В конце 1902 года в венском
издательстве Вильгейма Браумюллера вышла в свет книга двадцатитрехлетнего
студента философии Отто Вейнингера „Пол и характер". Успех книги был бесспорным,
ее содержание никого не оставляло равнодушным. В своих лекциях и статьях
о ней говорили Эрнст Мах, Анри Бергсон и другие выдающиеся философы и писатели
того времени. С мнениями автора часто не соглашались, спорили. Но в одном
критики были единодушны: этому человеку предстоит блестящее будущее.
Вечером четвертого октября
1903 года в знаменитом номере старой венской гостиницы, в котором в 1827
году скончался Бетховен, Отто Вейнингер выстрелил себе в сердце. Всю ночь
продолжалась агония, умер он только под утро.
После смерти автора его
книга сразу приобрела мировую известность, была переведенена на основные
европейские языки. Только на русском она за короткий срок выдержала несколько
изданий. 
Самоубийство начинающего
философа и писателя озадачило читающий мир. Многие люди -- и близко знавшие
Вейнингера и далекие от него -- предлагали различные версии случившегося,
пытаясь найти причину его страшного последнего решения. В этой трагической
смерти виделись идейные мотивы, и все содержание книги подтверждало предположение,
что самоубиство могло быть следствием философского мироотрицания.
Отто
Вейнингер развил новую теорию взаимоотношений полов. Для обоснования своего
подхода он использовал разнообразный фактический материал – данные в области
биологии, психологии, социологии и истории. Его выводы и заключения поражают
оригинальностью и остротой мысли. Но среди многих тонких наблюдений, остроумных
обобщений и оригинальных построений в книге есть и такие утверждения, которые
ничем, кроме как болезненным расстройством ума, объяснить невозможно. Автор
исходит из теории бисексуальности. В мире растений и животных, как и в мире
человека, нет полностью однополых особей. Не существуют „в чистом виде"
ни мужчины, ни женщины. Есть только „мужское" и „женское" начала, „мужской"
и „женский" элементы. В каждом мужчине и в каждой женщине присутствуют оба
эти элемента, и их соотношение определяет характер конкретного индивидуума.
Вейнингер попытался изучить особенности каждого элемента и те черты, которые
они привносят в общий комплекс. И здесь его выводы часто имеют шокирующий
характер.
Все активное, духовное и
творческое в человеке философ относит на счет мужского начала, а все материальное
и пассивное считает чисто женским. Мужское начало для Вейнингера -- носитель
добра, женское -- носитель зла. Вот один из известных афоризмов книги „Пол
и характер": „Самый низкий мужчина выше самой достойной женщины". В другом
месте он пишет: „Женственность -- это хаос, женское начало -- это бездушная
материя, это ничто: небытие, абсурд. Мужество -- это Суть. Мужское начало
-- это символ всего"(1)
Отсюда многие выводят заключение,
что Вейнингер -- величайший женоненавистник. Однако это неверно: он говорит
не о реальных мужчинах и женщинах, а об отвлеченных, абстрактных элементах.
Но в стремлении „свести счеты" с материальной жизнью можно увидеть один
из источников его собственной трагедии.
Другой источник этой трагедии
связан с еврейским происхождением Вейнингера и с тем загадочным психологическим
явлением, которое ганноверский профессор Теодор Лессинг назвал „еврейской
самоненавистью" (так была названа и вышедшая в 1930 году в Берлине книга
(2)).
В труде „Пол и характер"
еврейству посвящена отдельная глава. Вейнингер старается оградить себя от
упреков в вульгарном антисемитизме и сразу объявляет, что нападает не на
расу или народ и тем более не на вероисповедание. Под „еврейством" он понимает
известное духовное направление, психическую конституцию, которая возможна
для всех людей, а в историческом еврействе нашла лишь самое законченное
воплощение. Отдельные черты „еврейства" автор находит даже у арийцев. Например,
у чистокровного немца Рихарда Вагнера элемент еврейства, по его мнению,
проявляется в навязчивой, громкой музыке, а также в усиленном внимании к
внешней оркестровке своих произведений. Яркими представителями еврейства
Вейнингер считает антисемитов, утверждая, что антисемит чувствует свою еврейскую
психологию и старается от нее освободиться.
