Сетевой портал "Заметки по еврейской истории"

Спасибо тебе, тренер.

Семнадцатилетний Михаил вновь оказался в родном Киеве, прослужив всего один год в Черноморском флоте. Он был списан вчистую по состоянию здоровья. Сказалась контузия во время бомбёжки в 1942 году на Северном Кавказе.
На второй день после приезда домой он и его друзья собрались на киевском пляже.
Здесь впервые Михаилу стало неловко за свой неказистый вид.
Все его друзья занимались различными видами спорта: штангой, гимнастикой, борьбой, и девушки вокруг обращали внимание на их крепкое телосложение. Друзья с сожалением посмотрели на Михаила, и один из них сказал: « Мишаня, у тебя не сложение, а вычитание, займись спортом!»

На следующий день Михаил оказался в борцовском зале спортобщества «Строитель». Тренер Павел Иванович Кущинский очень ему понравился.
Это был могучий человек с бритой наголо, загорелой головой и с доброй улыбкой. Позднее в легендарном фильме « Великолепная семёрка» Михаил увидел актёра Юла Бриннера, который внешне очень напомнил ему его тренера. Такой же неотразимый, уверенный в себе ковбой!
После первых тренировок на ковре Михаил с трудом поднимался на работу по утрам: все мышцы болели. Через месяц тренировок Михаил втянулся в спортивный режим. Тем более что, по совету тренера, он стал выполнять утреннюю зарядку с небольшими гантелями. Обстановка в спортзале очень
располагала к занятиям: друзья, которые пригласили Михаила на отделение борьбы, помогали ему осваивать приёмы. Павел Иванович подсказал Михаилу, что для освоения броска через бедро ему нужно элементы разворота. Их можно отрабатывать и дома. Михаил включил это упражнение в утреннюю зарядку, чем очень удивлял соседей по коммунальной кухне.

