|
ОПЫТ ТРИДЦАТЬ ТРЕТИЙ
После занятий окликнул меня знакомый. Стал канючить, упрашивая повозиться с его машиной (я как-то сболтнул, что кое-что смыслю в этом, а его техническое образование прошло и закончилось на какой-то базе) и затащил меня к себе. Входим. От запаха борща и котлет можно упасть в голодный обморок. Не жрали с раннего утра, а уже третий час.
Из кухни выходит старенькая мама. Монолог скороговоркой:
- Ой, что-же ты, Игорёк (Игорьку хорошо за пятьдесят), не сказал, что люди придут? Ведь я ж ничего не готовила! Совсем ничего!
Игорь, краснея, увлекает меня во двор, к машине, говорит торопливо, сбиваясь:
- Прости, ради Бога! Мама всё время боится, что продукты завтра кончатся. Она почти всю блокаду пережила. До сих пор, когда ест, тарелку рукой прикрывает. Родители - лениградцы, а в Закарпатье оказались только после войны. "Укрепляли" здравоохранение. Там раньше врачи были евреи, поляки и венгры. Эти смылись, а евреев и поляков немцы и наши подчищали, как сговорились. Только меня родила - папу с эмвэдэшниками послали на облаву. У них своего хирурга не было. Попали в засаду. Бандеровцы забросали гранатами. За отца копейки дали - опять жрать не на что. Так и жили, пока я с базы таскать не начал...
Я передумал обижаться.
ОПЫТ ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТЫЙ
Уж сколько раз твердили миру, что следует весьма аккуратно выбирать выражения и не менее аккуратно произносить их вслух. Иначе могут быть всякие последствия - тяжкие, комичные, всякие. Одно из них берусь показать.
А, например, везёт меня чёренький санитарчик после почти успешной операции. Везёт, во-первых, довольно тряско и, во-вторых, ногами вперёд (!)
Рядом с каталкой, везомой как катафалк, идёт моя жена и не никак не врубится в методологию перемещения ещё живых и уже не очень. Отсюда выражение, которым она комментировала процесс тряски меня и транспортировки вперёд ногами, явно не соответствовало нормативной лексике и ей, как обладателю кандидатского диплома и педагогу. Я вам не скажу за всю Одессу, но лексика была краткой, выразительной, своеобразной и весьма образной. А главное, она была адресной.
Далее случилось событие международного значения, в которое оказались втянутыми аж четыре с половиной суверенных государства. Чёренький санитарчик-адресат на чистейшем русском языке, почти без акцента, об"явил:
- Ни хрена! Доедем!
Затем следует немая сцена и история больше печальная, чем необычная, о том как выпускник Фрунзенского, то-биш Бишкекского училища лётчиков истребительной авиации научился летать и шмалять ракетами "воздух-воздух" и "воздух-земля" по мишеням и даже получил диплом с отличием. Он вернулся в родную Эфиопию, то-биш Абиссинию, но не пожелал истреблять земляков эритрейцев, то-биш сомалийцев, поскольку легко и быстро освоив в Союзе русский , он стал, кроме наставления по воздушному бою и "Красной звезды", почитывать Чехова, Бунина и других. За это, не за Чехова, конечно, а за моральное разоружение и пацифизм, тогдашнее эфиопское начальство пообещало оторвать ему всё, что выступает за пределы туловища. Австралия, которая, дай Бог, никогда не согласится с такой постановкой вопроса, пригласила пилота-пацифиста к себе, но только для использования его в мирных целях, какими оказались санитарно-транспортные услуги в госпитале. Немедленно экс-пилот был приглашён заходить-потрепаться, но санитарам денег зря не платят и он не пришёл, исчез как тает инверсионное облачко за хвостовым оперением.
