Эдуард Гетманский. Русско-еврейская периодическая печать и ее влияние на еврейскую литературу

Русско-еврейская периодическая печать и ее влияние на еврейскую литературу

Говоря о еврейской книге и еврейской литературе в Российской империи, никак нельзя обойти вопрос, связанный с русско-еврейской периодической печатью. Он напрямую связан, как с книгой, так и с еврейской литературой в целом. Остановимся на истории вопроса. Своеобразными предшественниками еврейских газет можно считать появлявшиеся время от времени воззвания раввинских коллегий, в них доводились до общего сведения различные постановления или события, заслуживающие внимания еврейского населения. Первой еврейской газетой была «Газета де Амстердам», которая вышла в 1675 году в Нидерландах и просуществовала 15 лет. Эту газету выпустил на еврейско-испанском языке печатник Давид де Кастро Тартас для сефардской общины. Первые попытки для издания еврейских периодических изданий в Российской империи предпринимались с начала XIX века, однако правительство под предлогом отсутствия цензора, знающего идиш, отклонило ряд последовательных просьб. Лишь попытка еврейского педагога и писателя А.Эйзенбаума увенчалась успехом, в Варшаве в 1823 году стал выходить еженедельник на идиш и польском языке «Беобахтер ан дер Вейхзел». Первое издание на иврите «Пирхей цафон» вышло в 1841 году в Вильне, но его выпуск прекратился на втором номере. С 1856 года по 1891 год просуществовал еженедельник на иврите «Га-Магид», который выходил в пограничном с Россией прусском городе Лыке (ныне Элк, Польша) и распространялся в России. Тот факт, что еврейская периодическая печать вначале возникла на еврейских языках – иврите и идише, а только потом на русском языке примечателен тем, что процесс движения к русско-еврейской периодике был постепенным, для него должна была созреть власть и сами евреи, для которых еврейская печать на русском языке со временем стала чрезвычайно актуальна.

История возникновения русско-еврейской периодики имеет свою литературу[1]. Идея об издании предназначенного для евреев периодического органа, в котором бы пропагандировалась политика правительства, не являлась новой. Впервые она была сформулирована в конце 1845 года. Тогда группа временно проживавших в Петербурге еврейских купцов обратились к властям с прошением разрешить выписывать через почтамт немецкоязычную еврейскую периодику просветительского характера. Это прошение не встретило сочувствия в Министерстве народного просвещения, но возникла идея дозволить издание для евреев журнала под надзором министерства с помещением лучших статей из иностранных газет[2]. Тогда эта идея не была воплощена на практике. В середине 1840-х годов для подобного издания в России не нашлось бы ни издателя, ни количества подписчиков, которое бы окупило затраты на издание. Но идея создать еврейский «карманный» печатный орган крепко засела в головы чиновников, занимавшихся еврейским вопросом. Только с изменениями в общественно-политической обстановке в эпоху реформ Александра II, эта идея получила шансы на воплощение. Кроме того «Дух примирения и терпимости, которым в отношении еврейства повеяло в русской литературе и жизни вообще, – отмечал историк российского еврейства С.М.Гинзбург, – естественно выдвигал в конце 50-х гг. необходимость для русских евреев печатного органа»[3].

В условиях реформ Александра II быстро пробуждалась еврейская мысль, что выразилось в быстром развитии светской литературы, росте числа книг на еврейском языке и заметном просветительном движении среди жителей крупных городов черты оседлости. Еврейская жизнь в России обновлялась, число книг за пять лет правления Александра II в два раза выросло по сравнению с последними пятью годами царствования Николая I. С ростом литературной деятельности и резким ростом печатной продукции активизировалась деятельность еврейских типографий. Новые потребности еврейского общества частично были реализованы выходом в свет журналов. Да и сама власть особо не ограничивала выпуск периодических органов на еврейских языках. Но факт остается фактом, что сама идея создания еврейской периодики, впрочем, как и инициатива ее организации, исходили из еврейской среды. В 1860 году в Одессе вышел еженедельник на иврите «Га-Мелиц» («Заступник») на иврите и немецком языках. Это издание редактировал еврейский общественный деятель А.Цедербаум, его статьи и материалы были посвящены острым, злободневным проблемам, в них освещались события важные для жизни евреев России. «Га-Мелиц» мало чем отличался от русскоязычного «Рассвета», но в отличие от него никаких проблем с цензурой до начала 1870-х годов не имел. В начале ХХ века редактором «Га-Мелиц» стал Л.А.Рабинович, который сделал ее ежедневным изданием европейского типа. А.Цедербаум с 1862 года вместо немецкой половины «Га-Мелиц» также начал издание еженедельника на идиш «Кол-мевассер», с которым сотрудничали писатели Менделе Мойхер-Сфорим, А.Гольдфаден и М.Л.Лилиенблюм.

