Страничка Марка Фукса

Что бывало...

Moderator: Ella

Forum rules
На форуме обсуждаются высказывания участников, а не их личные качества. Запрещены любые оскорбительные замечания в адрес участника или его родственников. Лучший способ защиты - не уподобляться!
Post Reply
Лев Мадорский
ветеран форума
Posts: 510
Joined: Mon Aug 17, 2009 8:17 pm

Re: Страничка Марка Фукса

Post by Лев Мадорский »

Привет, Марк!
С удовольствием прочитал последний рассказ. Ностальгический. Поразительно, но всё это совковое безумие сегодня вспоминается почему-то в плюсовой тональности. Наверно потому что были молодые. Спасибо. Лев Мадорский
mark fux
активный участник
Posts: 86
Joined: Fri Oct 31, 2008 2:19 am

Re: Страничка Марка Фукса

Post by mark fux »

Дядя Володя


Война все перемешала, подняла всех, хорошенько встряхнула и оставшихся в живых, не очень церемонясь, швырнула на грешную землю.
Некоторые связи в этом процессе разрушились, иные, наоборот, укрепились, заставив людей переосмыслить прошлое и настоящее.
Для многих пришло время определения своего места и качества в новой системе отношений и ценностей.
До войны, мои родители только понаслышке знали о существовании папиного двоюродного брата Володи. После войны жизненные пути их сблизились и тесно переплелись.
Родственники, как известно, бывают близкие и кровные.
Родственников, говорят умные люди, дает нам судьба, их не выбирают.
Мы не можем не согласиться с таким положением вещей и с благодарностью принимаем его, как и все данное нам Всевышним.
Так уж сложилось, у нас, что самыми близкими родственниками нам были не самые кровные.
Это если считать согласно канонам определения степени родства.
Если же расширить кругозор и начать определяться по существу, то мы придем к заключению, что родство душ, близость понятий и совпадение систем взглядов, готовность быть рядом и соучаствовать в радости и горе намного важнее всего прочего.
Родственников наших разбросало по всему миру: от Лос-Анжелеса и Техаса до Северного Рейна, от Украины и до Израиля.
Если о других наших родственниках, хотя бы теоретически, могут вспомнить их дети и внуки и написать пару добрых слов, то в данном случае на это надеяться не следует.
Так сложилось.
Я постараюсь заполнить эту главу своими воспоминаниями о нем.
Дядя Володя родился в начале двадцатых годов в селе Миньковцы, Подольской губернии в семье бабушкиного, со стороны отца, брата Меира Мейлиха и его жены Соси (Шоши).
Меир Мейлих отслужил в николаевской армии, сохранилось его фото в кителе, в бескозырке и с лихо закрученными вверх усами.
Он многое повидал и пережил, несмотря на давление окружающей среды, остался евреем и тщательно соблюдал традиции.
Свою большую семью он прокармливал традиционным еврейским ремеслом – портняжным делом.
ALIM3249.JPG
ALIM3249.JPG (74.47 KiB) Viewed 12391 times
Меир Мейлих. Солдат царской армии.

