Шаги времени
Часть
II
ГЛАВА
XIV
ВОЗВРАЩЕНИЕ В РИМ И ОТЪЕЗД В КАНАДУ
I.
Дорога в Рим – замечательное заключение нашего
путешествия - ознаменовалась забавными приключениями и заездами в интересные
места. Приключения, и огорчительные, и смешные, все были связаны с нехваткой
денег. Еще во Флоренции мы внезапно разбогатели, когда туда приехала милая
знакомая эмигрантка, которую мы попросили привезти из нашей квартиры в Остии
несколько серебряных предметов, допущенных советской таможней для вывоза.
Нам удалось продать это серебро, и мы почувствовали себя богачами, но
экономили зверски на каждой копейке. Как потом оказалось, эта экономия была
недостаточно зверской. Но о приключениях потом. А пока мы ехали с чувством
совершенной беззаботности, солнце стояло в зените и облака так же
беззаботно, как мы, плыли по небу.
Машина шла в направлении Равенны, города,
прославленного великим автором
Божественной Комедии Данте Алигьери, о котором мы много узнали еще во
Флоренции, видели его статую в Уффици и были под огромным впечатлением от
посмертной маски поэта во флорентинском дворце Palazzo Vecchio.
Именно поэтому, уезжая и Падуи, мы выбрали
маршрут через Равенну.
Это было всего дней десять назад, а сейчас мы
ехали в город, полностью окутанный легендой Данте. Он родился и жил во
Флоренции, но вынужден был бежать оттуда во время смуты и войн. После многих
лет скитаний Данте нашел приют в Равенне. И именно здесь написано его
главное творение — Комедия, к
названию которой позже Джованни Боккаччо, кого можно отнести уже к раннему
Возрождению, прибавил слово
Божественная (Divine Commedia). Можно
спросить, почему произведение, в котором первые две части – описание ада
(Inferno) и чистилища (Purgatorio) названо комедией? Ответ можно найти в
средневековом определении трагедии и комедии: повествование, заканчивающееся
плохо, это трагедия, а с хорошим концом – комедия. Третья часть Божественной
комедии это путешествие по раю (Paradiso), по нему героя ведет его
возлюбленная Беатриче (Beatrice) и в конце он предстает перед лицом Бога.
Самое замечательное то, что Беатриче это реальный человек, несостоявшаяся
любовь Данте, видевшего ее всего два раза и пронесшего ее образ через всю
свою короткую жизнь.
И вот мы в Равенне. Это типичный итальянский
город с обитателями, спешащими по своим делам, туристами, церквями,
архитектурными памятниками. Но мы устремлены к одному – Данте. По дороге к
нашей цели, гробнице поэта, мы видим здания и улицы, названные его именем:
Школа (Scuola), Лицей, Театр, Институт, Музей… И в самом торце очень длинной
средневековой улицы с красного цвета домами, как будто сужающимися в ее
конце, — здание, похожее на маленькую церковку с порталом с надписью:
ГРОБНИЦА ПОЭТА ДАНТЕ
Sepulcrum означает Гробница
Все здание гробницы отличалось необыкновенной
скромностью, и вокруг не было ни души. Мы знали, что в внутрь можно войти.
Там был алтарь, в котором хранились мощи Данте Алигьери. Говорили, что
атмосфера у алтаря была затхлая и мрачная. И мы решили туда не входить –
хотелось увезти с собой свет и солнце Равенны и ее общий облик, и мысль о
рае, по которому прекрасная Беатриче в голубом хитоне вела Данте к Солнцу и
Богу.
Была середина дня, и нам надо было спешить в
следующий пункт нашего пути в Рим — Римини, город, о котором мы знали только
по названию Симфонической поэмы Чайковского
Франческа да Римини и одноименной
оперы итальянского композитора XX века Рикардо Задонаи. Трагическая судьба
прекрасной Франчески и ее возлюбленного Паоло была увековечена в
Божественной Комедии, где во втором круге ада Данте и Вергилий встречают
Франческу, обреченную за прелюбодеяние с Паоло. Франческа рассказывает Данте
свою историю. И это было все, что мы знали о Римини. Да, и еще то, что
Римини был родным городом Федерико Феллини.
Римини находится на берегу Адриатического моря и
привлекает своим огромным пляжем. После Второй мировой войны город стал
самым крупным в Европе курортным центром с сотнями отелей и ресторанов. Была
середина июля и мы спешили в Рим, предчувствуя (и правильно), что нас могут
ждать новости об эмиграции в Канаду. Поэтому только проехав по центру, мы
отправились на пляж. То, что перед нами предстало, напомнило в миниатюре
пляж в Одессе. Люди лежали впритык друг к другу, ступить было некуда, и море
выглядело, как огромная банка сардин с прыгающими телами пловцов. Солнце в
зените, жара – невыносимая, как в июле в Италии, и мы побежали в воду.
Адриатическое море нельзя сравнить ни с одним из наших морских купаний. Вода
в нем, синяя, как лазурь, была одновременно теплой и необыкновенно
освежающей. Надо было ехать дальше.