Дело в спортзале у Михаила пошло на лад, и через год, к удивлению своих друзей, он подошёл к выполнению первого спортивного разряда. Во время тренировки Павел Иванович уделял внимание каждому борцу.
Михаилу он говорил: «Миша, ты должен как можно быстрее подворачивать бедно, собираясь провести бросок, а иначе ты будешь всегда оказываться на лопатках!» Когда в чемпионате города Михаилу удалось занять второе место,
его впервые похвалил тренер за умение быстро одержать победу в схватке, используя бросок через бедро. Михаил не раз слышал слова Павла Ивановича, что отработанный до автоматизма приём, может пригодиться и в обычной жизни, если придётся защищать себя.
Однажды Михаил узнал, что в Киевский институт физической культуры проводится набор в двухгодичную школу тренеров. Решение было принято: поступать туда и навсегда связать свою жизнь со спортом. Не без труда были сданы вступительные экзамены, и первого сентября 1950 года Михаил уже слушал первые лекции преподавателей. Учёба Михаилу давалась легко и была удовольствием по сравнению с тяжёлой работой шлифовщика, которой он занимался в цеху завода. Учебную практику Михаил проводил в частности и в спортзале, где он вырос как спортсмен. Перед окончанием школы тренеров Михаил дал открытый урок в своём родном спортзале, за который получил отличную оценку своего тренера и членов экзаменационной комиссии.
Окончив школу тренеров с красным дипломом, Михаил оказался на Урале в городе Молотове. К большому сожалению, в Кировском районе города, куда был направлен Михаил о греко-римской борьбе и о борьбе вообще никто тогда и не слышал. Можно было устроиться только тренером по лёгкой атлетике.
Михаил вспомнил, как каждый год в Киеве на Черепановой горе институт физкультуры проводил кросс памяти знаменитого советского легкоатлета Гавриила Раевского. В своё время Михаилу, как и всем остальным студентам, приходилось участвовать в таких соревнованиях. Михаил вспомнил, что ему удавалось финишировать одним из первых. Он решил попробовать свои силы в тренерской работе с юными легкоатлетами. К концу первого года работы у него появились неплохие бегуны.
Однажды Михаил вместе со своим другом, врачом, Эммануилом Кривицким, сопровождали старшеклассников в длительном походе. Туристы добрались до Краснокамска и там приняли участие в различных соревнованиях. Ближе к вечеру все отправились домой. Михаил с другом убедились, что все участники похода направились в Закамск и оказались вдвоём на дороге к дому. Они оказались у железнодорожного полотна. До дома оставалось не более тридцати минут ходьбы.
На свою беду Михаил с другом проходили мимо крепко подвыпившей компании. Сидя за столом, на котором лежало несколько опустошённых бутылок, выпивохи проводили идущих недобрым взглядом. Друзья прошли мимо, но почувствовали тревогу: дело добром не кончится. И точно! Раздался жуткий крик:
« Стой! Жиды!» Друзья переглянулись и увидели, как огромный, пьяный, агрессивно настроенный бугай, громко топоча, приближается к ним! Он размахивал в воздухе кулачищами. Времени на раздумье не было. «Убью!»- заорал бугай и сопроводил свою угрозу отборными ругательствами!
Михаил сдёрнул очки и отдал их другу. Он приготовился к схватке!
Михаил почувствовал себя на борцовском ковре с той только разницей, что противник был втрое больше и совсем не так дружелюбен как соперник в поединке! В одну секунду Михаил пронзительно ощутил, что он сможет применить отработанный до автоматизма приём, которому его упорно обучал тренер Павел Иванович. Михаил обхватил здоровущую и вонючую шею хулигана, и его замутило от отвратительного запаха: смеси водочного перегара и зловонного пота. Молниеносно подвернув бедро, Михаил использовал инерцию нападающего и резко выпрямив ноги, швырнул бугая на землю. Раздался грохот и стон. Наступила тишина. Друзья подумали, что их могут начать преследовать дружки потерпевшего. Но погони не последовало, видимо потому, что они не могли себе представить, что их друган не смог бы легко отметелить двух хилых очкариков.
Через двадцать минут мы уже были в общежитии врачей, где жил друг Михаила. « Вы знаете, что сотворил Мишаня только что?- громко заорал Эммануил. « Он спас мне жизнь! Целуйте его, девчонки!»
Повторять просьбу Эммануилу не пришлось. Михаил и сам долго не мог осознать, что ему удалось справиться с хулиганом.
Когда он, наконец, пришёл в себя, первое, что он сделал наутро: он послал телеграмму со словами благодарности за науку побеждать своему тренеру Павлу Ивановичу Кущинскому!
Больше полувека прошло с того случая, но он навсегда остался в памяти Михаила, ветерана спорта.

Мой папа и «Интернационал»