Володя окончил семилетку и поступил в Винницкий еврейский педагогический техникум, который окончил перед войной, став учителем еврейского (идиш) языка и литературы.
Сороковой год Володя встретил в Красной армии в Каунасе.
Только что оккупированные прибалтийские государства не выражали особенного энтузиазма по поводу присутствия советских войск, но до начала войны это не очень волновало новые советские власти.
Среди сослуживцев Володя выделялся, прежде всего, образованностью и общительностью. Через некоторое время он стал комсоргом полка.
22 июня 1941 года в жизни Литвы наступил новый этап, который местные жители расценили, как благоприятную возможность избавиться от Москвы и ее представителей.
Как впоследствии рассказывал дядя Володя, литовцы цветами и хлебом-солью встречали немцев. Ни о каком сопротивлении Красной Армии, наступающим германским войскам не было и речи. Паника, бегство, плен стали уделом тысяч красноармейцев. Литовцы вместе с немцами, а иногда и вместо них вылавливали военнослужащих и членов их семей.
Понимая обстановку, в самом начале кровавых событий, комиссар полка вызвал Володю к себе и велел ему – еврею, уничтожить свои документы и выписать себе новые на русскую фамилию. Бланки комсомольских билетов были в их распоряжении, и заполнение их заняло считанные минуты.
В немецкий плен мой дядя Велвел Меирович Мейлих попал под именем Владимира Мироновича Мелихова. Украинским языком он владел свободно, а внешность: темно-русые, слегка вьющиеся волосы, прямой нос и серые глаза не выдавали в нем семита.
Насколько мне известно, после всех перипетий с допросами и сортировками, дядя Володя оказался в украинском блоке концентрационного лагеря в Ольштине. Здесь в курортном уголке Мазовии, на северо-востоке Польши был создан один из многочисленных лагерей смерти.
Об этом периоде его жизни дядя Володя распространялся мало. Знаю, что вначале он работал на укладке шпал и в каменоломне, а затем «устроился» на чистку туалетов. Это считалось относительно легким трудом и давало шанс на выживание. Несколько раз военнопленных выстраивали перед экспертами по выявлению евреев, и каждый раз выискивали скрывающихся. Дядя Володя был на волосок от смерти, когда в лагерь доставили «специалиста» из западных украинцев и он, проходя мимо него, дважды остановился, всматриваясь в глаза, велел произнести «ку-ку-ррру-за».
В середине войны Володя встретил в лагере своего земляка из украинцев, узнавшего его. Такая встреча не предвещала ничего хорошего: за кусок хлеба предавали всех и вся. Пришлось бежать из украинского блока. После работы, на построении, он пристроился к французам. Общее количество заключенных совпадало, было уже поздно, разбираться не стали, оставив это на утро. Утром он перебежал в русский блок.
Сколько он весил в конце войны и как выглядел можно только догадываться. Знаю лишь, что в туалет по большой нужде он ходил не более трех - четырех раз в месяц.
После освобождения советскими войсками, пришлось ему пройти все виды проверок: еврей, прошедший лагерь и оставшийся при жизни, вызывал множество вопросов у дознавателей.
Оказавшись, наконец, на свободе и вернувшись к себе на родину, он обнаружил себя единственным выжившим членом своей большой семьи. Расстреляны были все: сестры, братья, родители.
Делать на пепелище в Миньковцах было нечего, и он подался, куда глаза глядят в поисках хоть кого-нибудь из своих, уцелевших и способных отогреть и вернуть к жизни его.
Так, в сорок седьмом, он оказался в Черновицах, где моих родителей и его приютила семья маминой двоюродной сестры.
Время было крайне трудное. Забота о куске хлеба была реальностью, и требовала приложения всех физических и духовных сил.
Беременная мной мама, например, по ночам не могла заснуть от голода и просила кусочек хлеба.
Естественно, что осиротевший, прошедший все круги немецкого ада, и совсем еще молодой человек – дядя Володя стремился устроить свою жизнь.
Как потом рассказывали мои родители, некоторое время Володя слонялся без какой либо занятости: учитель идиша, после немецкого плена, с подорванным здоровьем и без какой-либо реальной опоры в жизни мало кого интересовал.
С другой стороны, война унесла жизни сотен тысяч мужчин и каждый, оставшийся в живых был на счету и в цене.
Он познакомился с приятной девушкой из приличной, но очень несостоятельной семьи, дело шло к женитьбе, но смущало его несколько следующих обстоятельств.
Невеста была студенткой медицинского института и до получения диплома, а значит и до материальной стабильности было еще очень далеко, и далее, родители невесты настаивали на том, что ему, Володе, следует поступить в институт и также стать врачом.
Это не совсем вписывалось в его планы, ему элементарно хотелось отоспаться и обогреться, поесть досыта и не утруждать себя учебой и зубрежкой в мединституте.
Он искал, как сказали бы на иврите: «байт хам» - теплый дом.
Состоялась помолвка, он готовился перейти в дом невесты.
Судьба, однако, распорядилась иначе.
Кто-то из знакомых, в самый последний момент, познакомил его с большой и, по тем временам, зажиточной семьей земляков из Каменца.
Большая и дружная еврейская семья, включавшая родителей, четырех их дочерей, двое из которых были замужними, их мужей и детей была готова принять Володю и включить его в число своих.
Все члены семьи были при деле: старики, кондитеры по специальности, изготовляли сладости, две незамужние дочери - двойняшки помогали им. Замужние дочери с семьями жили отдельно.
Это действительно был «теплый дом», и было очень, похоже, что Володя нашел то, что искал.
Старики - родители, потерявшие на войне сына – летчика, души не чаяли в Володе.
Их я хорошо помню: умные, добрые, образованные, с передовыми для своего времени взглядами. Старик принимал участие в русском сионистском конгрессе в Одессе и любил повторять: «их бин, а алтер ционист!» Он самостоятельно изучил немецкий, для того чтобы читать сионистскую литературу, обнаруженную им в Черновцах, в подлиннике.
Все отношения по предыдущему варианту были порваны, а через очень непродолжительное время Володя женился на одной из двух незамужних сестер.
Вскоре стало ясно, что, несмотря на теплый дом, несмотря на дружную и расположенную к нему семью и, казалось бы, правильный расчет, произошла ошибка, в подробности которой по деликатным соображениям вникать не станем.
Трудно найти рациональные объяснения тому, почему умный и красивый, образованный и коммуникабельный человек не смог разорвать создавшуюся вокруг него обстановку и на протяжении многих, долгих лет, вплоть до своей смерти, продолжал нести тяжкий крест одиночества в собственной семье, со временем, все более и более погружаясь в невыносимую атмосферу непонимания и хаоса.
ALIM3245.JPG
ALIM3245.JPG (39.65 KiB) Viewed 12391 times
В.М. Мейлих.
Середина восьмидесятых.



