חלום
חלום - חלומות (халом) – 1.сон, сноведение,2. мечта Из иврито-русского словаря
Обычно он просыпался за четверть часа до подъема, молча одевался, сунув ноги в портянки, натягивал сапоги и тихо шел в свою фотолабораторию, за сценой клуба. Он приучил себя к этому давно, так удавалось избежать истошного крика «подъем» и встречи со старшиной. Отношения с последним не складывались. Вообще старшине не позавидуешь. Командовать подразделением, в котором собрались «сливки» полка трудно. Ведь они, гады, в казарму приходят только ночевать и то не всегда. Околачиваются в штабе, у каждого свой покровитель, даже дежурить по казарме не заставишь. Правда, старшина как-то пытался подмять его под себя, но ничего из этого не вышло, только капитан Милошенко при встрече одарил старшину долгим внимательным взглядом и процедил сквозь зубы: - Ты, старшина, портянки считай, а порядок в политотделе не наводи. Сами наведем. Ясно? Уже две ночи подряд он просыпался часа в четыре после одного и того же сна. Ему снился родной город, раннее утро, старый австрийский трамвай, взобравшись на гору, проделав путь от вокзала до его родной школы, наконец, останавливается. Дорогу домой, вдоль тенистого сквера, устремившегося ввысь костела и шумного базара, он преодолевал за пару минут. Влетал в подъезд своего старого дома, увитого диким виноградом, нажимал на кнопку звонка и… просыпался. До дембеля оставалось всего ничего, дней двадцать. По сути, делать уже ничего не надо было. Сменщик из летнего призыва обосновался на его стуле в штабном кабинете, вникал в дела, планы и переписку. Большую часть времени проходила в каморке за сценой клуба, где расположилась фотолаборатория - его убежище на протяжении последнего времени. Он привел себя в порядок, включил «Маяк», в сотый раз осмотрел приготовленную к отъезду сумку и припасенную новенькую гимнастерку и пилотку. За окнами давно лежал снег, октябрь был на исходе, но дома, на Буковине еще тепло и щеголять в ушанке не хотелось, пилотка – в самый раз. Он ненавидел парадную форму. Полученная два года тому назад, и без того не отличавшаяся, по покрою, простором, теперь, вообще с трудом застегивалась на блестящие пуговицы. Солдат внутренних войск в парадной форме выглядел как галльский петух: синие галифе, защитного цвета китель, красные погоны, желтые лычки и черные сапоги. Он предпочитал повседневную гимнастерку и только по необходимости надевал весь этот маскарад. В семь завтрак, потом можно будет заняться с приемником книгами и передачей библиотеки. День протекал обыденно. Составили план мероприятий к Октябрьским. Покопались в библиотеке. После обеда устроились в штабе и занялись по заданию начальников-капитанов отчетами. Когда уже стало смеркаться, зазвонил ТА-57 и коллега, писарь, из строевой части известил: - В пятой команде побег, вооруженный. Ушли трое. Два автомата, сто двадцать патронов.
Вообще-то побеговый период был на исходе. Уже лежал снег, холод, найти ягоды в тайге трудно, идти тяжело. Но у бежавших своя логика и свои планы. Через некоторое время стали известны подробности. Во время конвоирования в лес на объект «разделка хлыстов», заключенные, в количестве одиннадцати человек, передали конвою из двух человек десять рублей с просьбой купить водки и закуски. Знающие порядок цен в шестьдесят восьмого году уже сообразили, что на червонец можно было приобрести три бутылки «Московской», две буханки хлеба, банку сосисочного фарша. И все. Так они и поступили. Покупку разделили: две бутылки, полторы буханки и половина банки фарша – гражданам в черном, остальное – доблестным чекистам. То, что заключенных одиннадцать, а солдат двое и удельная доза напитка у чекистов побольше зыковской никого не смутило и воспринималось как положенное. Закуска кончилась, бутылки были выброшены за ненадобностью, перекурили, а когда солдат окончательно развезло, оружие, как бы, само собой перекочевало в руки конвоируемых. В тайгу ушли двое отсиживавших по второму сроку и один молодой, совсем недавно переведенный из детской колонии по возрасту. Остальные зеки исправно досидели на объекте до конца рабочего дня, подхватили под руки пьяненьких солдат и привели их на КПП. Побег, да еще вооруженный, да еще перед октябрьскими праздниками – беда. Беглый уголовник, как правило, не отличается высокими моральными принципами и, выйдя, в конце концов, к какому-либо поселку или деревне все сметает на своем пути. Он прекрасно осознает, что погуляет немного, затем снова сядет и стремится за то краткое время, что отпущено ему успеть все. И погулять, и попить и баб полапать. И оружие с собой он уносит не просто так. Все это знают и солдаты, и офицеры, брошенные на преследование, на ликвидацию побега. И нет здесь места для романтики. Ни для воровской, ни для солдатской. Службу надо продолжать нести, и бедолаги солдаты на вышках в холод, в мороз начинают стоять больше часов, все освободившиеся и болтавшиеся по полку, делопроизводители-писаря, инструктора, интенданты и штабисты, повара и связисты мобилизуются на ликвидацию. Группы формируются и, согласно плану, перемещаются каждая в свою зону действия и сходу начинают действовать: прочесывать и искать.