16 июля 1974 года, день моего рождения, мне
исполнилось 44 года, мы встретили в Сан Марино. Это не Италия, а независимoe
живописнoe государство-игрушка, в самом центре страны. Республика Сан
Марино, отделившаяся от Рима в 5 веке н. э. и с 1860 г. имеющая свою
конституцию - население около 30 тысяч, университет, спортивные заведения,
железная дорога, шоссе - живет в основном туризмом, и одна из ее известных
промышленностей это почтовые марки и почтовые открытки всех возможных
размеров и цветов, подарочные изделия, безделушки и альбомы с замками и
морскими видами.
Вот такую примерно открытку мы послали в Москву
16 июля с текстом, который поразил наших родных и друзей:
На этот раз мы решили провести мой день рождения в Сан Марино.
Друзья и родные должны были, наверно, смеяться,
радуясь нашим необычным приключениям, и плакать, что мы были так неизмеримо
и невозвратимо далеко.
Мы отпраздновали мой день рождения знаменитой
пиццей Капричиоза (Pizza Capricciosa), самой вкусной из пицц, какие ели
когда-нибудь, и после этого продолжали наш путь.
***
Поездка из Сан Марино в Рим запомнилась смешными
приключениями, связанными с нехваткой бензина. Наша философия в отношении
заправки была явно порочная: мы старались заправляться понемножку. Поэтому
бензин кончался в самых критических обстоятельствах, но в этих случаях
находился какой-нибудь выход из положения. Главная беда случилась при
приближении к Риму — у нас кончились и бензин, и деньги. Что делать? Мы
стояли на обочине и к нам шел полицейский. Вдруг пришла мысль – надо продать
что-нибудь. Мы везли какие-то безделушки, купленные за гроши. Единственным
более существенным предметом была чудная кожаная, расписанная золотом,
сумочка из Венеции. И Алла, сдерживая боль утраты такой драгоценности,
предложила полицейскому ее купить. Он повертел сумочку в руках, вынул из нее
маленькое, такое же прекрасное портмоне и предложил нам за все 3 лиры. Этого
нам хватит до Рима, а там видно будет.
Мы въехали в город, и у первого же перекрестка
бензин опять кончился. Но это был уже Рим! И выход нашелся – позвонить
кому-нибудь из знакомых. Через десять минут у нас уже были деньги и бензин,
чтобы проехать из города в Остию. Так триумфально закончилось наше
путешествие по Италии.
***
II.
В Остии нас ждала неприятная новость: заболела
Лада, ее рвало, и соседка, которая смотрела за собакой в нашем отсутствии,
не знала, что делать. Не знали и мы, денег на ветеринара не было. Но
пришлось ехать, мы не могли потерять Ладушку. Доктор, тучный итальянец с
сердитым лицом, принял нас в своей роскошной клинике. Ни о чем не
расспрашивая, как будто сразу поняв, что по-итальянски с нами не поговоришь,
он очень деликатно ощупывал собаку, но кричал на нее диким голосом, и она
лежала, не шевелясь. ''Что с ней?'' — спросил я. 'Отравление', — был ответ,
и доктор дал лекарство и объяснил, как его принимать. Когда я спросил,
сколько мы должны, сердитое лицо ветеринара стало еще более сердитым.
''Niente'' (ничего), услышал я. Лада немного успокоилась, мы ехали домой и
думали, сколько справедливости и сочувствия нашли мы в Италии: сердитый
ветеринар; хозяйка нашей квартиры в Остии, не позволившая своему мужу
повысить нашу квартплату; хозяин гаража, который прогнал от машины
вымогателя; любезный консьерж; сеньора Баттоне; полицейский, выведший нас из
'рокового' кольца в Риме; и многие другие.
Очень скоро нам стало известно, что в двадцатых
числах июля состоится встреча в Канадском посольстве для оформления визы.
Для этого нужно было иметь паспорт, его у нас не было, и итальянское
правительство пошло на риск — мы получили итальянский паспорт для
путешествий. Этого было достаточно для визы, но ведь с таким документом
можно и остаться в стране! Такова была Италия по отношению к советским
эмигрантам.
Теперь время прощаться с друзьями, в первую
очередь с Биллом Вудхамсом, Марго, Рут, Склянскими и всеми из церкви; с
милым консьержем из Остии; со многими эмигрантами, все еще ждавшими своего
череда; с сеньорой Баттоне, которая сообщила нам день визита в Канадское
посольство для собеседования перед получением визы. Это было грустно и мы
знали, что всегда будем тосковать по Италии.