Разрешение на издание еврейских газет и журналов получили С.И.Финн на «Ha-karmel» (в 1861 году стал выходить с русским приложением), Х.З.Слонимский на газету «Ha-yisraelit», Я.М.Эйхенбаум и Х.Г.Лернер на журнал «Doresh tov le-yisrael», И.М.Вольман на газету «Ha-kokhavim». Кроме того, появились печатные средства массовой информации на русском языке – «Рассвет» и «Сион», на польском языке «Утренняя заря» («Jutrzenka»), а также издания, рассчитанные на читателей из российских евреев, которые издавались за рубежом, в том числе в 1856 году «Га-Магид», а в 1864 году «Га-Льванон»[4]. Первая ежедневная газета на иврите «Га-Ном» появилась в 1886 году в Петербурге, ее основатель Л.Кантор. Эти и другие печатные органы старались охватить многие стороны жизни российских евреев, это и ортодоксальный «Га-Льванон» и такие журналы, которые распространяли среди еврейской массы научные и исторические сведения, были и либеральные органы печати, свободомыслие которых по большей части не заходило дальше подергивания за длинные пейсы и полы старых ортодоксов.

Выходили также рукописные сатирические листки, которые переходили из рук в руки, они давали обильный материал для подтрунивания над темной массой, в них осмеивались смешные обычаи и закоренелые предрассудки еврейского народа. Юмор был одним из действенных мер, пущенных в ход для поднятия духовного уровня народа. Вера в чудотворное влияние юмора было настолько велико, что подумывали даже издать на идиш юмористический журнал, но его издание не было осуществлено. Об отношении власти к еврейским газетам и журналам можно судить по словам многолетнего начальника Главного управления по делам печати Е.М.Феоктистова, который говорил о еврейских изданиях «с которыми бороться очень трудно» и которые являются «величайшим злом»[5]. Правительство не желало допустить какое-либо обсуждение проблем еврейской жизни, поэтому идишская пресса в России в конце 70-х годов вообще отсутствовала (за исключением единственной газеты А.Цедербаума), а издания на языке иврит были поставлены в очень жесткие цензурные рамки. Что касается еврейских русскоязычных изданий, то для них цензурные границы дозволенного были все же существенно шире. Советский историк В.С.Дякин[6] утверждал, что кроме евреев, ни один «некоренной» народ Российской империи (за исключением, разве что, поляков) не мог похвастаться столь пристальным законодательным и административным вниманием к своему национальному книжному делу и периодической печати.

Чем была вызвана к жизни русско-еврейская периодика, что послужило ее катализатором? Ее появление было вызвано стремлением правительства сблизить евреев с окружающим населением и при помощи такого сближения исправить «вочеловечить» их, она была прямым следствием всей предшествующей политики властей в еврейском вопросе по «сближению и исправлению» евреев. Но эта печать не нужна была местечковому еврею, который и не знал к тому же русского языка, она нужна была другому читателю – еврейскому интеллигенту, но он, как справедливо заметил М.Станиславский, во всем многообразии своих форм был продуктом трансформации еврейского общества в эпоху Николая I[7]. Именно еврейская интеллигенция, по сути дела, была послушной воспитанницей николаевской администрации. Однако к концу 1850-х годов она настолько окрепла, что захотела высказаться и быть услышанной не только в правительственных коридорах власти, но и в гораздо более широкой аудитории. Иными словами, она захотела публично заявить о своем существовании. Именно это желание и стало важнейшей причиной возникновения русско-еврейской периодики, то есть еврейской периодической печати на русском языке.

История русско-еврейской периодики начинается с 1860 года, когда в Одессе был создан еженедельный журнал русских евреев «Рассвет», его издателем и редактором был писатель О.А.Рабинович. Именно власть во многом инициировала создание «Рассвета, оно сопровождалось немалыми трудностями, но, несмотря на поддержку Одесского учебного округа и знаменитого хирурга Н.И.Пирогова, его век оказался недолгим, вышло всего 54 номера. Целью журнала было «просвещение народа путем обличения отсталости еврейской массы и сближения его с окружающим населением»[8]. В журнале публиковались не только произведения русско-еврейской и русской литературы, но и переводы с немецкого, польского и английского языков, все то, что привлекало светски образованного еврея. Журнал «Рассвет» О.А.Рабиновича явился воплощением чаяний николаевской администрации к осязаемым результатам политики «сближения и исправления». Проповедуя необходимость усвоения российскими евреями русского языка и европейской культуры «Рассвет», безусловно, способствовал развитию и укреплению правительственной идеологии в еврейском вопросе. Сам факт выхода журнала был связан с потребностью русско-еврейской интеллигенции заявить о себе. Ни на каком другом языке (идиш или иврит) она сделать этого попросту не могла. К тому же влиять на русское общественное мнение можно было, лишь обращаясь к этому общественному мнению по-русски. Но, выдав разрешение на выход в свет первого русско-еврейского органа, власть следовала своей прежней политической линии, удушая «Рассвет» в крепких цензурных объятиях.

Взрастив и воспитав русско-еврейскую интеллигенцию, правительство с огорчением обнаружило, что результат ее долголетней работы существенно отличается от запланированного идеала. Как следствие, правительство должно было сразу же начать репрессии против этой интеллигенции. Таким образом, цензурная история одесской русско-еврейской периодики 1860-1870-х годов являлась свидетельством возникновения глубокого внутреннего кризиса официальной политики в еврейском вопросе. Но «Рассвет» не захотели быть послушными власти, и с первых номеров поставил вопрос о предоставлении еврейскому населению империи политических и гражданских прав. Критика о «Рассвете писала, что «это вся еврейская нация в целом»[9]. Само появление «Рассвета» явилось наглядным доказательством того, что важнейшие цели еврейского просвещения были достигнуты, пусть и для небольшой пока группы евреев. Но за просвещением должны были следовать права, а правительство к этому было явно не готово, что повлекло неизбежные цензурные преследования русско-еврейской периодики, как ранней, а позднее и вполне зрелой. Первый период существования русскоязычной периодики в Одессе продлился немногим менее двух лет. Преемником «Рассвета» стали одесские издания – «Сион» (1861-1862) и «День» (1869-1871). «Сион» редактировал публицист И.И.Тарнополь, он имел ту же цензурную историю, что и «Рассвет», да и следовал он в русле его издательской политики. После гибели одесских журналов «Рассвет» и «Сион» русско-еврейской периодики в России до конца 1860-х годов не существовало (за исключением приложений к виленскому журналу «Га-Кармель», но и они выходили крайне нерегулярно).

