Мой папа и «Интернационал»
Оставалось несколько минут до наступления Нового 1941 года. В нашем доме встреча Нового года в связи с тем, что я ухитрился родиться 1 января была всегда двойным праздником для моих родителей. Из чёрного репродуктора прозвучали 12 ударов московских курантов, и под звуки партийного гимна «Вставай, проклятьем заклеймённый, весь мир голодных и рабов...» все родственники, выпив, стали желать друг другу счастливого нового года. Дав возможность всем немного закусить, папа попросил наполнить рюмки и выпить за моё здоровье, так как я появился на свет через десять минут после наступления нового 1929 года. Все стали меня поздравлять, а папа, кинувшись к нашему старому роялю, лихо сыграл главный гимн нашей страны «Интернационал», а я, вспомнив, что на шее у меня парадный пионерский галстук, поднял руку в пионерском салюте и стоял так, пока папа не закончил играть. Я получил отличные подарки: складной ножик с двумя лезвиями и штопором, авторучку, коньки на роликах и книгу Марка Твена «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна». Меня отправили спать, потому что гости собирались праздновать до утра. Я сложил все подарки на стуле около постели, а мама перед тем, как уйти к гостям, сказала, чтобы я ей завтра напомнил рассказать мне историю, которая произошла с моим папой, когда ему было столько же лет, как и мне. Вот эта история. Мои папа и мама росли в одном дворе на нашей улице Жилянской в городе Киеве, вместе ходили в хедер (еврейскую школу), вместе брали уроки на фортепиано и вместе занимались Сокольской гимнастикой в еврейском клубе «Маккаби», созданном при синагоге, где папа был первым на всех гимнастических снарядах. В нашем дворе во всех играх он был лидером и самым быстроногим в соревнованиях на скорость. Во время Гражданской войны власть в Киеве менялась молниеносно, иногда несколько раз в день. Белые сменялись красными, красные - петлюровцами, а те - анархистами батьки Махно или бандой атамана Зелёного. Киевские евреи, познавшие ужасы еврейских погромов, закрывали все лавки и мастерские и старались не показываться на улицах. В этот день прошёл слух, что бандиты бегут из города и со стороны вокзала в Киев вступает кавалерийский полк, который называли Богунским, под командованием Николая Щорса. Полк на пути к центру города должен был пройти по нашей улице, И все наши мальчишки с нетерпением ждали красных кавалеристов. Мой папа бросился домой (а жил он с родителями в нашем доме на первом этаже), открыл окно и изо всех сил ударил по клавишам старого рояля. Звуки «Интернационала» разнеслись по Жилянской улице. Внезапно около нашего дома появилась небольшая группа вооружённых людей. Это были остатки одной из банд, быстрым шагом направлявшиеся по нашей улице, которая через два квартала упиралась в подножие густо заросшей деревьями Черепановой горы, где можно легко уйти от преследователей. Услышав звуки «Интернационала», они не смогли пройти мимо. Один из бандитов выволок папу на улицу. «Кончай жидёнка», скомандовал старший,- и догоняй нас. Они поспешили дальше. И тут папа, увидев, что бандит посмотрел в сторону убегавших товарищей, резко рванулся, и, оставив, воротник старенькой рубашки в руках бандита, не побежал по пустынной улице, где его легко было подстрелить, а юркнул в тёмный подъезд, ведущий в наш двор. Пуля, пущенная ему вслед, чиркнула по стене проезда и папе достались только отколотые пулей кирпичные крошки. Он пулей промчался вглубь двора, перемахнул невысокий каменный брандмауэр, и, оказавшись в другом дворе, затаился. Все дворы на нашей улице были проходные, и уйти от бандита, если бы тот стал его преследовать, было нетрудно. Но, бандиту, видимо, было не до преследования шустрого пацана, так как уже были слышны звуки полкового оркестра кавалерийского полка богунцев, который должен был пройти по нашей улице. И бандит бросился догонять своих. Когда папа удостоверился, что опасность миновала, он вернулся домой и попал в объятия родителей, которые считали его погибшим. Услышав от мамы эту историю, я очень позавидовал папе и тому героическому времени, в котором он жил. Я даже в самом дурном сне не мог предположить, что через несколько месяцев начнётся