Работал дядя Володя большей частью в торговле: ходил с лотком по базару, затем торговал в хозяйственном магазине и под конец своей торговой карьеры – промтоварном. Правда, случались периоды, когда он уходил из торговли и работал то монтажником, то техником по ремонту бытовой техники.
В начале шестидесятых годов он заочно окончил торговый институт.
Он много читал, большей частью мемуары, серьезную периодику, разного рода справочную и энциклопедическую литературу.
Многие издания я впервые увидел у него, прочитав, обычно, очередной номер «За рубежом», он отдавал его мне. В те годы это был едва ли не единственный источник нестандартной, чуточку приоткрытой информации из-за границы.
У него я впервые увидел печатное слово об Израиле.
Он приобрел толстый справочник «Страны мира», где среди прочего была и статья о нашей стране. До этого я слышал слово «Израиль», большей частью на уровне слухов и домыслов.
По вечерам он приникал к своему ВЭФу и слушал «вражьи голоса» из-за бугра. У него я впервые узнал, что существует трансляция на Советский Союз. Он принимал Югославию на русском, «Голос Америки» и Би-Би-Си, Израиль на идише и на русском, «Свободную Европу».
Он совсем неплохо разбирался в экономике, знал и понимал значение специальных терминов и мог не только проанализировать обстановку, но и кое-что объяснить и предугадать.
Ко мне он относился в высшей мере положительно, как к равному, поощряя мои увлечения книгами, нумизматикой и филателией.
К моему тринадцатилетию со словами: «Теперь ты мужчина и должен знать цену времени», он преподнес мне часы - простенькую, но ценную по тем временам «Победу».
В начале шестидесятых он подарил мне, ребенку, солидный двухтомник темно-зеленого цвета «Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.» "
В те годы, деньги доставались особенно трудно, но он считал возможным давать мне по 25 рублей на марки.
В нашем доме он бывал часто, без всякого приглашения, проявляя при, этом большое уважение к маме и неподдельную привязанность к папе.
В середине шестидесятых, отношения его с моим отцом осложнились, и он перестал бывать у нас. Эта ситуация была тягостна для обоих и продолжалась несколько лет, пока родственники, не помирили их, чуть ли не силой.
Даже в те годы, когда он не бывал у нас, я поддерживал с ним связь, заходил к нему поболтать.
ALIM3243.JPG
ALIM3243.JPG (62.16 KiB) Viewed 12391 times
В.М. Мейлих с внучатым племянником в Черновцах. 1980.


Во второй половине семидесятых, наша семья перебралась в Среднюю Азию, он стал бывать у нас в Ташкенте.
Летать самолетом он боялся. Ежегодно, когда мой отец гостил у братьев на Украине, по окончании визита, приглашал дядю Володю с собой в самолет, ну, а назад, домой, он уже вынужден был лететь самостоятельно.
В Ташкенте ему очень нравилось, он отогревался и в полном и в переносном смысле, с удовольствием окунаясь в Восток с его особыми отношениями и реалиями.
К его удовольствию, я таскал его по всему городу: из музея в музей, по базарам и торговым центрам, в парки и чайхану, в театры и на концерты.
ALIM3246.JPG
ALIM3246.JPG (80.33 KiB) Viewed 12391 times


В.М. Мейлих и мой отец И.Г.Фукс в Ташкенте у братских могил воинов Великой Отечественной. 1986.

Время пролетало быстро, и наступала пора расставания с тёплым и ярким Ташкентом и возврата в серую обыденность украинской провинции.
Дядя Володя, хорошо понимая систему отношений при Советской власти, тем не менее, был ей, по своему, предан.
Стоя на Центральной площади Черновцов и указывая жестом на красный флаг на шпиле ратуши, он говорил коллегам – евреям, еще остававшимся в городе и живо обсуждавшим тему отъезда в Израиль: «...до тех пор пока висит это флаг, я никуда не еду!»
Прошло время и красно-голубой флаг сменился жовто-блакитным. И без того не очень веселая жизнь пожилого человека на постсоветском пространстве стала просто невыносимой.
Я думаю, к нему подкралась нужда – сестра бедности.
Во всяком случае, периодически отсылаемые ему доллары, он принимал с благодарностью и по его письмам эти небольшие деньги давали ему возможность залатать дырявый бюджет.
К началу девяностых он остался в Черновцах, практически, один.
Последние евреи покидали Черновцы.
Город распрощался с теми, кто составлял его соль, значительную часть его населения на протяжении последнего столетия.
К элементарной бедности и болезням прибавилось одиночество и тоска.
Вскоре он тихо, во сне, покинул нас.
«Поцелуй бога», как говорят восточные евреи.
Last edited by mark fux on Sun Jan 23, 2011 7:46 am, edited 1 time in total.
mark fux
активный участник
Posts: 86
Joined: Fri Oct 31, 2008 2:19 am

Re: Страничка Марка Фукса

Post by mark fux »

