Улицы моего детства или город "А"...«В Черновицком роддоме все врачи хлопочут возле рожающей еврейки. К ее соседке, из православных, периодически подходит только акушерка. На возмущенный вопрос «Почему так?», следует ответ: «Успокойтесь мадам. Там делают ребенка на экспорт.»
[/
i]Из анекдода, рассказанного на Кобылянской. Желание написать о переулках и улицах моего детства возникло во мне давно, в середине шестидесятых годов, когда я впервые увидел свой город с высоты полета. Отбыв положенные солдатским отпуском десять суток в Черновцах, я устроился в салоне самолета и, прильнув к иллюминатору, наблюдал за взлетом.
Поразительная картина аккуратных кварталов, утопающих в зелени, четкий, узнаваемый рисунок улиц и площадей с ратушей в центре и резиденцией митрополита слева по борту врезался в память и будоражит её до сих пор.
Задача оказалась не простой... Ведь о Черновцах написано достаточно много и на многих языках, даже удивительно...
Я возвестил мир о своем намерении участвовать в проекте под названием «жизнь» в мае сорок седьмого в роддоме на улице Чапаева, в прошлой, досоветской жизни - Гуттергассе. Ровно через восемь дней, под слезы мамы, меня приобщили к мировому еврейству. Это произошло в нашей маленькой квартирке на Шевченко, при Австрии – Наевельтгассе, что само по себе достаточно символично.
Таким образом, два главных события, определяющих мое существование и его рамки неразрывно связаны с Буковиной и ее центром Черновцами.
Итак...
Начнем с названия. Нашему городу еще повезло. Другим досталось больше. Исчезли Юзовка и Станислав, Александровск и Аккерман, Проскуров и Екатеринослав. Бедный Луганск трижды менял имя. И это только на Украине. Могли бы ведь и наши Черновцы спьяну назвать по именам местных знаменитостей украинского происхождения, как-нибудь: Кобылянск или Довбуш, или, на самый худой случай – Кобылица. Все зависело от коньюктуры, фантазии чиновников и их алкогольной устойчивости. Обозвали же ведь Проскуров с его знаменитым гнусным погромом и резней именем одного из главных архитекторов геноцида евреев на Украине.
Слава богу, не ушли далеко от оригинала. Название нашего города угадывается во всех версиях, уготовленных ему судьбой. При Австрии – Черновиц, при румынах – Чернауц, при советах – Черновицы, и позднее – Черновцы, а сейчас, в период самостийности, его иногда даже в русской печати называют на украинский манер – Чернивци.
Улицам и площадям повезло меньше. Вооружившись хрестоматиями по литературе и «Кратким курсом ...», переименовали все подряд, не сохранив, практически, ничего оригинального. Известно только два-три случая, когда в Черновцах улицам оставили прежние имена. Это улицы Гётте, при Австрии – «Гёттегассе», Русская, называвшаяся в оригинале «Руссише Гассе», восходящая в наименовании к Русинам, народности, подвергшейся на Буковине поголовной украинизации и, кажется, обреченной на исчезновение...
Возможно, сейчас, на волне возврата к корням и ухода от времен советской империи, некоторым площадям и улицам вернули их подлинные имена.
В моё детство и юность они вошли под советскими именами, так и остались в памяти.
С каждой из улиц или площадей, скверов или парков связаны воспоминания, окунаясь в которые вновь ощущаешь себя среди друзей детства и молодости, полным сил и надежд.
Черновцы для нас – это подарок судьбы. Архитектура – эта " застывшая мажорная музыка" нашего города, особенная история, свойственная только регионам, лежащим на стыке цивилизаций и границ, совершенно особый состав населения ( ведь при мне на улицах звучала, помимо русской, немецкая, польская, румынская, украинская речь, а продавцы в магазинах на обращение покойной мамы на русском с обидой отвечали «... их ред аф идиш ойх!») – все это не могло не отложить отпечаток на всех нас выходцев из тех мест.
