Арье Барац
Пасхальная поспешность
28.16-17. В первый же месяц, в четырнадцатый день месяца - песах Господу. И в пятнадцатый день этого месяца - праздник, семь дней опресноки следует есть.
Согласно церковной традиции казнь Иисуса произошла в тот же день, когда в Храме приносились в жертву пасхальные агнцы, т.е. "в четырнадцатый день месяца". Собственно “праздник” должен был начаться вечером “в пятнадцатый день этого месяца” и продолжаться весь следующий день, а по существу целую неделю (“семь дней опресноки следует есть”).
Евангелия говорят о том, что все враги Иисуса очень спешили, чтобы казнить его до наступления праздника. За два дня до пасхи "собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафа, и положили в совете взять Иисуса хитростью и убить. Но говорили: только не в праздник, чтобы не было возмущения в народе" (Мф 26.1-4).
Но чем вообще могла быть вызвана такая поистине "пасхальная" поспешность? Почему было бы не подождать неделю? Наиболее правдоподобное объяснение состоит в том, что кто-то (Пилат или Первосвященник) пытался в отношении кого-то (Иисуса или Варравы) добиться помилования. Помилование же давалось какому-то одному из преступников по большим праздникам.
Так, в частности, православный публицист Юрий Милославский высказывает мысль, что Пилат надавил на Сангедрин, дабы тот ускорил вынесение приговора. Спорящий с Михаилом Булгаковым Милославский здраво заявляет: "Пилат не хотел спасти Невинного, он старался избавиться от Варравы". Милославский, правда, утверждает, что первосвященники "просчитали ситуацию на несколько ходов вперед" и "переиграли" Пилата. Однако замечание это совершенно абсурдно. Можно "болеть" за тот или иной исход игры, но нельзя никого "переиграть", если ты вообще в самой игре непосредственно никак не участвуешь. Если инициатива от начала и до конца исходила именно от Пилата, то "первосвященники" никак не могли влиять на его решение и тем самым "переиграть".
Общехристианская версия того, что инициаторами казни являлись иудеи, разумеется, вынуждает видеть первосвященника в этой ситуации как предельно хитрого и коварного человека. Но поспешность казни в таком случае должна говорить об обратном. Во всяком случае, если принимать в расчет версию Иоанна, а именно, что первосвященник под римским давлением решился пожертвовать "одним из народа" ради всего народа, и что на саддукейский суд Иисус был доставлен под римским (а не под саддукейским) конвоем, то простой расчет Пилата "уравнять" проповедника с бунтарем, дабы предоставить народу выбрать популярного проповедника и тем самым обречь на смерть бунтаря, представляется вполне вероятным. Расправа над Иисусом могла быть осуществлена с такой же поспешностью, с какой евреи выходили из Египта, по всей видимости, именно по этой причине.
Свидетельства Иоанна весьма ценны, но они кроме того содержат одну деталь, которая находится в фундаментальном противоречии с синоптической версией. А именно, что тайная вечеря проходила “в четырнадцатый день месяца”, т.е. в ночь с 13 на 14, а не с 14 на 15 нисана.
Итак, для того кто берется восстанавливать образ Иисуса и обстоятельства произошедших с ним событий, опираясь лишь на синоптиков и отбрасывая недостоверное, "идеологизированное" евангелие Иоанна, события тайной вечери, суда и т.д. не содержат принципиальных трудностей. Все синоптики в один голос свидетельствуют, что "в первый же день опресночный приступили ученики к Иисусу и сказали ему: где велишь нам приготовить тебе пасху?" (Мф 26.17).
Синоптики представляют события так, как будто тайная вечеря происходила в собственно пасхальную ночь с 14 на 15 нисана, и что соответственно казнен был Человек из Назарета "в пятнадцатый день сего месяца", в сам праздник.