Следующий после «Рассвета» и «Сиона» еврейский русскоязычный периодический орган возник в той же Одессе. Им стала газета «День» руководимая опытным журналистом С.С.Орнштейном, работавшим ранее в русской столичной прессе и имевший среди своих авторов таких известных публицистов как М.Г.Моргулис, И.Г.Оршанский и А.Е.Ландау. Первый номер газеты вышел в мае 1869 года. Она издавалась Одесским отделением Общества распространения просвещения между евреями в России и была поддержана генерал-губернатором П.Е.Коцебу. Власть очень рассчитывала, что «День» будет «лучше» своих предшественников, но он их очень скоро разочаровал. Газету закрыли в июне 1871 года. «День» стал первым по-настоящему зрелым общественно-политическим органом русских евреев. Правительство явно разочаровалось в подобном способе пропаганды своей политики, но не теряло надежды в будущем на успех. Периодические русско-еврейские печатные органы – «Рассвет» О.А.Рабиновича, «Сион» И.И.Тарнополя и «День» С.С.Орнштейна ничем за исключением, разве что, профессионального уровня своих материалов, не отличались от демократических русскоязычных изданий Петербурга и Москвы, они являлись вершиной развития Гаскалы в царской России.

В 1860-е годы вся правительственная политика в отношении русско-еврейской печати была напрямую связана с проблемой осознания места евреев в российском обществе. В принципе «сближения» ведущая роль отводилась русскому языку и русской культуре. Но уже в 1870-е годы свое особое отношение к русскому языку, как к средству «исправления» евреев и одновременного контроля за ними, российские власти поняли, что евреи, овладев государственным языком, смогли не только следить за общественно-политической полемикой на страницах русских изданий, но и принимать в ней участие, причем не на стороне власти. Более того, эти «грамотные евреи» продолжали попытки создания собственных оппозиционных периодических органов на русском языке. Так оно и получилось, стоило замолчать «Дню» появился «Вестник русских евреев», когда умолк он появились проекты иных газет и журналов. Возрастание роли периодики на национальных языках вполне соответствовало характеру тех процессов, которые протекали внутри еврейского общества – процессов переоценки ценностей и выбора новых ориентиров. Власть это поняла, но слишком поздно, процесс пошел.

Историк Ю.И.Гессен отмечал, что в российском еврействе возникла новая общественная сила, которая не замедлила вступить в борьбу с «союзом капитала и синагоги», и этой силой оказалась пусть пока только в робком рождении – еврейская периодическая печать на русском языке[10]. Как показало время, уже само появление русско-еврейских газет поколебало «патриархальный строй» общинной жизни, который поддерживался безгласностью народа. Примечательной чертой эпохи было то, что именно пресса активно подняла вопросы еврейского равноправия. На ее страницах можно было прочитать, как «дать права гражданства …этому упорно фанатическому племени и допустить его к высшим административным постам?.. Только образование <…> и общественный прогресс могут искренне сблизить (евреев. – Э.Г.) с христианами… Введите их в общую цивилизацию – и мы первые скажем им слова любви и примирения … цивилизация вообще выиграет от этого сближения, которое обещает ей содействие племени умного и энергичного»[11]. Тон тогдашней российской прессы можно проследить по ведущему петербургскому «Голосу» – «Русские евреи не могут вообще жаловаться, чтоб русская печать относилась неблагоприятно к их интересам. В большинстве органов русской печати сказывается настроение в пользу уравнения евреев в общегражданских правах»[12] Важную роль в истории еврейской периодической печати на русском языке сыграли издававшиеся с 1871 года десять историко-литературных сборников под общим названием «Еврейская библиотека». В них печатались статьи и беллетристика известных просветителей, в частности роман Л.О.Леванды «Горячее время» и его работа «Школобоязнь» направленная против ортодоксов, не желавших отдавать своих детей в казенные школы. Крупный еврейский поэт И.Л.Гордон также поместил в двух томах «Еврейской библиотеки» свои литературные обзоры. Сборник издавал, как и впоследствии журнал «Восход», писатель А.Е.Ландау.

С бурным развитием еврейской периодической печати не могла не начать развиваться и еврейская литература – сперва на иврите, потом на идиш, потом и на русском, стимулируясь образцами русской литературы[13]. При Александре II «немало было еврейских писателей, которые убеждали своих единоверцев учиться русскому языку и смотреть на Россию, как на свою родину»[14]. Развивалась новая еврейская литература на иврите и идише, появились и ее переводы на русский язык. Необходимость этих переводов объясняется и тем, что к этому времени появилась еврейская интеллигенция, которая не читала на идиш, для них русский язык стал более привычным. Кроме того, поскольку русско-еврейские журналы были предназначены и для русского читателя, было важно сделать для него доступным произведения талантливых еврейских писателей. В это время появились талантливые произведения на идиш о жизни простого народа, их авторами были Мойхер-Сфорим, И.Л.Перец и Шолом-Алейхем. В их произведениях отразились основные тенденции развития еврейской прозы. Определенные надежды еврейская периодическая печать связывала с «диктатурой сердца» графа М.Т.Лорис-Меликова, но народовольцы убили Александра II.

