Леонид Окунь вспоминает. В 1991 году вышел из печати ежегодник «Год за годом» №6 , русское приложение к журналу «Советиш hэймланд». Ежегодник отметил столетний юбилей С.М. Михоэлса «Воспоминаниями» Л.Р. Окуня, учившегося в Еврейском театральном техникуме в 1934-1938 гг., а после 1940 года работавшего ассистентом режиссера в МосГОСЕТе и преподавателем в театральном училище. Мемуарная статья может быть интересна всем, кого привлекает личность Соломона Михоэльса. Я же извлеку из нее отрывок, связанный с заявленной на Форуме темой. О том, как проводились вступительные экзамены в Еврейскую студию осенью 1930 году, рассказывал И. Штофенмахер (Гросс, Колин). Теперь пришла очередь послушать Леонида Окуня. 2 (стр.347 - 349) «Каждый год в конце августа шли приемные испытания в Московское государственное еврейское театральное училище. Они проходили по-особому, духоподъемно, весело, я бы даже сказал – празднично, оставляя у всех, кто хоть раз на них присутствовал, незабываемое впечатление. Михоэлс был душой комиссии, и всего, что проходило на экзаменах. Прежде всего, он пытался проникнуть во внутренний мир будущего актера, почувствовать, что сможет нового рассказать абитуриент городу и миру. После чтения прозы, стихотворения или басни начиналось самое интересное. Часто партнером экзаменуемого становился сам Михоэлс. Обычно, члены комиссии солидно и степенно сидят строго за длинным столом, пугая самим своим видом поступающего на учебу. Михоэлс часто начинал с того, что подзывал новичка, усаживал перед собой и, несмотря на публичность, старался вести разговор на равных. В училище принимали с 17 лет. Но абитуриенту порой не хватало по паспорту возрастного ценза. Ободрив собесеника, Соломон Михайлович говорил: «Теперь формальности отложим, и ты нам покажешь свое умение». Во время показа Михоэлс редко сидел на своем председательском месте, он выходил на сцену, и часто играл этюд вместе с поступающим, помогая ему, вдохновляя и раскрепощая. Бывало, стоя на сцене рядом с экзаменуемым, предлагал перевязать себе якобы порезанный палец. Михоэлса интересовало, как работает фантазия, какова вера в сценическую ситуацию. Мы из зала с интересом следили за Соломоном Михайловичем. После этого Михоэлс просил спеть песню и сам, стоя в центре зала, начинал подпевать, а затем, под его дирижерством мы все, сидящие в зале, подхватывали припев. Помню, экзаменовалась одна абитуриентка лет 25-ти. Она талантливо и, по-своему читала Пушкина. Михоэлс слушал ее проникновенно, высоко подняв и откинув голову, широко раскрыв свои карие, необыкновенно красивые глаза, раскинув руки, по-юношески увлеченный, внимал всем своим существом, будто впервые почувствовал стихи великого поэта. Абитуриентка была зачислена сразу на второй курс. Бывали и курьезы. Однажды Михоэлс попросил молодого человека спеть народную песню. Но тот категорически отказался, заявив, что народные песни все религиозные, а он – комсомолец. «Ладно, - сказал Михоэлс, - и после паузы, хлопнув ладонью по столу, попросил спеть «Интернационал». Оказалось, что просьбу юноша выполнить не может – не знает слов. Тогда Михоэлс уже не без сарказма и иронии сказал: «По идейным соображениям ты отказался спеть песню, а по какому же принципу не можешь спеть «Интернационал»? Одна бойкая, совсем юная девушка, сидя за столом напротив Михоэлса, на все вопросы отвечала» «Знаю!» Михоэлс любивший озорство, наклонившись к ней, спросил «по секрету»: - А вообще ты уже все знаешь? Симпатичная девчушка с дерзким порывом вскочила, поставила ногу на стул, приподняла руку, как Кармен, и ответила лихо и решительно – с вызовом: - А если да, так что?! Это вызвало взрыв хохота у всех присутствующих. От неожиданности растерялся сам Михоэлс, даже покраснел. Эта же девушка читала просто, задушевно, песню спела с юмором и задором. Она расположила к себе всю приемную комиссию и была принята в училище. Я на экзамене прочел «Товарищу Нетте - пароходу и человеку» Маяковского, прочел плохо, умудрился прокричать все стихотворение без остановки, на одном дыхании. Лица членов комиссии окаменели. Я был уверен, что меня тут же прогонят или вежливо, как обычно, скажут: «Спасибо, довольно». Но Михоэлс бросил мне спасательный круг. Он как-то очень просто обратился ко мне: «Может быть, ты прочтешь монолог или сыграешь сценку из пьесы?» Это решило мою судьбу: монолог из пьесы я прочитал вразумительнее и был зачислен в училище.
|