У перекрестья дорог одиноко, согнувшись, сидит
Эта могучая, людная прежде, столица,
Словно вдовой она стала и, в траур одета, грустит.
Пожухла трава, запустенье, одежда пылится…
Раньше княгинею стран и народов считалась она,
Нынче - лишь данница и оттого так грустна.
Ночью, совсем не умея заснуть, горько плачет.
Слезы текут по щекам, собираясь в морщинах у губ.
Утешителя нет, покосились судьба и удача,
Тот, кто раньше любил ее, стал и заносчив и груб.
Все друзья ее предали. Это потеря потерь!
Бывший друг - злейший враг! Это видно теперь.
Навалилась беда и в изгнанье ушла Иудея,
И рабом стал народ, и измучен изгнанием он.
Среди язычников жизнь невозможна! Никто ее не пожалеет.
И чужая обидная речь, и чужой и враждебный закон.
Нет покоя совсем! А вокруг Иудеи теснины,
Окружают враги, на нее ополчившись отныне.
Нету горше печали, забытых Сионских дорог,
Нет паломников в праздник, да и праздников тоже.
Все ворота открыты, но гула не слышно от ног,
Загрустили священники, сожалея, шепча и тревожась.
Опечалены девы, темны, озабочены лица.
И столица в печали, так горько столице…
Победили враги! Надругались они и ликуют.
Как врагам хорошо, как удачно живется врагам!
Потому что Господь беду послал на столицу такую
За грехи ее тяжкие. Не было счета грехам!
Даже дети ее не избегли тяжелого плена.
Окружили враги, они стали вокруг, словно стены!
Потеряла величие, славу свою дочь Сиона,
Нету места князьям, как олени гонимы они.
И пристанища нет, ибо всюду князья вне закона
И, побиты бедой, бесконечно блуждают сквозь дни.
А жестокий обидчик ни на миг не дает им покоя,
Словно стадо он гонит князей пред собою.
Только горе с позором остались столице теперь.
Сожалея, она вспоминает про горы сокровищ…
С давних лет их копила… Как больно обиды терпеть!
И некому нынче прийти ей на помощь.
В плену весь народ, и оковы пристали к рукам,
А руины столицы - потеха жестоким врагам!
Грех столицы был страшен, и Господь не простил ее грех!
И отныне одежда ее нечиста.
У тех, кто раньше любил, на губах издевательский смех.
Презирают - видна всем ее нагота.
И вздыхает она - столько горя и столько утрат!
Отвернувшись, все смотрит и смотрит назад…
От грехов и беды замарались одежды края…
Об исходе таком разве думать столица могла?
"Как измучена я, как унижена я!.."
Кто поможет? Кто даст хоть немного тепла?
"Увидь, Господь горе мое
Ибо враг вокруг восстает!"
Угнетатель богатства ее захватил,
И покоя столице жадный враг не дает.
Надругался, ограбил и славы лишил.
И ворвались чужие в святыни ее!
"О которых заповедал Ты и говорил:
- Не войдут они в собрания твои!"
И народ ее стонет - нет еды у людей,
И за хлеб уже последнее все отдают.
Только б силы остались в жестокой беде!
Но тают силы… Спаси, Бог, столицу мою!
"Ты, Господь, посмотри - разве этого мало?
Как измучена я, какой унижененной стала!"
" Вы идете дорогой и шепчетесь между собой.
Неужели вам так безразлична столицы судьба?
Если большая боль, чем моя злая боль?
Была раньше царицей, а сегодня раба!
Кара Божья настигла средь белого дня,
Лют был Господа гнев, сокрушил Он меня.
Он огонь с высоты в мои кости послал,
Сокрушил мою плоть, отнял силу мою,
Ноги сетью опутал, спасенья не дал,
Распрямиться жестокие путы уже не дают!
Опустошена я, перевернута я,
И болезнь жалит, жалит, как будто змея!
Ярмо прегрешений моих Бог скрутил
И Своею рукою на шею надел.
Сделал так, что не стало совсем уже сил
И к земле меня прочно пригнуть Он сумел.
В злые руки я Богом теперь отдана,
А свобода теперь уже и невидна.
Те, кто силой и храбростью был наделен,
Все убитыми пали в руинах моих!
И врагов, как на праздник, сзывал моих Он,
Даже юных враги не оставят в живых!
Не смягчила Его дев моих красота,
Их, как будто в давилке, ногами Господь истоптал.
И от этого плачу, и об этом скорблю,
И заплыли глаза от бесчисленных слез.
Далеко от меня, те, кого я люблю,
Кто бы мне, хоть чуть-чуть, утешенья принес.!
А судьба тяжела, и сгущается мрак,
И, поправ моих близких, усилился враг!"
Дочь Сиона ладони простирает свои:
- Утешитель, приди! - Только нет его, нет!
На Иакова Бог указал, и над ним
Вражьи тучи сгустились, закрывшие свет.
Отныне столицу Господь не хранит,
Одинока она, нечиста среди них.
"Праведен Господь,
А я слову Его непослушна была!"
О, народы, послушайте, как я молю,
Как сильна моя боль, как согнула беда.
Самых юных в неволю врагам отдаю,
И ко мне не вернутся они никогда!
Так друзей своих звала… Они не пришли!
Да, обманута я, всеми предана я!
А священные старцы Сионской земли,
Не найдя себе хлеба, шатаясь стоят.
Им от голода всем предстоит умереть.
Не находят еды, чтоб хоть душу согреть!
Господи, глянь, как же теснины восстали,
В тревоге душа, а жизнь тяжела,
Разрывается сердце от тоски и печали!..
Все - за то, что Тебе непослушна была!
На улицах меч сиротит всех подряд,
И мертвые в каждом жилище лежат!
И нет утешения мне от других,
В беде неразлучной я горько стенаю.
Услышав об этом, ликуют враги,
И все, что Ты сделал, Господь, одобряют!
Господь, где же день, тот, что Ты предрекал,
Чтоб враг на себе мое горе познал?
Увидь же и плач их, и злую беду,
И, как со мной, с ними будь Ты суров.
Пусть пред глазами Твоими пойдут
Несчастья и гибель жестоких врагов!
От лютой беды мое сердце болит,
Печаль мою кто же теперь утолит?"
(окончание в следующем номере)
