На исходе 1980-х годов в СССР начали организовываться еврейские общества. Одно из первых — в Литве. Собрались тогда несколько бывших узников Вильнюсского и Каунасского гетто — Дима Гельперн, Рахиль Марголис, Фаина Бранцовская, Жанна Ран-Чарный и другие. Председателем избрали Гельперна. Его знали многие. Он работал в главлите. С Жанной они были знакомы еще с детства. Он учился в старших классах немецкой гимназии Каунаса, она — в младших. Жанна и Дима брали уроки музыки у одной и той же учительницы. Потом их судьбы разошлись. Родители Жанны переехали в Вильнюс, семья Гельперн осталась в Каунасе.
Через долгие годы они вновь встретились в Литве. К тому времени Жанна Ран-Чарный прошла гетто, работу у немцев, а затем и советские лагеря, Она, потеряв в гетто близких, мечтала возвратиться в Вильнюс, туда, где они погибли.
Когда такое разрешение было получено, в милиции ей посоветовали не возвращаться в Литву: «Вас там могут узнать!» На что Жанна ответила. «Я и хочу, чтобы меня узнали!»
Все эти страшные годы она жила мечтой о возвращении в Вильнюс. Она хотела возвратиться и мстить. Дело в том, что в пору пребывания в гетто ее водили на работу в СС. Там она мыла полы, туалеты, терпела всяческие унижения И уже тогда старалась запомнить лица убийц. Убийцы из литовского СС получали в управлении разнарядку на расстрел евреев в том или ином местечке. Вместе с заданием им вручали и ящик водки. В этом же управлении они получали и заработную плату — деньги за «проделанную работу».
Дима Гельперн знал о ее мечте. Она видела наяву, как, вернувшись в Литву, она затем репатриируется в Израиль и уговорит там (сама не зная кого!) доверить ей поиски литовских убийц, живущих в разных странах мира. Неважно, что они живут по фальшивым документам, — она знает их в лицо. Но в 1953 году, когда она вернулась из лагерей и приехала в Литву, уехать из СССР могли только подданные Польши. Она искала такую возможность, но за фиктивный брак нужно было заплатить 20 тысяч рублей. А у нее и десяти лишних рублей не нашлось бы.
А потом она встретила свою любовь — Макса Чарного, и этот вариант отпал.
В день организации Еврейского общества Дима Гельперн, который прошел гетто и лагерь смерти Дахау, сказал ей:
«Ну, Жанка, ты ведь хотела искать убийц. Но попробуй поискать сначала тех, кто спасал евреев. У тебя на носу написано, что ты должна этим заниматься».
Жанна задумалась: действительно, ведь были — немного, конечно, но были — те, кто спасал евреев. Надо их найти. И она стала искать. Адресов не было. И потому приходилось начинать с каких-то простейших фактов и обстоятельств, с оброненных кем-либо фраз о том, что да, такие-то как будто спасали.
* * *
Балис Симанавичюс, литовец.
До оккупации Литвы Красной армией работал на меховой фабрике «Лапе» (Каунас). Владельцами фабрики была семья Чарный, которую 14 июня 1941 года депортировали в Сибирь. (Об истории семьи Макса Чарного рассказывалось в моем материале «Удары судьбы и перст божий», «Окна» от 20.12.2001 года.-Я. Т.)
После вторжения гитлеровцев в Литву Симанавичюс был назначен директором фабрики Чарного.
В 1942 году в гетто Каунаса организовали меховую мастерскую, где евреи изготовляли меховые изделия для немцев. Симанавичюс имел пропуск и посещал гетто Каунаса. Он доставлял в мастерскую полуфабрикаты, выделанные шкурки, а назад получал готовую продукцию: варежки, жилетки и т. д.
В каунасском гетто оказалась семья скрипача Померанца, его супруге удалось связаться с певицей Эленой Петраускене, женой знаменитого тенора оперного театра Литвы Кипраса Петраускаса, которая согласилась спасти их двухлетнюю дочку. Но девочку надо было еще вывезти из гетто. Симанавичюс решился рискнуть и перевезти девочку из гетто к Петраускене. В назначенное время Померанцы дали девочке снотворное и уложили в мешок, подобный тем, в каких перевозились меховые изделия. Таким образом девочка была благополучно вывезена из гетто. Когда Симанавичюс передавал мешок с девочкой, Элена поинтересовалась: «Как ее зовут?» Симанавичюс был настолько взволнован, что забыл ее настоящее имя и предложил называть Даной. Семья Петраускас отвезла девочку к своим родителям, в деревню — подальше от дурного глаза. А когда семья ездила на гастроли в Германию, то девочку брали с собой.
