Kafra1

МОЗАИКА ВТОРАЯ -- ИДЕОЛОГ

Рехаваам Зеэви (Ганди)

        Лозунг «Ишмаэль – болван» емко включает в себя все – гордыню, пренебрежение, высокомерие, исключающие даже мысль о том, что у другой стороны может быть не только ум, но и какие-то права. Может, отсюда и политическая программа Зеэви о «добровольном трансфере». Может, отсюда и слова в надгробной речи, произнесенной сыном Ганди, назвавшего арабов «временными жителями страны Ханаан». Одним из основных аргументов Ганди было «я хорошо знаю арабов». Но большинство в Израиле не поверили и не поддержали идеологию трансфера.
        Один такой «ишмаэль тембель» поджидал Ганди в коридоре отеля. Похоже, Рехаваам Зеэви всю жизнь оставался верен девизу своей молодости и пренебрег охраной, тщательным планированием, чему научился позже, как один из лучший штабист израильской армии, которого называли «отцом педантизма». Может быть, именно за это пренебрежение платит теперь не только семья Ганди, но все израильтяне несут на себе проклятие подобной практики, начавшейся в ПАЛЬМАХ и продолжающейся до сего дня. Прочем не только к арабам, но и ко всем, кто не мы – к «русским эмигрантам», к верующим, ко всему миру, который «ничего в наших делах не понимает», потому что «Ишмаэль – тембель».
        Ганди родился в 1926 г. в Иерусалиме. Он очень гордился этим «Каждый гордится своим местом рождения, - говорил он однажды, - но Иерусалим – это нечто большее». В многополярном Израиле, где этническое происхождение всегда было очень важно для карьеры, Ганди умел как-то быть «своим» для всех. Отец, родом из Лодзи, делал его своим среди руководства еврейского ишува, выходцев из Восточной Европы. Мать из старой иерусалимской семьи, шестое поколения на Святой земле, придавала ему даже некоторый аристократизм, отличавший его от прибывших в начале века российских евреев. Позже восточная внешность и сефардские корни очень помогали ему среди его избирателей, где было много выходцев из восточных еврейских общин, ненавидевших европейский истеблишмент, да и всех ашкеназийцев.
        Малоизвестен факт, что отец Ганди одно время был членом «Рабочих батальнов» - «Гдуд а-авода». Начавшись как сионистское движение, своеобразная артель-киббуц рабочих людей-идеалистов, вместе искавших работу по строительству дорог и домов, «Гдуд а-авода» стал на коммунистические позиции. В середине 20-х годов там назрел конфликт и большая часть товарищей во главе с Михаэлем Элькиным покинула Палестину и уехала в СССР. В Крыму они основали еврейскую коммуну «Виа нова» - «Новая жизнь» на эсперанто. В 30-е гг. большинство погибли в сталинских чистках. Авторы израильских школьных учебников по истории вскользь упоминают о «Гдуд а-авода», сожалеют об их ошибке.
        Существует и другая версия. Накал страстей в идеологической борьбе в Израиле никогда не ослабевал. Для подавления оппозиции не брезговали ничем. Ведь Израиль основали выходцы из Российской империи, находившиеся под влиянием идей Русской революции, в сущности, такие же большевики, расходившиеся с московскими большевиками, кажется, лишь в вопросе о роли языка иврит. Евреи-ашкеназийцы шли стенка на стенку, не стеснялись пускать в ход приемы вовсе не парламентские. В 20-е гг. официальное руководство ишува во главе с социалистами Давидом Бен-Гурионом и Хаимом Арлозоровым ополчилось на коммунистов. «Классовая борьба» разгорелась по всем правилам. «Шпионов Коминтерна» выгоняли с работы, лишали общественного жилья и медицинской помощи, детей били в школах, коммунистическим поселениям перекрывали воду. Дочь одного из членов «Гдуд а-авода» рассказала, что Элькин окончательно решил уехать в СССР, когда узнал, что беременную жену одного из его помощников отказались принять в профсоюзном гистадрутовском медпункте и что местные сионистские деятели донесли британским властям, что бригада «Гдуд а-авода» - агенты Коминтерна. Впрочем, агенты Коминтерна среди палестинских евреев тоже были. Легендарный руководитель советской шпионской сети "Красная капелла" в нацистской Германии Шандор Радо набирал своих первых агентов среди людей, знакомых ему по работе в Палестине в 20-е гг.
        Аналогичные гонения повторились в 30-е, но объектом их стали члены ревизионистского движения, «раскольники» и «террористы» из организаций, возглавляемых замечательным поэтом и стилистом, правым либералом Владимиром (Зеевом) Жаботинским.
        Наш родственник и друг Шломо Ной состоял в молодежной сионистской организации в Белоруссии. В 1926 г. ОГПУ арестовало его вместе с товарищами. В те относительно либеральные времена им грозила высылка в Сибирь. За ребят заступилась жена Горького Пешкова и им избрали наказание «высылку в Палестину». Шломо рассказывает, как они приплыли на пароходе в Яффо, единственный тогда палестинский порт. Корабль остался на рейде. Ранним утром ребят высадили в большой баркас и повезли на берег. На берегу в баркас садились другие пассажиры, тоже евреи, с детьми и узлами. Шломо недоумевал, как это евреи уезжают?
        Позже он узнал, что уезжали коммунисты, члены Гдуд а-авода. Среди них был и худощавый паренек, Гирш-Григорий-Гиора Плоткин, тоже наш друг и родственник. Он чудом избежал ареста в 30-е, потому, что находился в техникуме в Харькове. Прошел всю войну политруком, стал ответственным работником в одном из московских министерств. Когда в 1990 г. в Москве стало страшно, дядя Гриша взял остатки семьи и приехал в Израиль.
        Шломо Ной прожил интересную жизнь – университет во Франции, потом работа в «Iraq Petroleum» в Кувейте; майор британской армии в Египте; помощник министра финансов Израиля Пинхаса Сапира, многое другое… Шломо и Гирш встретились у нас за пасхальным столом, но так и не смогли найти общего языка, хотя оба отлично говорили по-русски.
        Ганди душой всегда оставался в «рабочем» левом лагере. Там были его друзья, с которыми он прошел весь жизненный путь - Ицхак Рабин, Игаль Алон, многие другие. Школа «Рабочего движения», затем сельскохозяйственное училище, ПАЛЬМАХ… Он считал себя продолжателем дела Израильского рабочего движения, которое отвоевало и застроило страну. Сразу после гибели Рехаваама Зеэви, завхоз Израильского парламента Кнессета распорядился выбросить на помойку все бумаги из его кабинета. Для Израиля это не редкость. Народ Книги не очень церемонится с чужими книгами. Например не так давно на помойку был свезен архив умершего в Тель-Авиве замечательного русского поэта Ильи Бокштейна.
        Среди бумаг Ганди, помнится, были сотни папок, подшивок с документами, вырезками, письмами. Зеэви всегда отвечал на все письма, причем писал сам. Кто-то из журналистов выудил из кучи разбросанных бумаг письмо Ганди к киббуцнику из Кинерет. В письме Ганди в тысячный, наверное, раз отвечал на вопрос «Откуда взял свою идею трансфера?». «От Рабочего движения я взял, - писал Ганди, - от Бен-Гуриона, осуществившего трансфер на практике. От Ицхака Рабина, который всю свою воинскую службу осуществлял трансфер.» Об этом же говорил и глава правительства Ариэль Шарон в поминальном слове «Ганди продолжал дело отцов-основателей государства». Шарон не объяснил, почему отцы основатели все же были при власти и пользовались широчайшей поддержкой и симпатией в мире и в стране, а Ганди почти всю свою политическую карьеру просидел в оппозиции и в США, например, с ним отказывались иметь дело официальные представители и многие руководители еврейских организаций. Наверное, нельзя давать такие объяснения над открытым гробом.
        Ровесники и друзья Ганди меняли взгляды, а Ганди оставался на своих позициях и очень гордился, что за годы не изменил их ни на миллиметр. Изменился Ицхак Рабин, командир и близкий друг в течение многих лет. Ганди всегда категорически отвергал идеи достигнутого им в Осло мирного соглашения с палестинцами. Близкий друг в течение многих лет Эзер Вайцман, племянник легендарного первого президента Израиля; блестящий командир победоносной авиации в Шестидневную войну; второй человек в Ликуде, возглавивший предвыборный штаб Менахема Бегина и приведший правых к победе; один из вдохновителей и организаторов мира с Египтом. В начале 80-х Вайцман резко изменился и повернул на 180 градусов. С тем же пылом, с которым он требовал великий Израиль в библейских границах, Вайцман стал защищать мир с арабами и территориальный компромисс. Попытка отстранить признанного лидера Ликуда Менахема Бегина не удалась, и Вайцман ушел. Потом занимал ряд постов в правительстве. Эзер Вайцман был избран президентом страны на второй срок, но был уличен в сокрытии доходов, в незаконном получении денег, заподозрен в получении взятки от французского торговца оружием. Вайцмана досрочно проводили в отставку. Вайцман заявил, что ничего зазорного не совершал, совесть его чиста, и те погрешности, которые он мог совершить - обычные человеческие ошибки, не имевшие преступных намерений. Вайцману простили, поскольку в Израиле отцы-основатели государства немножко равнее перед законом, чем обычные граждане. Ганди считал старого друга изменником, хотя и поддерживал с ним дружеские отношения.
        Изменил и старый друг Шломо Лахат (Чич), помогший Ганди в самые тяжелые времена. Пальмахник, генерал, после отставки Чич пошел в правую Либеральную партию, поддержал создание Ликуда, был избран мэром Тель-Авива и спас этот город от постепенного превращения в трущобу. Постепенно Чич изменил взгляды и примкнул к левому лагерю, называемому в Израиле «лагерь мира». Чич возглавил организацию «Военные за мир и безопастность», а потом и «Граждане в поддержку Эхуда Барака». Когда появились сообщения о связях Ганди с организованной преступностью и все отвернулись от опального генерала, Чич пригласил Зеэви возглавить тельавивский «Музей Земли Израил»я. Лахата отговаривали, мол, как можно доверить такому человеку? Чич, якобы сказал, что мы ему в армии доверяли жизнь 160 тыс. человек, то и на гражданке я ему готов доверить коллектив из 100 человек и полторы тысячи музейных залов. Ганди любил Лахата, но сожалел о его измене.
        В 2001 г., накануне создания правительства национального единства во главе с Шароном, Ганди дал журналистке Орне Кадош интересное интервью. Вот о дружбе с Шимоном Пересом:
        «Были времена, когда мы были очень близки… Мы семьями собирались по субботам. Я очень ценю его потенциал, его возможности, его талант. Когда он проиграл выборы, я написал ему в Швейцарию и он всем показывал письмо и говорил «Смотри, даже Ганди мне написал»… Вместе с тем он первым попался в сети лживого мира. Попался вместе со своими помощниками, которых называют "мальчики Переса"… Они повели его к предательству самого себя, предательства всего, чему он верил раньше. И Перес еще обосновывает свои дела ссылками на своего учителя и руководителя Бен-Гуриона. После убийства Эмиля Гринцвайга я никого не назову изменником и я не знаю, как назвать Шимона»
        Иерусалимец Эмиль Гринцвайг погиб от взрыва гранаты, брошенной иерусалимцем Йоной Аврушми в демонстрацию противников войны в Ливане. Весь Израиль был потрясен убийством и многим тогда показалось, что использование таких слов, как «предатель» – чрезмерно и опасно.
        - Вы не хотите назвать его изменником?
        - Да, отвечает Ганди, но найди мне более мягкое слово…»
        Потом Ганди не удержался:
        - Посмотри в словарь, что такое изменник. Евреи из всего делают панику. Тот, что изменил, правильно? Вот Эхуд Барак высказывался против раздела Иерусалима и изменил свою точку зрения. Значит он изменник. По словарю так выходит. Стало быть, изменил Барак. И Рабин – изменник. Он опозорил славные дела своей молодости. То, что он пошел в Осло и стоял там вместе с Пересом и Арафатом-убийцей – это изменник… А потом еще получил Нобелевскую премию мира вместе с убийцей. Изменник!»
        - Барак тоже изменник?