Григорий Семенович
Станислав Сергеевич М. уважал чай.
Каждый день, примерно в десять, он доставал старый дореволюционный, залатанный на Алайском, китайский фарфоровый чайник и приступал к процедуре заварки.
Лаборатория терпеливо ждала и через четверть часа сотрудники разбирали пиалушки и приступали к чаю.
На чай захаживали и гости.
Среди гостей мое особое внимание привлекал Григорий Семенович Гуткин, высокий, со шрамом на левой щеке, в элегантном костюме и сверкающих полуботинках.
Григорий Семенович служил в экономической службе, но уважал нас, технарей и достаточно уверенно поддерживал общую беседу.
Со Станиславом Сергеевичем у них была постоянная общая тема: «Ленинское училище».
И хотя Григорий Семенович окончил пехотное училище в войну, а Станислав Сергеевич в середине пятидесятых, оба они ощущали себя более чем коллегами по прошлой жизни.
Вообще, Станислав Сергеевич пил не только чай.
Но редко. Только в запои. В эти дни и недели он на работе не появлялся и старый чайник зачастую скучал.
Через вот это, второе свое увлечение, Станислав Сергеевич загубил свою армейскую карьеру, вернулся из Читы, где служил в штабе округа, без красавицы жены и сына.
Григорий Семенович увлечения Станислав Сергеевича не разделял, хотя в крепких напитках разбирался.
После очередного запоя, посиневший Станислав Сергеевич, забивался со своей пиалой чая в угол и сосредоточенно молчал. Григорий Семенович подсаживался к нему.
Бас Григория Семеновича, как тихая, но ясная музыка, обволакивал и отогревал Станислав Сергеевича, и глядишь, через полчаса, последний возвращался к жизни.
Григорий Семенович был известной личностью в нашем многотысячном КБ.
В те годы гордостью нашего КБ был биг-бенд «Модуль».
Руководил им джазмен композитор Эдуард Каландаров, а вот неизменным ведущим выступал Григорий Семенович. Делал он это с любовью, непринужденно, с оптимизмом и юмором, придавая особый шарм всей программе.
В конце шестидесятых в Ташкенте состоялся джазовый фестиваль. Он стал событием, перешагнувшим за рамки республики, событием, получившим союзное признание.
Вне конкурса выступили три больших состава (все три возглавлялись известными композиторами) – это биг-бэнд Гостелерадио Узбекистана под управлением Евгения Живаева, государственный эстрадный оркестр под управлением Евгения Ширяева и биг-бэнд нашего КБ, «Модуль» Эдуарда Каландарова.
Биг-бенд «Модуль» под управлением Эдуарда Каландарова просуществовал десять лет, с 1963 и по 1973 годы и отмечен в энциклопедическом справочнике «Джаз. ХХ век» (http://slovari.yandex.ru/dict/jazz_xx).
Все эти годы, и я тому свидетель, душой коллектива был Григорий Семенович.
gsg70.jpg
gsg70.jpg (3.58 KiB) Viewed 12307 times
Г.С. Гуткин. Семидесятые годы.