После войны скрипач Померанц вернулся из концлагеря Дахау. Его супруге удалось бежать из гетто перед самой ликвидацией его жителей. Вскоре они встретились с семьей Петраускас. При первой встрече Дана не признала своих настоящих родителей. Это произошло позже. Ныне многие знают ее как известную скрипачку, ученицу Ойстраха. Сузи-Дана Померанц живет в Америке.
О Симанавичюсе девочка впервые услышала от родителей. Ведь когда он ее спасал,девочка спала.
Симанавичюс скончался в Каунасе в 1984 году.
* * *
Жанна начала свои поиски с пригорода Вильнюса. Там жили ее друзья. Они-то и указали на один из домов: «Эти, кажется, помогали. Старик — знает, а дети — скрывают. Попробуй зайти к ним».
Она начала разговор издалека, «с луны», как говорит Жанна. Попросила стакан воды. А там — о войне. Хозяева: «А где вы были во время войны?» Жанна в ответ: «В гетто, потом в советском лагере...» Тут хозяева вспомнили: «А у нас в это время жила Хаеле». Жанна удивилась:
«А где она сейчас?» «В Израиле», — пояснили старики и в качестве доказательства показали письмо от спасенной ими еврейской девочки.
Жанна прочитала письмо. И постаралась запомнить израильский адрес. Она не хотела обидеть людей, переписав адрес. Она записала его потом, выйдя на улицу, и через некоторое время отправила в Израиль письмо: мол, простите, я такая-то и такая-то, пишу от имени Еврейского общества. Хотела бы знать, действительно ли вас спасли такие-то люди, шло ли это от сердца или делалось за деньги, а может, по какой-либо иной причине.
Не всех праведников удалось отыскать. Ведь прошло столько лет! Многие из них уже покинули этот мир, Но жива была Розалия Римшайте, учительница, Правда, по старому адресу Жанне ответили: «Что вы? Это раньше она жила в Вильнюсе, а потом, как постарела, переехала в деревню. Ее благодарная ученица Мария, которая работает в костеле, взяла учителку к себе». Жанна пошла в костел, дождалась Марии. А потом — вместе в деревню.
* * *
83-летняя Розалия Римшайте рассказала, что учительствовала до 1948 года в Каунасе, работала неподалеку от гетто. Во время войны мимо ее окон водили на работу колонны евреев. Однажды она увидела среди них свою бывшую одноклассницу Шляхтер и пригласила ее к себе. Шляхтер умудрялась ее часто посещать. Когда наконец Розалия приготовила ей убежище, Шляхтер пошла за вещами и уже не вернулась... О судьбе Шляхтер ничего узнать более не удалось.
* * *
Симантайте Чюрленине, жена художника Чюрлениса, привела к Розалии трехлетнюю еврейскую девочку. По ночам бывали обыски, так как некоторые местные жители пускали евреев в свой дом только ночью, в темноте Розалия боялась оставаться на ночь с еврейской малышкой и частенько, заворачивая девчушку в шубу, поднималась с ней на башню костела бенедиктинцев, который был рядом с ее жильем. Так они вдвоем нередко коротали ночи. Когда на Розалию стали коситься соседи, она решила отвести девочку в имение к Йодвиршису Зенону, но тот не разрешил Розалии расположиться у него с малышкой. Пришлось возвратиться домой. Позже девочку взяла на воспитание Чернолите Зубовене.
Был еще один случай Как-то к Розалии постучались две еврейские девочки, 10 и 13 лет. Одну, блондинку, звали Адели, а имя второй Розалия уже не помнит. Этих девочек она отвезла, договорившись, в детдом Обе жили там и учились до конца войны Впоследствии Адели окончила химический факультет университета и часто навещала Розалию. А другая, старшая, уехала в Израиль и там вышла замуж
* * *
Молва о том, что Жанна занимается поисками праведников, а Еврейское общество старается им хоть чем-то помочь, разошлась, как круги по воде.