Мы генетически несем в себе это и нас легко различить невооруженным глазом в толпе других шагающих по жизни.
Приехав в конце прошлого века в Израиль, я узнал, что здесь Черновцы называют городом «А».
Если на вопрос о месте происхождения, следовал ответ: «...из Черновиц.», спрашивающий, бывший житель Крыжополя, Винницы или Кишинева разочарованно и понимающе, с некоторым осуждением протягивал «А...а...а...»., мол сейчас всё понятно.
Понятным становилось все: и наша энергия, и предприимчивость на грани нахальства, настойчивость и живучесть, эрудиция и жажда знаний на грани неприличия, работоспособность и коммуникабельность, стремление к элегантности и умение быть таковыми.
Написав этот абзац, я обнаружил, что всё это вменяется в вину всем нам – евреям и успокоился. Все правильно. Наши Черновцы и были островом «Идишкайт» во все времена, вплоть до новейших и мы - его дети, плоть от плоти от него, независимо от того нравится это нам или нет.
В хорошие времена, евреи составляли треть населения города, а украшением его были Главная синагога и Еврейский общинный дом. У евреев была собственная больница и спортивный манеж «Маккаби», десятки синагог и школ. Помимо синагог, в городе, в его центре, размещалась площадь «Теодор Герцель платц» – площадь Герцеля со сбегающей вниз улицей «Юденгассе» – Еврейская.
Вложение:
palaz.jpg [ 140.17 КБ | Просмотров: 11086 ]
Дом еврейской общины Черновцов Черновцы расставались с евреями долго, трудно и болезненно. К началу нынешнего века, в городе, где раньше кипела еврейская жизнь и в свое время прошла Первая всемирная конференция по языку идиш, практически не осталось евреев...
Официально главной улицей города во все времена считалась «Хауптштрассе», впоследствии – проспект Сталина, затем – проспект Ленина, а сейчас при самостийности – Головна.
Правда, при Австро-Венгрии она разделялась на несколько самостоятельных улиц, до ХХ съезда на две части: Сталина и Ленина, после съезда их объединили под именем Ленина.
Конечно, этот проспект был важным, но не главным. Все, кто хоть однажды побывал в Черновцах знают, что главной улицей всегда была Кобылянская. При австрийцах её называли «Герренгассе», в простонародье, просто - Панська. Достаточно короткая, не очень отличающаяся от остальных улиц, она всегда служила своеобразным магнитом, притягивавшим нас на протяжении многих лет своей веерной брусчаткой.
Так, с виду, не броская, но обладающая изюминкой женщина, приковывает к себе десятки поклонников вопреки, казалось бы, здравому смыслу.
Сколько подошв стерто о её мостовую, сколько километров исхожено и сколько наших скудных капиталов потрачено в трех её кинотеатрах, кафе, гастрономах и лавках!
Я уже не говорю о том, сколько судеб перекалечено и, наоборот, в стенах Дворца бракосочетания, устроившегося точно в середине улицы, так, чтобы никто не миновал его...
Вложение:
.jpg [ 129.25 КБ | Просмотров: 11086 ]
Кобылянска. Кобылянская – кратчайший путь из нашей школы на Центральную площадь – «Рингплац» с её Ратушей, банком и книжными магазинами, с её фонтаном, военторгом, универмагом и кондитерскими.
Центральная, или, как её называли простые обыватели, Красная площадь, помимо достопримечательностей перечисленных выше запомнилась поколениям моих сверстников шикарным зданием горкома партии и комсомола, в стиле сецессии с великолепным мозаичным панно на фасаде и прекрасными росписями внутри. Мало кто из моих друзей в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет сумел избежать торжественной комсомольской прививки в его стенах.
Вложение:
.jpg [ 93.36 КБ | Просмотров: 11086 ]
Черновцы.Ратуша.
