133.

[19] Majer Bałaban, “Drukarni hebrajskie w Żółkwi i Lwowie…», Warszawa, 1920, str. 83.

[20] ГАЛО, ф. 2, оп. 1, д. 1434, л. 47.

[21] Там же, л. 60.

[22] Там же, лл. 107-114.

[23] «Сhwila», Lwów, 29.01.1919, s. 1.

[24] Краткая еврейская энциклопедия, т. 4, стр. 994, Иерусалим, 1998.

[25] Яков Хонигсман «Вскоре после войны», «Шофар», № 3, л. 5, Львов, 1996.

[26] ГАЛО, ф. 239, оп. 2, д.63, л. 3.

[27] ЦГАВОУ (Центральный государственный архив верховных органов управления Украины), Киев, ф. 4648, оп. 2, д. 50, лл. 216-221. Здесь и далее ссылки на киевские архивы ЦГАВОУ и ЦГАООУ (общественных органов управления) заимствованы из книги Михаила Мицеля, «Общины иудейского вероисповедания в Украине, Киев, Львов: 1945-1981», Киев, 1998.

[28] Михаил Мицель, «Общины иудейского вероисповедания в Украине, Киев, Львов: 1945-1981», Киев, 1998, стр. 148.

[29] ЦГАВОУ, ф. 4648, оп. 2, д. 2, л. 11.

[30] ЦГАВОУ, ф. 1, оп. 23, д. 1640, лл. 176-180.

[31] ЦГАВОУ, ф. 4648, оп. 2, д. 33, лл.144-153.

[32] Там же, лл. 142-143.

[33] . Михаил Мицель, «Общины иудейского вероисповедания в Украине, Киев, Львов: 1945-1981», Киев, 1998, стр. 182-184.

[34] Там же.

[35] ГАРФ (Государственный архив Российской федерации), Москва, ф. 10035, оп. 1, д. П-211616; из следственного дела Добрускина М.Я. и других.

[36] Там же, дело П-211616.

[37] ГАЛО, ф. П-3, оп. 2, д. 256, лл. 33-35.

[38] ЦГАВОУ, ф. 4648, оп. 2, д. 76, лл. 128-130.

[39] ЦГАООУ, ф. 1, оп. 23, д. 566, лл. 326-331.

[40] ЦГАООУ, ф. 1, оп. 23, д. 566, лл. 128-130.

[41] ГАЛО, ф. П-3, оп. 4, д.170, л. 21.

[42] ГАЛО, ф. П-3, оп. 4, д. 802, л. 97.

[43] ГАЛО, ф. П-3, оп. 5, д. 249, лл. 195-196, 205, 212.

[44] ГАЛО, ф. П-3, оп. 5, д. 406, лл. 8-10.

[45] ГАЛО, ф. П-3, оп. 6, д. 262, лл. 72-74

[46] Там же, л. 79.

[47] ГАЛО, ф. П-3, оп. 8, д. 120, л. 72.

[48] Там же, лл. 91-92.

[49] ГАЛО, ф. П-3, оп. 6, д. 262, л. 94.

[50] ЦГАООУ, ф. 1, оп. 24, д. 5488, л. 57.

[51] Там же.

[52] Там же, лл. 58-67

[53] ГАЛО, ф. П-3, оп. 8, д. 446, л. 85-87.

[54] ЦГАООУ, ф. 1, оп. 24, д. 5488, л. 69.

[55]. М. Мицель «Общины иудейского вероисповедания в Украине. Киев, Львов: 1945-1981», стр. 152.

[56] ГАЛО, ф. П-3, оп. 8, д. 446, л. 91