        - В израильских законах записано, что человек, действующий с целью передачи территорий Израиля врагу называется изменником. Вот он и изменник…Я не скажу, что Барак - изменник, но он делает то, что закон квалифицирует как измена. Он хочет передать врагу нашу землю, разрушает еврейское государство и мне лучше сказать, что он сошел с ума, и все это, чтобы защитить его, чтобы не сказать изменник»
        Забавно все это переводить. Если переводить дословно, то по-русски получится очень высокий стиль, да еще Ганди избегает иностранных слов, так, что получается карикатура. На иврите высокий стиль и использование библеизмов тоже звучит сатирически. Но зная Ганди более 20 лет можно заверить, что у него все это не звучало ни смешно, ни гротескно.
        В ноябре 2001 в газетах опубликовано решение правительства о создании Института исследования наследия Рехаваама Зеэви. Подобных институтов в Израиле много. Есть Институт Бен-Гуриона, Институт печально известного Пинхаса Лавона, участника одного из самых запутанных израильских политических скандалов, в результате которой пострадали десятки молодых еврейских парней в Египте. Афера получила название «Параша» и до сих пор в Израиле спорят, кто и зачем отдал приказ агентуре взрывать британские и американские библиотеки и культурные центры? Институт Лавона на этот вопрос не ответил, хотя и существует уже скоро 30 лет. Или Институт, изучающий наследие профсоюзного лидера Иерухама Мешеля. Мешеля давно забыли, а институт продолжает работать. Создание нескольких синекур в «Институте Ганди» никого не удивит. Труднее с обещанием министра просвещения Лимор Ливнат изучать наследие Рехаваама Зеэви в школах. Получится скорей всего, как с решением изучать в школах наследие Ицхака Рабина, когда никто не может точно определить, что это такое. Но от Рабина хотя бы осталось несколько книг – особенно написанный в оппозиции скандальный «Послужной список», где он сполна выдал всем своим врагам. От Ганди останутся многочисленные газетные однодневки, статьи, которые устаревали уже на следующий день, после их написания, упоминания о редактированных им краеведческих книгах. Вот и приходится защитникам изучения «наследия» Ганди повторять, что тот говорил на красивом иврите. Так, как некрасивой женщине говорят, что у нее красивые глаза.
        Стоит здесь поговорить о Ганди и книгах. Книги он любил. Весь второй этаж в доме в Рамат а-Шарон занят огромной библиотекой, содержащей ценнейшую коллекцию описаний путешествий в Землю Израиля. Путешествия христианские, еврейские, арабские. В 1976 г. Ганди попал в опалу. Он оказался не у дел, без работы, с очень подмоченной репутацией. Старый друг, всесильный тогда мэр Тель-Авива Шломо Лахат (Чич) предложил Ганди возглавить «Музей Земли Израиля» в Гиват-Рам. В музее Ганди занимался издательством книг. Он хорошо разбирался в исторической географии Палестины. Многие годы Рехаваама Зеэви связывала дружба с замечательным израильским краеведом и историком профессором Зеэвом Вильнаи, автором замечательной книги «Сказания Земли Израиля» отцом бывшего заместителя начальника генерального штаба армии, а ныне министра по делам науки и спорта Матана Вильнаи. Большую работу Вильнаи проделал в Государственной комиссии по именам, где долгие годы состоял и Ганди. То, что сегодня каждый холмик, каждый ручей в Израиле носит ивритское имя – в большой мере заслуга Вильнаи. Вильнаи занимался именно еврейским краеведением, пытался восстановить еврейскую топонимику. Иногда данных не хватало, помогала фантазия и вера в то, что должно быть важнее того, что есть. Многие ученые обвиняют Вильнаи в подделках. Самая известная – гробница библейского Йосефа в Шхеме (Наблус). Профессор Йегуда Шило из Иерусалимского университета установил, что там была гробница арабского хаджи, а мусульманская легенда о захоронении Йосефа в Шхеме появилась лишь в 10 в. н.э. Людей той эпохи нельзя судить по нынешним меркам. Ими двигала любовь и творили они в духе соцреализма.