Он вполне мог стать артистом эстрады. Таланта хватало. Многие менее талантливые, но более нахальные и менее чистоплотные так и сделали и мелькают перед нашими глазами и по сей день.
Вообще то, призванием Григория Семеновича была юриспруденция.
Это был юрист от бога.
И он в свое время сделал все необходимое для реализации этого промысла, но судьба не благоволила к нему и, вследствие этого, он занимался другими делами, оставаясь юристом до мозга костей.
Григорий Семенович Гуткин родился в Ташкенте в 1923 году.
Семья его происходила из правобережной Украины. Отец Григория Семеновича был участником гражданской войны, участвовал в ликвидации банд украинских националистов, а затем наводил порядок в Средней Азии.
У Григория Семеновича хранилось уникальное издание, об еврейских погромах на Украине в годы гражданской войны. Книга была снабжена многочисленными фотоиллюстрациями. На одном из фото в числе других красных командиров-освободителей евреев фигурировал и отец Г.С. Гуткина.
Детство Гриши прошло в Ленинграде, куда отец был переведен на партийно-хозяйственную работу.
Через некоторое время, во время очередной чистки, отец Григория Семеновича был арестован, обвинен в каком-то уклоне и во вредительстве: попытке отравления водозаборов в Ленинградской области.
Когда следствие закончилось, старший Гуткин не досчитавшись большей части зубов, посчитал за благо исчезнуть из центра и вернуться в Ташкент.
Так или иначе, войну семья Гуткиных встретила в Средней Азии.
Впоследствии, когда мои отношения с Григорием Семеновичем переросли из простого знакомства в дружбу, насколько это возможно было при разнице в возрасте в двадцать пять лет, гуляя по огромной Аллее Парадов в центре Ташкента, где находилось наше КБ, он, указывая на несколько огромных чинар в северной части архитектурного ансамбля, отмечал, что когда-то они были в его дворе.
Когда началась война, восемнадцатилетний Григорий Гуткин записался добровольцем в Красную армию и был определен в Ташкентское пехотное училище.
В процессе подготовки этих заметок, на сайте Клуба выпускников Ташкентского пехотного (Ленинского) училища http://www.tvoku.ru/index.php помимо общей информации о тех годах я обнаружил цитату из воспоминаний гвардии лейтенанта запаса Г.Гуткина.
Цитирую абзац полностью.
«В августе 1942 года училище направило для пополнения частей действующей армии несколько сотен курсантов. Многие из них были откомандированы в одну из гвардейских стрелковых дивизий. Воспитанник пулеметной роты училища гвардии лейтенант запаса Г. Гуткин в своих воспоминаниях писал: «Рота имела честь служить в славной боевой гвардейской дивизии. С первых дней она показала себя сплоченным, боевым и инициативным подразделением, и командование решило оставить ее в полном составе, то есть такой, как она была в училище, назначив только командиров. В скором времени рота ленинцев стала примером боевой и политической подготовки не только полка, но и всей дивизии».
О порядке и методике подготовки курсантов сайт свидетельствует:
«После выпуска 1941 все занятия строились в связи с требованиями военного времени. Переключившись на подготовку офицеров по новой программе, училище в 1941 году дало фронту большую группу молодых офицеров.
Сделав новый набор курсантов, училище перешло на оперативный срок обучения — шестимесячную программу. Чтобы за столь короткий срок дать будущим офицерам необходимые командирские знания, училище перешло на 10-часовой рабочий день».
Молоденький командир Семен Гуткин вместе со своей пулеметной ротой попал на Калининский фронт. В ходе этих ожесточенных боев в районе железной дороги Великие Луки - Ржев, 24 ноября 1942, когда погиб командир, Григорий Семенович берет командование ротой на себя, продолжает бой и выводит пулеметчиков из окружения.
Курсантам Ташкентского пехотного училища, прошедшим ускоренный курс в и выпущенным в августе 1942 года, офицерские звания присваивали в ходе боев, уже на фронте. Именно после упомянутого боя, Григорий Семенович был произведен в офицеры. Впоследствии, детали этого эпизода принесли ему много беспокойства и боли.
Через некоторое время, в сорок третьем его дважды серьезно раненного и контуженного доставляют в полевой госпиталь, а затем переправляют в тыл, в Казань, где, по его воспоминаниям, госпиталь располагался во Дворце культуры порохового завода.
Медики Григория Семеновича выходили, но на фронт больше не пустили, он подлежал увольнению в запас. С большим трудом он упросил начальство оставить его в армии и был направлен военным комендантом в городок Тетюши, спрятанный в татарской глуши.
Впоследствии выражение: «…глухо, как в Тетюшах…» прочно вошло в лексикон Григория Семеновича.
В начале сорок четвертого Григорий Семенович вернулся в Ташкент.
gsg43a.jpg
gsg43a.jpg (4.32 KiB) Viewed 12306 times
Г.С. Гуткин в 1943.