Интервью в посольстве было бы вполне заурядным,
если бы консул, кроме вопросов о наших профессиях и семейном положении, не
стал расспрашивать о судебном и лагерном прошлом Аллы, в мельчайших
подробностях. Его интересовало все: арест, участие в организации, одиночка,
трибунал, этап, лагерь, допросы, конвоиры, тяжелые работы, смертность. И
это, конечно, был нормальный интерес. Но когда все эти вопросы и ответы
кончились, консул сказал фразу, которая нас поразила: ''Значит, то, что
пишет Солженицын, это правда''! 1974 год! Полным ходом идет холодная война,
Архипелаг Гулаг уже много лет известен на западе; почти тридцать со времени
бегства шифровальщика советского посольства в Канаде Игоря Гузенко; в
газетах и по телевидению дела Советского Союза обсуждаются каждый день! А
канадский консул знает обо всем только от Солженицына. Приехав в Канаду, мы
много раз сталкивались с полным незнанием такого же рода, если не хуже, т.е.
без чтения Архипелага, у большого числа образованных людей и интеллектуалов.
Очень скоро мы стали называть Канаду страной непуганых птиц.
Последний обед в церкви, последние прогулки по
Риму, подарки, слезы, прощания… Обед с Биллом и компанией был, как всегда,
веселым и беззаботным, для всех, кроме нас, – мы вдруг потеряли это чувство
и опять перед нами предстала бездна неизвестности. Что впереди? Билл и Марго
подарили замечательное посеребренное блюдо изощренной формы для фруктов, оно
и сейчас подается на стол нашим гостям.
В день отлета, 31 июля 1974 г., Билл предложил
отвезти нас в аэропорт (машину мы продали в Остии новому эмигранту), в
котором мы никогда до этого не были, ведь из Вены прибыли на поезде.
Аэропорт Рим Леонардо да Винчи - Фьюмичино (Rome Leonardo da Vinci -
Fiumicino Airport) самый большой в Риме, предназначенный для дальних
интернациональных полетов. Наш путь туда был новым и очень интересным.
Впервые в жизни, это было недалеко от въезда, я увидел фантастическую, мне
казалось, футуристическую, многоярусную шоссейную развязку, ведущую к
Фьюмичино. Машина шла вверх, захватывая дух, по крутому подъему, к солнцу и,
казалось, к пропасти, которая на самом деле переходила в плавный спуск к
следующему ярусу развязки. Такие дороги и развязки мы видели потом в великом
множестве, но это было впервые и потому запомнилось.
Мы стояли в ожидании посадки, когда Билл Вудхамс
обнял нас троих и сказал нам прощальные слова, мы их всегда помнили. Он
говорил тихо и глаза его были закрыты: ''Вас ждут большие испытания, и они
требуют большой силы духа.'' Он не говорил о религиозной силе духа, зная о
нашем безбожии, да и сам не очень-то верил – недаром он вскоре покинул
церковь и стал бизнесменом. ''Помните всегда, откуда вы уехали, и доверяйте
вашему новому миру.'' Мы расцеловались и пошли на посадку.
Полет из Рима в Торонто на самолете Алиталия
(Alitalia) длился 9 часов, он был очень удобным и приятным для нас, но не
для Лады. Ее тут же отправили вниз, в багажное отделение, и это был
переломный момент: по прилете собаку увезли в карантин, за который нам нужно
было заплатить 200 долларов.
Большинство пассажиров, прилетевших с нами в
Торонто, были советские эмигрантами. Нас встретил представитель ХИАСА,
высокий красивый марокканский еврей Бензокар, который впоследствии стал
нашим ведущим в местном отделении этой организации. Подали автобус, мы
проехали по темнеющим улицам города, смутно видя лишь его общие черты, и
высадились у здания гостиницы, которая, как мы вскоре узнали, находилась
рядом с главным вокзалом Union Station. Нас поразило, что все горничные
отеля были черные – в Италии мы почти не видели негров. Комната была вполне
подходящая, Бензокар назначил нам встречу на завтра в его офисе, где мы
узнаем все, что предстоит сделать.
И мы, как когда-то в Риме, решили пойти на
разведку вокруг района гостиницы. Пройдя мимо вокзала, мы свернули в
темноватую безлюдную улицу. Все вокруг, после Рима, было мрачным и
уродливым, но кульминацией этого уродства оказалась витрина магазина
подарков, у которой мы остановились. То, что красовалось в этом окне
превосходило воображение: уродливые маски, макеты женских и мужских половых
органов, экскременты… мы в ужасе ушли обратно к вокзалу.
Вокзал в Торонто -
Union
Station
Вдруг мы почувствовали, что страшно
проголодались, решили что-нибудь съесть и вошли в здание вокзала. Там,
конечно, было много съестного. Заказав совсем незнакомые нам бутерброды с
мясными котлетами (hamburgers) с жареной картошкой (French fries), мы
осмотрелись вокруг: за столиками сидели очень простые люди, скромно одетые,
рабочий народ. Типичная северо-американская еда – гамбургеры, которые
теперь, кажется, заполонили весь западный мир и Россию – показалась нам
невероятно вкусной. Более канадского ужина не придумаешь. Мы стали
канадцами.
Всего понравилось:1
Всего посещений: 3266
Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2014/Zametki/Nomer10/Tumanov1.php - to PDF file
Комментарии: