Страничка Ильи Рубинштейна

[Архивариус]

Про альтиста играющего у аптеки номер один в переходе станции метро «Лубянка».
В переходе на Лубянке
Душу рвет заезжий альт,
Сердобольные гражданки
Крошат мелочь на асфальт…
Ну, а рядом – «коза ностра»
Квасит ром под беляши –
«Залабай-ка «Мурку», Ойстрах!
Только так чтоб для души!
Ты - отсюда, я - оттуда,
Ты скрипишь, а я уже
Отскрипел свое покуда –
Потому и в кураже!
Потому и рвусь к культуре,
ТАМ ведь с этим - порожняк!
Залабай, братан, в натуре!
Чтобы было все - ништяк»!

Только Ойстраху до фени,
Он «по фене» не знаток,
Он с Вивальди, он на сцене,
Где не Ойстрах он, а Бог,
Где в партере грезит раем
Та, которая одна…
Та, что нынче помирает
В онкоцентре Блохина…

Нитка старой киноленты
Пылью сыпется у глаз…
Дороги медикаменты
У аптеки номер раз,
Он за них и принял муку,
Зацепив чужой кураж…
«Слышь, братан, заделай «Мурку»!
По хорошему уважь»!...

В переходе на асфальте
Пахнет дракой и весной…
Мурка схавала Вивальди
За урловый четвертной
Ради той, что не согреет
Больше душу и еду,
Ради той, что раем грезит
В восьмикоечном аду,
Притерпевшаяся стойко
К доле лабуховских жен
И к тому, что он – не Ойстрах,
А всего лишь – Шнейерзон…

Жарит «Мурку» на Лубянке
Для урлы заезжий альт,
Сердобольные гражданки
Крошат мелочь на асфальт…

Предательство

Горячеглаз и одержим,
Кумач отсвечивал со щёк,
Слегка постукивал в «режим»,
Декану лично и еще

на нем держался культпросвет…
Мы с ним бухнули, он сказал:
«Высоцкий - наш, а Галич - нет»,
И я в ответ: «О чём базар…»

В котоне «Левис» до зубов
(отец – посольским в юэсэй)
Он был совсем не из жлобов,
А я был - Иля Рубинштейн…

Но не желая быть кем был,
Канал под в доску своего,
И пел с котоновым и пил
За коммунизма торжество…

Смолчав под сотый «наливай»,
Что полродни моей - ЗеКа,
И что заместо «баю-бай»
Мне мама пела «Облака»…

Свалила ночь, пришел рассвет,
Искрил на солнце «Солнцедар»…
- Высоцкий - наш, а Галич - нет!
- Да всё ништяк! О чем базар?!…

Теперь в ЧеКа иной мандраж
И за поэтов разговор -
Высоцкий наш и Галич наш…
А я, вот - сука... До сих пор…

Местечковая сага
или
Тридцать седьмой и другие

Алле и Игорю Пикерским – моим двоюродным

В империи, кровью заляпанной,
На улице «Слава труду»
Родился в Бердичеве Папа мой
В глухом арестантском году,
Но дедушка не был философом
Троцкистских и прочих идей,
И Папу назвал он Иосифом
В честь Лучшего Друга Детей,
Поскольку платформу гражданскую
Имел за народ за простой,
Протопав лихую Гражданскую
В картузике с красной звездой.
Он сына растил обстоятельно
Пока не вломилась беда,
И в сорок втором отступательном
Без вести пропал. Навсегда.
Чтоб той же эпохою грозною,
Оплакав себя, как вдову,
Бабуля с сестрёнкою Розою
Отправила Папу в Москву,
В которой братва восьмиклинная
Работала без выходных,
Эх, Марьина роща малинная –
Местечко гешефтов блатных…
«Рыжьё» да «волыны» от Стечкина,
Да будущий «скок» на слуху,
А вместо того семисвечника
Семёра бубей за «шаху»…
А вместо того семисвечника
«Семёра» в суде да этап…
Участок старлея Овечкина –
Местечко несбывшихся пап…
Эх, Марьина роща малинная
Без рощ и Марий Магдалин –
Страшнее, чем полюшко минное:
Из тысяч проходит один…
Но папа прошел, восьмиклиночкой
Махнув на прощанье братве,
И вышел Щипком да Неглиночкой
К фартовой речушке Москве,
Где сразу за Новодевичкою
Стоял экономинститут –
Там встретился Папа с москвичкою,
Которую Мамой зовут…
На этом в своём разговоре я
Скажу себе временно: «Стоп» -
Ведь дальше другая история,
Где нет для местечка местов…
В империи, кровью заляпанной,
Под тёзкой, прибитым к стене,
В местечке рожденный был Папа мой,
Чтоб там не родиться и мне…



Памяти Жени Дворжецкого


День первозимья – ну что не сделать –
Не переснимешь…
Три по тринадцать – не тридцать девять,
А вечный финиш…

Стоп-кадром белым венки и ленты
Ох, как до сроку…
Обычай сучий – аплодисменты
Вдогонку гробу…

И поминальной не хватит водки
Для всех в конвое…
Отца и мужа мытарят фотки
Девчонок двое…