Строго по диагонали от главного партийного дома, на отметке «минус три» располагался подземный туалет. И из горкомов и из туалетов люди выходили с чувством исполненного долга и глубокого удовлетворения и в этом может быть заключался Принцип Великого Баланса в устройстве жизни.
Сверху вниз площадь пересекали трамвайные пути, проложенные Американо-Бельгийской электрической компанией еще при Франце-Иосифе.
Надо сказать, что Черновцы, по всей видимости, были важным, значимым проектом в Австро-Венгерской империи, я бы даже сказал, любимым детищем императора Франца-Иосифа.
Во всяком случае, он всячески выделял и укреплял этот свой форпост на Востоке и рассматривал его, учитывая пестрый состав населения и его особенности, как своеобразную лабораторию по моделированию устройства всей империи.
Так, например, когда решался вопрос об открытии в империи еще одного нового университета, то предпочтение было отдано Черновицам.
Впоследсвие, в шестидесятых, пути снесли, трамвай поменяли на троллейбус, а подземный туалет закопали. Одновременно снесли и другие общественные туалеты – подарок Австрии жителям Черновцов.
Я хорошо помню эти сооружения в виде ажурных металлических павильонов в скверах напротив КГБ, возле университета, в парке Калинина, возле железнодорожного моста на Русской и напротив вокзала.
Действительно! Зачем туалеты, если предполагалось, что к концу века черновчане будут питаться воздухом...
На месте туалета на Красной площади, в обстановке абсолютной демократии, стали собираться футбольные фанаты, что также символично.
В центре площади, указывая рукой на банк, возвышался бронзовый Ильич. До него на этом месте была установлена скульптурная композиция – символ и аллегория города, а вокруг на широких каменных ступенях, в первые послевоенные годы собирались, в поисках земляков и родственников евреи, заброшенные сюда судьбой со всех концов разрушенной страны.
Противоположным концом Кобылянская упиралась в улицу Шевченко – «Наевельгассе». Именно на этой улице находилась моя школа и в непосредственной близости к ней или на ней самой жила большая часть моих школьных друзей.
Черновцы начинались на берегах Прута, потом, спасаясь от частых разливов реки, стали ползти вверх, на гору, замерли на время по линии Сталинградская – Русская и вновь устремились вверх, в новый мир. Естественно, что улица, стремительно подымавшаяся от Русской к новой главной городской оси – «Гауптштрассе» получила такое название – «Наевельтгассе» – улица в новый мир.
В районе нижней части Шевченко, в месте её примыкания к Русской, и в округе сосредоточилось, в основном, еврейское население. По мере подъема вверх характер улицы несколько менялся.
Одно из главных зданий моего детства - Детская библиотека. Все черновицкие дети того времени не существовали без книг. В библиотеке мы проводили много часов, тишина читальных залов и особый запах книг действовали на нас как успокоительное и облагораживающее одновременно.
Интересно, что уже в Израиле из документального фильма Израильского телевидения «Черновиц бе либи» - «Черновцы в моем сердце», из многочисленных интервью с коренными «черновицаями» я услышал те же слова о любви черновицких детей к книге.
На дворе стояли шестидесятые.
В воздухе пахло наивной оттепелью, все наперегонки читали журнал «Юность», в Филармонии московские поэты читали стихи, в Доме учителя на Украинской, опальный режиссер бывшего еврейского театра, Моисей Лоев ставил со школьниками современные спектакли с политическим подтекстом, легендарный Фалек - фактический руководитель филармонии и муж легендарной Сиди Таль, организовывал великолепных чтецов Дмитрия Журавлева и Илью Харифа.
Мы впервые услышали Бабеля и, встречаясь на Кобылянской, захлёбываясь цитировали Беню Крика.
Во Дворце текстильщиков начинал свой путь ансамбль "Червона рута" с Софией Ротару...
