Сетевой портал "Заметки по еврейской истории"

«Код да Ви́нчи» — культовый роман американского писателя Дэна Брауна, вышедший в 2003 г, стал международным бестселлером: переведен на 44 языка, издан общим тиражом более чем 81 млн экз.

Роман, написанный в жанре интеллектуального детективного триллера, пробудил обывательский интерес к легенде о Святом Граале и месту Марии Магдалины в истории христианства. Роман считают лучшей книгой десятилетия...

Не похоже ли вышесказанное на издательскую рецензию другого романа (несчётно раз обсуждаемого) - «Мастер и Маргарита». Во множестве восторженных философем, посвящённых ему, как-то упускается содинение в романе двух ничуть не совпадающих по стилю текстов. Один – высокопарный, имитирующий апостолов - «из истории христианства» (как и ...да-Винчи), несколько сходный с богоТВОРЧЕСТВОМ Льва Толстого («Как читать евангелие и в чем его сущность?»); другой вполне примитивный – фельетонный (но без своеобразного лексического изыска Зощенко, ближе к фельетонности Ильфа/Петрова) на темы, волновавшие автора: как это его, Михаила Булгакова, обижали и обижают советские литчинуши. (То же в «Театральном романе»).
При невозможности расправиться с нечистью "в реальном пространстве", автор расправляется со своими гонителями, преображёнными в литературных героев.

Похоже, задолго до появления самого этого замысла была написана стилизованная история Иешуа Га-Ноцри. Слом времени жил как бы в подсознании автора. Жертвенность, гибель и воскрешение для некоей новой жизни, - темы для послереволюционной эпохи так или иначе ходовые. Подтекст был налицо...

Но очень скоро оказалось, что подтекст подтекстом, а вот сам текст непроходим в стране воинствующего атеизма, где буквально срубались кресты с куполов соборов, зачастую - и купола, да и эти соборы.

Но самому автору уже выстраданный текст - записанный, требующий реализации – не даёт покоя. Да ещё и подстёгивает популярность приятелей-сослуживцев по редакции газеты «Гудок» - Катаева с его фельетонным романом «Растратчики», конечно же Зощенко и особенно грандиозный успех двухтомной эпопеи о весело философствующем Остапе Бендере, разгуливавшим по стране в сопровождении своих комикующих спутников.

И патетический текст о Назареянине и его гонителях погружается в фельетонный – о Творце и советских литчинушах. Возникает нечто - «проходимое», как представляется, в советских условиях.
Но они, эти условия, на протяжении 30-х, пока создавался комбинированный роман, кошмарно сгущались...
Да и жизнь самого автора (практиковавшего некогда врача) шла уже под уклон...

Ну, а последующая несравненная популярность творения?..
Культовость всякого творческого создания – штука почти необъяснимая: дурацкий «Чёрный квадрат» и мазня Марка Ротко, продаваемые за десятки миллионов в валюте, да и бесцветные (но, гляди ж, классические) вангоговские «Подсолнухи» - и, скажем, неожиданное падение спроса на Эдварда Мунка, чей «Крик» ещё недавно зашкаливал во мнении «знатоков» и – покупателей «с кошельками».

Полезно напомнить, что три из вышеупомянутых – клинические психопаты; Малевич же мог сказать о себе, если бы был порядочным человеком, словами Пикассо: «Я всю свою жизнь дурачил снобов».
(Примеры "из изобразительного искусства" только потому, что там - в отличие от литературы - всё предельно наглядно: деньги-товар-деньги...)

Роман Михаила Булгакова, конечно же, выстрадан и никак не дурачество. Но тоже позволяет несколько скептически поразмыслить над судьбами творца и его творения.

«...Скоро вслед за ними все угомонились, и гостиница объялась непробудным сном; только в одном окошечке виден еще был свет, где жил какой-то приехавший из Рязани поручик, большой, по-видимому, охотник до сапогов, потому что заказал уже четыре пары и беспрестанно примеривал пятую. Несколько раз подходил он к постели, с тем чтобы их скинуть и лечь, но никак не мог: сапоги, точно, были хорошо сшиты, и долго еще поднимал он ногу и обсматривал бойко и на диво стачанный каблук...»

Помню, как в нашей небольшой литературной компании смачно перечитывался этот замечательный (как и всё у Гоголя) абзац – образец иронии. Есть и нечто попроще – юмор. Тоже замечательный – «философия» Остапа Бендера, к примеру. Ёрничество Зощенко – тоже юмор, но – расчитанный на читателей таких же примитивных, как и герои этого писателя, восхваляемого, может быть, справедливо, но – неуместно пафосно. Никакой двусмысленности, с чего Быков начинает своё выступление о Зощенко, у этого юмориста нет. Он работает грубым инструментом – «пролетарским». Не скальпелем, а, скажем, топором...
https://www.youtube.com/watch?v=4aK3PCtgD7c&t=109s