Кто родился в Австрии - израэлит или не израэлит?

[Архивариус]

Кто родился в Австрии - израэлит или не израэлит?
Майкл Джордан

ХАИНБУРГ, Австрия (JTA) – «Их бин айн Израэлитишер!» (Я иудей!). Эта немецкая конструкция, которую, как это ни странно, мне пришлось недавно узнать.
В прошлом году я написал статью о том, что все время возникают сложности в получении точных данных о миллионах цыган-маргиналов в Центральной и Восточной Европе. Эти цифры должны были бы подробно описать их жалкие условия жизни с целью разработки мер по облегчению их существования.
Одна из причин, по которой многие цыгане не хотят официально регистрироваться в государственных органах, состоит в том, что во время Холокоста нацисты и местные коллаборационисты пользовались данными подобных переписей, чтобы отлавливать евреев и цыган в небольших городах и деревнях и отправлять их в концентрационные лагеря. Сегодня некоторые цыгане клянутся – больше никогда.
Это находит отклик и во мне, еврее, чьи родные были депортированы из венгерской деревни во время Второй мировой войны.
Но только после того, как в этом месяце у нас родился третий ребенок, я сам оказался перед дилеммой самоидентификации.
Два моих сына родились в Нью-Йорке, но наша дочь Ленке появилась на свет при весьма необычных обстоятельствах. Ее мать родом из Венгрии, я – из Соединенных Штатов. Сейчас мы живем в третьей стране – в Словакии. Но Ленке родилась в четвертой стране – в Австрии: австрийская граница в двух шагах от нашего дома в столице Словакии Братиславе.
Районная больница в северо-восточном уголке Австрии находится в средневековом городе Хайнбурге, на Дунае. Скромная, но хорошо оснащенная больница имеет несколько отличительных черт. Большинство врачей и сестер в ней говорят по-английски, что очень успокаивающе действует на иностранцев в волнительный период беременности и родов. И еще они приветливы, обязательно приветствуют тебя словами "Gruss Gott!" – Мир вам.
Отсюда вытекает еще одна особенность: распятие в каждой палате вглядывается сверху в каждого пациента. Это государственная больница, и если бы нечто подобное попробовали сделать в Соединенных Штатах, уверяю, администрация уже давно получила бы повестку в суд. Старая Европа иная. Даже мусульманская семья турецкого новорожденного чуть дальше по коридору – женщина с покрытой головой – принимает этот порядок вещей.
Отлично, думаю: я не в настроении вступать в борьбу со своими хозяевами.
Потом пришел момент посещения горсовета Хайнбурга для получения свидетельства о рождении Ленке. «Мир вам!», -- приветствовали меня две женщины-чиновницы и пригласили в свой кабинет (распятие на стене). Все шло гладко до тех пор, пока та, что говорила по-английски, не поразила меня словами: «Какова ваша религия? К примеру, я – католише. А вы?»
Я сидел остолбенев. Разве это обязательно? Прочтя этот вопрос на моем лице, женщина сказала: «Вы можете не заполнять эту графу».
Нет, посчитал я, мне нечего скрывать.
«Еврей» (джуиш), -- сказал я. Но меня не поняли.
Зная всего несколько слов по-немецки, я почувствовал, что должен более творчески подойти к произнесению этих слов. Но как я ни старался, меня не понимали.
«Вы имеете в виду исламише?»
И тогда я вспомнил Холокост. «Юден!»
Мой голос гремел все громче, эхом отражаясь от стен. Но абсурд продолжался. Они озадаченно переглянулись. Неужели я действительно должен произнести тот самый горький термин «юденрайн», чтобы напомнить этим австрийкам? Родина Гитлера при всем при том приветствовала нацистов с непомерным энтузиазмом.
Старшая чиновница в конечном итоге потянулась за сводом правил и открыла его на странице признанных религий. И оно было тут - израэлитиш. Да, я израэлит.
«Их бин айн израэлитишер!» -- захихикали мы победоносно.
Однако на этом мои испытания не закончились.
«А ваша жена? Ее религия?»
Моя жена, которая родилась венгеркой и формально католичкой, приняла реформистский иудаизм несколько лет назад в Нью-Йорке. Но захочет ли она, чтобы этот факт был увековечен в австрийском документе? Учитывая, что она все еще находилась в больнице, приходя в себя после кесарева сечения, я не должен был морочить ей голову. Но я все же позвонил.
«Еврейка?», -- спросил я.
Она ответила резко.
«Оставь эту графу пустой. Свою – тоже, -- сказала она. - Сейчас не время для патриотизма. Кто знает, как обернется дело через 30 лет? Или как эта информация может быть использована в Интернете».
Поскольку ей только что пришлось помучиться за нас всех – это было ее третье кесарево сечение – я не слишком протестовал. Но все же ответил:
«Дело не в патриотизме, а в том, чтобы не стесняться того, кто ты есть».
Теперь в свидетельстве о рождении Ленке есть пустые графы.
Позже я рассказал эту историю своему отцу, который согласился с разумными доводами моей жены, поскольку это его бабушка, тетки, дядья и кузены были депортированы в Освенцим. А я подумал: наверное, можно понять нежелание цыган регистрировать свою этническую принадлежность.
Неужели Австрия, Венгрия, Словакия и другие страны навсегда лишились права на доверие им подобной информации?
Обманули меня однажды – как ни стыдно. Но обмануть меня дважды…