ОПЫТ ТРИДЦАТЬ ПЯТЫЙ
У высших математиков есть такое понятие - двойственность. Говорят оно помогает летать на луну, варить вкусное пиво и вязать колготки, которые не ползут от "случайного" прикосновения соседа по застолью. А ещё один мужик, Лаплас вроде, доказал,то многие математические заумности можно упростить до уровня, понятного выпускницам любого филиала Всесоюзного заочного техникума советской торговли. Ну, вроде как солнечный свет - сложное дело, а его преобразование в виде солнечного зайчика - дело понятное.
Ну, хорошо. Это у математиков-физтехников. А если которые лирики? Им куда вставлять эту самую двойственность? Тут, на наш взгляд, дело и сложнее и проще. В обыденной жизни преобладает несколько иная двойственность. Частично её отображает система пословиц, поговорок и присказок типа: на каждого умного - по дураку; раз на раз не приходится; как аукнется, так и откликнется; ты - мне, я -тебе; что в лоб, что по лбу; яблоко от яблони; нитка за иголкой; две стороны медали; двуликий Янус; сегодня - ты, а завтра - я; долог волос - ум короток;... и так далее, во всех реальных и невероятных житейских превращениях.
Но кто знает, что есть что? Ложь во спасение ближнего - это плохо? А если в открытые двери твоего дома или души вольно входит кто угодно - это хорошо? Простота хуже воровства или нет? Систему формальных логических цепей тут выстроить сложно. Никому не дано знать какие страсти и почему одолевают людей. Где труд ради житейского благополучия превращается в безумную алчность, жажду наживы любой ценой - потери здоровья, репутации, свободы и даже жизни? И не только меркантильные страсти меняют людей. По Писареву "убеждения могут быть настолько сильны, что их отстаивают даже ценой собственной жизни" или, саркастически добавим, ценой чужих жизней, как это любит делать публика типа Саддама Хуссейна, а свои шкуры бережёт очень и очень....
Но опять под взглядом одного философического хирурга, на этот раз напоминающим оптический прицел, я ускакал в дебри, пампасы и джунгли кухонной философии. А всего-то хотел просить Вас, редакторы и читатели, не судить, Бога ради, моих героев, никах не судить.
На полях, знакомым 35 лет почерком, жирным красным фламастером, крупно: ТРЕПЛО ТЫ, ГРАФОМАН НЕСЧАСТНЫЙ! ЛУЧШЕ БЫ ЗА КАРТОШКОЙ СБЕГАЛ К ИТАЛЬЯНЦАМ ИЛИ ВНУКОВ НА МОРЕ СВОЗИЛ!
Фиг тебе! Фолкнера король шведский тоже не понимал, так он ему (Фолкнер - королю) так прямо и сказал:
- Читайте ещё раз, пока не поймёте!
Когда получу Нобелевскую по литературе - дам десятку на колготки и больше не проси!
Так вот, история эта началась где-то лет тридцать тому назад, в диаметрально противоположном от Мельбурна месте, в некоем приполярном посёлке-поселении, в котором на одного жителя, носившего, как правило, красные петлицы с синим околышем, приходилось тысяч пять гектаров отменного строевого леса и те-же пять тысяч заключённых, оленей и волков (кого больше - вспомнить трудно). Кроме того, в чащобах около посёлка находилась пара подземных заведений, о назначении которых толком не знал даже первый секретарь обкома. Но важно заметить, что эти заведения потребляли тысячи тонн разных химикатов, включая этиловый спирт! Из-за этих особенностей всё, буквально всё живое и неживое именовалось с приставкой "спец". Спецстрой, спецконтингент, спецкомандировка,спецстоловая, и спецпрокуратура, где имели мы честь и грех служить с неким Юрой, спустя пять лет метко и зло прозванным Угаровым "бараном" за кудри и селянское тугодумие.
Всем жилось скучно, а хотелось - красиво. В том смысле, в котором его раньше использовали на Молдаванке. Мода тогда пошла на бриллианты чистой воды. Чтобы ушки сверкали.
И был разработан харррроший план, а к нему - весь комплект техдокументации, вкючая эталон качества. И дамы из местного райпромкомбината, используя комплексный суворовский напор души, тела и денег, убедили нескольких господ офицеров из "подземки" в греховности использования этилового спирта не по его прямому назначению. И был день, когда в продажу поступила "Полярная".