        Как-то знакомая библиотекарь из небольшого города на юге Израиля попросила помочь вынести в мусор ящик старых ивритских книг. Книги были изданы в 40-50 гг. , напечатаны на дешевой бумаге, в простых бумажных обложках. Книги были засалены, видно было, что их «зачитали». На полях были полустертые карандашные заметки. Названия и имена авторов показались поначалу незнакомыми, но начав разбираться, вдруг выяснилось, что ящик полон советской литературой эпохи соцреализма. Там были Александр Бек, «Цемент» Гладкова, «Бруски» Панферова, «Битва в пути» Галины Николаевой, «Студенты» Трифонова, военные романы Эренбурга, «Кавалер Золотой Звезды» Бабаевского. Все это было переведено на иврит, внимательно читалось, комментировалось, разбиралось. Многие из этих книг были культовыми.
        Еврейско-арабское происхождение не спасло гробницы Йосэфа, истинного или мнимого, когда в начале нынешних беспорядков (арабы называют их интиффада – возмущение) в октябре 2000 арабская толпа, празднуя отход израильских солдат, сожгла святое место. Ганди называл эвакуацию израильского военного поста оттуда «национальным самоубийством».
        Ганди и Вильнаи были не просто друзьями. Они были единомышленниками. Наверное потом, назначая профессоров в свой список на выборах, Ганди тщетно стремился найти еще одного такого лояльного, умного и верного, как Вильнаи. Вместе с Вильнаи Рехаваам Зеэви редактировал несколько десятков краеведческих книг (по разным источникам то ли 34 то ли 60). Нам удалось разыскать несколько, где было предисловие Ганди. Среди них – роскошный альбом с мозаиками галилейских синагог первых веков нашей эры. Когда Вильнаи тяжело заболел, Ганди помогал другу не только участием, но и деньгами.
        Бывший министр юстиции и просвещения профессор Амнон Рубинштейн из левой партии МЕРЕЦ, яростный противник Ганди при жизни, в поминальном слове признался, что имел с Ганди общие интересы, как коллекционер и даже дружил с ним. Краеведение и коллекционирование иудейских древностей было своеобразным хобби в кругу руководителей молодого израильского государства.
        Для некоторых израильских лидеров краеведение стало профессией. В 1951 г. комбат Зеэви был отмечен за хладнокровие тогдашним начальником генштаба Игалем Ядиным. После войны Игаль Ядин посвятил жизнь археологии и истории Земли Израиля, снискал международную известность раскопками легендарной крепости Мецада Подавшись в политику и возбудив либеральные надежды в обществе, Ядин набрал 18 мандатов (из 120-и), но оказался политическим карликом, быстро растерявшим доверие избирателей и своих коллег. Ганди назвал в честь крепости Мецада дочь, а в политику пришел намного позже и занял совсем другие позиции.
        В «Иудейских войнах» Иосифа Флавия рассказывается, что в неприступной горной крепости Мецада засели наиболее отчаянные повстанцы из нескольких мессианских сект, свято верившие в скорый приход Царя-мессии. После восьмилетней осады римляне пошли на приступ. Чтобы не попасть в руки врага командир повстанцев Элиэзер Бен Яир решился на массовое самоубийство. Сначала бойцы убили женщин и детей, а затем закололи друг друга. Крепость Мецада в Израиле стала символом героизма и национального подвига. Солдаты Армии обороны Израиля приносят присягу на рассвете на площадке у крепостных стен. В тексте присяги сказано «Мецада больше не падет». Впрочем, как и во всех еврейских историях, здесь есть подробности, не укладывающиеся в красивую сказку. История осады Мецады такова, что римляне не обращали внимания на крепость, пока отряд еврейских повстанцев не осадил небольшой римский гарнизон в оазисе Эйн-Геди на берегу Мертвого моря, примерно в тех местах, где будущий царь Давид прятался от гнева царя Саула. Осажденные римляне договорились с повстанцами, что их выпустят из Эйн-Геди при условии сдачи оружия. Когда безоружные римляне вышли, то евреи накинулись на них и вырезали весь отряд. Такого Римская империя не прощала нигде и никому. Вот тогда-то и было принято решение осадить Мецаду и не считаясь с расходами наказать клятвопреступников.
