Евреи в Стране Советов
Posted: Tue Mar 09, 2010 9:12 am
С другого берега
Эту историю мне рассказал один из при сём присутствовавших., Валентин С.
Научным руководителем атомного проекта был назначен академик Игорь Васильевич. Курчатов. Все остальные носили иные фамилии и имена – Герш Ицкович Будкер, Яков Борисович Зельдович, Виталий Лазаревич Гинзбург, Юлий Борисович Харитон и так далее и в том же духе, что дало основание именовать в кремлёвсих кругах эту группу «Израиль». Гинзбург даже среди них выделялся завидным чувством юмора и несдержанностью языка. Однажды он заявил:
- Научный потенциал Игоря Васильевича хорошо известен. Но ему будет трудно руководить нашим коллективом.
- Но почему? – заявили присутствующие.
- Он очень плохо говорит на идиш.
Герш Ицкович, хохмач, не уступавший Гинзбургу, подлил масла в огонь:
- Откуда, Виталий, ты это знаешь?
- Мы вместе были на семинаре у Абраши Иоффе, и я запомнил его слова:
- Игорь Васильевич, вы талантливый физик, лишь одно обстоятельство сильно мешает вам – вы плохо владеете идиш.
Быть может, этот эпизод Валентин С. Взял из серии «Физики шутят», но факт остаётся фактом. Сахаров А.Д. женился на Елене Боннэр из-за желания овладеть идиш только за то, что им разговаривал Лифшиц.
Теперь обратимся к широким народным массам в лице некоего колхозника-возничего. В конце 70-х я входил в бригаду шабашников, мы занимались внутренней отделкой новой школы в селе Кашперовка. Нам была придана лошадь с телегой и возничий – абсолютно гоголевский тип из «Вия». Эта транспортная единица подвозила нам цемент, плитку, отделочные материалы. В умеренных количествах возница всё это по бартеру обменивал на самогон и уже к обеду отключался. После обеда лошадь, хорошо знавшая дорогу на склад (камору), сама доставляла необходимое на стройку, обменивая часть возимого на сено и овёс в эквивалентных количествах. Однажды наш бригадир Володя Ксеник сказал мне: «Виля, тебя, кажется, когда-то выгнали из сельхоза, и ты долгое время проработал в школе, поэтому должен знать, как обращаться с животными. Поезжай на склад сам, сегодня надо получить цветную плитку для столовой. Иначе эти животные пропъют всё. Понимаешь, чем это грозит!?» Я не стал уточнять, кого имел в виду Володя, рванул под уздцы и быстрей зашагал. Но не тут-то было! Возница очухался и увязался за обозом в надежде на опохмелку. По дороге завязался интересный разговор с возницей, в который изредка вмешивалась лошадь, одобрительно пофыркивая или осуждающе попёрдывая. Невдалеке показался клуб, где отделочные работы вела конкурирующая фирма из Бердичева. Возница сказал:
- Напэвно там крутяться жыды.
- Возможно.
Лошадь фыркнула.
- Оцэ так, скажу я тоби, хлопче, жыд робыты нэ будэ.
Лошадь пёрднула.
- Я згадую, до вийны тут жыло багато жыдив. Нихто з ных нэ робыв.
- А на что они жили?
- Пошывалы упряж, на кузни, вчытелювалы, ликарямы, а так нихто нэ робыв.
Я попытался перевести разговор в другое русло
- А почему у твоего воза переднее ведущее колесо болтается?
- Та дёгтю ж нэма. Раниш його гналы жыды в кузни и колэса правылы, а зараз нэма.
- Так всэ-таки жыды шось робылы.
Возница внимательно посмотрел на меня и только сказал:
- А ты, хлопче, нэ з ных?
В отместку я не дал похмелиться ни лошади, ни вознице. Возница промолчал, а лошадь возмутилась по-своему прямо в мою жидовскую морду.
