Дж. Сакс "Коллективная ответственность" (к главе Ваишлах)

[Борис Дынин]

Рабби Джонатан Сакс

Коллективная ответственность

Недельная главы Торы: Ваишлах

20 Ноября 2010 – 13 кислев 5771

Перевод Бориса Дынина

По любым стандартам эпизод возмутителен. Яаков располагает свои шатры в предместьях города Шхем , которым управляет Хамор. Дина, дочь Яакова, выходит в город. Шхем, сын Хамора видит ее, похищает и насилует, но затем влюбляется и хочет жениться на ней. Он просит своего отца: "Возьми мне эту девушку в жены!"

Яаков, услышав о происшествии, кажется спокойным. Но его сыновья разъярены. Дина должна быть спасена, и люди наказаны. Хамор и его сын навещают семью и просят дать согласие на брак. Сыновья Яакова притворяются, что принимают предложение серьезно и говорят, что поселятся в Хаморе и породнятся с его жителями, но при условии, что все мужчины пройдут обряд обрезания. Хамор и Шхем возвращаются в город, объявляют мужчинам об условии семьи Яакова, и те соглашаются.

На третий день после обрезания, когда боль достигает самой большой остроты и обессиливает мужчин, Шимон и Леви, братья Дины, входят в город и убивают всех мужчин. Возмездие ужасно. Яаков упрекает сыновей: «Смутили вы меня, опозорив меня среди жителей этой страны - кнаанеев и призеев! Я же малолюден: соберутся против меня и поразят меня, и истреблен я буду с домом моим». (Брейшит 34:30). Но они отвечают: «Неужели как с блудницей поступать ему с сестрой нашей?». (34: 31)

В тексте есть намек, что действия Шимона и Леви оправданы. Трижды (что необычно для Торы) повторяется указание на моральную серьезность ситуации: «Сыновья же Яакова, услышав, пришли с поля; и огорчились люди эти, и страшно разгневались, ибо мерзость совершил он с Израилем, изнасиловав дочь Яакова; а так не должно поступать». (34: 7) «Сыновья Яакова прошли по убитым и разграбили город, так как обесчестили сестру их»(34: 27)

И все же Яаков осуждает их действия, и хотя он не добавляет ничего больше, боль по поводу происшедшего остается в его памяти. Много лет спустя, уже на смертном одре, он произносит проклятие: «Шимон и Леви - братья, орудия грабежа свойственны им. Не вступи в сговор с ними, душа моя, и к обществу их не присоединяйся, честь моя! ибо в гневе своем убили людей и по прихоти своей истребили волов. Проклят гнев их, который силен, и ярость их, которая жестока; разъединил бы я их в Яакове, и рассеял бы их в Израиле».(49: 5-7)

Кто прав? Маймонид оправдывает братьев. В его кодексе, Мишне Тора, объясняется, что учреждение правосудия и обеспечение верховенства закона - это одна из семи Заповедей Ноаха, связывающих все человечество: «А как язычникам заповедано установить суды? Они должны назначить судей и офицеров в каждом поселении, чтобы править в соответствии с другими шестью заповедями, предупреждать граждан против их нарушения и наказывать нарушителей смертью . И именно на этой основе люди Шхема были осуждены на смерть (в руках Шимона и Леви) . потому что Шхем (их принц) похитил (и изнасиловал) Дину, что они видели и о чем они знали, но не отдали своего принца в руки правосудия…» («Законы о царях», 9,14)

Маймонид выражает здесь принцип коллективной ответственности. Жители Шхема, зная, что их принц совершил преступление, но не совершив суда над ним, были коллективно виновны в совершенном преступлении.

Нахманид не соглашается. Заповедь о судах, данная Ноаху, есть положительное обязательство установить законы, суды и судей, но она не устанавливает ни принцип коллективной ответственности, ни ответственность под угрозой смерти за неудачу в исполнении этой заповеди. Такого и не могло быть, ибо, если Шимон и Леви оправданы, по Маймониду, как Яаков мог их осудить в тот день, когда они мстили за Дину, и проклясть их на смертном одре?

