Моя шестидневная... «Редакция просит ветеранов шестидневной войны поделиться своими воспоминаниями о тех днях» Из обращения к читателям накануне 40-летия войны 67 года У каждого из Нас, жившего и понимавшего происходящее в то лето шестьдесят седьмого, - своя шестидневная война. Даже те, кто тщательно работал под русского или узбека, в те дни напряглись, замерли и, не переводя дыхание, переживая, следили за радио и газетами. Я свою шестидневную встретил, пребывая в должности начальника полкового клуба, в звании сержанта. Полк базировался в Першино на севере Свердловской области. Начальником клуба я стал благодаря неплохо подвешенному языку, организаторским способностям, умению чертить, рисовать, фотографировать, читать прессу и излагать простым языком прочитанное. Видимо, и тогда, апломба и уверенности во мне было не меньше, чем сейчас. Все это, в сочетании с верой моего начальства в то, что евреи умеют всё и позволило мне занять эту необычную для солдата срочной службы должность, давшую мне возможность достойно провести весь срок службы и покинуть Северный Урал ровно через два года, в то время как остальные продолжали тянуть лямку еще долгих шесть месяцев, благо Закон о переводе на двухлетний срок службы с трехлетнего не запрещал подобного развития событий, в отдельных случаях. То, что я и есть тот «отдельный случай», мне стало ясно тотчас по прочтении документа, ну, а моим командирам пришлось объяснять это достаточно аргументированно и долго, покамест не прониклись… Должность начальника клуба накладывала на меня кучу объязанностей. Все осложнялось тем, что войсковая часть была вновь созданной, только, что получила полковое знамя и практически все начинала с нуля. Все это, помноженное на лесные условия Северного Урала, плюс - специфические особенности службы во внутренних войсках, делало мою работу крайне занимательной и интересной. Я, как начальник клуба, должен был «построить» его (в буквальном смысле), создать библиотеку, оборудовать кинобудку, организовать полковую самодеятельность, выпуск стенной печати и фотобюллетеней, организовать оборудование Ленинских комнат в подразделениях, проводить подписку газет и журналов, производить закупку и распределение по подразделениям культтоваров и кинофильмов, еженедельно отправлять в газеты дивизии и округа статьи и заметки, создавать наглядную агитацию, помогать офицерам политотдела в составлении всяких и разных документов… Со всеми этими делами я успешно справился и мы даже умудрились выйти на первое место в дивизии по художественной самодеятельности, но этот рассказ на другую тему. Должность моя, помимо перечисленных объязанностей, включала в себя также много положительных моментов и важных, полезных и приятных для солдата деталей: свободный выход в «город», вольный распорядок дня, «собственный» кабинет-фотолабораторию за сценой клуба, «свою» библиотеку, поедзки в Серов в кинопрокат за закупкой фильмов, почти дружеские отношения с офицерами, уважение и авторитет товарищей, денежное довольствие, превышавшее обычное солдатское в десять раз. С офицерами мне везло. Уже на второй день службы в Свердловской учебке, меня вызвали к помощнику начальника штаба капитану Сердцеву, готовившему и проводившему занятия с офицерами и поручили чертить схемы и иллюстрации к ним. Капитан Сердцев оказался симпатичным человеком, слушателем – заочником академии, достаточно эрудированным и интересным собеседником. Срисовывать и перечерчивать приходилось из разного рода военной периодики, иногда под грифим ДСП (для служебного пользования), часто под грифом «только для офицеров Советских Вооруженных сил». Капитан Сердцев был знатоком стрелкового оружия, подробно и с увлечением рассказывал о нем. От него я впервые услышал слово «Узи» и рассказ об израильском автомате, состоявшем на вооружении некоторых подразделений НАТО, об особенностях его конструкции, компактности и т.д. Я также «заболел» этим и с тех пор слежу за всем происходящим в мире стрелкового оружия. Уже заняв свою клубную должность, я получил негласный доступ к военной периодике, в том числе и к «Военному зарубежнику» с грифом «Только для офицеров, генералов и адмиралов...». Я с интересом просматривал эти издания и в марте-апреле 67 года наткнулся на статью израильского генерала в отставке М. Даяна, который, как писали в предисловии, сейчас не у дел, путешествует по воюющему Вьетнаму в сопровождении американского военного инструктора и пишет статьи на военную тематику. Кто мог предполагать, что всего через пару месяцев этот отставной генерал «не у дел» станет министром обороны Израиля и поведет страну в битву за свое существование, к победе, которая встряхнет весь мир, заставит его пересмотреть многие свои позиции, пробудит в миллионах галутных евреев чувство национального самосознания и гордости. В майских номерах военных журналов, словно по команде, появились статьи с анализами военно-политической обстановки в странах Ближнего Востока, сравнительными таблицами качества и количества вооружений и состояния вооруженных сил. Из всей этой информации следовало, что баланс сил явно не в пользу Израиля. После прочтения материалов возникало и оставалось чувство надвигающегося вооруженного конфликта и ощущение того, что арабский блок готов к войне и только ищет повод. Отчетливо просматривались симпатии советского руководства и верхушки КПСС, их готовность «поучаствовать». Газеты приходили в часть с опазданием на сутки, радио было доступно только в организованном порядке, в строю, на так, называемых «радиослушаниях», телевидение практически отсутствовало. У меня в кабинетике, за клубной сценой, был свой приемник и я, естественно, пытался словить что-нибудь из «вражьих голосов». Попытки были плачевными и из-за глушилок, и из-за плохой проходимости, и из-за боязни попасться на глаза кому-нибудь. В начале июня, когда египтяне перекрыли доступы в Эйлатский залив, а затем потребовали отвода войск ООН, стало очевидным, что война вот-вот начнется. Советкая печать и радио цитировали Насера «...