Но при чём же здесь физики к этой лирике? А при том, что в общественном сознании сложился образ еврея – учёного, врача, ремесленника т.е. абсолютного бездельника, не создающего материальных благ: зерна, угля, калош. Ну что мог думать о евреях колхозник, машинист, путеец, мент, гебешник? В Казатине у всех на слуху были имена Соломона Куперштейна – директора школы, Бориса Амигуда – учителя математики от бога, главврача Слуцкого, гинекологов Гехта и Шпицберга. Никто из них не работал, а жили лучше трудяги-возницы. По мнению широких масс это были патологические бездельники, отнимающие кусок хлеба у более достойных. А то, что из рук Куперштейна и Амигуда выходили ученики, спокойно поступавшие в самые престижные вузы страны, не в счёт. Как и не в счёт тысячи жизней, спасённых врачами-убийцами Абрамом Зиновьевичем, Шпицбергом и другими.
Перелом в общественном сознании в лучшую сторону произошёл, когда евреев стали обменивать на зерно. Хоть какая-то польза! Возникло широкое колхозное движение под лозунгом: «Довольно выращивать хлеб, давайте разводить евреев!».
Теперь завершающий штрих. За работу все члены бригады получили по 128 рублей. Общественный транспорт не ходил. До Казатина из Кашперовки было всего 17 км., и все мы решили добираться пешим порядком, т.е. предались неоправданному оптимизму. Этот переход напоминал отступление наполеоновской армии по старой Смоленской дороге наоборот. Первый редут в Белополье мы преодолели довольно легко, выпив в тамошней чайной всё, что там было заготовлено на месяц. Шанцевые укрепления в виде забегаловки «Витэрэць» в с. Аустерлиц были взяты с некоторыми потерями в личном составе. Там мы выпили весь запас коньяка, приготовленного для премирования передовиков с.х. И только два гренадёра добрели до редута «Колхозная чайная» во Францию – это были Володя и я. Как я оказался дома с червонцем в кармане, не имею ни малейшего понятия. Через несколько дней, когда я, наконец, пришёл в себя, жена спросила:
- Ты хоть помнишь, что говорил, когда тебя внесли вперёд ногами Володя Цимбалюк и Гриша Василюк?
- Нннет!
- Ты сказал: Вот вам, дети, червонец, и ни в чём себе не отказывайте. Мармеладов х..в.
С тех пор я Достоевского сильно не зауважал. Но почему я свою Виа Долороза именую Смоленской дорогой? Это я прочёл у Тарле. После прохождения наполеоновской армии там ничего не осталось в смысле выпить. Точно то же произошло на крёстном пути из Кашперовки в Казатин.
А с Володей Ксеником мы сильно поссорились. Он сказал мне: «Ты худший из жидов. Я пропил всё до копейки, а ты зажал червонец, хитрован. Недаром вас никто не любит – нет в вас широты души».
Так провалилась моя очередная попытка стать равным среди равных. Что же касается широты души, то дэ ии взяты? Хиба у нимцив?
Молчание А. Бойма
Я родился и вырос в г. Казатин – небольшом провинциальном городке на Винничине. Прожил там же почти всю свою сознательную жизнь и никогда об этом не пожалел. Помнил всегда слова своего мудрого отца: «Если ты в Балте гроссер пурец, то в Одессе ком-ком (еле-еле) а поц». Кто такой пурец я не знал, но слово гроссер придавало этому пурецу некий шарм. Поц – ну с этим словом я сталкивался достаточно часто, и это не придавало мне излишнего оптимизма, быть им даже в Одессе решительно не хотелось.
Но ближе к сути. Абсолютное большинство мужчин-евреев в Казатине – это выжившие фронтовики. Других, собствено, и не было. К ним относился и Александр Бойм, в дальнейшем именуемый просто Саша. На фронте он был тяжело контужен и очень плохо слышал. Как мы потом узнаем – не такое уж отрицательное качество для жителя бывшего СССР. Ко дню 30-летия победы Партия и Правительство (П унд П) сделали ветерану роскошный подарок – слуховой аппарат. Бедняга не знал, что с подаками от П унд П обращаться надо с большой осторожностью, ему об этом никто не сказал. Саша стал слышать. Работал он в Бердичеве, на заводе «Прогресс» и каждое утро тёплой компанией с 8-10-ю коллегами ездили в этот экзотический город. Как сказал один знакомый: «За Бердичевым для нас земли нет».