Разногласие остается, как оно было и между Яаковым и его сыновьями. Мы знаем принцип коллективной ответственности в еврейском законе: «Кол Исроэл аревин зе базе» («Все евреи ответственны друг за друга».) Но как это определено в иудаизме? Не в силу ли специфической природы еврейского закона, а именно как следствие Синайского Завета между Б-гом и израильтянами, приняв который евреи обязались индивидуально и коллективно следовать Закону и хранить его?

Маймонид, в отличие от Нахманида, кажется, говорит, что коллективная ответственность присуща всем обществам. Мы ответственны не только за наше собственное поведение, но и за тех, среди кого мы живем. Или, возможно, это вытекает не из понятия «общество», но просто из природы морального сознания. Если некто совершил зло, то не только я не должен совершать его, но обязан, если могу, остановить того, кто его совершает, и если я не сделал этого, то я разделяю вину. Сегодня мы бы сказали о «вине безучастного наблюдателя». Вот как Талмуд говорит об этом: «Тот, кто может запретить грешить в своем доме, но не делает этого, он захвачен грехами своей семьи; если он может запретить своим согражданам грешить, но не делает этого, он захвачен грехами своих сограждан; если он может запретить грешить всему миру, но не делает этого, он захвачен грехами всего мира". (Шаббат 54b)

Однако ясно, проблема сложная, и мы должны увидеть ее оттенки. Есть разница между преступником и безразличным свидетелем. Одно дело – совершить преступление, другое – быть свидетелем и не предупредить его. Мы могли бы считать такого свидетеля виновным, но не в той же самой степени, что и преступника. Талмуд использует слово «захвачен». Это может означать, что такой свидетель виновен нравственно. Он может быть наказан “небесным судом” в этом мире или в следующем. Но это не означает, что он может быть вызван в земной суд и приговорен за преступное безразличие.

Глубина этой проблемы открылась в связи немецкого народа с Холокостом. Философ Карл Ясперс различил моральную вину преступников и метафизическую вину свидетелей (Karl Jaspers, The Question of German Guilt, New York, Fordham University Press, 2000. 36.) Он говорит, что существует солидарность среди людей как человеческих существ. Она делает каждого соучастником в каждом зле и в каждой несправедливости в мире, особенно в том случае, когда преступление совершено в его присутствии или с его ведома. Если я не сделал всего, что я мог сделать для предупреждения преступления, я также виновен. Если я присутствовал при убийстве других и мог предупредить его, не рискуя моей жизнью, смысл моей вины адекватно не фиксируем юридически, политически или нравственно. То, что я живу после случившегося, весит на мне как несмываемая вина.

Здесь заключена реальная вина, но, говорит Ясперс, она не может быть сведена к юридическим категориям. Шимон и Леви, возможно, были правы в своем осуждении мужчин города Шхем , оставшихся безучастными к преступлению их принца, но это не означает, что братья имели право исполнить свое суммарное правосудие над всеми мужчинами, убив их. Яаков был прав в осуждении такого деяния как зверского нападения. В этом свете, позиция Нахманида кажется более приемлемой , чем Маймонида.

Один из самых глубоких этических мыслителей Израиля, Иешаяху Лейбович (1903-1994), сказал, что хотя иной раз, возможно, этическое оправдание того, что сделали Шимон и Леви, но “существует также этический постулат, который не является предметом рационализации, но который побуждает нас, иной раз, проклясть и то, что может оправдываться самыми разными разумными соображениями.” (Yeshayahu Leibowitz, Judaism, Human Values and the Jewish State, Harvard University Press, 1992, 189.) Возможны действия, которые могут быть оправданы и вместе с тем прокляты. Именно это подразумевал Яаков, когда проклинал своих сыновей.

Коллективная ответственность - одна вещь. Коллективное наказание - другая.