На киноленте счастливой гонки
Одни обрывы…
И милый Нижний навеки Горький
Для мамы Ривы…





Посвящение профессору Бруни

На фоне Пушкина снимается семейство…
Б. Окуджава


Сто лет со смерти, дважды по полвека -
ЗеКа пииту памятничек справил…
На фоне Пушкина - вечерняя поверка
и ВОХРа ёжится не очень честных правил…

Сто лет со смерти - нет круглее даты
И что пред ней вредительства-терроры…
Но льдом искрятся вражии бушлаты
и щелкают осипшие затворы…

Домой, в барак - и выше нету счастья,
Чем чифирнуть втихую побригадно,
А то, что на обломках самовластья
их имена затерли - ну и ладно…

Поземочка не снегом вертит - прахом,
Прожектор вмерз лучом в кровищу флага…
На фоне Пушкина - расходка по баракам,
и жизнь, и слезы, и конвой Ухтомпечлага…



Высоцкому

"Жили в Риме евреи Высоцкие"
В. Высоцкий

До сих пор горлопанит он в Тоцке и
В Мэриленд и в районе Урда...
Жили ль в Риме евреи Высоцкие?
Я не знаю. Наверное - да.
Иль в Бердичеве том меламедили,
Иль в Житомире скрипкой – навзрыд,
Иль в Бобруйске извозом на меди ли,
На муке ли гешефтили быт,
Ну, а может в Варшаве банкирили
Или в Вильно держали завод,
Уцелев от расстрелов, Сибири и
Ревразборок в семнадцатый год.
Древо рода откуда-то выбилось,
Под погромы редея листвой…
А потом из еврейского русское выпелось.
Очень русское. Даже с лихвой.




Праздник в доме


"Дело тонкое - тот Восток" -
Факт учитывать сей изволь-ка…
Но навряд ли, что это Б-г
Истончил его. Да настолько...



Праздник в доме. У мамы глаза
Неподдельным лучатся счастьем,
И халва, и кишмиша лоза,
И барашек вразрез на части...

Праздник в доме. У мамы глаза
Неподдельным лучатся счастьем,
И пускай гулеванит гроза -
Гости в дом и поздравы власти...

Праздник в доме. У мамы глаза
Неподдельным лучатся счастьем -
Восемнадцать часов назад
Сам себя разорвал на части

сын-кровиночка. Старшенький. И о герое
Хоть слезу б... Хоть один человек...
Но зачем - ведь еще подрастают трое.
Хватит счастья на мамин век.



Париж 2003


Здесь пел Высоцкий о нейтральной полосе,
И Леня Брежнев с Помпиду глушили «Солнцедар»…
Я ей вопрос: «Парле ву, мол, гражданочка Франсе?»,
А мне в ответ: «Аллах, братан, Акбар!»…

В Булонском лесе нынче сплошь одни транссексуалы,
Не вру, а ежели соврал – отвечу за базар,
И поднимет град Париж исламские пиалы
За то, чтоб было всё путём тире Аллах Акбар…

Махнул «Мартеля», ну а после как и все
Продажной тете на Пигаль в прощалку: «Бон суар!»,
Немного гордый, что заботал малость по франсе,
А мне в ответ: «Аллах, братан, Акбар!»…

Братвы латинской не видать - в Латинском том квартале
Гудят Марокко и Габон, Заир и Занзибар,
И ищет истину Париж на донышке в пиале
За то, чтоб было всё путем тире Аллах Акбар…

Здесь брал Шаляпин парижаночек на бас…
И порешили в Лувре мы питейный сбросить пар,
Я Моне Лизе – «Мол, мадам, давно торчу от вас»,
Она ж в ответ: «Аллах, братан, Акбар!»…

Париж, ма шер, я ни к чему тебя не призываю,
Коль невтерпёж чадру пошей хоть башенке своей,
Но в «Шереметьево» прилет «Столичной» обмываю
За то, что хоть у нас пока тире азохен вэй…



Двести лет вместе

Солженицыну А.И.



Ну да… В основном – музыканты:
На сцене при «бабочках» франты…
Еврейский ответ на еврейский вопрос -
Рождается музыка только из слёз…

Ну да… В основном – комиссары,
Чтоб после самим же на нары…
Еврейский ответ на еврейский вопрос -
Ударная норма в колымский мороз…

Ну да…. В основном – гиппократы,
За очень смешные зарплаты…
Еврейский ответ на еврейский вопрос –
Не вылечить слёзы чужие без слёз…

Ну да… В основном – лейтенанты,
Пореже – в тылу интенданты…
Еврейский ответ на еврейский вопрос –
Чуть выгодней подвиг, чем плен и допрос…

Ну да… В основном отвалили
С концами в свои Израили…
Еврейский ответ на еврейский вопрос –
Вы хочете слёзы? Так нет больше слёз…

А кто же сыграет? И вылечит кто ж?
И кровью покрасит смоленскую рожь?...
Еврейский вопрос на рассейский ответ –
Других не сыскали пока еще, нет?

[Soplemennik]

Илье Рубинштейну: 5+