Однако тот, кто взялся учитывать также и Иоанна, наталкивается на одно фактическое и весьма серьезное противоречие, касающееся датировки тайной вечери и соответственно трагической гибели Учителя. В Евангелии Иоанна говорится: "От Каиафы повели Иисуса в преторию. Было утро; и они не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху" (18.28). Иными словами, Иоанн считает, что последняя трапеза с учениками проходила в ночь с 13 на 14 нисана, что когда Иисуса привели к Пилату, пасхальный агнец еще не был съеден.
В пользу того, что тайная вечеря не была пасхальной трапезой, говорит также и то обстоятельство, что в сцене беседы Иисуса с Иудой евангелист сообщает, что ученики "думали, что Иисус говорит ему: "купи, что нам нужно к празднику", или чтобы дал что-нибудь нищим" (Иоан 13.29).
Разумеется, если трапеза происходила в ночь с 14 на 15 нисана, то никаких покупок и даже милостыни ее участники делать уже не могли, даже если бы и захотели. Между тем Иоанн соглашается с тем, что казнь Иисуса была осуществлена в пятницу. Таким образом все евангелисты сходятся в том, что трапеза происходила с четверга на пятницу, но расходятся в том, была ли это ночь с 13 на 14 нисана или с 14 на 15. (Иоан 19.31) Здесь, разумеется, у нас может возникнуть искушение просто проверить, на какие дни выпадало 15 нисана в годы правления Понтия Пилата (26-36 годы). Многие так и поступают, но дело в том, что тот алгоритм ("метонов цикл"), который используется еврейской традицией для вычисления новолуний и годового цикла, был введен лишь несколько столетий спустя. Причем согласно ему 14 нисана вообще никогда не выпадает на четверг.
Во времена Храма начало месяца (а соответственно и дни недели, на которые праздники этого месяца выпадали) определялись не по алгоритму, а визуально с помощью свидетелей. Это было настолько важной заповедью, что ради нее отодвигалась Суббота (свидетели, поднимаясь на гору Скопус, проделывали путь больше субботнего). Во времена Храма пасхальная трапеза могла приходиться на любой день недели. И поэтому нет ничего странного в том, что тот же Давид Флуссер, отказывающий евангелию от Иоанна в историчности и идущий вслед за синоптическими повествованиями, считает, что тайная вечеря была именно пасхальной трапезой.
Версии синоптиков и Иоанна равноценны. Невозможно верифицировать каждую из них. И все же именно версия Иоанна является освященной церковной традицией, именно ее признают христиане. Согласно этой версии Иисус погиб именно 14-го, в праздник Песах (а не в праздник Опресноков), однако свое таинство, свою "бескровную жертву" христиане связывают все же не с тем, когда он погиб. Для христиан оказалось в принципе не существенно, поедался ли на тайной вечере пасхальный агнец или нет. Существенно для них оказалось употребление хлеба и вина - этих обязательных атрибутов любой фарисейской трапезы. И об этом стоит сказать несколько слов.
"Таинство евхаристии", как известно, основывается на словах, переданных евангелистом Лукой (22.19): "Сие творите в мое воспоминание", словах повторенных также и апостолом Павлом (1 Кор 11.24-25). Понять это повеление в иудейском контексте, как это делает например католический исследователь Людовик Буйе, можно только одним единственным образом: "Всякий раз, когда едите хлеб (сей) и пьете чашу (сию)" - вспоминайте страдания Учителя. Т.е. каждую трапезу, сопровождающуюся благословением хлеба и вина, им следовало посвящать Учителю.