Этого только не хватало. Лезть под пули за две недели до дембеля. Бог был милостив, два года службы не в самом благоприятном месте пролетели, как ни странно, быстро и благополучно. Не каждому выпадала такая лафа, но солдат всегда солдат и было ясно, что если в течение суток воров не возвратят, настанет и его черед.
Он любил свой АКМ. Последняя модель, облегченные дюралевые магазины, штык-нож со стальной накладкой на конце рукоятки. Друзья оружейники устроили ему его, и они же пристреляли. Последний раз он вел огонь из него во время инспекторской проверки два месяца тому. И хотя солдаты из линейных подразделений стреляли еженедельно, а они, штабисты делали это изредка, от случая к случаю, все равно их опыт превосходил опыт обычных солдат из Советской армии. На проверке он отстрелялся на «отлично». Сказывалось многолетнее увлечение фотографией, умение наблюдать объект, уловить нужное мгновенье, затаить дыхание и плавно нажать на спуск. Не дожидаясь команды, получив разрешение старшины, он достал свое оружие из пирамиды, разобрал его, тщательно почистил, проверил и удалил смазку. Масло застывало на морозе и могло привести к осечке. Чистка автомата успокаивала и ставила все на свои места. «На войне, как на войне». Следовало позаботиться об офицерских шерстяных перчатках, которые позволяли вести огонь, из автомата не снимая их. Они не полагалось солдатам, но у старослужащих водилось. Он освободил свой вещмешок от дембелького хлама и стал укладывать его по-новому. Сбегал в магазин, купил пару плиток шоколаду и тюбик «2х1» - пасты для сухого мытья рук. Все это, да еще фотоаппарат и приемник – пищалку «Нейва» сунул в мешок. Подумал, взвесил на руке, вытащил фотоаппарат и сунул вместо него еще одну пару портянок. Следующий день проходил в напряжении, хотя внешне казалось, что никаких изменений не произошло. Только по опустевшим кабинетам штаба, да полупустой столовой наблюдалось необычность обстановки. Никто вроде бы его не беспокоил, но все равно не стоило удаляться далеко от телефона. Он устроился в красном уголке с последним номером «Искусство кино» и погрузился в воспоминания Виктора Шкловского. Часам к девяти поступила команда. Их группа была последней. Больше свободных людей в полку не оставалось. Все уже ушли. В группу вошли старший лейтенант - начальник ОВС, веселый и остроумный белорус, выпускник Харьковского училища, и они, три сержанта: начальник штабной радиостанции, иструктор-сабаковод и он. Все друг друга знали давно. Сержант-связист комплектовал свою сто девятую. Исправные и заряженные аккумуляторы он отдал группам ушедшим вчера и утром. Им остались старые, ненадежные, поставленные на зарядку только несколько часов тому. Собственно из-за этого и немного задерживались. В машине разместились сразу, не дожидаясь обеда. Вещмешки, набитые сухим пайком для себя и для собаки. Радиостанция Р-109д, четыре автомата, лыжи, лопатка и патроны. Старлей позаботился, все получили бекеши белого, незаметного на снегу, цвета. Он поднял ворот бекеши и закрыл глаза. Мех приятно щекотал уши. Машина тронулась, загромыхав по лежневке в сторону Полуночного.