        Впрочем, как и по всем остальным вопросам, «миф Мецады» приемлем далеко не всеми в Израиле. Многие опасаются «комплекса Мецады», идеи о том, что «весь мир против нас и если будет не по нашему, то надо укрепиться, как Мецада, а в случае неудачи покончить всем разом, по возможности прихватив с собой и весь остальной мир («Комплекс Мецады» Проф. Йегошуа Лейбович 1965). Религиозная часть населения не приемлет «мифа Мецады», поскольку самоубийство – смертный грех, а спасение души – одна из главнейших религиозных добродетелей, которая отменяет даже «шабат».
        Интерес к истории и краеведенью у израильской элиты всегда был выборочный. Все, что не касалось евреев просто отметалось. Живо интересовавшийся историей Негева Давид Бен-Гурион, узнав, что набатейские города Шифта и Увда в пустыне Южного Негева не имеют отношения к евреям, распорядился свернуть работы по их исследованию. Крупным краеведом и коллекционером слыл и Моше Даян. Его скандальные истории с незаконным приобретением древностей будоражили Тель-Авив даже больше, чем невероятные сексуальные приключения. Случалось, Даян снимал с позиций вертолеты, чтобы увезти приглянувшиеся ему экспонаты. Сад при доме Даяна был забит археологическими находками огромной ценности, но сразу после смерти генерала, во избежание скандала его вдова Рахель отдала экспонаты в музей за символическую плату. Даян был связан с сомнительными торговцами древностей, но он как и Вайцман был немножко равней других. Пуританский и добропорядочный Бен-Гурион знал об этой стороне деятельности израильского военного героя, но, восхищенный новым ивритским человеком, рождавшимся их усилиями, прощал все. Любившая молодых мужчин Голда Меир тоже была весьма снисходительна, если дело касалось шалостей мишмерет цаира «молодой гвардии». Обычно прозорливая и энергичная в политике, она слишком долго игнорировала общественный протест после Войны Судного дня. Отказ отправить в отставку Даяна стоил ей политической карьеры.
        Еще было модно писать книги. Практически все израильские политики оставили хотя бы одну книгу. Было не принято раскрывать какие-либо тайны или ругать противников. Книги создавали некую коллективную мифологию и ценились не за литературные достоинства, а за то, что подтверждали миф. Нечто похожее на мемуары советских военачальников Великой Отечественной войны. Бен-Гурион, правда, книги не оставил, но его многотомные «Военный дневник», «Карманный дневник» и много другое полны признаниями любви к Израилю, к еврейскому народу. Потом оказалось, что в официальном издании Министерства обороны в начале 80-х при министре Ариэле Шароне было решено изъять из дневников негативные оценки деятельности политических противников Менахема Бегина, Ицхака Шамира и возглавляемых ими организациях, но в Израиле цензуры в этих вопросах не особенно бояться и как только купюра обнаружилась, то газеты вышли с заголовками «Бен-Гурион оценил бойцов Ицхака Шамира из ЛЕХИ в Яффо, как сброд!».
        Книга Голда Меир «Отчий дом» стала бестселлером в Америке, сионистские эмиссары везли ее тайком в СССР. Книга полна откровениями, вроде «наш дом был полностью еврейским и нога гоя даже не ступала туда…». Пишется это не про какое-то глухое местечко в Галиции или Бесарабии. Отчий дом находился в американском городе Миллуоки штата Висконсин.
         «Жизнь с Библией» Моше Даяна не стала бестселлером, хотя тоже хорошо продавалась. Еще сегодня остатки тиража, вместе с книгой Щаранского можно найти на полках американских магазинов, где все за доллар. Но не она, «Жизнь с Библией», а «Жизнь как халтура» - горькая книга об отце нелюбимого старшего сына Даяна Уди стала итогом жизни человека, бывшего легендой при жизни и забытого сразу после смерти. Может быть такова судьба пост-сионистского Израиля, где мифы разрушают, не давая им даже превратиться в сказку.