евреи хотят войны, мы говорим им «добро пожаловать!», в этой войне Израиль будет уничтожен!» (привожу по памяти). 5 июня, к обеду, из разговоров между офицерами, я узнал, что война началась, а вечером дикторы радио заливались на тему «израильской агрессии против миролюбивых арабских государств» и грядущего возмездия. На следующий день, утром, среди офицеров чувстовалась приподнятость настроения и бодрость духа. Некоторые отводили взгляд и не комментировали при мне происходящее, другие, наоборот, ухмылялись. Солдатам все было «до лампочки», большинство из них вообще не вникало ни во что, мечтая лишь поспать и поесть. Круг ближних друзей, относился ко мне с некоторой долей сочуствия, так, как будто бы у меня происходила личная трагедия. На второй или третий день войны, вечером, когда радио все еще пело о «победах» арабов и разгромленных Тель-Авиве и Хайфе, проходя по штабным коридорам, я наткнулся на дежурного по полку капитана Керима Тибилова, красавца – осетина, мастера спорта по самбо и вольной боьбе. Капитан дружески похлопал меня по плечу, и негромко сказал: « я знал, что арабы победят, здоровая нация, сильная», нечего делать, мол: «против лома нет приема!». Через пару дней после этого, настроения в газетах и на радио стали меняться, лица офицеров озаботились, о победах уже никто не говорил, предпочитали помалкивать. Через шесть дней все было кончено. Фантастика! Невозможно комментировать! Наши «стратеги» не могли найти никакого объяснения. В результатах войны отсутсвовала логика. «Как так!? Мы им, чуркам, дали все, а они все просрали!» Майор Петренко, освобожденный секретарь парторганизации, округлив глаза, вещал: «...американцы воевали за жидов, а мы просто не успели, ООН помешала». Действительно, как известно из отечественной практики, «плохому танцору яйца мешают». Сложно передать какие чувства переполняли меня. Тщательно перепахивая все доступные газеты, журналы, бюллетени я выискивал любую информацию на эту тему. В августе лектор из политуправления дивизии собрал офицеров в клубе и прочел лекцию с разбором произошедшего. Я, находившийся в своем чуланчике, за сценой, не переводя дыхания, слушал его. Лектор старался быть объективным, настолько, насколько ему позволяла его партийная совесть и информация, которой он располагал. «Что говорить? – вещал он, евреи готовят летчика за два-три года, египтян и сирийцев мы обучаем и тренируем по пять-восемь лет. У них (евреев) почти все с высшим образованием. У них даже женщины в армии! Денег сколько угодно и вооружены до зубов. А главное: хитры до невозможности, стервы! А арабы... не то! Побросали наши сапоги и танки в песок и побрели себе домой по пустыне. «Одним словом, жиды» – вторил ему майор Петренко. Лекция давно окончилась, офицеры разошлись, а я еще долго сидел у себя под впечатлением услышанного. Примерно, в это же время в парторганизациях проводили читку закрытого письма ЦК. Здесь я уже не присутствовал, но мой товарищ, скрытый еврей Боря Хазак, бывший кандидатом в КПСС, рассказывал, по секрету. Словом, сильно арабы разочаровали и расстроили наше руководство, а главное: в головы всего офицерского корпуса закрадывались крамольные мысли о не таком уж совершенстве отчественного оружия, методов обучения, военной доктрины, системы отношений в войсках, о пагубном влиянии политики КПСС на армию, в частности, и на страну, в целом. Конечно, эти заметки не могут претендовать на воспоминания о шестидневной войне. Они могут быть только маленькой иллюстрацией к тому, как эти события виделись и чувтвовались черновицкому парню на расстоянии в три тысячи километров от центра событий, на краю цивилизации, на границе Северного Урала и Восточной Сибири, в лесном полку внутренних войск. Осенью 68 года я уволился в запас, приехал в свои Черновцы и устроился на работу в Текстильное объединение. Окончился первый рабочий день, все собрались в раздевалке. На открытой дверке шкафчика Шмулевича, товарища по работе, я заметил прикленную фотографию, вырезанную из газеты: израильские генералы-агрессоры Шарон и Эйтан возле джипа, где-то в Синае. Из-за сильного растра черты лиц почти не просматриваются, да это и не важно. Важен символ и самосознание. Прошло время и стало ясно, что все мы, евреи, независимо от того, где бы ни находились, В Израиле или за его пределами, одержали победу, значение которой трудно переоценить. Мы подняли головы, выпрямили спины. Мы стали смотреть прямо и не отводить глаза, мы вспомнили свою историю и осознали, что у нас есть своя страна, свой язык, свой народ. По большому счету, исход евреев из России начался тогда, в начале июня шестьдесят седьмого.
Желающих получить более подробную и объективную информацию о тех днях я отсылаю к документальной книге Р. и У. Черчиля «Шестидневная война» (1967) – самому интересному произведению на эту тему , на мой субъективный и не профессиональный взгляд.
Последний раз редактировалось mark fux Вс янв 23, 2011 6:22 am, всего редактировалось 4 раз(а).
|