Оставалось несколько минут до наступления Нового 1941 года. В нашем доме встреча Нового года в связи с тем, что я ухитрился родиться 1 января была всегда двойным праздником для моих родителей.
Из чёрного репродуктора прозвучали 12 ударов московских курантов, и под звуки партийного гимна «Вставай, проклятьем заклеймённый, весь мир голодных и рабов...» все родственники, выпив, стали желать друг другу счастливого нового года. Дав возможность всем немного закусить, папа попросил наполнить рюмки и выпить за моё здоровье, так как я появился на свет через десять минут после наступления нового 1929 года.
Все стали меня поздравлять, а папа, кинувшись к нашему старому роялю, лихо сыграл главный гимн нашей страны «Интернационал», а я, вспомнив, что на шее у меня парадный пионерский галстук, поднял руку в пионерском салюте и стоял так, пока папа не закончил играть.
Я получил отличные подарки: складной ножик с двумя лезвиями и штопором, авторучку, коньки на роликах и книгу Марка Твена «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна». Меня отправили спать, потому что гости собирались праздновать до утра. Я сложил все подарки на стуле около постели, а мама перед тем, как уйти к гостям, сказала, чтобы я ей завтра напомнил рассказать мне историю, которая произошла с моим папой, когда ему было столько же лет, как и мне.
Вот эта история. Мои папа и мама росли в одном дворе на нашей улице Жилянской в городе Киеве, вместе ходили в хедер (еврейскую школу), вместе брали уроки на фортепиано и вместе занимались Сокольской гимнастикой в еврейском клубе «Маккаби», созданном при синагоге, где папа был первым на всех гимнастических снарядах. В нашем дворе во всех играх он был лидером и самым быстроногим в соревнованиях на скорость.
Во время Гражданской войны власть в Киеве менялась молниеносно, иногда несколько раз в день. Белые сменялись красными, красные - петлюровцами, а те - анархистами батьки Махно или бандой атамана Зелёного. Киевские евреи, познавшие ужасы еврейских погромов, закрывали все лавки и мастерские и старались не показываться на улицах.
В этот день прошёл слух, что бандиты бегут из города и со стороны вокзала в Киев вступает кавалерийский полк, который называли Богунским, под командованием Николая Щорса. Полк на пути к центру города должен был пройти по нашей улице, И все наши мальчишки с нетерпением ждали красных кавалеристов. Мой папа бросился домой (а жил он с родителями в нашем доме на первом этаже), открыл окно и изо всех сил ударил по клавишам старого рояля.
Звуки «Интернационала» разнеслись по Жилянской улице. Внезапно около нашего дома появилась небольшая группа вооружённых людей. Это были остатки одной из банд, быстрым шагом направлявшиеся по нашей улице, которая через два квартала упиралась в подножие густо заросшей деревьями Черепановой горы, где можно легко уйти от преследователей.
Услышав звуки «Интернационала», они не смогли пройти мимо. Один из бандитов выволок папу на улицу. «Кончай жидёнка», скомандовал старший,- и догоняй нас. Они поспешили дальше. И тут папа, увидев, что бандит посмотрел в сторону убегавших товарищей, резко рванулся, и, оставив, воротник старенькой рубашки в руках бандита, не побежал по пустынной улице, где его легко было подстрелить, а юркнул в тёмный подъезд, ведущий в наш двор. Пуля, пущенная ему вслед, чиркнула по стене проезда и папе достались только отколотые пулей кирпичные крошки. Он пулей промчался вглубь двора, перемахнул невысокий каменный брандмауэр, и, оказавшись в другом дворе, затаился. Все дворы на нашей улице были проходные, и уйти от бандита, если бы тот стал его преследовать, было нетрудно.
Но, бандиту, видимо, было не до преследования шустрого пацана, так как уже были слышны звуки полкового оркестра кавалерийского полка богунцев, который должен был пройти по нашей улице. И бандит бросился догонять своих.
Когда папа удостоверился, что опасность миновала, он вернулся домой и попал в объятия родителей, которые считали его погибшим.