Он спешит наверстать упущенное за годы войны, осуществляет свою мечту: стать юристом. Выбор падает на Ташкентскую Высшую юридическую школу.
Это было время, когда Ташкент, приютивший в годы войны десятки ВУЗов, театров, сотни заводов и НИИ, располагал блестящими кадрами практически во всех областях.
Достаточно упомянуть, что юридическое образование в Ташкенте в послевоенные годы получил известный журналист и писатель Федор Бурлацкий и что свой путь в политику на ташкентском юрфаке начинал Анатолий Собчак.
По окончании Юридической школы в сорок шестом году Г.С. Гуткин получает распределение в Кзыл-Орду, военным прокурором отделения железной дороги.
Кзыл-Орда, ключевая станция железной дороги Оренбург-Ташкент, всегда имела особое значение в системе коммуникации Российской империи и СССР. Был период, когда сюда из Алма-Аты даже была переведена столица республики.
Близость к военным полигонам, огромные потоки беженцев, возвращавшихся из Средней Азии в европейскую часть страны, встречные потоки стратегических грузов в быстро развивающуюся Среднюю Азию, по всей видимости, делали службу молодого офицера и интересной и значимой.
Как это обычно бывает, у удачливого и энергичного молодого офицера, занимавшего видную должность, кроме появившихся друзей, завелись и враги.
Если быть точным, то вчерашние друзья-товарищи в одночасье превратились во врагов. По рассказам Григория Семеновича, у много повидавшей в своей жизни дочери местного руководителя, как сейчас бы сказали, силовых структур появились виды на него.
Григорий Семенович пользовался успехом у женщин, но долговременные отношения не входили в его планы и, кроме того, к этому времени он уже был женат (семья находилась в Ташкенте).
Месть отвергнутой дочери провинциального начальства была жестока. Все пошло по отработанной схеме: Григорий Семенович был обвинен в запрещенных связях и после короткого следствия осужден.
Срок свой, с пятьдесят первого и до марта 1953, долгих два года, он тянул в Каракалпакии, в Тахиаташе, на строительстве Главного Туркменского канала.
Из тысяч работавших на строительстве канала более половины составляли заключенные. После смерти Сталина, в 1953 году, строительство канала было приостановлено, а затем прекращено.
Вот что пишет о «Великой стройке» социолог А..Жолдасов – «На руинах великой стройки. История Главного туркменского канала» (http://www.centrasia.ru/newsA.php4?st=1044278400):
«Мы в своем неведении были уверены, что на территории Каракалпакии не было ГУЛАГа. Увы... Великие стройки всегда были неразрывно связаны с рабским трудом местного населения и заключенных. На 1 января 1953 года в зоне строительства ГТК и его подразделений было 8 лагерных пунктов и отделений. Впоследствии Ургенчское отделение (2000 человек) было ликвидировано в связи с тем, что железная дорога дошла до Тахиаташа, и нужда в перевалке грузов из вагонов в баржи и автомобили отпала. В первом квартале 1952 года на строительстве ГТК работало 1521 вольнонаемный рабочий и 4852 заключенных. Во втором квартале 1952 года, соответственно, 1600 и 7221 человек. На 1 января 1953 года на стройке работало 7268 свободных граждан и около 10 тысяч человек заключенных. По плану на строительстве ГТК должно было работать около 11 тысяч человек.» и далее, цитируемый автор свидетельствует о царившей в лагерях « дизентерии, малярии, пыли и морозах.», далее: «Не имея данных о контингенте заключенных и статьях законов, по которым они были осуждены, трудно судить о количестве политических и уголовных заключенных. В архиве сохранилась только сводка о составе заключенных лаготделення №5 (Нукус). Из 478 заключенных только три были осуждены за антигосударственную, политическую деятельность.»
Вот в такую переделку попал Гвардии лейтенант и военный юрист Григорий Семенович Гуткин.
В лагерях Григорий Семенович встретил интересных людей из числа, как он говорил, «контриков» - политических, которые, безусловно, оказали влияние на его мировоззрение и образование.
Спасало его то, что он вместе с другими заключенными организовывал самодеятельность, пользовавшуюся популярностью и у вольнонаемных и у руководства МВД.
После освобождения, уже в достаточно зрелом возрасте, возвратившись в Ташкент, Григорий Семенович был вынужден начать строить свою жизнь сначала.
О работе по специальности не могло быть и речи. Юридической практикой он не мог заниматься даже тогда, когда через определенное время сумел опротестовать приговор, был признан невиновным, реабилитирован и восстановлен в партии, что для него, получившего партбилет на передовой, было важно.
Григорий Семенович поступил на завод «Ташсельмаш», освоил работу мастера термического цеха и одновременно пошел на учебу в финансово - экономический институт. В эти годы он работал, в основном, в первую и третью смену, выкраивая время для учебы.
На Ташсельмаше Григорий Семенович проработал до начала шестидесятых.
В конце пятидесятых в Ташкенте при Среднеазиатском Совнархозе организовывается конструкторско-технологическое бюро машиностроения.
В новую перспективную организацию тянутся специалисты с многочисленных организаций и предприятий Ташкента.
Вместе с друзьями, сюда переходит и Григорий Семенович. Теперь жизнь его, до последней минуты, связана с этим предприятием, с его пульсом и ритмом.
В этом же коллективе (ГПКТБМ, впоследствии - НПО «Технолог») с семидесятого года работал и я.
Собственно, с этого времени и началось мое знакомство с Григорием Семеновичем.
Григорий Семенович, служивший к этому времени замом в копировально-множительном отделе, часто захаживавал в нашу лабораторию обсудить новости и попить чайку, положил на меня глаз.
Его отдел получил тогдашнюю новинку: пару английских «Ксероксов» и под это дело – разрешение о переводе в отдел нужного специалиста из любого другого отдела.
Наше знакомство переросло в новое качество.
Григорий Семенович был хорошим руководителем и добрым товарищем.
Он сумел собрать возле себя надежных работников и построить на этом работу отдела. Ни о каких командных интонациях не было и речи. Все с улыбкой, юмором и пониманием собеседника или подчиненного.
Отношение ко мне со стороны Григория Семеновича было не совсем обычным. В нем сочеталось и отношение старшего к младшему, и отношение к коллеге, огромный кредит доверия, ко мне и моим товарищам, и совершенно равные партнерские отношения.
В конце шестидесятых Григорий Семенович изменил свое семейное положение, уйдя в другую семью, оставаясь при этом, привязанным к своим двум дочерям все душой.
Ему очень недоставало его, как он говорил, «девчонок».
Часть своих нереализованных отцовских эмоций и внимания он перенес на меня. Мне это льстило и помогало.
Он участвовал во многих наших делах и делал это с удовольствием и широтой присущей коренным ташкентцам.
Григорий Семенович обожал автомобили, не мыслил себя без них, разбирался в них и делал это на почти профессиональном уровне.
В свое время у него был советский джип – ГАЗ-67, восстановленным им из груды металла. На нем он выезжал в горы, безотказно обслуживал друзей и сотрудников. В мое время он довольствовался «Москвичом» и под конец – «Жигулями».
Он выписывал тогдашний бестселлер «За рулем» и был в курсе всех автомобильных новостей.
В свое время, из поездки в Друскининкай, Григорий Семенович привез тогдашнюю новинку: электронное противоугонное устройство для своих «Жигулей».
В ближайший выходной он заехал за мной, привез в свой уютный ташкентский дворик и мы занялись монтажом новинки.
Григорий Семенович искренне считал, что отнимает у меня свободное время, сокрушался по этому поводу. На самом деле, я купался в общении с ним, в его манере вести беседу, в неожиданных поворотах его мысли, в великолепной памяти и юморе.
Когда, через пару часов, все было окончено, провода уложены в жгуты, все соединения пропаяны и покрыты лаком и замок закодирован, оказалось, что между делом, Григорий Семенович успел приготовить свое коронное блюдо: ароматную шурпу и разлить коньяк по рюмкам.
По окончании всей процедуры, уже под вечер, Григорий Семенович отвез меня домой и, прощаясь в машине, вручил мне подарок.
« Купил для тебя. В Литве. Ты такое любишь»
Это был роман Григория Кановичуса «Птицы над кладбищем», аккуратное литовское издание с прекрасными рисунками. Память…
Когда Григория Семеновича не стало и нам следовало отогнать его осиротевшие «Жигули», пришлось вспоминать, что и как я кодировал в его машине в тот незабываемый день.