Это, я вам доложу, был не напиток, а сказка, целое сказание о земле Сибирской! Чистый, как слеза Рыжкова (не зря же спирт шёл на спеццели). Крепостью где-то на пол-градуса выше, а не ниже норматива, что было мгновенно оценено знатоками, коих везде легион, но особо - в высоких широтах. Апофеозом всему была горсточка морошки на дне бутылки. Ягодки медленно и нежно, как бы нехотя, перекатывались по донышку, подобно подобно самым дорогим девкам на пляже в Сент-Килде. Мгновенно пронёсся слух, что купивший бутылку с двадцати одной бл..., пардон, ягодой, получает бесплатно вторую.
Бекицер. "Полярная" пошла на "ура", а повседневная "Московская", субботняя "Российская", воскресно-банная "Столичная" (припомните "С лёгким паром"), лечебная "Перцовая", уважаемая "Стрелецкая", всегда идущая "Лимонная", гостевая "Петровская", обкомовская и выше "Посольская" - все они затосковали на базах. А деньги за "Полярную" потекли рекой, в основном, правда, мимо госбанка.
И тут сыграла побудку эта самая двойственность. Как известно, львиную долю доходной части бюджета на Руси составляет выручка от продажи спиртного во всех его ипостасях: от сидра до "спирта питьевого", от лосьона "Девичий" до клея "88". А тут финорганы взвыли - нет денег на зарплату!
Да, на свою и общую беду, одна из дам пожадничала и не поделилась, как следует, с кем-то из областного УБХСС. Ума хватило только на "добыть". Опять двойная игра! Обком занервничал. Кассовый план - святое дело.
И было назначено следствие, которое поначалу поручили Юре. И опять сыграла она - двойственность. На этот раз тугодум Юра мгновенно сообразил, что ему засветило место районного прокурора, а, следовательно, трёхкомнатная квартира в доме улучшенной планировки и талон на очень дефицитную в тех местах "Ниву". Получив где надо "карт бланш", он повёл дело по всем правилам, упрятав за решётку, только в начале следствия, человек сорок, включая зав. отделом торговли обкома партии и зам. начальника тыла ракетной дивизии, в чьём ведении была "подземка". У их жён были изъяты серьги, которые стоили раз в пять дороже серёг первого секретаря. Такой наглости не знавали даже Закавказье и Средняя Азия! Именно это и подобные обстоятельства Юра догадался выпятить в обвинительном заключении.
Отдел административных органов ЦК, где дело было "на контроле" (шутка-ли - обком завонял!), высоко оценив Юрины труды, согласился, что уставом партии такого безобразия "с серьгами" не предусмотрено, и дал команду облсуду отвесить всем на полную катушку, но без высшей меры (занималась заря очередных "перемен", которые на этот раз было решено сделать бескровными, что обернулось и обернётся ещё большей, чем прежде, кровью; я буду счастлив ошибиться).
А Юра получил квартиру, хоть и однокомнатную, но зато сразу на Колхозной площади, и приличную должность в Прокуратуре РСФСР. Злые языки из "наружки" поговаривали, что в Юриной квартире пару-тройку раз гостевала одна из тех дам, но которая поумнее. Им не поверили. Топтуны - завистливые ребята. Их до веку только ноги кормят.
А не поверили зря! Ещё тогда, при обыске, она успела уронить в Юрин карман крохотный пакетик. Он не придал этому значения, решив поначалу, что это обычная записочка с обещаниями любых благ за снисхождение. Вернувшись домой и доставая ключи, Юра нащупал пакетик, вытащил, открыл и тихо ахнул. Помолчал, подумал, высыпал содержимое в стакан с водой, убедился, что оно "пропало", слил воду на сложенное тёмное полотенце, аккуратно собрал камни и уселся думать.