За 20 минут поездки эти парни играли по 25 - 30 партий в дурака и обменивались новостями о международной жизни. Саша молчал. Но вот подарок от П унд П сыграл с ним злую шутку. Один из игравших задал ему провокационный вопрос и Саша его расслышал. К сожалению. Визави спросил: «Саша, а ты куда пойдёшь на выборы в Верховный Совет?». На что получил адекватный ответ: «А не пошёл бы ты на хуй со своими выборами, и без меня за нерушимый блок проголосуют 99,98 процента».
Вечером усталые, но довольные пролетарии возвратились домой. Но не все. На вокзале три молодых, прилично одетых человека предложили Саше пройтись в ближайшее отделение КГБ, благо, располагалось оно в 100 метрах от вокзала. В кабинете начальник тихо, но твёрдо спросил: «Так что, жидовская морда, выборы – этот всенародный праздник, высшая точка социалистической демократии, пройдут без тебя?». Ну, и прочее и прочее.
Небольшое отступление: мы-то, провинциальные местечковые, не знали, что скоро появится ещё одна демократия – управляемая, наивно полагая: демократия – она и есть демократия, и эпитеты, вроде «соц» и «управляемая» к ней ничего не добавляют, скорее наоборот.
Дальше события развивались по спирали (бедный-бедный Гегель). Каждую субботу и воскресенье, а также в пролетарские праздники Сашу приглашали в отдел, давали в руки «Правду» и заставляли читать передовицу и пересказывать. На этот цирк собирались практически все сотрудники, а была их добрая дюжина, и заливались диким хохотом.
Но всё хорошее когда-либо заканчивается. В один прекрасный день Саша на глазах у изумлённой публики шарахнул слуховым прибором об пол (кажется, при этом кислотой от аккумулятора был повреждён костюм особо секретного сотрудника) и перестал не только слышать, но и говорить. И так до самого отъезда в Израиль. Мне он при прощании сказал: «Я и там не буду ходить на выборы. Как ты думаешь, что мне за это будет?».
P.S. Со слов старшего лейтенанта КГБ Владимира Огирчука записано верно Валерием Комиссаренко.
Эту историю мне рассказал один из при сём присутствовавших., Валентин С.
Научным руководителем атомного проекта был назначен академик Игорь Васильевич. Курчатов. Все остальные носили иные фамилии и имена – Герш Ицкович Будкер, Яков Борисович Зельдович, Виталий Лазаревич Гинзбург, Юлий Борисович Харитон и так далее и в том же духе, что дало основание именовать в кремлёвсих кругах эту группу «Израиль». Гинзбург даже среди них выделялся завидным чувством юмора и несдержанностью языка. Однажды он заявил:
- Научный потенциал Игоря Васильевича хорошо известен. Но ему будет трудно руководить нашим коллективом.
- Но почему? – заявили присутствующие.
- Он очень плохо говорит на идиш.
Герш Ицкович, хохмач, не уступавший Гинзбургу, подлил масла в огонь:
- Откуда, Виталий, ты это знаешь?
- Мы вместе были на семинаре у Абраши Иоффе, и я запомнил его слова:
- Игорь Васильевич, вы талантливый физик, лишь одно обстоятельство сильно мешает вам – вы плохо владеете идиш.
Быть может, этот эпизод Валентин С. Взял из серии «Физики шутят», но факт остаётся фактом. Сахаров А.Д. женился на Елене Боннэр из-за желания овладеть идиш только за то, что им разговаривал Лифшиц.