Однажды раздался звонок: «Мой отец, к сожалению, уже умер, но он помогал евреям. Не могли бы вы нам помочь? Дело в том, что наша семья живет в трехкомнатной квартире. В одной комнате — старшая дочь, во второй — младшая Она выходит замуж. Сами понимаете, тесновато. А вот другую квартиру получить не в силах. Так вы посодействуйте, чтобы нам дали..»
Жанна остановила ее: «Подождите, подождите, я сверюсь со своей картотекой», И действительно, обнаружила сведения, что отец звонившей в 1943 году взял в свой дом еврейку. «Вот видите, — продолжила собеседница, — позвоните главному прокурору и попросите, чтобы нам помогли».
Жанна созвонилась с прокурором: «В моей картотеке числится семья такого-то. Он спас в конце войны, перед ликвидацией гетто, одну еврейскую душу. Так вот, эта семья просила им помочь». Но прокурор есть прокурор, и картотека у него получше Жанниной - «Одну минуточку, сейчас проверю». Жанна долго ждала у телефона, но потом, от услышанного, у нее еще долго дрожали руки и ноги. «А что вы скажете, — ответил прокурор, — если я вам докажу, что тот самый человек до того, как он взял к себе в дом еврейку, самолично убил с десяток, если не более, евреев?»
Жанна только и смогла вымолвить:
«Как это?!» А прокурор в ответ «У нас есть документы».
Через несколько дней, когда утихла дрожь, но не прошла боль в сердце, Жанна перезвонила просительнице. «Прокурор помочь не в силах», — и ни слова больше ни о спасенных, ни об убиенных.
Этот случай заставил ее быть очень осторожной в поиске еврейских спасителей. И даже очевидные факты — перепроверять.
Многие наши убийцы, понимая, что возмездие неотвратимо, хотели бы прикрыться хоть одним живым евреем.
* * *
Вингровичи и Домбровские, две польские семьи, жили рядом во время войны в Гроднище Свирского района. Обе старались спасать евреев. Они рисковали своими детьми У Вингровичей был сын Антон, а у Домбровских, Константина и Елены, аж трое: Станислав, Нина и Ирена.
Жанна посетила Ирену Домбровскую (по мужу Чапулене). Та показала письма от людей, которых спасла ее семья Эти люди, как сообщила она, даже балуют ее подарками. Они живут в США. Об одном из спасенных она рассказала следующую историю.
Его звали Юра Блохер. Отец загородил деревянной стенкой маленькую часть угловой комнаты, а перед стенкой постелил солому, чтобы лаз в эту отгороженную часть не был заметен. В момент опасности Юрек сам мог привести в порядок эту солому. Он даже соорудил маленькую щелку, через которую мог следить за происходящим в угловой комнате. Ирена хорошо помнит укрытие и то, как она пробиралась к Юреку — сидела рядом тихо, как мышонок. В их доме нашли убежище также семьи Шапиро и Блиц.
Однажды ее отец, Константин, был вызван соседями во двор, где от него стали требовать признания: «Почему он носит домой так много воды в коромысле? Почему так долго идет дым из трубы их дома? Для кого он готовит еду? Не для евреев ли?» Но отец не сознавался, и они, сказав, что сейчас его расстреляют, повели его со двора. Семья горько плакала, но ничем не могла отцу помочь. Под вечер отец вернулся домой избитый, но никого не предавший.
* * *
Надо отметить, что поисками праведников занималась не только Жанна Ран-Чарный Дима Гельперн поручил подобные же поиски и входящим в общество евреям из Каунаса. На собрании Еврейского общества каунасцы и вильнюсцы обменивались информацией. Частенько ниточка поиска вела в другой район.
* * *
Елена Жванская, полька.
Спасла Песю Гринер. Фрида, мать Песи, привела свою дочь к Елене и попросила ее уберечь. Елена прятала Песю с 1942 по 1944 год. После войны Песя с родителями жила в Вильнюсе, а когда стало можно, уехала в Польшу, а оттуда — в Израиль. Фрида Гринер скончалась в Израиле.
Елена Жванская посетила Израиль по приглашению Песи.
В 1943 году в дом Елены Жванской постучала и Елена Вернее, девушка из Вильнюсского гетто Жванская приютила и ее. После войны спасенная Вернее репатриировалась в Израиль.