Убийство царя-Освободителя 1 марта 1881 года вызвало всенародное смятение умов. Евреи заволновались о будущем[15]. Убийство царя-реформатора отозвалось еврейскими погромами в Новороссии и на Украине. Погромная волна вызвала обширные отклики в столичной прессе. М.Н.Катков в «Московских ведомостях» клеймил погромы, как исходящие от «злокозненных интриганов», «которые умышленно затемняют народное сознание, заставляя решать еврейский вопрос не путем всестороннего изучения, а с помощью «поднятых кулаков»[16]. Писатель Д.Л.Мордовцев в «Письме христианина» на страницах еврейского журнала «Рассвет» призывал евреев эмигрировать в Палестину и Америку, видя лишь в этом решение еврейского вопроса в России»[17]. Погромы и антисемитские указы Александра III, появившиеся в мае 1882 года, способствовали пробуждению национального самосознания евреев, они отрезвили многих сторонников ассимиляции. Однако вопреки охлаждению еврейской интеллигенции к ассимиляции, в правительственных кругах еще продолжалась инерция эпохи Александра II, еще и несколько лет не было полностью сменено сочувственное отношение к еврейской проблеме на жестко-ограничительное[18]. Идеи ассимиляции у многих евреев сменились идеями политического возрождения народа, возрождение переживала и еврейская литература[19].

Переводы лучших еврейских писателей публиковались главным образом в столичном русско-еврейском ежемесячнике «Восход» и приложении к нему «Недельная хроника «Восхода», который издавался с 1881 года по 1899 год. Журнал отличался высоким художественным уровнем, кроме того, с 1885 года он был единственным в Российской империи русско-еврейским изданием, два других русско-еврейских органа «Рассвет» и «Русский еврей» перестали выходить в 1883 и 1884 годах. «Восход» и сегодня интересно читать, а для своего времени его публикации были уникальными. Достаточно сказать, что первый перевод «Иудейских древностей» Иосифа Флавия на русский язык, сделанный Г.Генкелем с греческого оригинала был напечатан в приложении к журналу «Восход». «Восход» по мнению историка С.М.Дубнова, был «единственным выразителем мнений прогрессивной интеллигенции, проникнутой западноевропейскими идеалами… Он долго служил цитаделью, где после поражения прежних борцов за эмансипацию укрепились последние «зелоты» прогресса и равноправия»[20].

В начале ХХ века среди переводов с идиш одно из главных мест продолжали занимать произведения Менделе Мойхер-Сфорима. Молодые еврейские писатели модернистского направления хотя и писали иначе, но учились у него. Почти во всех русско-еврейских изданиях начала ХХ века можно было найти произведения Шолом-Алейхема. В отличие от Менделе Мойхер-Сфорима или Переца в рассказах Шолом-Алейхема много светлого и, несмотря на все тяготы жизни, нет пессимизма, несколькими штрихами писатель рисовал разнообразные еврейские типы, воспринимаемые подчас, как символы. К началу ХХ века относится публикация первых произведений Шолома Аша в русско-еврейской периодике. Он не гонялся за эффектами, был чужд всякой слезливой сентиментальности и не старался разжалобить читателя, он рисовал простые неприкрашенные картинки из жизни еврейского гетто. Начало ХХ века было расцветом литературы на идиш, тем более после Черновицкой конференции, которая признала идиш одним из национальных еврейских языков в России, переводы всех значительных писателей, на нем писавших, стали украшением русско-еврейской периодики. В Петербурге выходили еженедельники «Русский еврей» (1879-1884), «Рассвет» (1879-1883) и ежемесячный журнал «Еврейское обозрение» (1884). Еврейские органы печати «Рассвет» и «Русский еврей» при Александре III вскоре прекратили свое существование. Юрист Г.Б.Слиозберг считал, что едва ли они смогли бы, в особенности при цензурных условиях того времени, сослужить службу в смысле возбуждения протеста со стороны общественного мнения. Либеральные круги общества не имели надлежащего голоса[21]. В Петербурге издавалась либеральная газета «Новости», ее редактором был сын керченского раввина И.К.Нотович, принявший православие. «Новости» были очень популярны среди евреев черты оседлости и расходились тиражом в десятки тысяч экземпляров. Евреи думали, что Нотович очень влиятелен в «сферах» и запросто беседует с министрами, поэтому к нему в газету обращались за помощью, веря в то, что редактор сможет помочь[22].