Здание Дворца текстильщиков заслуживает особого повествования. Расположенное на Театральной площади – одном из самых уютных мест города, слева от театра, оно органично вписано, а ансамбль площади и является её неотъемлемой частью. Здание построили в первой декаде минувшего века на деньги еврейской общины города и для её нужд. В огромном, но не давящем на человека здании, располагался просторный актовый зал, многочисленные комнаты для общественной и организационной работы, библиотека, буфеты, зал для занятий спортом и танцами. Здание богато украшено скульптурами, лепниной, мозаичными полами. Широкие лестницы, ограниченные металлическими ажурными перилами ведут на верхние этажи. Огромные, но изящные, окна со сложным переплетом обращены на площадь.
В годы войны в Доме еврейской общины расположили трибунал и здесь принимались решения о ссылке евреев в лагеря Транснистрии и об их уничтожении. Здесь выносились вердикты оставленным на Буковине Советской властью подпольщикам.
Сразу после войны, стремясь стереть из памяти населения всякое упоминание о евреях, всякий еврейский след в его истории, власти осуществили варварскую акцию: ножовками на всем протяжении внутренних перил лестниц были отпилены элементы, составлявшие «маген давид» и разрушены по той же причине оконные переплеты-виньетки. Знающие еврейскую традицию, фольклор и историю без всякого труда догадывались о первоначальном виде элементов отделки дворца и в своем сознании восстанавливали её.
Вложение:
еврейской общины.jpg [ 164.25 КБ | Просмотров: 11086 ]
Дом еврейской общины.
Рядом с Домом еврейской общины, если двигаться по Театральной площади по часовой стрелке, в тридцатые годы выстроили здание для нужд румынской общины – нынешний Дом офицеров. Здание это, само по себе, очень неплохое – образец конструктивизма, находится в явном диссонансе со всем ансамблем площади и выпадает из него. Для нас оно было примечательно тем, что в кинозале его можно было перехватить идущие вторым экраном редкие и не очень рекомендованные к показу фильмы.
Напротив упомянутых строений, по правую сторону от театра возвышается бывшая Палата ремесел и торговли – ныне один из корпусов медицинского института. Туда я не попадал, разве, что, только, в, расположенное в цоколе, «Театральное кафе», где мы иногда баловались пародией на шашлык и «Саперави».
Во главе площади – здание театра. Начало века, венские архитекторы Фельнер и Гельнер, позднее барокко. Нас оно впечатляло интерьером, фасадом и самой театральной обстановкой, выводившей нас из прозы будней. Здание, после того, как его построили, оказалось низковатым и не смотрелось. Тогда, приняли нестандартное решение: всю площадь перед театром углубили, в образовавшемся котловане разбили сквер. Здание «выросло» и стало доминантой ансамбля. В те времена нам казалось, что в архитектурном плане театр, уникален. Позднее, я увидел театральные здания тех же архитекторов во Львове и Одессе, Праге и Карловых Варах, в Софии и понял, что в Вене выпекали проекты по поточному методу «лого» и наш театр стоит в этом ряду на достаточно скромном месте. Между прочим, в Фюрсте стоит точно такое же здание театра – близнец нашего черновицкого.
Что касается театра как такового, то среди областных театров Украины он выделялся профессионализмом и собственным лицом, хотя Станиславский в нём явно одолевал Леся Курбаса.
За Театральной площадью находится еще одно примечательное здание: бывший кинотеатр «Скала». После войны стены этого внушительного строения приютили еврейский театр. Труппа начинала свой путь в довоенном Харькове, затем пыталась обосноваться в Киеве, и до сорок девятого года, до момента своего разгона работала в этом здании. В сорок девятом году труппе отказали в дотациях и приступили к медленному удушению. Без дотаций, в те времена, и вплоть до середины девяностых, не существовал ни один театральный коллектив. У людей не было денег на хлеб, но, тем не менее, зал был полон. Артисты попытались найти выход, часть из них, стала работать без оплаты, но те «кому следует» были на чеку и пресекли инициативу на корню.
Немногие из знаменитой и популярной труппы нашли себе применение. То здесь, то там проскакивали еврейские имена и фамилии балетмейстеров и концертмейстеров, хормейстеров и режиссеров.