На еврейство Отто Вейнингер
обрушивается со страшными обвинениями и упреками, усматривая в нем большое
сходство с ненавидимым им женским началом. „Еврей -- это бесформенная материя,
существо без души, без индивидуальности. Ничто, нуль. Нравственный хаос.
Еврей не верит ни в самого себя, ни в закон и порядок". В книге утверждается,
что еврей так же, как женщина, не имеет души, не чувствует потребности в
бессмертии, слишком легко становится неверующим. Евреи способствуют развитию
материализма, склонны к материалистическому пониманию мира, к дарвинизму.
Они все сводят к плотскому, земному. В них сильна потребность всё растворить
в материи. Поэтому они и лишены гениальности. Вейнингер отрицает даже гений
Спинозы. В науке евреи, говорит он, чаще всего только подхватывают и развивают
гениальные мысли других людей, но никогда сами не выступают „генераторами
идей".
На примере аргументации
Вейнингера можно лишний раз убедиться в том, что для ненависти логика не
обязательна. Стараясь всячески очернить еврейство, философ порой использует
совершенно противоположные понятия, лишь бы они служили его главной цели.
Не удивительно, что эта книга пришлась по душе нацистам. Ее не сожгли на
кострах вместе с книгами других евреев, писавших на немецком языке. Гитлер
называл Вейнингера единственным приемлемым евреем, а Геббельс часто цитировал
его для доказательства отрицательных черт евреев и их ненависти к самим
себе.
Вражда к евреям и раньше
находила свое „теоретическое обоснование". Но аргументы подобных „теоретиков"
были совсем другими. Одни из них исходили из идеи „здорового народного духа",
„народного характера", которая чужда евреям и особенно еврейскому Богу,
представляющему собой нечто непонятное и отвратительное. По сравнению с
жизнерадостными и ясными богами Древней Греции или Древней Германии еврейский
Бог был абстрактным, бескровным и злобным моралистом, „разрушителем формы".
Последовательный борец с иудаизмом становился в таком случае и противником
христианства, которое превращалось для него в „иудо-христианство". Слова
и дела Гитлера лучше всего доказывают это. Достаточно вспомнить его борьбу
с христианскими церквами, сочувствие идеям Розенберга о возвращении немцев
к языческой религии древних германцев, введении „арийского Евангелия" и
т. п. Заповеди Библии были неприемлемы для фашистов. „Совесть -- это изобретение
евреев", -- заявлял Гитлер.
Другая группа противников
иудаизма свою антипатию к евреям обосновывала прямо противоположным образом.
Мартин Лютер упрекал их в том, что они не стали „сынами Бога", а остаются
„сынами Земли". Слепой философ Евгений Дюринг, „прославленный" работой „Анти-Дюринг"
одного из основоположников марксизма, называл евреев „мифотворцами". Он
считал, что трезвый и расчетливый „нордический человек" должен противопоставить
их религиозным фантазиям логику и здоровый позитивизм.
Таким образом, материализм,
реализм в одном случае становился основой еврейского мировоззрения, а в
другом -- оплотом борьбы против „мифообразующих еврейских фантазий". Каждый
может выбрать что-то по своему вкусу.
Где же лежат истоки ненависти
к еврейству Отто Вейнингера? Для ответа на этот непростой вопрос надо понять,
как рос и развивался молодой философ и писатель.
Все, кто знал Отто ребенком,
рассказывали, как открыт и восприимчив был он в детстве. Его нежная душа
откликалась на малейшие внешние воздействия. Любое природное явление имело
для него свой особенный смысл: далекие горы были обещанием счастья, плывущие
по небу облака сулили приключения. Смерть комара могла сильно ранить его
душу. И когда этот мальчик превратился в юношу, задолго до того, как стать
настоящим мыслителем, он стал поэтом. Его любопытство не знало предела.