Теперь обратимся к широким народным массам в лице некоего колхозника-возничего. В конце 70-х я входил в бригаду шабашников, мы занимались внутренней отделкой новой школы в селе Кашперовка. Нам была придана лошадь с телегой и возничий – абсолютно гоголевский тип из «Вия». Эта транспортная единица подвозила нам цемент, плитку, отделочные материалы. В умеренных количествах возница всё это по бартеру обменивал на самогон и уже к обеду отключался. После обеда лошадь, хорошо знавшая дорогу на склад (камору), сама доставляла необходимое на стройку, обменивая часть возимого на сено и овёс в эквивалентных количествах. Однажды наш бригадир Володя Ксеник сказал мне: «Виля, тебя, кажется, когда-то выгнали из сельхоза, и ты долгое время проработал в школе, поэтому должен знать, как обращаться с животными. Поезжай на склад сам, сегодня надо получить цветную плитку для столовой. Иначе эти животные пропъют всё. Понимаешь, чем это грозит!?» Я не стал уточнять, кого имел в виду Володя, рванул под уздцы и быстрей зашагал. Но не тут-то было! Возница очухался и увязался за обозом в надежде на опохмелку. По дороге завязался интересный разговор с возницей, в который изредка вмешивалась лошадь, одобрительно пофыркивая или осуждающе попёрдывая. Невдалеке показался клуб, где отделочные работы вела конкурирующая фирма из Бердичева. Возница сказал:
- Напэвно там крутяться жыды.
- Возможно.
Лошадь фыркнула.
- Оцэ так, скажу я тоби, хлопче, жыд робыты нэ будэ.
Лошадь пёрднула.
- Я згадую, до вийны тут жыло багато жыдив. Нихто з ных нэ робыв.
- А на что они жили?
- Пошывалы упряж, на кузни, вчытелювалы, ликарямы, а так нихто нэ робыв.
Я попытался перевести разговор в другое русло
- А почему у твоего воза переднее ведущее колесо болтается?
- Та дёгтю ж нэма. Раниш його гналы жыды в кузни и колэса правылы, а зараз нэма.
- Так всэ-таки жыды шось робылы.
Возница внимательно посмотрел на меня и только сказал:
- А ты, хлопче, нэ з ных?
В отместку я не дал похмелиться ни лошади, ни вознице. Возница промолчал, а лошадь возмутилась по-своему прямо в мою жидовскую морду.
Но при чём же здесь физики к этой лирике? А при том, что в общественном сознании сложился образ еврея – учёного, врача, ремесленника т.е. абсолютного бездельника, не создающего материальных благ: зерна, угля, калош. Ну что мог думать о евреях колхозник, машинист, путеец, мент, гебешник? В Казатине у всех на слуху были имена Соломона Куперштейна – директора школы, Бориса Амигуда – учителя математики от бога, главврача Слуцкого, гинекологов Гехта и Шпицберга. Никто из них не работал, а жили лучше трудяги-возницы. По мнению широких масс это были патологические бездельники, отнимающие кусок хлеба у более достойных. А то, что из рук Куперштейна и Амигуда выходили ученики, спокойно поступавшие в самые престижные вузы страны, не в счёт. Как и не в счёт тысячи жизней, спасённых врачами-убийцами Абрамом Зиновьевичем, Шпицбергом и другими.
Перелом в общественном сознании в лучшую сторону произошёл, когда евреев стали обменивать на зерно. Хоть какая-то польза! Возникло широкое колхозное движение под лозунгом: «Довольно выращивать хлеб, давайте разводить евреев!».
Теперь завершающий штрих. За работу все члены бригады получили по 128 рублей. Общественный транспорт не ходил. До Казатина из Кашперовки было всего 17 км., и все мы решили добираться пешим порядком, т.е. предались неоправданному оптимизму. Этот переход напоминал отступление наполеоновской армии по старой Смоленской дороге наоборот. Первый редут в Белополье мы преодолели довольно легко, выпив в тамошней чайной всё, что там было заготовлено на месяц. Шанцевые укрепления в виде забегаловки «Витэрэць» в с. Аустерлиц были взяты с некоторыми потерями в личном составе. Там мы выпили весь запас коньяка, приготовленного для премирования передовиков с.х. И только два гренадёра добрели до редута «Колхозная чайная» во Францию – это были Володя и я. Как я оказался дома с червонцем в кармане, не имею ни малейшего понятия. Через несколько дней, когда я, наконец, пришёл в себя, жена спросила:
- Ты хоть помнишь, что говорил, когда тебя внесли вперёд ногами Володя Цимбалюк и Гриша Василюк?
- Нннет!
- Ты сказал: Вот вам, дети, червонец, и ни в чём себе не отказывайте. Мармеладов х..в.