Однако уже чисто аллегорический, т.е. альтернативный церковному смысл этого установления легко может быть обнаружен при сопоставлении с евхаристическим текстом, приведенным у Иоанна (6.49-50 и далее). Слова: "Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли, хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Я хлеб живой и т.д." следует читать в их прямом контексте: "Он смирял тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною, дабы показать тебе, что не одним хлебом живет человек, но всяким исходящим из уст Господа" (Двар 8.3). Т.е. Слово Божие - это хлеб человеческой души (ср. также Иоан 4.34). В этом контексте буквально понимать слова: "если не будете есть плоти сына человеческого и пить крови его, то не будете иметь в себе жизни" обосновано ничуть не более, чем буквально понимать другие его слова: "Я есмь пастырь добрый... жизнь мою полагаю за овец" (Иоан 10.14-15), т.е. становиться на четвереньки и блеять. Скажу больше, среди оставшихся с Иисусом после этих его слов могли быть только те, кто как раз поняли эти его слова не буквально, а аллегорически.
В связи с этими размышлениями вполне уместно вернуться к теме той моей "частной литургии", которую я составил в 1984 году. В самом деле, хотя в ту пору, когда я составлял свое моление, я не имел ввиду "разыскать" ту самую чашу, из которой пили ученики на тайной вечере; более того, хотя я имел ввиду в первую очередь именно "свою чашу", я все же так или иначе опирался на Евангелия, опирался на слова Иисуса: "чашу мою будете пить", опирался на его гефсиманское моление: "Если можно, Отче, пронеси чашу сию мимо меня, впрочем не чего я хочу, но чего Ты".
В той моей литургии не было никаких серьезных признаков церковного исповедания, между тем она все же содержала несколько евангельских отрывков. В 1988 году я решил изменить текст моления применительно к моему новому религиозному опыту . Я изгнал из него всякое упоминание о "той самой чаше", т.е. о Святом Граале, и к тем словам молитвы, которые я уже выше приводил ("Да будет чаша сия знамением завета...) я стал добавлять исключительно слова соответствующих этой теме псалмов.
В этой связи мне остается только добавить, что символика Чаши в иудаизме и в христианстве идентичны. Так Магараль пишет: «Все что человек принимает на себя именуется «Чашей»… И так же бедствия зовутся «чашей» и они обращаются в «чашу спасения» (Гвурат Ашем 64). Таким образом, составленная мною в 1988 году версия «Грааля» - это вполне аутентичный иудейский опыт.
Согласно церковной традиции казнь Иисуса произошла в тот же день, когда в Храме приносились в жертву пасхальные агнцы, т.е. "в четырнадцатый день месяца". Собственно “праздник” должен был начаться вечером “в пятнадцатый день этого месяца” и продолжаться весь следующий день, а по существу целую неделю (“семь дней опресноки следует есть”).
Евангелия говорят о том, что все враги Иисуса очень спешили, чтобы казнить его до наступления праздника. За два дня до пасхи "собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафа, и положили в совете взять Иисуса хитростью и убить. Но говорили: только не в праздник, чтобы не было возмущения в народе" (Мф 26.1-4).
Но чем вообще могла быть вызвана такая поистине "пасхальная" поспешность? Почему было бы не подождать неделю? Наиболее правдоподобное объяснение состоит в том, что кто-то (Пилат или Первосвященник) пытался в отношении кого-то (Иисуса или Варравы) добиться помилования. Помилование же давалось какому-то одному из преступников по большим праздникам.
Так, в частности, православный публицист Юрий Милославский высказывает мысль, что Пилат надавил на Сангедрин, дабы тот ускорил вынесение приговора. Спорящий с Михаилом Булгаковым Милославский здраво заявляет: "Пилат не хотел спасти Невинного, он старался избавиться от Варравы". Милославский, правда, утверждает, что первосвященники "просчитали ситуацию на несколько ходов вперед" и "переиграли" Пилата. Однако замечание это совершенно абсурдно. Можно "болеть" за тот или иной исход игры, но нельзя никого "переиграть", если ты вообще в самой игре непосредственно никак не участвуешь. Если инициатива от начала и до конца исходила именно от Пилата, то "первосвященники" никак не могли влиять на его решение и тем самым "переиграть".