В художественную самодеятельность Буковины был внесен весомый вклад... За счет евреев. И на этот раз.
Сейчас в этом здании размещается актовый зал Университета. Мне довелось побывать в нем дважды: в шестьдесят пятом здесь мне вручали Грамоту за отличную учебу, а в шестьдесят четвертом нас всех погнали на бесплатный массовый просмотр ГДР-овского шедевра документалистики и пропаганды - «Русское чудо».
И то и другое мало отразилось на моей судьбе.
В непосредственной близости от Дома еврейской общины находилась Главная синагога - Темпель, внушительное здание в мавританском стиле, построенное в семидесятые годы девятнадцатого века. Старожилы вспоминали и ее интерьеры и публику посещавшую ее. В самом начале двадцатого столетия в синагогальном хоре пел уроженец Буковины Иозеф Шмидт, ставший впоследствии звездой первой величины.
В июле сорок первого здание синагоги сожгли. Говорили, что вместе с людьми внутри его. В мое время здание стояло, огороженное забором, полуразрушенное, с обгоревшим куполом. В середине пятидесятых городские власти решили здание снести и на его месте разбить сквер. Из-за высокого качества постройки ручная разборка затянулась на годы. Тогда приняли решение - взрывать. Взрыв прогремел в установленное время, в соседних домах повылетали оклеенные бумажными лентами стекла, построенный недавно новый дом, напротив, дал осадку, а на синагоге обрушился только купол. Дело окончилось тем, что здание перестроили в кинотеатр.
Теперь только мемориальная доска да статья в Еврейской энциклопедии напоминают об этом.
Самое высокое место в городе – Советская площадь - “Аустрияплатц». Все улицы отсюда сбегают вниз. Доминанта площади – обелиск Победы, совмещенный с трибуной, в лучших традициях мавзолейного искусства. Напротив обелиска – городская тюрьма, окруженная с двух сторон школами: пятой и двадцать четвертой. Главный воспитательный аргумент у учителей под рукой!
Обелиск поставили после войны. Автор – один из местных, по рассказам, получил задание в то время, когда готовился свалить в Румынию и находился в постоянном прессинге: «выпустят, не выпустят!?». Выпустили. Монумент получился славный, правда скульптурная часть обелиска грешит анатомическими ошибками, но в этом разобрались позднее, когда автора поблизости уже не было. Гораздо важнее анатомии была идеология и в виньетке на фронтальной части сооружения поместили цитату из Сталина, отлитую в бронзе, потомкам на века. Века кончились после двадцатого съезда. И однажды, любопытные черновчане обнаружили, что цитата из Иосифа Виссарионовича осталась, а подпись под ней срезана автогеном и тщательно зачернена.
За обелиском располагался маленький уютный сквер, а по бокам от него обком партии – бывший ландстаг и музыкальное училище – несбывшаяся мечта многих еврейских вундеркиндов.
На площади также располагалось богатое традициями и талантами пятое ремесленное училище, готовившее краснодеревщиков высшей квалификации, станция скорой помощи, детская библиотека, кооперативный магазин «Барвинок», где мы, иногда, с боем, добывали югославское пойло под названием «виньяк», жилой дом КГБ-шников с нотным магазином в цоколе.
Комплекс зданий резиденции Буковинского митрополита, расположившийся на горе, нависающей над Прутом, способен украсить любую столицу старого и нового света. Для его строительства был приглашен из Праги архитектор Иозеф Главка. Главке удалось органично вписать оригинальный комплекс в окружающий его лес на горе. Помимо прочих несомненных достоинств и особенностей архитектуры, отмечу наличие шестиконечных звезд – маген-давидов в оформлении купола одной из башен, что по одним источникам, является данью благодарности евреям города, внесшим значительный материальный вклад в строительство, а по другим, символизирует преемственность религий, ведь над короной из шестиконечных звезд расположили крест. При советской власти в резиденции открыли краеведческий музей, а затем туда переместили ряд факультетов университета.
