Лев Толстой в Израиле
Приведу выдержки из двух сочинений известного
израильского писателя Амоса Оза, пишущего на иврите и русского языка не
знающего. Русскую литературу он читал в переводе на иврит.
Из статьи «Опалённые Россией» (написана в 1994
году) и из большой автобиографической книги, созданной уже в XXI веке. Русский
её перевод, сделанный В. Радуцким, вышел в Иерусалиме в 2003-м, в России –
в 2006 году. Русское название – «Повесть о любви и тьме».
Итак – «Опалённые
Россией»
О моих отношениях с Россией – а они, я полагаю, характерны
для большинства людей моего поколения и, пожалуй, для всей нашей культуры – об
этих отношениях можно сказать так: «Мы обожжены!» И невозможно стереть признаки,
стереть следы этой «обожжённости», связанные со становлением и переживанием
нашего несчастного, трагического «русского романа», – мы им мечены, клеймены,
опалены.
Связь наша с Россией – фундаментальная, глубокая, духовная,
культурно-литературная, обусловленная, среди прочего, и сходством темпераментов.
<...>
Еврейская интеллигенция «получила» от интеллигенции русской
необычайный конгломерат – смесь национализма с либерализмом, народничеством, толстовством,
коммунизмом.
Последующие высказывания автора непосредственно связаны со Львом Толстым.
Идея, дошедшая до евреев разными путями и усвоенная ими с «русского
голоса», – связь между коллективным здоровьем, – самочувствием индивидуума и «простой
жизнью». Всякий, кто оторван от земли, нравственно не здоров. Эта идея была
весьма популярна в России в XIX веке. Жизнь в деревне идеализировалась русской
интеллигенцией и противопоставлялась городской: по воззрениям славянофилов,
город – это разложение; он загажен «немецкой грязью», испорчен «влиянием Запада».
Подлинное, истинное, исконное – это деревня. Корни народа – в почве. У евреев
такой «почвы» не было. Отсюда в сионизме – особенно русском, – так силён мотив «возвращения
на землю» в самом прямом смысле слова. Кстати, сионисты Запада об этом
возвращении почти не говорили. Для сионизма же российского – вернее, прото-сионизма
– все другие варианты были неприемлемы: всё, что не связано с землей – болезнь
и загнивание. Еврейскому народу необходимо вернуться на землю, вернуться к
земле. А такое возвращение возможно лишь на СВОЕЙ земле – в Эрец-Исраэль». И «еврейская
интеллигенция отправилась на поиски <…> НАШЕГО «простого народа».
<...>
Этот извечный миф – а в это определение я вкладываю ещё и
целую систему ценностей и идеалов – евреи принесли и в Эрец-Исраэль. Но здесь
эпос обернулся комедией. Почему? Потому что на местных арабов были перенесены
прежние, российские представления. Пусть араб ходит в бурнусе, отрастил длинные
усы, опалён южным солнцем, – это, мол, тот же представитель «простого народа.
<...>
И в определенных кругах новоприбывших из России заговорили с
энтузиазмом: «Мы будем добры к этим простым людям, мы принесём им образование и
прогресс, но и сами научимся у них, как жить простой, здоровой жизнью, как
пахать землю. Мы сольёмся с ними». Если МЫ оградим их от произвола местных
помещиков – «эфенди», защитим от коррумпированной власти, оторвём от религии,
приблизим их к себе, поделимся своими знаниями – они нам будут благодарны,
примут нас, и совместными усилиями мы примемся за строительство прекрасного
отечества и для НАС, и для НИХ. Одним словом, палестинская версия «хождения в народ», где
в роли «простого народа» выступают арабы.
<...>
А вот и ещё один миф: арабский земледелец-феллах – это «мужик»,
а кочевник-бедуин – «казак». На почву Эрец-Исраэль были опять-таки перенесены
российские заблуждения: казак – добрый, в сущности, человек; если его не
сбивают с толку, не подстрекают, не спаивают, он преисполнен доброты и тепла.