Общехристианская версия того, что инициаторами казни являлись иудеи, разумеется, вынуждает видеть первосвященника в этой ситуации как предельно хитрого и коварного человека. Но поспешность казни в таком случае должна говорить об обратном. Во всяком случае, если принимать в расчет версию Иоанна, а именно, что первосвященник под римским давлением решился пожертвовать "одним из народа" ради всего народа, и что на саддукейский суд Иисус был доставлен под римским (а не под саддукейским) конвоем, то простой расчет Пилата "уравнять" проповедника с бунтарем, дабы предоставить народу выбрать популярного проповедника и тем самым обречь на смерть бунтаря, представляется вполне вероятным. Расправа над Иисусом могла быть осуществлена с такой же поспешностью, с какой евреи выходили из Египта, по всей видимости, именно по этой причине.
Свидетельства Иоанна весьма ценны, но они кроме того содержат одну деталь, которая находится в фундаментальном противоречии с синоптической версией. А именно, что тайная вечеря проходила “в четырнадцатый день месяца”, т.е. в ночь с 13 на 14, а не с 14 на 15 нисана.
Итак, для того кто берется восстанавливать образ Иисуса и обстоятельства произошедших с ним событий, опираясь лишь на синоптиков и отбрасывая недостоверное, "идеологизированное" евангелие Иоанна, события тайной вечери, суда и т.д. не содержат принципиальных трудностей. Все синоптики в один голос свидетельствуют, что "в первый же день опресночный приступили ученики к Иисусу и сказали ему: где велишь нам приготовить тебе пасху?" (Мф 26.17).
Синоптики представляют события так, как будто тайная вечеря происходила в собственно пасхальную ночь с 14 на 15 нисана, и что соответственно казнен был Человек из Назарета "в пятнадцатый день сего месяца", в сам праздник.
Однако тот, кто взялся учитывать также и Иоанна, наталкивается на одно фактическое и весьма серьезное противоречие, касающееся датировки тайной вечери и соответственно трагической гибели Учителя. В Евангелии Иоанна говорится: "От Каиафы повели Иисуса в преторию. Было утро; и они не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху" (18.28). Иными словами, Иоанн считает, что последняя трапеза с учениками проходила в ночь с 13 на 14 нисана, что когда Иисуса привели к Пилату, пасхальный агнец еще не был съеден.
В пользу того, что тайная вечеря не была пасхальной трапезой, говорит также и то обстоятельство, что в сцене беседы Иисуса с Иудой евангелист сообщает, что ученики "думали, что Иисус говорит ему: "купи, что нам нужно к празднику", или чтобы дал что-нибудь нищим" (Иоан 13.29).
Разумеется, если трапеза происходила в ночь с 14 на 15 нисана, то никаких покупок и даже милостыни ее участники делать уже не могли, даже если бы и захотели. Между тем Иоанн соглашается с тем, что казнь Иисуса была осуществлена в пятницу. Таким образом все евангелисты сходятся в том, что трапеза происходила с четверга на пятницу, но расходятся в том, была ли это ночь с 13 на 14 нисана или с 14 на 15. (Иоан 19.31) Здесь, разумеется, у нас может возникнуть искушение просто проверить, на какие дни выпадало 15 нисана в годы правления Понтия Пилата (26-36 годы). Многие так и поступают, но дело в том, что тот алгоритм ("метонов цикл"), который используется еврейской традицией для вычисления новолуний и годового цикла, был введен лишь несколько столетий спустя. Причем согласно ему 14 нисана вообще никогда не выпадает на четверг.
Во времена Храма начало месяца (а соответственно и дни недели, на которые праздники этого месяца выпадали) определялись не по алгоритму, а визуально с помощью свидетелей. Это было настолько важной заповедью, что ради нее отодвигалась Суббота (свидетели, поднимаясь на гору Скопус, проделывали путь больше субботнего). Во времена Храма пасхальная трапеза могла приходиться на любой день недели. И поэтому нет ничего странного в том, что тот же Давид Флуссер, отказывающий евангелию от Иоанна в историчности и идущий вслед за синоптическими повествованиями, считает, что тайная вечеря была именно пасхальной трапезой.