К началу восьмидесятых парк оборудования нашего отдела разросся, только электрографическая лаборатория, например, включала более десятка аппаратов. Я в это время трудился ведущим инженером и отвечал за эксплуатацию аппаратуры.
Руководство посчитало возможным включить упомянутую лабораторию в список объектов, предъявляемых начальству при визитах в наше КБ. Уж очень привлекательно смотрелись машины и симпатичные операторши нажимающие кнопки и сортирующие чертежи.
Как и полагается в таких случаях, произвели косметический ремонт, настелили линолеум поверх деревянных полов, подвесили новые осветительные приборы, сменили мебель.
Через некоторое время мы столкнулись с новым для нас явлением.
Все отечественные аппараты стали давать сбои, затем перестали работать вообще. Внешне все выглядело вполне исправно, однако, основная часть технологического процесса электрографии – трибоэлектрический эффект прилипания тонера (краски) к носителю во время проявки изображения исчез.
Когда чихал наш отдел, нездоровилось всему КБ.
Через пару дней, когда нами были испробованы всевозможные варианты диагностики и рекомендованные методики, когда в Вильнюсском НИИ электрографии стали узнавать меня по голосу, а коллеги с Казанского оптико-механического завода перестали подходить к телефону, напряжение достигло пика и мы лихорадочно размещали срочные заказы на документацию в других организациях, наш Главный нервно сбежал со своего Олимпа к нам и устроил мозговой штурм.
Мои друзья-товарищи, коллеги со всего НПО пытались вникнуть в суть дела. Ни пластмассовики, ни металлурги, ни электрики, ни специалисты по твердым сплавам, ни инструментальщики ничего толкового сказать не могли.
Нервы мои были на пределе.
Мы стали терять надежду и отводить глаза.
И вот тут, Григорий Семенович, потеснив формальных лидеров, произнес фразу, выдавшую в очередной раз кредит доверия нам, успокоившую, вселившую уверенность и настроившую нас на дальнейшую работу.
«Я не думаю, Михаил Израилевич, сказал он, обращаясь к Главному, что кто-нибудь из собравшихся владеет вопросом и разбирается в этом деле лучше наших ребят. Дайте Марку Иосифовичу и его техникам работать спокойно, без паники. Не война! Они найдут решение».
Затем он отвел меня сторону, положил руку на мое плечо, посмотрел мне в глаза и произнес:
«Марк, иди к ребятам, попейте чаю и спокойно работайте. Лучше Вас никто ничего не сделает».
Позднее я узнал, что так, примерно, поступают командиры ЦАХАЛа, напутствуя солдат перед боем:
«Это то, что у нас есть. С этим идем в бой и выигрываем».
К слову, техническая проблема решилась в ближайшее воскресенье, когда все отдыхали, а мы не могли себе этого позволить из-за свалившейся беды.
Подходя в темноте по неосвещенному в выходной день коридору и поднеся ключ к замочной скважине, мой коллега Витя заметил сноп искр проскочивших между замочной скважиной и ключом. Остальное было делом быстрого анализа, вполне объяснимо и решалось в течение получаса.
Григорий Семенович застал нас за сдиранием новенького линолеума с пола.
Мы увлажнили полы и заправили машины новой проявляющей смесью.
Все заработало.
Пластик, уложенный на полы, превратил операционный зал в огромный конденсатор, повлиял на электростатическое состояние проявочной смеси и выводил ее из строя.