* * *
Алексей Михайлов,русский.
Проживал в деревне Пильвишкай Вилкавишского района. Дом у опушки леса. Он и его супруга укрывали у себя семью Йодлович: Меера, его жену Цилю и их детей, Семена и Бэллу.
Алексей вырыл за хозяйственными постройками своего двора погреб, где и спрятал еврейскую семью. Лишь глубокой ночью, когда все вокруг затихало, жители подземелья осторожно выбирались из своего укрытия, чтобы подышать свежим воздухом. Также по ночам, чтобы никто ничего не мог заподозрить, Алексей приносил им еду.
В погребе еврейская семья и дожила до конца войны.
В послевоенные годы Йодловичи репатриировались в Израиль.
* * *
Жанна стала собирать сведения и о своем спасителе Юозасе Руткаускасе.
Впервые она встретилась с ним еще в 1940 году. Она работала тогда в Республиканском статистическом управлении Вильнюса, где работал Руткаускас. Жанна запротоколировала свои воспоминания «В 1943 году я (в группе евреев) возвращалась с работы в гетто. Охрана гнала нас по мостовой. Навстречу по тротуару шел Юозас Руткаускас, Он подошел вплотную к краю тротуара и окликнул меня: «Куда вас ведут на работу?» Я ответила. На следующий день он пришел ко мне на работу и предложил помощь мне и моим близким Он рассказал, что работает в паспортном бюро и имеет возможность пользоваться бланками и печатью...
Я стала приносить из гетто фотографии евреев, желающих покинуть гетто, а обратно приносила выписанные им паспорта».
Занимаясь поисками, Жанна обнаружила, что еще в 1948 году, когда она находилась в советских лагерях, во Франции вышла книга Марка Дворжецкого «Литовский Иерусалим в борьбе и гибели». В воспоминаниях этих она обнаружила строки о себе и о Руткаускасе:
«Литовский служащий спас из Рижского гетто девушку Матле Когда дочь Руткаускаса уехала в Германию, он, Руткаускас, взяв за основу метрику своей уехавшей дочери Маргариты, выправил документы еврейской девушке Жанне Ран. Пользуясь этими документами, она впоследствии занимала ответственное место в филиале штаба Розенберга в Минске — в Вильнюс она приезжала в немецкой форме. После ликвидации Вильнюсского гетто Руткаускас прятал у себя оставшихся в живых евреев — Смилг, Броншвайг, Женю Фухта. Евреи, которых ему удалось разместить у других людей, приходили к нему за едой. Около 150 евреек благодаря Руткаускасу были посланы с «новыми» паспортами на работу в Германию — как католички. Моим родителям и брату он также выправил «новые» документы, но, увы, они не воспользовались ими.
Руткаускас был немцами арестован вместе с женой и еврейской девочкой в 1944 году. Из тюрьмы он не вышел. Его жену выслали в концлагерь в Германию. Из лагеря пришло письмо его жены, переданное узниками. Она скончалась за колючей проволокой».
* * *
Переехав в Израиль, Жанна передала в «Яд ва-Шем» пять книг, в которых было упомянуто имя Руткаускаса. Последнюю, пятую написала она сама. Юозасу Руткаускасу было присвоено звание «Праведник мира» Его дочери Маргарите, ныне живущей в Австралии, израильский посол в этой стране вручил полагающиеся по сему случаю документы.
Недавно вышла в свет и шестая книга, в которой также упомянуто имя Юозаса Руткаускаса — наряду с именами других праведников. Называется она «Руки, несущие жизнь и хлеб» (том 1 — Вильнюс, 1997, том 2-й — Вильнюс, 1999) Писатель Ицхак Мерас, сам в детстве спасенный литовцами, каждый абзац своего предисловия к этой книге начинает так: «Я как молитву повторяю имена этих людей...»
Жаль только, что подобные молитвы всегда очень коротки. Но для нас, евреев, даже один праведник на тьму убийц и насильников — это как свет в конце туннеля.
===
"Vesti" 13.6.2002
Scan, OCR, прaвкa - V.Voblin.
Мaтериaл рaссылки yahoo-judaika, адрес подписки:
judaika-subscribe@yahoogroups.com