Версии синоптиков и Иоанна равноценны. Невозможно верифицировать каждую из них. И все же именно версия Иоанна является освященной церковной традицией, именно ее признают христиане. Согласно этой версии Иисус погиб именно 14-го, в праздник Песах (а не в праздник Опресноков), однако свое таинство, свою "бескровную жертву" христиане связывают все же не с тем, когда он погиб. Для христиан оказалось в принципе не существенно, поедался ли на тайной вечере пасхальный агнец или нет. Существенно для них оказалось употребление хлеба и вина - этих обязательных атрибутов любой фарисейской трапезы. И об этом стоит сказать несколько слов.
"Таинство евхаристии", как известно, основывается на словах, переданных евангелистом Лукой (22.19): "Сие творите в мое воспоминание", словах повторенных также и апостолом Павлом (1 Кор 11.24-25). Понять это повеление в иудейском контексте, как это делает например католический исследователь Людовик Буйе, можно только одним единственным образом: "Всякий раз, когда едите хлеб (сей) и пьете чашу (сию)" - вспоминайте страдания Учителя. Т.е. каждую трапезу, сопровождающуюся благословением хлеба и вина, им следовало посвящать Учителю.
Однако уже чисто аллегорический, т.е. альтернативный церковному смысл этого установления легко может быть обнаружен при сопоставлении с евхаристическим текстом, приведенным у Иоанна (6.49-50 и далее). Слова: "Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли, хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Я хлеб живой и т.д." следует читать в их прямом контексте: "Он смирял тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною, дабы показать тебе, что не одним хлебом живет человек, но всяким исходящим из уст Господа" (Двар 8.3). Т.е. Слово Божие - это хлеб человеческой души (ср. также Иоан 4.34). В этом контексте буквально понимать слова: "если не будете есть плоти сына человеческого и пить крови его, то не будете иметь в себе жизни" обосновано ничуть не более, чем буквально понимать другие его слова: "Я есмь пастырь добрый... жизнь мою полагаю за овец" (Иоан 10.14-15), т.е. становиться на четвереньки и блеять. Скажу больше, среди оставшихся с Иисусом после этих его слов могли быть только те, кто как раз поняли эти его слова не буквально, а аллегорически.
В связи с этими размышлениями вполне уместно вернуться к теме той моей "частной литургии", которую я составил в 1984 году. В самом деле, хотя в ту пору, когда я составлял свое моление, я не имел ввиду "разыскать" ту самую чашу, из которой пили ученики на тайной вечере; более того, хотя я имел ввиду в первую очередь именно "свою чашу", я все же так или иначе опирался на Евангелия, опирался на слова Иисуса: "чашу мою будете пить", опирался на его гефсиманское моление: "Если можно, Отче, пронеси чашу сию мимо меня, впрочем не чего я хочу, но чего Ты".
В той моей литургии не было никаких серьезных признаков церковного исповедания, между тем она все же содержала несколько евангельских отрывков. В 1988 году я решил изменить текст моления применительно к моему новому религиозному опыту . Я изгнал из него всякое упоминание о "той самой чаше", т.е. о Святом Граале, и к тем словам молитвы, которые я уже выше приводил ("Да будет чаша сия знамением завета...) я стал добавлять исключительно слова соответствующих этой теме псалмов.
В этой связи мне остается только добавить, что символика Чаши в иудаизме и в христианстве идентичны. Так Магараль пишет: «Все что человек принимает на себя именуется «Чашей»… И так же бедствия зовутся «чашей» и они обращаются в «чашу спасения» (Гвурат Ашем 64). Таким образом, составленная мною в 1988 году версия «Грааля» - это вполне аутентичный иудейский опыт.