<...>
Из русской литературы: «...Тургеневская меланхолия чувствовалась в описаниях умирающих еврейских местечек, их неизбежного заката. В чеховские тона были окрашены рассказы о «маленьком человеке» из гущи еврейских масс, вечном неудачнике, вечном страннике, нигде не находящем своего места. Когда же еврейские писатели говорили о невероятной сложности нашей натуры — нельзя было не услышать голоса Достоевского. А стоило им заговорить о справедливости, о народе, о корнях, о земле, об опрощении, о природе — тут уж сам Лев Николаевич Толстой входил в комнату, и его присутствие можно было ощутить прямо-таки физически».
Влияние Льва Толстого проявилось и в новой израильской литературе.
«Познакомимся с одним из основателей, идеологом и духовным руководителем халуцианского движения в сионизме, движения, целью которого было еврейское заселение и освоение Эрец-Исраэль. Аарон Давид Гордон (1856 — 1922) смог осуществить свое желание жить на этой земле, когда ему было уже под пятьдесят. Он решил стать сельскохозяйственным рабочим и, приложив нечеловеческие усилия, стал трудиться с мотыгой в поле. Книги, которые он написал уже здесь, я бы мог назвать анархистскими и религиозными в одно и то же время.
Взгляды Гордона сложились в основном под воздействием идей Льва Толстого. Путь к исправлению мира — в самоусовершенствовании человеческой личности, в признании ее непреложной ценности, в естественной простоте, в близости к природе. Человек должен работать на земле, ибо такой труд — наиболее естественный, он непосредственно удовлетворяет человеческие потребности. Его результатами надо делиться с ближним. Молиться следует не в синагоге, а на природе. Поклоняться горам, ветру, воде, свету — именно там и есть Бог. Жил Гордон с чувством аскета, который готов отказаться от всех благ и удовольствий жизни, чтобы дойти до истины, познать её. Это пришло от Толстого, но имеет более глубокие русские корни.
Будучи убежденным противником частной собственности на землю и средства труда, Гордон отвергал марксизм, равно как и любую другую идеологию. По мнению Гордона, утверждения, что бедняки и рабы хотят свободы, и стоит им добиться её, мир станет раем, — эти утверждения ошибочны. Рабы хотят не свободы — они жаждут сами стать господами, чтобы другие были рабами вместо них. Поэтому недостаточно освободить ОБЩЕСТВО. Главное — это ЛИЧНОСТЬ. И исправлять, изменять нужно только личность, а не общество. Поэтому нет смысла стремиться к созданию совершенного ГОСУДАРСТВА. В центре всех усилий — ЛИЧНОСТЬ, и вокруг неё и к ней устремлены идеи А.Д.Гордона. Добровольное приобщение к физическому труду послужит не только совершенствованию личности, но и средством интуитивного постижения, мистического восприятия Бога. Не случайно последователи Гордона определяли его мировоззрение как «религию труда»».
Из
книги «Повесть о любви и тьме»
Амос Клаузнер (Оз – это литературный псевдоним) родился в 1939 году в семье выходцев из России. Его воспоминания – ребёнка и подростка - воспроизводят время первых лет после Второй мировой войны.
Он вспоминает русское окружение (русскими Амос Оз называет русскоязычных евреев, приехавших в Эрец-Исраэль из России) в бедном окраинном квартале Иерусалима, где жили его родители. Соседями были «библиотекари, учителя, чиновники, переплётчики».
«Конечно же, окружавшие нас русские люди были самыми разными – так, было много толстовцев. Некоторые из них выглядели точь-в-точь как Толстой. Увидев впервые портрет Толстого – коричневую фотографию в книге, я был уверен, что много раз встречался с ним в разных местах. Он прохаживался по улице Малахи или спускался по улице Овадия – величественный, как праотец Авраам, голова его не покрыта, седая борода развевается на ветру, глаза мечут искры, в руке сук, служащий ему посохом, его крестьянская рубаха, спускающаяся поверх широких штанов, перепоясана грубой верёвкой.