Услышав от мамы эту историю, я очень позавидовал папе и тому героическому времени, в котором он жил. Я даже в самом дурном сне не мог предположить, что через несколько месяцев начнётся страшная война, которая уничтожит десятки миллионов ни в чём не повинных людей.
На 22 июня было назначено открытие Центрального стадиона Украины, построенного недалеко от нашего дома на Черепановой горе. Пап заранее купил два билета, и мы с ним в субботу уже предвкушали, как будем болеть за нашу киевскую футбольную команду «Динамо».
Проснулся в воскресенье я непривычно рано, услышав разговор родителей, которые стояли на нашем балконе и что-то разглядывали в небе. Я услышал, как папа сказал: «Очевидно, идут манёвры, но только почему военные учения идут над городом?»
Выйдя на балкон, я увидел высоко в небе несколько маленьких самолётиков, которые гонялись друг за другом, постреливая очередями. Звук пулемётов из-за большой высоты из-за большой высоты был едва слышен. В 12 часов дня мы услышали выступление по радио Молотова, и всё стало ясно.
11 июля всё наше семейство в составе бабушки Мани, тёти Клары, мамы, двух моих четырёхлетних братьев- близнецов Вовика и Толика - оказались в теплушке вместе с другими беженцами, которые готовились к эвакуации из города.
Мой папа, выглядевший непривычно в военной форме, давал мне, как единственному мужчине в команде отъезжающих, последние наставления.
Он нас успокаивал, что через пару месяцев мы победим, и все вернутся в Киев. Несмотря на плохое зрение, папа по собственному желанию был зачислен как врач начальником санчасти третьего батальона народного ополчения. Он попросил маму написать ему, чтобы он мог отправить туда, где мы будем временно проживать, свой аттестат, по которому мы будем получать его зарплату.
Эшелон медленно начал движение, а папа шёл рядом и махал нам рукой. И я удивлялся, что мама плачет и не понимает, что война скоро закончится и впереди будет интересная жизнь. В Ворошиловске ( ныне Ставрополь) мы получили от папы шесть открыток, заполненных мелким почерком, и военный аттестат, благодаря которому мама всю войну получала деньги. Последнее письмо мы получили, датированное 12-м августа 1941 года.
В последнем письме, отправленном из Киева, в конверте была одна папина фотография в военной форме. В последнем письме он нам рекомендовал постараться переехать на Урал, в город Молотов, где жила мамина сестра с семьёй. Мы последовали его совету и остались живы, потому что Ворошиловск был впоследствии захвачен немецкими войсками.
9 мая 1979 года маму и братьев пригласили в Голосеевский парк, где у обелиска участникам народного ополчения встречались оставшиеся в живых бойцы третьего батальона. Здесь впервые от бывшего санинструктора батальона Раисы Линецкой мама узнала, как погиб папа.
Кассету с записью этой беседы братья прислали мне в Пермь.
В начале сентября их батальон держал оборону в Голосеевском парке. Получив приказ оставить Киев, их батальон с уходящими частями регулярной армии переправился по мосту на другую сторону Днепра.
Недалеко от Борисполя, у села Барышевка, батальон попал в немецкое окружение, и большая часть его была уничтожена, а оставшиеся в живых под дулами автоматов немецкого конвоя оказались в Дарнице, недалеко от Киева, где был временный лагерь для советских военнопленных. Там немцы выявляли комиссаров и евреев, подлежащих немедленному расстрелу. Рая Линецкая осталась в живых благодаря своей нееврейской внешности. Застрявший в осенней грязи санитарный автобус, в котором находился папа, был почти в упор расстрелян из пушек, прорвавших нашу оборону от немецких танков.
Так 18 сентября погиб мой папа Гедали Исаакович Берлянд - невоеннообязанный и очень гражданский человек. Его имя занесено в Книгу памяти, выпущенную в Киеве. Сегодня мне почти в три раза больше лет, чем было тогда моему папе. Каждый год 22 июня я выставляю на видное место его фотографию в военной форме и пытаюсь перечитывать папины почтовые открытки, исписанные очень мелким почерком. Чернила на открытках почти выцвели, и читать становится всё труднее.
Недавно из Израиля пришло сообщение, что фамилия моего отца внесена список жертв фашизма в музее Ядвашем в Иерусалиме...