Он и раньше не чурался "борзых щенков". Последний раз это были прекрасные финские лыжи, которые списал для него проворовавшийся учитель физкультуры. Юра даже заплатил за них аж три пятьдесят в школьную кассу. А учитель отделался небольшим денежным начетом.
Но тут здорово пахло "вышкой" и следовало крепенько подумать. Неделю он думал, аккуратно выяснял нужную информацию и снова думал. Посидел пару дней в архиве облсуда, полистал старые дела и приговоры по ним и .... нашёл то, что искал!
Остальное было проще. В Москве судьба ничтожного товароведа никого не интересовала, а на месте Юрой были даны самые серьёзные "рекомендации" всем, кто что-то мог. В итоге: "снизить до фактически отбытого срока... из под стражи освободить...условно ... с обязательным привлечением... и т.д." - знакомая и очень дорогая песня. Бедному она и не снится...
Прошло три года. Юра пообтёрся в столичных сферах, набрался опыта и нужных связей. Он вернул даме многое, за вычетом расходов по даче "рекомендаций" и весьма скромного гонорара. Дело притихло и дама "вспомнила", что в далёкой Австралии живёт некий сионист-бандеровец-изменник, а точнее - самый, что ни на есть, родной дядя - ровенский сапожник, мгновенно рванувшийся за едва приподнятый железный занавес в начале семидесятых. Он всегда "начихать хотел" на политику, за что сионисты звали его казённым раввином, бандеровцы - жидом-сионистом, коммунисты - сионистом-изменником Родины, а простые люди хорошим сапожником и очень жалели, когда он уехал. А может, свою обувку жалели, кто знает?
Остаток камней был обращён в серьёзную пачку зелёной бумаги, которая здорово похудела, пока Юра помогал "решать вопросы" в "конторе" и ОВИРе, а ещё через год последний остаток "зелени" был обращён в скромненький ту-бедрум юнит в Бентли...
А ещё спустя три года у меня дома раздался звонок. Я и голоса-то Юриного не узнал - сколько лет прошло. Нашёл-де еле-еле, благо "рука" в МИДе есть. Да будет тебе, знаем эту "ручку", но не прячемся, даже "прописались" в консульстве. Ну, ладно, что стряслось? Ради Бога, найди такую-то, прилетаю в Мельбурн через пару недель. Нашёл, благо все всё про всех знают. Охи-ахи-вздохи-слёзы. Где он, что он?
Встречать Юру поехали вдвоём. Еле узнали. Раскудрявый охламон в клоунском костюме Можайской швейной фабрики превратился в загорелого джентельмена с обложки "Бизнес уик". И был вечер воспоминаний...
После августовских перепетий хозяева области ненадолго притихли, а затем, с мандатами депутатов-демократов, вновь вернулись к прерваным на время делам, но уже с настоящим размахом. Скрывать под красным знаменем теперь было нечего. Слагаемые частично рокировались, да вывески сменили. Начальник управления лесного хозяйства стал главой администрации, секретарь обкома - президентом лесоторговой компании и так далее. Быстренько, за свои (!) проложили приличную дорогу к ближайшему речному порту. Трасса прошла через несколько посёлков и деревень, по ней пустили рейсовый автобус, обеспечив себя голосами избирателей навсегда. (Джек взялся перевести "ОПЫТЫ" на английский, но сомневаюсь, что австралийский читатель поймёт в чем тут дело!) И славную российскую древесину стали отдавать по дешёвке всем, как сутенёры - голодную деревенскую девчонку, лишь бы скорее набить мошну.
Юру тоже не забыли. Он стал старшим юрисконсультом компании, охранителем "общей сумы" (или "общака"?) и резко рванул вперёд и выше. День и ночь, без отдыха, английский, законодательство стран-покупательниц, новые родные законы, от качества которых волосы дыбом стоят, поездки, встречи, переговоры, презентации и, главное, дача "рекомендаций" многим новоявленным хозяевам России. В последнем блестяще проявился Юрин талант узнавать человека по малейшим оттенкам тембра голоса собеседника. Ему достаточно было услышать "разберёмся, решим и ответим", чтобы понять "почём" будет решено и отвечено.