Толстовцы нашего квартала (родители называли их на ивритский лад «толстойщики») были все воинствующими вегетарианцами, блюстителями морали, они стремились исправить мир, всеми силами души любили природу, любили все человечество, любили каждое живое существо, кем бы оно ни было, они были воодушевлены пацифистскими идеями и полны неизбывной тоски по трудовой жизни, простой и чистой. Все они страстно мечтали о настоящей крестьянской работе – в поле или фруктовом саду, но даже собственные комнатные цветы в горшках им вырастить не удавалось: то ли поливали их так усердно, что цветы отдавали Богу душу, то ли забывали поливать. А возможно, виновата в этом была враждебная нам британская администрация, имевшая обыкновение сильно хлорировать воду.
Некоторые из толстовцев сошли, казалось, прямо со страниц Достоевского: снедаемые душевными муками, непрерывно ораторствующие, задавленные собственными инстинктами, обуреваемые идеями. Но все они – и «толстовцы», и «достоевцы» - все эти обитатели квартала Керем-Авраам, по сути, «вышли из Чехова»».
Пятнадцатилетним подростком покинул Амос Клаузнер родительский дом, жил и работал в кибуце, был рабочим, солдатом, учителем.
Так идеи Толстого он претворял в жизнь.
Всего понравилось:0
Всего посещений: 2749
Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2010/Zametki/Nomer12/Juhneva1.php - to PDF file
Комментарии:
Геннадий Опарин
Тула, Россия - at 2019-02-14 12:26:26 EDT
Меня зовут Геннадий и я работаю в музее-усадьбе Л.Н. Толстого "Ясная Поляна". У меня вопрос ко всем и сразу... Если я верно понимаю и правильно оцениваю историю возрождения Государства Израиль, то для "пионеров возрождения" учение Льва Толстого было было своеобразной путеводной звездой, а его популярность среди идеологов и первых членов кибуцев просто колоссальна. Это почерпнутая из литературы, прессы и интернета теория. Так ли это было в реальности? И ещё... На сколько интересен Лев Толстой в современном Израиле и в каком качестве? Интересен ли Толстой современной молодёжи Израиля?
С почтением,
Геннадий Опарин
Для личного общения: kobzar.65@mail.ru
Владимир Бершадский
Беэр-Шева, Израиль - at 2010-12-09 05:39:21 EDT
Русские толстовцы - сионисты, надеясь на то, что они подружаться с "простыми арабскими тружениками" - феллахами и бедуинами, не учитывали, что эти простые труженики - МУСУЛЬМАНЕ!
Тогдашние сионисты никогда не открывали ни Коран, ни хадисов и не думали о том, что дружить надо с "народами Библии", а не мусульманами.
Русские сионисты были также бездумны, как и нынешние европейцы, которые наприглашали к себе несчастных гонимых арабов, сомалийцев, турок, косовцев-албанцев , а теперь начинают прозревать и локти себе кусать. Не поздно ли?
Б.Тененбаум-Н.В.Юхневой
- at 2010-12-06 09:35:52 EDT
О Д.Кнуте - oн был относительно близок с Ходасевичем - ну, в той степени, в которой с ним вообще можно было быть близким. Если вам пригодится - буду поистине счастлив :)
Н.Юхнёва
- at 2010-12-06 09:22:57 EDT
Б.Тененбауму
Большое спасибо за постоянное внимание к моим выступлениям на сайте. Я, конечно, знаю поэта Довида Кнута. Но много меньше, чем Вы. Поэтому с интересом почитаю, что Вы о нем пишете.
Б.Тененбаум
- at 2010-12-06 07:20:31 EDT
Глубокоуважаемая Наталья Васильевна,
Возможно, вам будет интересно узнать, что был такой поэт Довид Кнут - писал он на русском, а жил в Париже - так вот, он посетил Палестину где-то в 1927-1928 году, и был в восторге от "... духа ненасилия ...", который он увидел в киббуцах. Он приписывал эту влиянию толстовства. Одним из киббуцев, в которых он побывал, был Нахалал - место, где вырос Моше Даян (род. в 1915), который к принципиальному ненасилию относился скорее сдержанно. Ну, жизнь в Палестине была такая, что к винтовке люди привыкали очень быстро ... Подробнее о Д.Кнуте:
http://dovid-knut.form.co.il/bio.htm
Элла
- at 2010-12-06 06:24:34 EDT
Воистину так! Мало нам своих закидонов, цепляем еше и чужую дурь!