Согласно заданию, их группе надо было прочесывать местность, двигаясь от Полуночного на Юго-Юго-Восток, не удаляясь далеко от бассейна уже замерзавшей, к тому времени, Лозьвы. Вообще-то, основные силы были брошены на юг от Першино. Это направление считалось наиболее вероятным, но, когда, двое суток поисков не дали результата, две последних группы ушли в северном направлении. Первая – вдоль строящейся железнодорожной ветки Ивдель-Обь, на Оус и вторая, его, западнее – в направлении Полуночное-Шипичное-Утенино-Семиозерный. Часть пути проехали на игрушечном паровозике по узкоколейке. Старлей изучил карту еще в полку, собственно и изучать не было необходимости. Все офицеры, да и сержанты знали топографию местности и легенду назубок. Так, припомнить детали. Карта была настолько подробной, что включала малейшие подробности: отдельностоящие деревья, редкие в хвойном лесу березы, сараи и избы охотников, даже валуны, по берегам многочисленных рукавов реки. Аккумуляторы сели после двух сеансов связи, и с этого момента единственным источником информации стала его «Нейва», с трудом принимавшая в тайге Ивдель и Серов. По лесу шли осторожно, обходя топи и завалы, стараясь не шуметь. У всех на памяти был прошлый вооруженный побег, когда весной в перестрелке погиб лучший стрелок полка лейтенант Павлов. К ночи, минуя болота, вышли к избе к югу от Шипичного. Поужинали и устроились на ночлег. Караулили по очереди, все, включая офицера. На следующий день пошли по тайге в сторону леспромхоза южнее Шипичного. До наступления темноты надо было постараться выйти на Утенино, а если получится, то и до Семиозерного, где была телефонная связь, по паролям связаться со штабом для получения дальнейших распоряжений. По их расчетам и по карте выходило, что пикет рядом. Они старались не расслабляться в ожидании отдыха и тепла, и когда в почти полной тишине в стороне, слева хрустнула ветка и промелькнула тень, все замерли. Короткая очередь прогремела над ухом. Один из них, сержантов, не дожидаясь команды, открыл огонь. Все замерли. Собаковод спустил поводок, дал команду собаке, затем сам тихонько двинулся за ней. Вскоре он вернулся вместе с собакой, не обнаружив никого. «Привал», - обронил старлей. «Остановимся здесь». Силы и нервы были действительно на исходе. Решение было правильным. Выбрали ель с ветками, достигавшими снега, залезли под них, сложили в кучку вещмешки, забросали снегом места примыкания веток к поверхности. Достали хлеб, выдавили из тюбиков на него сгущенку с какао, пожевали и заснули. Под утро ему опять приснился родной город, трамвай, старый парк, катание на лыжах, бьющие по лицу ветки деревьев и свежий запах хвои. Он проснулся до подъема, вспомнил, где он, и осторожно, стараясь не шуметь, выполз из-под ели. Светало. Вдали виднелись избы, в окнах был свет.
Пошли четвертые сутки побега. Со вчерашнего дня в ликвидацию включилась вся дивизия. Это означало, что соседние полки также участвуют в операции.
Тем временем, основные события, как и ожидалось, развернулись к югу от Першино. Одна из первых групп обнаружила одного из бежавших. Им оказался вчерашний малолетка. Старики прихватили его с целью направить преследование по ложному пути, увести в противоположном направлении, оставили ему автомат, с десяток патронов, велели залечь в засаду. «Как только чекисты появятся, открывай огонь! Они бздуны, залягут на пару часов. Ты, тем временем, иди за нами, мы тебя будем ждать». И указали ему направление на север. Сами же двинули на юг. Когда его обнаружили, он пытался стрелять, но толи из-за отсутствия армейского опыта, толи впопыхах не перевел предохранитель.