Марк Берлянд, ветеран труда, ветеран спорта России, член Союза журналистов СССР, кавалер Почётного Знака « За заслуги в развитии спорта в России», автор нескольких книг по истории спорта.
2008 год

Let My People Go! (remake)

Решился на исход Библейский мой народ,
Египет остаётся позади!
Мы двинули в поход,
Моисей нас всех ведёт,
Не знаем мы, что ждёт нас впереди!

Под солнцем яростным шагаем радостно,
Не испугает нас песок и зной!
Пусть трудно с едой!
Проблемы с водой!
Питаться будем мы мацой одной!

Так целых сорок лет
Всех уводил от бед
Наш командор похода Моисей!
Отсеялись в пути, кому не по пути,
Кому не одолеть пустыни всей.
Бредем, ссутулившись,
Ведь не по улице,
По бездорожию, да в адский зной!

Непросто с едой!
Проблемы с водой!
Питаемся мы манной лишь одной!

Мы всё же добрели до нужной нам земли
Работы там для всех невпроворот,
Но будем приглашать олим к нам приезжать,
Пускай все прибывают каждый год!
Пускай съезжаются,
Пускай слетаются,
Мы будем рады всем им как родным!
Израиль вас ждёт,
Библейский народ,
В объятия примет вас Иерусалим!

Марк Берлянд
2010

Ханукальное Чудо

Маккавеи, Маккавеи,
Все ребята, будь здоров!
Всех сильнее, всех смелее,
Каждый в бой идти готов.

Рыцарям набили морду,
Вмиг исчез Мальтийский Орден,
По дорогам Палестины гнали в шею сарацинов.
Турки в страхе убегали, храм без боя оставляли.

А теперь зажжём светильник, чтоб отпраздновать победу,
Но, к большому сожалению, оказалось, масла нету.
Масла нету, как тут быть?
Нужно, минимум, неделю, чтобы масло сотворить.

А когда в старинном храме отыскали каплю масла
И светильник зажигая, знали, это лишь на час.
Но, случилось чудо, братцы: капля масла не погасла,
И светильник ханукальный восемь дней горел для нас.

В окнах ярко засверкали ханукальные огни,
Люди пели и плясали, Маккавеев прославляли,
Тех, которые свободу на щитах нам принесли.
Маккавеи, Маккавеи, всех дружнее и сильнее,

Хоть победа нелегка,
Но народ библейский подвиг ваш запомнит на века!
Да, запомнит на века!

Марк Берлянд
2012

Песня- душа

В октябре 1942 года наш эшелон с беженцами прибыл в город Молотов, ныне Пермь. Затем пригородным поездом мы добрались до станции с красивым названием Химград. Позади остались страшные бомбежки, двухмесячное путешествие на открытой платформе среди азиатских песков. Мы стремились в Закамск (район города Перми), где нас ждали наши родственники, эвакуированные отсюда из Киева в 1941 году. Через пару дней нам выделили комнату в деревянном бараке в поселке Сосновка, а еще через день я уже сидел за партой в 7 классе школы N27.
Через месяц учебы пришел приказ о раздельном обучении. На первом этаже учились мы, а на втором девочки. Сразу заработала школьная почта, и самые шустрые и пронырливые мальчишки стали «почтальонами». Свидания назначались за школьным забором или на трибуне заводского стадиона, который был рядом со школой. Нам пообещали, что в следующем учебном году начнёт работу чисто мужская школа, Особой радости от этого известия мы не испытали.

Через пару месяцев учебы у нас подобралась неплохая компания. Это были мальчишки, многие из которых были эвакуированы из разных городов Советского Союза, захваченных фашистами. Мы часто собирались в нашем бараке и по очереди читали вслух романы Жюля Верна, Фенимора Купера, Дюма, Аркадия Гайдара.
Моя мама угощала всех драниками из картофельной шелухи с чаем, сладким от сахарина.

В нашей компании был ленинградский мальчишка Марик Ланин. Среди нас его звали Марик Питерский. Отчаянный острослов, он так виртуозно мог кого-либо
«разделать под орех» словесно, что все мы, мечтавшие поступить в Нахимовское училище, солидно поднаторевшие в этом виде словесности, смотрели на Марика с уважением.
Когда на школьных вечерах он читал стихотворение Константина Симонова «Жди меня», то наши, как нам казалось, непробиваемые учительницы, утирали слезы, а когда он читал «Убей его!», когда на весь зал гремели слова «Если немца убил твой брат, значит он, а не ты, солдат!», тогда и у меня мурашки бегали по всему телу.