Все пять лет работал без проколов и без отпуска, устал. Австралию навещает по четырём причинам - провести воспитательную работу среди местных покупателей, разыскать старых друзей (вот они), отдохнуть, подучить английский на практике и по, пятой, секретной и личной - дело, как говорится, идёт к вечеру, всех денег не заработаешь, пора думать о себе, семье и "немного о Боге", короче - осадить коней и оседать. Проговорили до утра.
Жена бросила Юру давным-давно, как только нас распределили в глухомань. И смех и грех, мы вспомнили, как упёрла она вместе с его вещами и мои - мы жили в одной комнате общежития ХЮИ. (Редактор, спокойно! Это Харьковский юридический). Юра до поры пробавлялся пресловутыми "случайными связями", пока карты не сошлись в день нашей встречи. Всё стало на свои места.
Через месяц Юра улетел закругляться, а ещё через восемь, в госпитале имени великого австралийца Вера родила очаровательное создание, самокритично назвав его внучкой. Тотчас мы созвонились с Юрой. Он просил назвать дочку Машей, в память о его матери. Сказал, что выезжает по делам в Москву, а потом, ну, вы сами знаете. И это были его последние слова.
До Москвы Юра не доехал. Он исчез из поезда ночью, на длинном перегоне. Никто ничего не заметил. Следствие поручили знатоку своего дела Угарову, который хорошо знал Юру и меня по тем давнишним спирто-водочным делам. Но что он мог? Сработано было чисто, без "концов и пыли", явно руками выпускников учебного заведения, которое я и сейчас не назову. Видно решалась судьба сотен миллионов "настоящих". Сейфы компании "Интеркомлес" мгновенно опустели, а на файлах её счетов хорошо погулял вирус и ни одна налоговая полиция мира не сможет даже унюхать следы.
Немного спустя я написал письмо Угарову, но ответа не было. Начинались очередные "выборы" в Думу, где он был кандидатом.
ОПЫТ ТРИДЦАТЬ ШЕСТОЙ
Стою в очереди к кассе супермаркета. Слышу позади русскую речь. Обернулся и, честное слово, спонтанно спрашиваю:
- Excuse me! What languege are you speaking?
Овечают:
- Russian.
И тогда я перехожу на русский:
- А-а! Теперь понятно!
Далее небольшая заминка, улыбки, смех, традиционный обмен "откуда, давно ли здесь, чем занимаетесь". Шутка собственного розлива понравилась и я стал практиковать её, пока не случилось следующее. Наткнулся на пожилую пару. Стояли впереди. После моего "понятно" лица у обоих вытянулись. Пока я расплачивался тётка тихо, но внятно, произнесла:
- Идиот какой-то!
Приезжаю домой и рассказываю. Тут же получаю вторую оплеуху:
- Она права! Не приставай к людям!
Предательница! Чтоб я ещё хоть раз купил твои любимые шоколадные конфеты? Фигу!
ОПЫТ ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОЙ
Шпионские страсти. Я малость приврал, когда написал, что местные чекисты нами не интресуются. В меру, но интересуются.
Вдруг появился новый учитель. Сказать, что красавец - это не сказать ничего. Высоченный, стройный атлет с чертами Алена Делона. Бабоньки наши просто млели, когда он проходил вдоль класса, и становились пунцовыми, когда он склонялся над очередной тетрадкой. "Вопросы" от них так и сыпались. Проверьте у меня! Плиз!
Наши с Б. симпатии он завоевал тоже. Читал "Последний лист" О.Генри, знает кто такой Уитмен. Для наши преподов английского - большая редкость. Но вот случилось нечто неожиданное. Я написал контрольную без ошибок! Стив подошёл, прочёл, написал "Well done!" и добавил, слегка хлопнув по плечу:
- Красный воин славы достоин!