–В своей деятельности он не мог ограничить себя какими-то рамками, Чем бы
он ни занимался, все увлекало и захватывало его. Ни о какой конкретной профессии
долгое время не могло быть и речи. Конечно, здесь таилась опасность распылить
свои силы. Но отсюда родилось и его страстное желание для всего многообразия
жизненных проявлений найти „общий знаменатель", объяснить и упорядочить
изобилие существующих форм. Это был путь к философии.
Однако юному человеку трудно
примириться с тем, что так много существует мест на земле, которые он ни
разу не посетил, так много рук, которые он ни разу не пожал, так много прекрасных
женщин, которых он никогда не видел. Для того чтобы „смирить себя", нужен
сильный характер, достойный уважения не меньше, чем творческий дар и необыкновенные
умственные способности.
Отто Вейнингер добровольно
заперся в „замке из слоновой кости", посвятив себя решению грандиозной интеллектуальной
задачи. Он читал Гегеля и Канта, погрузился в изучение математики и схоластики.
Постепенно у него выработалось высокомерное отношение к земным, житейским
вещам, которые как бы тянут вниз от возвышенного и духовного. Он видел мир
через призму интеллектуального, и такая картина не могла не стать искаженной.
Чтобы не быть захваченным красотой реального мира, следовало изобразить
его отвратительным. И чем больше этот мир привлекает и манит, тем более
отвратительные картины он рисует. И вот уже сам автор едва держится на ногах
от ужаса и отвращения.
Ни одно слово не встречается
в его бумагах чаще, чем „преступление", „преступный". Вся его философия
насквозь пронизана идеями греха и искупления. Ему была чрезвычайно близка
идея первородного, неотвратимого греха, неразрывно связанного с человеком.
И где же он видел возможность освобождения? Только в восхождении человеческой
жизни к чистым высотам духа, где царят разум и мораль. И он ставит перед
собой великую цель -- привести человечество к истинному счастью, освободить
его от сковывающего дух греха -- и клянется не изменить этой светлой цели.
Грандиозность моральной
задачи, которую он поставил перед собой, непосильна для смертного. Он видел,
что если даже люди и могут подняться в высоту чистого эфира, они не хотят
находиться там всю жизнь. И Вейнингер пытается заставить человека навсегда
оставить грешную землю и жить в мире высокого.
А для этого надо освободиться
от оков „низкой жизни". Что сильнее всего привязывает человека к земле?
Что дается ему при рождении и чего сам он изменить не может? Пол и кровь.
Имея чуткую мужскую душу,
Отто Вейнингер страшился того, что было противоположным, непонятным. Все,
что так манило и так пугало его, назвал он „женским". И это женское начало,
на его взгляд, не было необходимым.
Отто ненавидел кровь, а
его кровь была еврейской. Он был рожден евреем, но не был связан ни с иудаизмом,
ни с еврейской традицией. Тем не менее всё, что образовывало фундамент его
жизни, называл он „еврейством". Женское и еврейское было для него двумя
различными именами тех жизненных основ, которых он боялся и избегал.
Захваченный страстной идеей
открыть миру истинную систему морали и указать верный путь, пишет он свою
книгу.
И вот книга написана, и
практически сразу пришел успех. Европейская слава поразила бедного еврея-студента.
Для него открылись все блага мира -- почет, деньги, власть, путешествия,
прекрасные женщины. Ненавидимый им „земной мир" распахнул перед ним руки
и обещал земное счастье.
Но бедный юноша имел гордое
и мужественное сердце. Он был не из тех, кто проповедует, что нужно пить
воду, а сам тайком пьет вино. Все, что он обещал, он оплатил своей кровью
сполна.
Трагическая судьба Отто
Вейнингера не должна быть козырем и аргументом в руках фашистов всех мастей,
тайных и явных недругов еврейского народа. Ибо сказано: „Народу, который
сам себя судил, не нужны чужие судьи".
Литература
- Weininger Otto. Geschlecht und Charakter. Muenchen.
Matthes & Seitz, 1997
- Lessing Theodor. Der juedische Selbsthass Berlin:
Zionistischer Bucher-Bund (Judischer Verlag), 1930