Самым воспитанным из нашей компании был Гера Колосов, отец которого работал на пороховом заводе №98. А мама, Алевтина Фроловна, была директором заводского клуба им. Клима Ворошилова, которого советские поэты - песенники называли первым маршалом. В этом клубе ставились пьесы Александра Островского, где главные женские роли всегда исполняла Алевтина Фроловна. Гера учился легко и, казалось, без особого напряга получал отличные оценки.
Все остальные из нашей компании росли без отцов, воевавших на разных фронтах, и не отличались особенным прилежанием к учебе. Только после войны я узнал, что мой папа погиб 18 сентября 1941 года при обороне Киева. Зимой 1943 года мы собрались в клубе по просьбе Алевтины Фроловны, которая предложила нам выступить со стихами и песней перед ранеными бойцами. Госпиталь находился в здании школы №69. Выступать нужно было уже завтра, 23 февраля, в День Красной Армии. Мы усомнились, что успеем выучить песню, но оказалось, что Марик Ланин уже выучил слова, а нам нужно только разучить припев.
И вот мы в госпитале, где нас уже ждала девушка в белом халате, которая повела всех на второй этаж. Мы поняли, что выступать придется в коридоре, плотно заставленном койками с ранеными бойцами. Та девушка, которая нас привела, громко объявила, что сейчас выступит агитбригада учеников школы №27.

Марик Ланин сделал шаг вперед и начал, как всегда, выразительно читать «Жди меня». Когда он закончил, раздались негромкие аплодисменты, ведь у многих бойцов руки были в бинтах. Наступила очередь песни. «Песня-душа!» - объявил Марик и, что есть силы, запел:
«Гитлер был укушен
За ногу бульдогом,
Во дворце ужасный был переполох.
Гитлер эту ногу почесал немного,
А бульдог взбесился и издох!»
И тут мы все лихо грянули припев:
«Эх ты, песня-душа, песенка-красавица,
Больно ты, песня, хороша,
Но врагам не нравишься!»
Когда мы допели все три куплета, то были вознаграждены громкими аплодисментами, так как к глухим солдатским прибавились звонкие аплодисменты медсестер и врачей. Мы поняли, что не подвели Алевтину Фроловну, все волнения были позади.
Когда мы бодро сбежали на первый этаж, нас ждала внизу упитанная и вкусно пахнувшая едой повариха, которая повела нас на госпитальную кухню Перед каждым из нас оказалась глиняная миска, налитая до краев ароматными щами. А к щам прилагался солидный кусок свежего белого хлеба, густо намазанного американской свиной тушенкой.

Мы знали, что солдаты прозвали эти двухкилограммовые банки «второй фронт». А мы все ждали в том году открытия второго фронта американцами, которые смогли бы приблизить победу над фашистами, но американцы не торопились с вступлением в войну, зато щедро снабжали нас по «Ленд-лизу» продуктами, вооружением и грузовиками фирмы «Студебеккер».
Многих из нас до войны родители по праздникам угощали вкусными пирожными, но сейчас они не могли бы сравниться со сказочно вкусными американскими бутербродами.
В следующем году госпиталь был расформирован, и в этом здании заработала женская школа №69, а еще через год гитлеровцы были разбиты, и многие, кто попал в Закамск не по своей воле, засобирались в дорогу. Как же сложилась судьба ребят - участников концерта в госпитале?
Марик Ланин уехал в Ленинград, и долгое время я ничего не знал о его дальнейшей судьбе. Теперь, с помощью интернета, я узнал, что Марк стал программистом и сегодня проживает в США.

Гера Колосов стал из¬вестным ученым и много лет прорабо¬тал в НИИПМ нашего Порохового завода, укрепляя обороноспособность нашего государства. В августе 2010 года Герман Георгиевич отметил свой 80-летний юбилей.

Марк Рабинович, перед тем как навсегда уехать в Израиль, несколько лет проработал директором школы №69, и 23 февраля каждого года мы с ним, закрывшись в директорском ка¬бинете, который был в конце коридора второго этажа, устраивали небольшое «возлияние», вспоминая наш театраль¬ный дебют перед ранеными бойцами. Но самое приятное воспоминание каса¬лось того, как, же вкусно угостили после концерта нашу вечно голодную компа¬нию.

Марк Берлянд

Евреи-- чемпионы

Уважаемые любители спорта, мне хочется напомнить вам о солидном вкладе еврейских спортсменов в спортивные достижения различных стран.

Лёгкая атлетика

1920 год Антверпен Олимпийские игры.