         Зеэви книги не написал. Но он любил книги. Вот он рассказывает Орне Кадош: «Я могу сидеть в своей библиотеке день и ночь, среди книг, вдыхать их запах, листать их, рассматривать… иногда до самого утра, когда жена уже зовет, мол, вставай, умывайся, пора на работу… иногда я забываюсь над книгой. Много теряют, те, что ищут информацию в интернете. Они теряют живое ощущение, радость найти то, о чем не думали… Может быть я старомоден, но я буду придерживаться этого до конца своих дней.
        - Кто-то из Ваших детей интересуется этими книгами?
        - Может быть кто-то из них и захочет взять эти книги. Книги не обязаны оставаться в семье. Но мне страшно подумать, что книги попадут в публичную библиотеку. Там такое твориться с книгами! Я создал в Музее Земли Израиля лучшую в мире библиотеку по краеведению Израиля. А теперь, чтобы провести выставку, нынешний директор велел вынести книги в туалет Амфитеатра, который, кстати, тоже я построил… У меня очень печальные мысли по поводу моей библиотеки».
        Вопрос о детях – больной вопрос для израильской элиты. Потомки многих сионистских деятелей, как и дети современной элиты – политической, экономической, научной, художественной – уходят от «сабровской» ивритской культуры. Многие из них предпочли западную цивилизацию. Не меньшее число – «вернулись к ответу», к ортодоксальному иудаизму в наиболее традиционных, часто фундаметалистских формах. Не только выбравшие Америку сын Голды Меир или внук Бен Гуриона, но и практически вся израильская элита наблюдает «культурный исход детей». Статья на эту тему бывшего министра юстиции Йоси Бейлина в газете "Маарив" от 20 января 2002 вскрыла «секрет Полишинеля» - в культурном отношении большинство детей из израильской элиты отошли от израильской культуры. Семья ивритского патриота Рехаваама Зеэви хорошо иллюстрирует это явление. Дочь Цаала (от ивритской аббревиатуры ЦААЛ – Армия обороны Израиля) примкнула к движению экологистов, занимается биологией и очень далека от интересов отца. Вторая, любимая дочь – Мецада, помощница в отцовских делах, владелица рекламного агентства, где специализировавшаяся на выполнении печатных и графических работ партии. Ганди опасался показывать ее своим религиозным знакомым и союзникам. Мецада - тельавивская селебрити, знаменитая в светских салонах скандалов своими многочисленными браками и смелыми для ее возраста туалетами от самого дорогого тельавивского бутика «Моталэ». «Интеллект убивает ее каждый день», - заметил как-то один из экс-мужей Мецады Зеэви. Младшая дочь Арава (по названию долины на Юге Израиля) много лет живет в Амстердаме и с отцом общалась мало. Возможно, лишь сын Саяр (разведчик), живущий неподалеку от святой горы раввинов и каббалистов Тавор, как то соответствовал сионисткам идеалам молодости Ганди.
        Старший сын Пальмах владел небольшим текстильным предприятием в Афуле, где за минимальную зарплату работали новые репатриантки. Рекламные майки во время выборов «Моледет» заказывали только там. Через несколько месяцев после гибели отца Пальмах закрыл заводик. Пальмах Зеэви давно ушел в религию, в одно из наиболее эзотерических течений – к бреславским хасидам. Последователи замечательного еврейского философа и поэта рабби Нахмана из Бреслава исповедуют мистические идеи Каббалы, метафизическое постижение мира, тщательно соблюдение запретов и постановлений религии. Пальмах Зеэви не позволял своим девятерым детям есть в доме бабушки Яэль и дедушки Рехаваама из-за религиозных запретов. Не приходила семья сына празднования главных праздников Песах и Еврейского нового года Рош-а-шана из за боязни оскверниться.
        Религиозный Израиль так никогда не принял Ганди. Несмотря на его любовь к Израилю, на постоянное поминание Торы, на ермолку на голове по праздникам, на паломничество к раввинам, каббалистам и святым, несмотря на политический союз с поселенцами и, одно время, с хасидами. Для большинства руководителей религиозных евреев Израиля – лозунги заселения Иудеи и Самарии напоминают многократно проклятое в Устной Священной Традиции мессианство. Религиозные поселенцы из Иудеи и Самарии выглядят в их среде странно и чуждо. Исключением был покойный нью-йоркский раввин Менахем-Мендл Шнеерсон, глава общины Любавичских хасидов категорически выступавший против территориальных уступок арабам. После его смерти руководство любавичей решило прекратить политическую деятельность в Израиле, чтобы не потерять государственную поддержку своих йешиботов.