Нам, еврейским детям, путь в университет был заказан из-за антисемитской государственной политики на Украине. Пришлось большей части моего поколения учиться в Томске, Казани, Новосибирске, Горьком, Питере и т.д.
По мере взросления, менялись наши интересы, приходили и уходили новые приятели, расширялась наша география, и раздвигались горизонты.
В шестьдесят третьем я поступил в техническое училище, которое находилось в старом еврейском гетто, по улице Садовского. Улица сбегала вниз, в старый еврейский город и в моей группе, естественно, было много представителей этого славного района.
Рядом находился Турецкий мост – одно из самых колоритных городских местечек, а в непосредственной близости от него, на Коларова, внутри, в здании Еврейского культурного центра разместили Дворец культуры железнодорожников. Кроме того, что само строение было внушительным и оригинальным, примечательно, что в его стенах нашел укрытие первый и, наверное, единственный в городе, в то время, самый настоящий биг-бенд, руководимый известным в кругах музыкантов маэстро Блохом. Биг-бенд, конечно, был любительским, т.е. зарплаты музыканты не получали, но играли хорошо, побеждали не всесоюзных смотрах и из их рядов вышли звезды, сверкающие до сих пор на эстрадных площадках в разных концах мира и у нас в Израиле, естественно.
Само училище располагалось в зданиях бывшей Еврейской ремесленной школы (ОРТ). О том, что здесь когда- то
была школа «Общества ручного труда», основанного бароном Гинзбургом ничто уже не напоминало, даже в находившейся рядом маленькой синагоге располагались электрообмоточные мастерские. Училище к шестидесятым годам располагало приличной производственно-учебной базой и готовило специалистов электриков, радиомехаников и монтажников разных направлений. Преподавательский состав был достаточно квалифицированным и основы знаний, полученные тогда до сих пор исправно служат мне. Спецтехнолгию КИП читал Виктор Исаакович Аксенфельд - один из лучших специалистов в своей области. Непосредственно моей группой руководил Леонид Иосифович Балтер. С обеими у меня сложились добрые отношения и обеим я многим обязан.
Почти все мы, помимо учебы в училище, продолжали учиться также и вечерних школах. Уходя из дому утром, возвращался домой только к одиннадцати вечера. Но в молодости все легко и все доступно.
Незаметно для себя, мы выросли, стали чаще смотреться в зеркало, чистить туфли и искать расчёски. Мы стали ходить на концерты и литературные вечера, мы стали провождать девочек долгим взглядом и гулять по улицам до полуночи.
После первого курса нам предстояла длительная практика на строительстве Криворожской ГРЭС, в тысяче километров от дома и это означало для нас шестнадцатилетних прощание с юностью и выход в большой мир...
Большой мир оказался не таким уж большим.
Самолеты и Интернет способствовали тому.
И если заглянуть на страницы Живого журнала «Привет из Черновцов» , откуда заимствованы приведенные фото,
http://community.livejournal.com/gr_czernowitz/tag/, то помимо интересного материала можно обнаружить весьма показательную статистику.
Только на этом сайте Черновцами интересуется около пяти тысяч посетителей. Более трети их из Израиля, четверть из США, на Украину приходится семнадцать процентов, на Германию - около восьми. Список посетителей обширен: от ЮАР на Юге, до Японии – на Востоке.
Добавить к этой статистике нечего...
Можно, правда, вновь процитировать телефильм «Черновиц бе либи», «... «черновицаим» - (черновчане) не рождаются, они только умирают...». Естественно, это относится к определенной группе выходцев из этого города.
Группе когда-то многочисленной и значимой, несущей по всему нашему «шарику» свой особый заряд, заряд о котором мы говорили раньше.
И еще, чуть-чуть статистики. Одиннадцать выходцев из Черновиц стали Лауреатами Государственной Премии Израиля.На минуточку!...