В 1902-1903 году в столице выходил журнал «Еврейская семейная библиотека», который редактировал М.Д.Рывкин, в нем были напечатаны переводы произведений Менделе Мойхер-Сфорима, Г.Гейне, И.Л.Переца, очерки о еврейском гетто в Нью-Йорке А.Когана. В 1904-1907 годах журнал выходил под названием «Еврейская жизнь». 1 января 1907 года в столице вышел журнал «Рассвет», он был третьим с подобным названием (первый появился в Одессе в 1860 году, второй выходил в Петербурге с 1879 года). Последний «Рассвет» заменил несколько журналов, которые издавались с 1904 года и были закрыты цензурой – «Еврейская жизнь». «Хроника еврейской жизни», «Еврейский народ». В редколлегию входили М.Д.Рывкин, И.Сорин, А.Д.Идельсон и другие публицисты сионистского направления. Журнал боролся с ассимиляцией, обсуждал практические вопросы колонизации Палестины, полемизировал с Бундом и другими несионистскими группами. Активно работала и провинциальная русско-еврейская периодическая печать в Одессе, Вильне, Елисаветграде, Полтаве, Симферополе, Белостоке, Ялте и других городах России. Поражение первой русской революции и наступившая реакция привели к уменьшению числа еврейских периодических изданий на русском языке, однако в последующие годы оставалось около 10 названий. В Петербурге выходила газета «Еврейский мир» (1910-1911), «Еврейская старина» (1909-1930), в Одессе выходили ежемесячники «Еврейская будущность» (1909), «Новая Иудея» (1908), «Еврейское обозрение» (1912), еженедельник «Еврей» (1902-1914), в Кишиневе выходил общественно-политический журнал «Еврейская хроника» (1911-1912). Русско-еврейская пресса времен Первой мировой войны была непосредственно связана с общественно политической жизнью страны, освещала события на фронте и в тылу, положение еврейского населения России. В Москве выходили журналы «Война и евреи» (1914-1915), «Евреи в России» (1915), «Евреи на войне» (1915). Журналы публиковали подробные свидетельства о евреях, пострадавших от войны, о беженцах, материалы о деятельности учреждений оказывающих им помощь. Между двумя революциями 1917 года происходил бурный рост числа еврейских периодических изданий, это было связано в первую очередь с отменой цензуры и общей свободой печати.

Журналистика еще с середины XIX века стала популярнейшим занятием среди евреев, отошедших от религии. Действительно на государственную службу евреям поступить было нельзя, поэтому доступными остались профессии врача, адвоката и особенно журналиста. Туда и ринулся поток еврейской интеллигенции, эти специальности в царской России сделались чрезвычайно популярными в среде еврейской диаспоры. В начале пути большая русская литература была нарождавшейся еврейской журналистской братии еще не по плечу, да это и не удивительно, ведь их родители, как правило, вообще не знали русского языка. Но при динамичном движении евреев, при их высоком экономическом практицизме и активности, они в газетах и журналах освоились очень быстро, поняв силу печатного слова, ведь недаром Наполеон говорил, что «Три враждебные газеты опаснее 100 тысяч враждебного войска». Российская пресса имела разное направление от либерализма до социализма, еврейские журналисты был вездесущи. Они были в «Биржевых Ведомостях», хозяином которых был С.М.Проппер с неизменными симпатиями к «революционной демократии», кадетской «Речи», хозяином, которой был Ю.Б.Бак, «профессорских» «Русских Ведомостях», сотрудники еврейского происхождения числились даже в штатах проправительственного суворинского «Нового времени». Вероятно, еврейские журналисты были и в единственном у правительства печатном органе – «Правительственном вестнике».

Еврейские журналисты были не только в столичных или высокоинтеллектуальных изданиях, были они и в простонародной «Копейке» с 250 тысячным тиражом, которую читал каждый дворник, впрочем, она сыграла большую роль в борьбе с антисемитскими кампаниями. Еврейских издателей и публицистов было много и в провинции. С.П.Мельгунов отмечал, что часто выступления тех или иных газет и журналов по вопросам, касающихся евреев, происходили «не только во имя защиты угнетаемых, а в силу состава сотрудников»[23]. Российские антисемиты писали, что евреи заполонили газеты, да и саму прессу называли «жидовским изобретением». Это так же верно, как и то, что Иудея восстала против Рима, чтобы погубить Россию. Антисемит любой национальности понимает, что во всем виноваты евреи, это ведь их Бог нас всех сотворил, при этом они никак не хотят расшифровать псевдоним первого человека. В одном они правы, что журналистика – профессия почти столь же древняя, как первая древнейшая профессия.

Редактор газеты «Киевлянин» Д.И.Пихно писал: «Еврейство поставило на карту русской революции огромную ставку. Серьезное русское общество поняло, что в такие моменты печать сила, но этой силы у него не оказалось. Она оказалась в руках его противников, которые по всей России говорили от его имени и заставили себя читать, потому что других изданий не было, а в один день их не создашь, и (общество. – Э.Г.) терялось в массе лжи, в которой не могло разобраться»[24]. Монархист, а в юности народник Л.А.Тихомиров в этом не видел еврейского национального фактора, о характере российской прессы он писал: «Хлесткость на нервы… Односторонность… Не желают приличия, джентльменства… Не знают идеала, понятия о нем не имеют». И воспитанная этой прессой публика «требует бойкости, хулиганства, знаний не может ценить, невежества не замечает»[25]. Тупая, упрямая и целенаправленная антиеврейская политика Николая II, давала свои плоды. Поистине, настали времена, когда стало модным публично демонстрировать антисемитизм, а ведь раньше эту нужду справляли в одиночестве.