Произнесено было на чистейшем русском, с крохотной каплей акцента. Я обомлел, но постарался отреагировать:
- Где ж это Вы творчество Демьяна Бедного изучали?
Ответ не задержался и был предельно дипломатичен:
- У меня были хорошие педагоги. Мы ещё успеем поговорить об этом.
Но не успели. Через несколько занятий он исчез также внезапно, как и появился.
На тоскливые расспросы наших дам секретарша только пожимала плечами, админ курсов показывала глазами в потолок. Чуть позже, на перекуре, Янек сказал, что Стив его пару раз спрашивал по "того" китайца. Тут надо сделать пояснение.
К этому времени я умудрился попасть на курс "английский для инженеров" и, естественно, на нём собрались разные технари из разных стран. Так вот "тот" китаец, о чём бы мы не говорили в перерыве, - житьё-бытьё, цены, подработка к пособию, спорт, бабы, просто анекдоты , - умудрялся постоянно переводить резговор на радиолокацию. Да не просто, а напирая на загоризонтную и на американские станции слежения в Австралии. И языком владел на порядок лучше нашего. Потом подевался куда-то.
Окончания истории не знаю. С курсами пришлось проститься по причине "поправки сил здоровья".
ОПЫТ ТРИДЦАТЬ ВОСЬМОЙ
Поздно вечером возвращаюсь домой с "халтуры". Заворачиваю в предпоследний переулок и едва не врезаюсь в небольшое, но скопище машин и людей. Тут и днём никого кроме кошек не встретить, а сейчас пол-одиннадцатого! Пригляделся. Мама родная! Какие-то два мужика выносят из дома абсолютно ВСЁ, кладут на газон и разрешают всем брать что понравится - мебель, посуду, одежду, обувь, электронику, книги, домашнюю утварь, буквально всё! Вылезаю из машины и, деланно смущаясь, тоже подхожу к газону. Мне достаётся 10 томов "Справочника медсестры" и коробка шампанского "Yellow Glen" (10 долларов бутылка).
На следующий день проезжаю мимо. На газоне валяются остатки "ночного пиршества", а на заборе об"явление "Срочная продажа". Больше ничего не знаю. Опять додумывайте сами.
ОПЫТ ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ
Задали какое-то дурацкое сочинение про обустройство на новом месте, домашнее хозяйство, общение с соседями и прочую муру. Впопыхах пользуюсь словариком некоего профессора Шапиро и в итоге перевожу "хозяйка дома" как "mistress" (любовница, хозяйка борделя) и "сосед" как "inmate" (заключённый, сосед по камере). Училка на мне демонстрирует всем как не надо пользоваться словарём. Хохот.
Решил отомстить и случай подвернулся немедленно. Проверяла мою контрольную и стала опять ругать, что я использую плохие словари, дескать плавник ( fin ) может быть только у рыбы. Потихоньку, чтоб не подрывать её авторитет (сам преподавал и сам попадал в такие ситуации, плюс - дама, плюс - добрая бабка) достаю другой, технический словарь и демонстрирую, что это может быть деталь радиатора или хвостовое оперение самолёта. Она извиняется и теперь уже стыдно мне. Разговорились. Три года назад похоронила мужа. Сын - вечный студент. Курсы сокращают. Если уволят - нечем выплачивать большой дом. Придётся продавать. Спустя полгода так и случилось.
ОПЫТ СОРОКОВОЙ
"Весь наш дружный творческий коллектив с тревогой и нескрываемой болью узнал, что нас покидает всеми любимый и уважаемый Джон К. "Ситизен". Мы всегда помним его как специалиста высочайшего класса и прекрасного коллегу. Нам будет его недоставать. Безусловно мы все верим , что Джон выйдет победителем из схватки с тяжёлым недугом, который свалил его. Мы желаем Джону скорейшего выздоровления и возвращения в наши ряды, в наш дружный интернациональный (мультикультуральный?) коллектив."
Что я процитировал с крошечными добавками? Приказ об увольнении театрального электрика за пьянство.
|
Вход
FAQ
Поиск