страшная война, которая уничтожит десятки миллионов ни в чём не повинных людей. На 22 июня было назначено открытие Центрального стадиона Украины, построенного недалеко от нашего дома на Черепановой горе. Пап заранее купил два билета, и мы с ним в субботу уже предвкушали, как будем болеть за нашу киевскую футбольную команду «Динамо». Проснулся в воскресенье я непривычно рано, услышав разговор родителей, которые стояли на нашем балконе и что-то разглядывали в небе. Я услышал, как папа сказал: «Очевидно, идут манёвры, но только почему военные учения идут над городом?» Выйдя на балкон, я увидел высоко в небе несколько маленьких самолётиков, которые гонялись друг за другом, постреливая очередями. Звук пулемётов из-за большой высоты из-за большой высоты был едва слышен. В 12 часов дня мы услышали выступление по радио Молотова, и всё стало ясно. 11 июля всё наше семейство в составе бабушки Мани, тёти Клары, мамы, двух моих четырёхлетних братьев- близнецов Вовика и Толика - оказались в теплушке вместе с другими беженцами, которые готовились к эвакуации из города. Мой папа, выглядевший непривычно в военной форме, давал мне, как единственному мужчине в команде отъезжающих, последние наставления. Он нас успокаивал, что через пару месяцев мы победим, и все вернутся в Киев. Несмотря на плохое зрение, папа по собственному желанию был зачислен как врач начальником санчасти третьего батальона народного ополчения. Он попросил маму написать ему, чтобы он мог отправить туда, где мы будем временно проживать, свой аттестат, по которому мы будем получать его зарплату. Эшелон медленно начал движение, а папа шёл рядом и махал нам рукой. И я удивлялся, что мама плачет и не понимает, что война скоро закончится и впереди будет интересная жизнь. В Ворошиловске ( ныне Ставрополь) мы получили от папы шесть открыток, заполненных мелким почерком, и военный аттестат, благодаря которому мама всю войну получала деньги. Последнее письмо мы получили, датированное 12-м августа 1941 года. В последнем письме, отправленном из Киева, в конверте была одна папина фотография в военной форме. В последнем письме он нам рекомендовал постараться переехать на Урал, в город Молотов, где жила мамина сестра с семьёй. Мы последовали его совету и остались живы, потому что Ворошиловск был впоследствии захвачен немецкими войсками. 9 мая 1979 года маму и братьев пригласили в Голосеевский парк, где у обелиска участникам народного ополчения встречались оставшиеся в живых бойцы третьего батальона. Здесь впервые от бывшего санинструктора батальона Раисы Линецкой мама узнала, как погиб папа. Кассету с записью этой беседы братья прислали мне в Пермь. В начале сентября их батальон держал оборону в Голосеевском парке. Получив приказ оставить Киев, их батальон с уходящими частями регулярной армии переправился по мосту на другую сторону Днепра. Недалеко от Борисполя, у села Барышевка, батальон попал в немецкое окружение, и большая часть его была уничтожена, а оставшиеся в живых под дулами автоматов немецкого конвоя оказались в Дарнице, недалеко от Киева, где был временный лагерь для советских военнопленных. Там немцы выявляли комиссаров и евреев, подлежащих немедленному расстрелу. Рая Линецкая осталась в живых благодаря своей нееврейской внешности. Застрявший в осенней грязи санитарный автобус, в котором находился папа, был почти в упор расстрелян из пушек, прорвавших нашу оборону от немецких танков. Так 18 сентября погиб мой папа Гедали Исаакович Берлянд - невоеннообязанный и очень гражданский человек. Его имя занесено в Книгу памяти, выпущенную в Киеве. Сегодня мне почти в три раза больше лет, чем было тогда моему папе. Каждый год 22 июня я выставляю на видное место его фотографию в военной форме и пытаюсь перечитывать папины почтовые открытки, исписанные очень мелким почерком. Чернила на открытках почти выцвели, и читать становится всё труднее. Недавно из Израиля пришло сообщение, что фамилия моего отца внесена список жертв фашизма в музее Ядвашем в Иерусалиме...
Марк Берлянд, ветеран труда, ветеран спорта России, член Союза журналистов СССР, кавалер Почётного Знака « За заслуги в развитии спорта в России», автор нескольких книг по истории спорта. 2008 год
|