Бежавшие довольно быстро вышли на опушку леса к старому зимнику, дошли до заброшенных геологами изб, и залегли там. Избы находились в получасе ходьбы от военного городка, и солдаты хорошо знали дорогу туда. На солдатском сленге место это называлось «клоповник». Осенью, на зиму туда стекались шалавы с северной железнодорожной ветки. Они жили там пьяной коммуной до весны. Еду, одеяла, старые бушлаты, водку, мыло, все, что требовалось для существования, таскали туда солдаты-самовольщики. Поговаривали, что расконвоированные захаживали в «клоповник». Эти несли деньги и «колеса». Девицы вели ночной образ жизни и просыпались часам к трем дня, пока то да се, наступала темнота. Вот в темноте гости и пришли. Зыки славно, не торопясь, погуляли в клоповнике. На следующее утро наведались посланные на проверку, на всякий случай, солдаты. Шалавы дальше сеней их не пустили. Дали им «по быстрому» и снова ушли долеживать. Отогревшись, через три дня на четвертый, когда уже никто вблизи от поселка не искал, зыки ушли зимниками, между болот на юг, на Лангур. Здесь они рассчитывали устроиться в товарняке с лесом и уйти. В Екатериновке, рядом с Лангуром им необходимо было припасти еду. Они отыскали избу-магазин, в темноте подняли хозяйку, напугали до смерти, но бузить не стали, велели молчать, расплатились и ушли. Обнаружил их инструктор-собаковод соседнего Сосьвинского полка, досматривавший утром товарняк. Они шагали по шпалам по направлению к станции. Восходящее солнце слепило их, и они не заметили идущего навстречу. Сержант сделал все, как по книге, залег, уложил собаку, дал предупредительный выстрел, затем очередь по ногам и спустил поводок. Зыки открыли огонь, но их быстро успокоили.
Из Утенино старлей дозвонился до полка. «Возвращайтесь в полк. Побег ликвидирован» - сообщил дежурный.
Сразу после октябрьских, когда сняли усиление, ему оформили документы и уволили в запас.
Все было, как он и планировал. Он успел на Ан-2, улетавший в Свердловск. Бородатый сосед-геолог угощал его в полете болгарским коньяком. Самолет на Киев был вечером, и он смог посетить учебку, где начинал службу ровно два года тому назад, увидеться с друзьями и поболтать.
Родной город встретил его дождиком. Он не стал дожидаться в заспанном аэропорту автобуса и пошел к трамваю пешком. Вышел на главный городской проспект. Трамвая не оказалось. Исчезли и рельсы. За два года его отсутствия этот, один из самых примечательных свидетелей австрийского прошлого исчез. Подкатил новенький шкодовский троллейбус, проглотил немногочисленных пассажиров и плавно покатил в центр.
Дождик прекратился, выглянуло солнышко. Деревья в старом сквере одевались в желтизну. На базар спешили расторопные утренние покупатели. Доносился идиш и румынский. Город стал маленьким, игрушечным, он как-то сжался, но продолжал свой обычный мажорный бег.
Он не сообщил о приезде - и его не ждали. После объятий и поцелуев, домашних холодных котлет с маринованным сладким перцем и стакана красного молдавского вина он, не раздеваясь, уснул на диване.
Ему снился снег, лес, ветка ели била в лицо и собака своим теплом согревала его. Потом ему приснился родной дом и дребезжащий трамвай, ползущий по старым улицам.
Время расставило все по местам. Он давно уже покинул свой город, прожил двадцать лет в Средней Азии и в итоге оказался там, где ему и следовало быть давным-давно, на берегу Средиземного моря, в Хайфе.
Воспоминания о преддебмельском приключении всегда льстили его самолюбию, и даже через много лет он чувствовал прилив адреналина. Он помнил все: имена друзей и офицеров, фамилии бежавших зыков, форму и цвета упаковки сухого пайка, свои руки на цевье АКМа.
В самом начале своего израильского пути, в вагоне поезда, он уловил разговор о службе двух русскоговорящих солдат, небрежно сунувших автоматы в угол, и понял, что его давнее приключение на границе Северного Урала и Западной Сибири для израильских солдат вовсе и не приключение, а часть их повседневной жизни.
Примечания и пояснения:
КПП – контрольно-пропускной пункт. Зык, зек – заключенный. ОВС – обозно-вещевая служба. Старлей – старший лейтенант ТА-57 – телефонный аппарат. «Московская» - водка в ценах конца шестидесятых – 2 руб.87 коп. за 0,5 литра. АКМ – автомат Калашникова модернизированный. Зимник – сезонная, зимняя автодорога, эксплуатируемая только при минусовой температуре в районах Севера. Лежневка – дорога из настланных бревен. Шалава – женщина легкого поведения и определенных занятий. Разделка хлыстов – лесозаготовительный технологический процесс. Бздун – человек, не отличающийся смелостью, трус. Колеса – наркотики.
Последний раз редактировалось mark fux Вс янв 23, 2011 7:43 am, всего редактировалось 1 раз.
|