В России всегда искали козла отпущения при провалах внутренней и международной политики, еврейские журналисты для этой цели подходили лучше, чем кто-либо, еврейский вопрос в России всегда был разменной картой российской политики. Ведь начиная с Екатерины II, началось чередование либеральных и реакционных периодов в русской истории, и еврейский вопрос во все это время переживает те же колебания, что и другие насущные вопросы в жизни страны, либеральные эпохи подавали надежды, реакционные приносили разочарование. Но факт остается фактом, участие еврейских журналистов и издателей в русскоязычной и русско-еврейской прессе было достаточно активным и продуктивным вплоть до Октябрьской революции 1917 года. Главным в русско-еврейской периодической печати было то, что она дала мощный импульс для развития еврейской светской литературы, практически все произведения классиков новой еврейской литературы прошли через русско-еврейские периодические издания. Именно на их страницах освещались вопросы еврейского образования, просвещения, культуры, искусства, на их страницах давалось объективное освещение еврейской жизни в России. Именно русско-еврейская печать дала толчок к развитию еврейского книгопечатания и издательской деятельности, появились книги на иврите, идиш и русском языке, доступные для основной еврейской массы, именно на периодической печати выросла и созрела еврейская интеллигенция, которая сыграет значительную роль в культурной, научной, юридической, медицинской, художественной и общественно-политической жизни Российской империи.

Если следовать по Гегелю, то «каждая страна имеет тех евреев, которых она заслуживает»[26]. С.О.Португейс писал о «русском еврее», сколько «вокруг этого соединения-разделения русский и еврей пролилось крови, слез, сколько нагромоздилось несказанных страданий? …Сколько здесь все же было радости духовного и культурного роста маленького, но великого народа. Но разве это была только его радость? Нет и большой великий народ – русский, питался живительными соками русского еврейства. … Но было и остается очень много евреев, которые подняли на свои плечи этот тяжкий крест быть русским евреем и русским. Две любви, две страсти, два борения… Но в этом состоит фатальный трагизм этого двуединства»[27]. Литературовед Ю.И.Айхенвальд[28] считал, что одновременно и в равной мере нельзя принадлежать двум культурам. С одной стороны нельзя полностью разорвать с родной культурой, с другой – нельзя разорвать с культурой чужой. И все же всегда какой-либо элемент преобладает. Каждому еврею в России нужно сделать выбор и раз и навсегда подчиниться чему-то одному. Проблема русско-еврейской общности имеет два аспекта. Первый, это чисто еврейский, это двойственность русского еврея, который ощущает себя евреем, но не мыслит себя вне русской культуры. Второй аспект общий – это духовный союз русской и еврейской интеллигенции. Это союз зародился в XIX веке и был очень плодотворным.

Взгляд на взаимопроникновение двух культур – русской и еврейской – долго муссировался как одними, так и другими, часто он выносился в плоскость политическую и использовался в конъюнктурных интересах, будучи предельно политизированным. В.И.Жаботинский, хорошо известный своими крайними взглядами по этому вопросу, уже в 1920 годах, когда революция выкинула его и многих других евреев и русских из России (эмиграция есть явление вневременное и вненациональное), писал, что «Мы от русской культуры получили много ценного – даже для нашего будущего национального творчества. Перед русской культурой мы российские евреи должники»[29]. Л.И.Юниверг не ставит вопрос, кто кому больше должен, не говорит о благодарности и долге одних перед другими, а считает, что надо говорить «об уважении и любви к русской литературе, в значительной мере обогащенной через христианство (истоки которого, как известно, лежат в иудаизме) еврейскими моральными ценностями? Таким образом, речь может идти скорее о взаимообогащении двух культур, чем о долге одной перед другой»[30].

И сейчас по прошествии многих лет современники вряд ли смогут объяснить, почему природа и история рассудили так, что из атмосферы удушливого гетто придет специфический продукт еврейской юдоли скульптор Марк Матвеевич (Мордух Матысович) Антокольский и выразит христианнейшие, православнейшие, истинно русские типы Грозного, Нестора, Ермака и многих других. Или почему еврею Исааку Ильичу Левитану суждено было гениально выразить тихие, нежные, грустно заманчивые тайны русского пейзажа? Как случилось, что еврей по складу своего мышления Михаил (Мейлах) Осипович Гершензон дал русской литературе, русской истории и русскому сознанию такие изумительные по яркости и отделке портреты таких истинно русских людей, как А.И.Герцен, Н.П.Огарев, И.В.Киреевский, Н.В.Станкевич и многих других. Как случилось, что добрым папашей русской книги и папашей целого поколения пушкинистов стал еврей Семен Афанасьевич Венгеров. Можно привести множество других примеров, когда российские евреи лидировали в областях русской культуры, в которой национальное начало сказывалось всего сильнее, ибо речь шла о явлениях русского духа, а не материи. Если охватить всю область русской культуры, в том числе и в виде точных и практических наук, роль русских евреев в общем культурном развитии России, начиная с XIX века вырисовывается в еще более исторически значимых чертах. И. не надо забывать о том, что эту важную роль русское еврейство сыграло в условиях, когда стараниями самодержавной власти еврейство сознательно и систематически выталкивалось из русской культуры.