        Знаменательно, что центральная газета ортодоксальных религиозных евреев «Амодия», находящюаяся под контролем партии «Агудат Исраэль», упорно отказывается добавлять в статьях к имени Рехаваама Зеэви аббревиатуру заин ламед, означающую зихроно лэ браха «блаженной памяти» которую принято ставить после имени умершего. После имени Ганди там ставят буквы юд далет – инакэм дамо «да отомститься его кровь». Такое пожелание евреи по традиции добавляют к имени любого убитого еврея. «Блаженной памяти» Ганди у них не удостоился. Впрочем, к имени Ицхака Рабина газета тоже добавляет лишь пожелание отмщения.
        Ганди выдвинул идею трансфера в 1987 г. Сама идея не нова и существовала в дипломатии с древних времен. В одном интервью 1995 г. Ганди сказал, что бывает три вида трансфера «когда договариваются правительства, может быть и вопреки воле всех граждан, второй – добровольный и третий – насильственный. Мы – за первый». Ведь «Ишмаэль – тембель». Ганди не претендовал на оригинальность: «Идея трансфера была выдвинута еще нашей праматерью Рахилью, которая потребовала у праотца Авраама изгнать Агарь с Ишмаэлем и их потомством», - заявлял Ганди в 1987 г., когда он решил пойти в политику. Его последователи не пользуются библейскими аналогиями. Одни не знают, а другие не хотят. Министр Авигдор Либерман в аналогичной ситуации рассказал, что переговоры с палестинцами вести нельзя. «Вся ситуация напоминает мне американский фильм, где солдаты встречают пришельца из космоса, пытаются с ним договориться, а когда понимают, что против них нелюдь, то начинают воевать всерьез». Впрочем на своем сайте в интернете Либерман давно признал существование Палестинского государства, поддержал политику уступок Биби Натаниягу в Уай-Плантэйшн. Для Ганди политика такая позиция была неприемлема. Может быть не зря поминая Ганди его преемник в партии Бени Эйлон цитировал плач царя Давида «Как пали герои» (Кн. Самуила 2:11) или в синодальном переводе «краса твоя, о Израиль, поражена на высотах твоих! как пали сильные!» (2-я Царств 1:19). Знай Эйлон Бабеля, то наверное вспомнил бы последнюю речь Фроима Грача «с кем останешься, начальник?»
        Заявлять об авторстве идеи трансфера было трудно. Выход Ганди на общественную арену произошел тогда, когда Верховный суд Израиля лишил движение КАХ раввина Меира Каханэ права участия в парламентских выборах.
        Каханэ приобрел известность и сразу же множество врагов в США, где основал в конце 60-х Лигу защиты евреев. Лига занималась борьбой с негритянскими антисемитскими шайками. Позже члены Лиги нападали на советские представительства в США. Памятен налет на представительство Аэрофлота в Нью-Йорке. Каханэ приезжает в Израиль, где поначалу его хорошо приняли. Он сразу же заговорил о введении религиозных законов для защиты еврейской крови, а самое главное, о высылке арабов из библейских границ Земли Израиля. Феномен Каханэ очень интересен, поскольку показал, что новый оле без связей и больших денег смог перевернуть всю национальную повестку дня. «Я говорю то, о что вы думаете!» - с этим лозунгом Каханэ победил на парламентских выборах. До второго мандата ему не хватило всего нескольких сотен голосов. Каханэ стал депутатом Кнессета, но официальный Израиль объявил ему бойкот, депутаты выходили из зала, когда тот выступал. В 1988 г. Верховный суд утвердил решение Центральной избирательной комиссии не допустить партию депутата Кнессета Меира Каханэ к участию в выборах, как организацию стремящуюся ликвидировать демократический характер Государства Израиль. Вот тогда-то Ганди и выступил в политику. Так возникла партия «Моледет» «Родина».