С тех пор я Достоевского сильно не зауважал. Но почему я свою Виа Долороза именую Смоленской дорогой? Это я прочёл у Тарле. После прохождения наполеоновской армии там ничего не осталось в смысле выпить. Точно то же произошло на крёстном пути из Кашперовки в Казатин.
А с Володей Ксеником мы сильно поссорились. Он сказал мне: «Ты худший из жидов. Я пропил всё до копейки, а ты зажал червонец, хитрован. Недаром вас никто не любит – нет в вас широты души».
Так провалилась моя очередная попытка стать равным среди равных. Что же касается широты души, то дэ ии взяты? Хиба у нимцив?
Молчание А. Бойма
Я родился и вырос в г. Казатин – небольшом провинциальном городке на Винничине. Прожил там же почти всю свою сознательную жизнь и никогда об этом не пожалел. Помнил всегда слова своего мудрого отца: «Если ты в Балте гроссер пурец, то в Одессе ком-ком (еле-еле) а поц». Кто такой пурец я не знал, но слово гроссер придавало этому пурецу некий шарм. Поц – ну с этим словом я сталкивался достаточно часто, и это не придавало мне излишнего оптимизма, быть им даже в Одессе решительно не хотелось.
Но ближе к сути. Абсолютное большинство мужчин-евреев в Казатине – это выжившие фронтовики. Других, собствено, и не было. К ним относился и Александр Бойм, в дальнейшем именуемый просто Саша. На фронте он был тяжело контужен и очень плохо слышал. Как мы потом узнаем – не такое уж отрицательное качество для жителя бывшего СССР. Ко дню 30-летия победы Партия и Правительство (П унд П) сделали ветерану роскошный подарок – слуховой аппарат. Бедняга не знал, что с подаками от П унд П обращаться надо с большой осторожностью, ему об этом никто не сказал. Саша стал слышать. Работал он в Бердичеве, на заводе «Прогресс» и каждое утро тёплой компанией с 8-10-ю коллегами ездили в этот экзотический город. Как сказал один знакомый: «За Бердичевым для нас земли нет».
За 20 минут поездки эти парни играли по 25 - 30 партий в дурака и обменивались новостями о международной жизни. Саша молчал. Но вот подарок от П унд П сыграл с ним злую шутку. Один из игравших задал ему провокационный вопрос и Саша его расслышал. К сожалению. Визави спросил: «Саша, а ты куда пойдёшь на выборы в Верховный Совет?». На что получил адекватный ответ: «А не пошёл бы ты на хуй со своими выборами, и без меня за нерушимый блок проголосуют 99,98 процента».
Вечером усталые, но довольные пролетарии возвратились домой. Но не все. На вокзале три молодых, прилично одетых человека предложили Саше пройтись в ближайшее отделение КГБ, благо, располагалось оно в 100 метрах от вокзала. В кабинете начальник тихо, но твёрдо спросил: «Так что, жидовская морда, выборы – этот всенародный праздник, высшая точка социалистической демократии, пройдут без тебя?». Ну, и прочее и прочее.
Небольшое отступление: мы-то, провинциальные местечковые, не знали, что скоро появится ещё одна демократия – управляемая, наивно полагая: демократия – она и есть демократия, и эпитеты, вроде «соц» и «управляемая» к ней ничего не добавляют, скорее наоборот.
Дальше события развивались по спирали (бедный-бедный Гегель). Каждую субботу и воскресенье, а также в пролетарские праздники Сашу приглашали в отдел, давали в руки «Правду» и заставляли читать передовицу и пересказывать. На этот цирк собирались практически все сотрудники, а была их добрая дюжина, и заливались диким хохотом.
Но всё хорошее когда-либо заканчивается. В один прекрасный день Саша на глазах у изумлённой публики шарахнул слуховым прибором об пол (кажется, при этом кислотой от аккумулятора был повреждён костюм особо секретного сотрудника) и перестал не только слышать, но и говорить. И так до самого отъезда в Израиль. Мне он при прощании сказал: «Я и там не буду ходить на выборы. Как ты думаешь, что мне за это будет?».
P.S. Со слов старшего лейтенанта КГБ Владимира Огирчука записано верно Валерием Комиссаренко.