В 80-х годах XIX века в России пробудился заметный интерес к еврейскому художественному наследию. Хотя еврейская традиция запрещала занятие изобразительным искусством, многие евреи, разумеется, преступали эту заповедь. Художники-евреи начали изучать национальные традиции в сохранившихся еще старинных рукописях, брачных контрактах, в деревянной резьбе и каменных надгробиях. Не случайно знаменитый русский критик В.В.Стасов издал в 1886 году совместно с бароном Д.Г.Гинцбургом роскошный альбом «Древнееврейский орнамент по старинным рукописям», что стимулировало художников-евреев к осмыслению национального наследия. Страстный апологет еврейского национального искусства В.В.Стасов[31] приветствовал открытие еврейского музея во Франкфурте в 1901 году: «Пришла, наконец, пора для народа израильского выступить из мрака к свету и внести в наше знание тысячи новых фактов. Недавно еще возникла новая наука – наука еврейской художественной древности, но она уже дала богатые плоды, и музеи Парижа, Лондона украшались новым неожиданным отделом – еврейским. Тут собрались и тесняться образцы металлического и эмального искусства, резьбы, монетного дела, стекла, сосудов, драгоценных вещей и украшений. Неужели все это не создание искусства, неужели еще можно отнимать художественный вкус, творческую художественную силу у того народа, который был способен создать все это?». Этот факт дал основание скульптору Борису Шацу, создателю «Бецалель» (Академия художеств в Иерусалиме) назвать Стасова «отцом еврейского искусства»[32]. Это, конечно, преувеличение, но не без доли истины. Каждый народ имеет свою историю, но в многонациональной среде ни одна национальность не развивалась обособленно. Несмотря на все сложности и трагизм еврейской нации, разбросанной по всему миру, евреи каким-то образом сумели избежать культурной смерти и, несмотря на неимоверные трудности, продолжали свое культурное развитие в рамках новых общественно-политических формаций.

А.И.Солженицын был уверен в том, что «эволюционность развития (российских евреев. – Э.Г.) определенно брала верх и обещала строительную основательность впереди». Вряд ли это могло произойти, никаких предпосылок для этого не было. В то же время, Солженицын, отмечая, что «более чем двухтысячелетнее сохранение еврейского народа в рассеянии вызывает изумление и уважение», приходит к сомнительному выводу. Речь идет о его оценке преследования евреев в Российской империи, он подчеркивает, что «это было не преследование, это была: череда стеснений, ограничений, – да, досадных, болезненных, даже вопиющих». При этом он считал, что «правовые ограничения евреев в России никогда не были расовыми»[33]. Вряд ли такая снивелированная оценка отношения царской власти к евреям исторически справедлива. Ни один народ в мире не замифологизирован до такой степени, как евреи, Солженицын не избежал магии этих мифов. Очевидно, что вплоть до революционных событий 1917 года евреи в Российской империи оставались самым дискриминируемым национальным меньшинством. Правовые ограничения, хотя и несколько смягченные при Александре II, дополнялись новыми запретами его наследниками и препятствовали массовой социально-культурной интеграции российских евреев. Это привело к тому, что российские евреи в отличие от единоверцев на Западе сохранили свою национальную консолидацию и культурное своеобразие, что сыграет свою решающую роль в мировой истории ХХ века.

Этой же мысли придерживался и А.И.Солженицын, он подчеркивал, что «Народ еврейский двигался сквозь переменчивую современность с кометным хвостом трехтысячелетней диаспоры, не теряя постоянного ощущения себя нацией без языка и территории, но со своими законами <…> силой своего религиозного и национального напряжения, храня свою отдельность и особость – во имя вышнего сверхисторического Замысла. Стремилось ли еврейство XIX-XX веков к уподоблению и слитию с окружающими народами? Как раз российское еврейство, долее и позже своих иных соплеменников сохранялось в ядре самоизоляции, сосредоточенном на религиозной жизни и сознании. А с конца XIX века именно российское еврейство крепло, множилось, расцветало»[34]. Современный исследователь Б.-Ц.Динур пишет о роли российского еврейства с 1860 года по революционные события 1917 года: «Вся история еврейства в новое время стала под знаком русского еврейства», у которого обнаружилась «напряженная чуткость к ходу истории»[35].

В дореволюционной России правительственная политика в отношении еврейского населения была политикой государственного антисемитизма. Он базировался на исключительности положения евреев и имел несколько основных форм или сфер своего проявления. Прежде всего, он выражался в законодательно-административном антисемитизме. Ни одна другая нация, жившая в империи, не удостаивалась такого количества законодательных и подзаконных актов, сенатских указов и разъяснений, специальных ведомственных инструкций, как евреи. Только за период с 1649-1873 в сборнике В.О.Леванды зарегистрировано 1073 законодательных актов, целиком посвященных евреям или упоминающих евреев по тексту[36]. Причины русской государственной юдофобии восходят к идеологии православия, об этом свидетельствуют известный эпизод с выбором религии из «Повести временных лет»[37] и антииудейский пафос многих древнерусских сочинений[38]. Двадцать веков христианской любви к евреям говорят о том, что антисемитизм будет жить до тех пор, пока не наступит очищение покаянием (катарсис), пока в Евангелии от Матфея останется ядовитое жало «Кровь его на нас и на детях наших». Тогда, когда этот навет будет, вычеркнут их Нового Завета, только тогда можно будет говорить о восстановлении исторической справедливости. С трудом верится в это, покаяние, оно возможно и спасет душу, но погубит репутацию, отцы церкви всегда считали, что религия, идущая на компромиссы, не может быть священной. Евреи древний и мудрый народ, с веками они достигли высшей ступени религии и разума, именно просвещенное русское еврейство осуществит в ХХI веке международный трансферт интеллектуальных достижений, способностей, знаний и навыков другим народам.