Финский бегун Элиас Кац, завоевал золотую медаль в командном кроссе и серебряную медаль в беге на 3000 м с/пр.

Участница трёх олимпиад Вера Крепкина( Украина),
чемпионка олимпийских игр 1960 в прыжках в длину, рекордсменка мира на 100м в 1958-1968г.

Мария Иткина( Смоленск)-16-кратная чемпионка СССР и 4-кратная чемпионка Европы в беге на короткие дистанции.

Фаина Мельник ( Москва) олимпийская чемпионка в метании диска, 11-кратная рекордсменка мира.

Сёстры Пресс, Ирина и Тамара – рекордсменки мира в метании диска и толкании ядра.

Ирена Киршенштейн-Шевинска ( Польша) – олимпийская чемпионка в беге и прыжках в длину.

Сара Симеони (Италия) - олимпийская чемпионка в прыжках в высоту

Ромуальд Клим (Белоруссия)) – олимпийский чемпион в метании молота.

Мария Энкина (Пермь) - серебряный пизёр первенства России в спринтерском беге, неоднократный победитель всемирной Маккабиады.

Виктор Кудинский – чемпион СССР в беге на 3000 м с препятствиями

Моисей Иванькович – бронзовый призёр первенства СССР.



Фехтование

Марк Мидлер- змс, олимпийский чемпион, чемпион СССР

Марк Ракита - олимпийский чемпион

Григорий Крисс - олимпийский чемпион

Иосиф Витебский – призёр олимпийских игр

Давид Тышлер, саблист, чемпион мира

Тяжёлая атлетика

Григорий Новак – змс. Чемпион мира и серебряный призёр олимпийских игр

Ефим Хотимский - чемпион СССР

Лев Механик – чемпион СССР

Моисей Касьяник - чемпион СССР

Эрлен Ошеров – чемпион Урала по штанге, зт СССР

Прыжки в воду

Бренер Роман Борисович

Гальперин Глеб

Гальперин Сергей

Стрельба

Ян Железняк – чемпион Олимпийских игр

Борьба

Яков Пункин - чемпион Олимпийских игр

Александр Колчинский - чемпион Олимпийских игр

Михаил Бейлин - бронзовый призёр Всемирных еврейсих игр

C беговой дорожки- на фронт!

Воспоминание о пермских спортсменах, защищавших нашу Родину во время Великой Отечественной войны. Светлая им память.

Учились брат и сестра Гельты в начале 1930-х годов в школе №17. Там вёл уроки физкультуры Василий Зубакин, преданный лёгкой атлетике человек.
Он первым заметил способности к лёгкой атлетике у Анны, и по его рекомендации она стала заниматься лёгкой атлетикой у тренера С.Н. Назарьева. Девочке быстро удалось добиться первых успехов в беге на средние дистанции. В 1936 году она установила рекорд города на дистанции 100 метров среди девушек.
Однажды Анна привела на тренировку своего младшего брата. Природная гибкость и хорошая координация движений позволила 15-летнему Абраму Гельту освоить барьерную дистанцию. В 1936 году он установил рекорд города на дистанции 110 метров с барьерами.

В 1936 году в Перми было создано Всесоюзное спортивное общество «Спартак», куда вступили брат и сестра Гельты. В составе спартаковской команды они первыми приняли участие в областной эстафете на призы газеты «Звезда». На первом этапе за команду стартовал отличный средневик Павел Третьяк.
Многие годы на первом этапе разыгрывается приз памяти погибшего на фронте в 1942 году Павла Третьякова.

