О книге М.Соколова"Поэтические воззрения россиян на историю"

[Hobotov]

Вот попалась чья-то рецензия. Интересно, по-моему:

Максим Соколов.
Поэтические воззрения россиян на историю. – В 2 т., «Русская панорама»,
Москва


В издательстве «Русская панорама» вышел двухтомник Максима Соколова
«Поэтические воззрения россиян на историю». В первом томе, носящем название
«Разыскания», статьи объединены в тематические разделы: «Прошлое», «Умы»,
«Война» и т. д. Второй том – «Дневники» – содержит еженедельные колонки
Соколова.

Соколов давно признан самым блестящим русским публицистом нового
времени. Но само устройство газетного листа таково, что мелкие соображения на
нем крупнеют, а крупные, напротив, мельчают. Поэтому многие замечательные тексты
Соколова временами казались сиюминутными – здравыми, умными, но недолговечными
репликами на злобу дня. Понадобилась книга для того, чтобы все встало на свои
места. И теперь можно не сомневаться, что тексты Соколова останутся в русской
литературе и русских библиотеках
навсегда.

«Поэтические воззрения» нельзя назвать ни сборником очерков, ни
историографией, ни публицистикой. Несмотря на то, что всем этим они, безусловно,
являются. Мощь высказывания Соколова в его парадоксальной художественности,
драматургичности. Написанные как энциклопедия правых взглядов и убеждений,
«Поэтические воззрения», в особенности первый том, являются беллетристикой в
самом высоком смысле этого слова. Здесь есть герой, есть развитие, есть
драматичные повороты повествования, есть комические отступления. Другое дело,
что героем, переживающим все эти повороты, является идея, отвлеченность, как в
раннехристианских философских трактатах авторов вроде Боэция. Идея Соколова –
здравый смысл.

Становясь героем, здравый смысл, ratio, одухотворяется. Переживание
здравого смысла как эмоции в наших широтах становится тем более значительным,
чем меньше его, здравого смысла, примет мы находим вокруг. Мысль как чувство, ум
как душа, убеждения как религиозный порыв и даже своего рода подвижничество –
все это делает книгу Соколова беспрецедентным событием нашей культуры. Читая ее,
испытываешь не только наслаждение, но и приступы удушья, то от смеха, то от
слез.

Самым драматичным в «Поэтических воззрениях» чувством является
патриотизм. Бесконечно обращаясь в своих текстах к историческим аналогиям,
Соколов поначалу дает читателю возможность надежды на доброе разрешение
российской истории. Здравый смысл, никогда не будучи у нас в почете, все же
время от времени торжествует. К концу первого тома надежды у читателя не
остается никакой. Последние сомнения в том, что нет ни малейших оснований для
оптимизма, умирают в мучительных корчах на последних страницах
тома.

Но сам характер дарования Соколова не позволяет остаться в отчасти
даже сладостном унынии: второй том кишит таким количеством политических идиотов,
что сама собой приходит мысль о невозможности длить и дальше этот маразм. По
сути дела, автор предлагает читателю укрепиться сердцем, надеяться на
добронамеренность Всевышнего, да и самому не плошать. Природа патриотизма по
Соколову такова, что любить Родину надо с открытыми глазами, превозмогая
ненависть и бессильную ярость в отношении ее многовековой мерзости; уважение к
собственной стране и истории ничуть не исключает просвещенного презрения к ним
же; отсутствие каких бы то ни было обольщений насчет будущего ни в коем случае
не должно влечь к бездействию в настоящем. С точки зрения этики и морали это,
собственно, и есть правая доктрина, и здравый смысл – пророк
ее.

Особенно примечательной в книге Соколова кажется глубина и
последовательность понимания требований к гражданину как частному лицу.
Сдержанная и строгая манера взаимоотношений с властью, способность видеть себя и
свои поступки со стороны, умение сочетать нравственность с прагматизмом – все
эти довольно прозаические вещи производят сегодня совершенно ошеломляющее
впечатление.

Чувство долга есть не что иное, как одна из форм понимания
одиночества. Того тотального одиночества, которое не позволяет договориться
людям, связанным кровным родством, узами дружбы или любви, единым кодексом
вкуса, еще чем. Человеку доступны лишь две возможности разделенного переживания
– сексуальная и религиозная. Обе кратковременны, экстатичны и совершенно
немыслимы как способ самоорганизации общества. Ни бордель, ни монастырь не
являются моделями мира, но лишь слабо отражают его
двойственность.

Между тем в России взаимоотношения граждан с властью носят такой
страстный характер, который иначе как сексуально‑религиозным не назовешь. И все
обиды на власть, претензии к ней, отвержение ее или приятие объясняются всегда
жаждой разделенного переживания. Соколов поражает именно тем, что четко и
бестрепетно отделяет свое индивидуальное понимание гражданского долга от
какой‑либо страсти и соборности. Два главных антигероя «Поэтических воззрений» –
Лужков и Явлинский – не вызывают у протагониста‑автора ни гнева, ни ненависти,
ни садистического влечения, одну лишь брезгливость да насмешку. Дума, президент,
бесчисленные премьер‑министры, правительства и кулуарные интриганы – все
является лишь поводом для напряженной внутренней работы. Цель этой работы –
воспитание в себе и читателе стойкого иммунитета, сопротивляемости абсурду,
глупости и легкомыслию.

Этот лохматый и бородатый человек, любящий тяжелую русскую кухню и не
менее тяжелую русскую водку, проводящий много времени в деревне, одержимый
книгочей и гонитель постмодернизма с политкорректностью, является тем не менее
подлинным русским европейцем. Может быть,
единственным.

[Маркс ТАРТАКОВСКИЙ]

Соколов давно признан самым блестящим русским публицистом нового
времени...

Становясь героем, здравый смысл, ratio, одухотворяется. Переживание
здравого смысла как эмоции в наших широтах становится тем более значительным,
чем меньше его, здравого смысла, примет мы находим вокруг. Мысль как чувство, ум
как душа, убеждения как религиозный порыв и даже своего рода подвижничество –
все это делает книгу Соколова беспрецедентным событием нашей культуры. Читая ее,
испытываешь не только наслаждение, но и приступы удушья, то от смеха, то от
слез...

Чувство долга есть не что иное, как одна из форм понимания
одиночества. Того тотального одиночества, которое не позволяет договориться
людям, связанным кровным родством, узами дружбы или любви, единым кодексом
вкуса, еще чем. Человеку доступны лишь две возможности разделенного переживания
– сексуальная и религиозная...

>>>>>>>>>>>>>>>>>>>><<<<<<<<<<<<<<<<<<

Может быть, сам Хоботов, поставивший этот панегирик, объяснит, что, собственно, хотел сказать "самый блестящий русский публицист нового времени"?
Смысл сказанного им?..