[1] Леванда Л.О. К истории возникновения первого органа русских евреев. // Восход. № 6. 1881.; Гольдберг Б. Пятидесятилетие русско-еврейской журналистики. // Рассвет. № 22, 24. 1910.; Кулишер М.И. Пятидесятилетие русско-еврейской печати. // Новый Восход. № 36. 1910.

[2] РГИА. Ф. 733. Оп. 97. Л. 3-4 об.

[3] Гинзбург С.М. Минувшее. Исторические очерки, статьи и характеристики. Пг., 1923. С. 97.

[4] Марек П.С. Из истории еврейского печатного дела в России. // Параллели (русско-еврейский историко-литературный альманах). № 4-5. М., 2004. С. 475.

[5] Феоктистов Е.М. Воспоминания. За кулисами политики и литературы. Л., 1929. С. 201.

[6] Дякин В.С. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX в). // Вопросы истории. № 9. 1995. С. 131.

[7] Эльяшевич Д.А. Правительственная политика и еврейская печать в России. 1797-1917. Очерки истории цензуры. СПб., 1999. – Иерусалим, 5769. С. 317.

[8] Краткая еврейская энциклопедия. Т. 6. Иерусалим, 1992. С. 413.

[9] Краткая еврейская энциклопедия. Т. 6. Иерусалим, 1992. С. 414.

[10] Гессен Ю.И. История еврейского народа в России. В 2-х т. Т. 2. Л., 1927. С. 170.

[11] Еврейская энциклопедия. Т. 2. СПб., С. 736, 740.

[12] Голос. № 46. 15 (27) февраля 1881 года. С. 1.

[13] Кроль М. Национализм и ассимиляция в еврейской истории. // Еврейский мир: Ежегодник на 1939 г. Париж, 1940. С. 188-189.

[14] Паркс Д. Евреи среди народов: Обзор причин антисемитизма. Париж, 1932. С. 41.

[15] Слиозберг Г.Б. Дела минувших дней: Записки русского еврея. В 3-х т. Париж, 1933-1934. Т. 1. С. 99.

[16] Еврейская энциклопедия. Т. 9. СПб., С. 381.

[17] Краткая еврейская энциклопедия. Т. 5. Иерусалим, 1990. С. 463.

[18] Солженицын А.И. Двести лет вместе (1795-1995). Ч. 1. М., 2001. С. 208.

[19] Вальдман Батия. Переводы идишской прозы в русско-еврейской периодике (1880-1914). // Параллели (русско-еврейский историко-литературный и библиографический альманах). № 4-5. М., 2004. С. 118.

[20] Бейзер М. Евреи в Петербурге. // Иерусалим, 1990. С.14.

[21] Слиозберг. Г.Б. Дела минувших дней. Записки русского еврея. // Евреи в России XIX век. М., 2000. С. 459.

[22] Розенцвейг Г. Штрихи прошлого. // Еврейская летопись Л., 1926.

[23] Розенцвейг Г. Штрихи прошлого. // Еврейская летопись Л., 1926.

[24] Киевлянин. 17 ноября 1905 года.

[25] Из дневника Л.Тихомирова. // Красный архив. Т. 74. 1936. С. 177, 179.

[26] Рабинович Я.И. В поисках судьбы. Еврейский народ в круговороте истории. Кн. 1. М., 2001. С. 534.

[27] Португейс С.О. Семен Юшкевич и евреи. // Евреи в культуре русского зарубежья. Сборник статей, публикаций, мемуаров и эссе. Вып. 1 (1919-1939). Иерусалим, 1992. С. 27, 29.

[28] Айхенвальд Ю.И. Россия и евреи. // Руль. № 980. 1924.

[29] Рассвет. № 7. 15 февраля 1925 года. С. 4.

[30] Юниверг Л. Евреи-издатели и книготорговцы русского зарубежья. // Евреи в культуре русского зарубежья (сборник статей, публикаций, мемуаров и эссе). Вып. I. 1919-1932 гг. Иерусалим, 1992. С. 140.

[31] Стасов В.В.Собрание сочинений. Т. 1. СПб., 1894. С. 300.

[32] Латт Л.Я. Скульптор Хана Орлова. // Евреи в культуре русского зарубежья (сборник статей, публикаций, мемуаров и эссе). Вып. 1. 1919-1939 гг. Иерусалим, 1992. С. 369.

[33] Солженицын А.И. Двести лет вместе (1795-1995). Ч. 1. М., 2001. С. 509, 34-35, 84, 292.

[34] Солженицын А.И. Двести лет вместе (1795-1995). Ч. 1. М., 2001. С. 452.

[35] Динур Б.-Ц. Религиозно-национальный облик русского еврейства. // Книга о русском еврействе: От 1860-х годов до революции 1917 г. Нью-Йорк, 1960. С. 319, 322.

[36] Динур Б.-Ц. Религиозно-национальный облик русского еврейства. // Книга о русском еврействе: От 1860-х годов до революции 1917 г. Нью-Йорк, 1960. С. 319, 322.

[37] Повесть временных лет. // Памятники литературы древней Руси. XI – начало XII в. М., 1978. С. 100.

[38] Перетц В. К вопросу о еврейско-русском литературном общении. // № 5. Slavia, 1927; Розов Н.Н. Книга в Древней Руси. М., 1977.

С. 73-75.