В составе спартаковской команды Анна и Абрам объездили многие уральские города, успешно стартуя на любых дистанциях.
Тренеры, работавшие в то время, были молодыми, не отягощённые дипломами и серьёзными знаниями методик преподавания, но они умели передать ученикам свою любовь к лёгкой атлетике.
Все они ушли на фронт и не вернулись. Все легкоатлеты Перми тренировались на стадионе «Крылья Советов». Сейчас это стадион «Юность».
В 1940 году Абрам Гельт был призван в армию, и война застала его в Литве.
В начале войны он был контужен и получил осколочное ранение руки. Медсанбат, в котором Абрам успел полежать несколько дней, оказался в глубоком немецком тылу. Он несколько месяцев пробирался к своим. Затем Абрам воевал на Волховском фронте, а с конца 1942 года он находился в блокадном Ленинграде. В боях под Невской Дубровкой Абрам был тяжело ранен и лишился ноги. Спорт для 22 – летнего бегуна закончился навсегда.
Вернувшись в Пермь, Абрам закончил сначала курсы адвокатов, а затем и Свердловский юридический институт. В 2000 году коллеги проводили на заслуженный отдых Абрама Ефимовича.
Став уже очень пожилым человеком, Абрам Ефимович, ветеран Пермской лёгкой атлетики, живо интересовался тем, как живётся Пермской «королеве спорта» и гордился спартаковским членским билетом1936 года.
Каждый год он с нетерпением ждал своего самого любимого праздника- открытия сезона, стартов областной эстафеты «Звезда» на стадионе, на котором он сам когда-то тренировался и выступал.

В 2002 году Абрама Ефимовича не стало.

А как же сложилась судьба Анны Гельт?
Она закончила Пермский мединститут в 1942 году, ушла на фронт врачом и встретила Победу над фашистами в Германии. За свой труд по спасению наших воинов, Анну награждали орденами и медалями. После войны Анна Ефимовна проработала 44 года ведущим хирургом в Пермском госпитале инвалидов войны.

В 1997 году её не стало.

Родственники Анны Ефимовны передали мне её грамоты за победы в лёгкой атлетике и её фотографии.
Вот так сложилась судьба первых спартаковцев нашего города Анны и Абрама Гельт.

Марк Берлянд

Свадьба

А хасене баинц из а гите зах,
Еврейскую мечтал я свадьбу справить,
Но в жизни всё идёт совсем не так,
И тут уж, ни убавить, не прибавить.

Кричали «горько!» молодым друзья,
Желая счастья жениху с невестой,
А я шептал почти, что про себя,
И «зай гезунд», и «Мазлтоф», всё вместе.
Гремела музыка - весёлый рок-н-ролл,
Плясали гости и жених с невестой,
Я тоже фрейлах танцевать пошёл,
Конечно, мысленно, не покидая места.

На свадьбе я – единственный еврей,
Хоть, в общем-то, по статусу хозяин,
Пусть всё не так, я счастлив за детей,
Я пью за них и всё шепчу «лихаим».
1991 г.

Старым киевским друзьям

Я - бывший парень с улицы Жилянской,
Я – киевский потомственный еврей!
Хоть к чёрту на рога забросил ветер странствий,
Родных я должен видеть и друзей!

Хоть раз в году вас должен видеть, братцы,
Хоть рюмку выпить и ещё налить,
Чтоб сбросить с плеч каких- нибудь лет двадцать,
За женщин и за жизнь поговорить.

Должны мы все хоть изредка встречаться,
Пока живём ещё не в «Енер велт»
Ведь дружба наша, ежели признаться,
Ценнее и дороже всяких «гелт».

Ещё должны мы помнить друг о друге,
Когда нас в гости к Богу позовут,
Ну, а пока, живите долго, други,
Здоровья вам и счастья, «зай гезунд»!
1980 год.

Надежда

Аиды потихоньку уезжают,
Кто в Штаты, кто в Израиль, кто куда,
А те, кто остаются, понимают,
Друзья от нас уходат навсегда.

Друзья не просто так, друзья по вере,
По крови и по разуму друзья,
Мы в будущие встречи всё же верим,
Без этой веры нам никак нельзя!

Приходит время - мы вас провожаем,
В страну обетованную ваш путь,
Как- будто вас от сердца отрываем,
Хоть были мы знакомы лишь чуть- чуть.

И всё же мы прекрасно понимаем,
Уйти от нас надежда не должна,
И за столом мы говорим «лихаим!»
Подняв стаканы белого вина.
1991 г.