В начале восьмидесятых на Григория Семеновича свалилась нежданно-негаданно серьезная для него неприятность. Готовясь к очередной памятной дате, военкоматы занялись переписью ветеранов Отечественной войны. Казалось бы, простая формальность обернулась для Григория Семеновича серьезным переживанием.
В архивах не обнаружили документов военного времени о присвоении ему офицерского звания. И хотя имелись документы об окончании курса Ташкентского пехотного училища и о дальнейшей службе офицером в Кзыл-Орде, не хватало определенной бумажки – приказа о присвоении звания лейтенанта в ходе боев.
Для Григория Семеновича, как и для других ветеранов, Великая отечественная была Главным делом их жизни. Он очень тяжело воспринимал беседы в военкомате, переживал и не считал возможным оправдываться по этому поводу.
В конце концов, все прояснилось и уладилось, но, я уверен, вся эта история здоровья ему не прибавила.
В Григории Семеновиче большой жизненный опыт сочетался с некоторой наивной верой в советский закон и справедливость. Жизнь, к сожалению, периодически разочаровывала его в этом направлении.
В конце семидесятых должность начальника нашего отдела стала вакантной.
Как заместитель, Григорий Семенович автоматически приступил к исполнению обязанностей. Так продолжалось около полугода. Начальство не спешило утверждать его в должности, несмотря кажущееся расположение к нему.
Мне позднее так же приходилось сталкиваться с подобным в нашем КБ.
Говорят, Голда Меир просила американцев при назначении дипломатов на службу в Израиль не назначать еврея послом США в Израиле, справедливо полагая, что такому дипломату придется быть «большим католиком, чем папа римский».
Аналогично происходило и в нашем НПО. За время нахождения у власти наш Главный инженер - еврей, не способствовал назначению соплеменников на ответственные должности.
Словом, Григория Семеновича обошли. Несмотря на заслуги, несмотря на успехи, несмотря на авторитет и опыт.
Он очень переживал сложившуюся ситуацию и расценивал ее как выражение недоверия.
На самом деле, никто не сомневался в нем, за действиями конъюнктурщиков стояла банальная протекция «своим да нашим».
Внешность порой обманчива: несмотря на цветущий вид, Григорий Семенович отличался хрупким здоровьем.
Война, ранения, сталинские лагеря, нелегкая послевоенная жизнь сказались на нем.
К моменту нашего знакомства он уже перенес два инфаркта, но себя не щадил, позволял себе абсолютно все, что должен и мог позволять себе мужчина его возраста.
Третий инфаркт свалил его прямо на работе.
Мы с моим другом и коллегой Витей Иванцовым, будучи случайно недалеко от его дома, без предупреждения завалились к нему.
К этому времени он только стал приходить в себя.
Взаимной радости не было предела. На столе тут же появились сладости и коньяк. Григорий Семенович спокойно налил и себе и с удовольствием составил нам компанию.

Женщины обожали Григория Семеновича. Они любили окружать себя им.
Непонятным образом, в любой компании, на любом мероприятии, включая сбор хлопка, он оказывался окруженным женским вниманием, среди смеха, хохота и французских духов.
В те годы увлекались толстыми журналами. Он регулярно снабжал меня ими, комментируя при этом печатаемое.
Григорий Семенович был интернационалистом в той степени, в которой только может быт человек рожденный, выросший и живущий в многонациональном Ташкенте.
Вместе с тем, он, по моим наблюдениям и ощущениям, всегда осознавал свое еврейское начало.
Это сказывалось и в его комментариях к текущей советской политике, когда по популярности тем сионизм занимал второе место сразу после «Продовольственной программы КПСС», и в его способности уместно ввернуть словечко на идише, и в умении в нужном русле и с нужными интонациями рассказать анекдот и развести руками.
В феврале восемьдесят второго Григория Семеновича не стало. Четвертый и последний инфаркт случился прямо на работе.
Мы вместе пообедали, он рассказал мне анекдот о двух гангстерах, взявших почтовый поезд. История иллюстрировала только что оконченную трапезу и наши ощущения после нее.
Каждый из нас направился по своим делам. Я не успел сделать и десятка шагов, как услышал тревожный крик.
Григория Семеновича уже с нами не было.

Мне на своем пути было суждено встретить множество разных людей. Плохих я стараюсь не помнить.
Достойные заняли место в моей памяти.
Некоторые оказали влияние на меня.
Григорий Семенович Гуткин относится к их числу.
Я уже давно преодолел его возрастную планку и старше его.
Я стараюсь относиться к своим молодым коллегам так, как ко мне в свое время относился Григорий Семенович и с удовлетворением констатирую, что получаю от них именно то, что и хотел бы получить: доверие и уважение.
И когда тридцатилетний сабра говорит мне: «Марк, ата бишвили кмо аба» («Марк, ты для меня словно отец»), то в этом, много стоящем для меня обращении, есть заслуга и Григория Семеновича.
Я часто думаю и задаю себе вопрос: « Как это могло сложиться, что в стране где я родился, вырос, где прожил большую часть своей жизни, в стране, культура и язык которой стали мне родными, как могло случиться, что человек, такой, как Григорий Семенович, человек, преданный родине, следовавший всем ее канонам и призывам, искренне и безоговорочно, не пощадивший для нее ничего, человек образованный и толковый, с замечательным характером и талантом делать добро так был недооценен и растрачен.
Я не жду ответа.
Вопрос риторический.
Я часто вспоминаю его, жизнелюба и шутника, надежного партнера и доброго товарища, годившегося мне в отцы.
Last edited by mark fux on Sun Jan 23, 2011 11:05 am, edited 2 times in total.
Savta
участник форума
Posts: 4
Joined: Wed Dec 16, 2009 9:55 am
Location: Израиль, Ашдод
Contact:

Re: Страничка Марка Фукса

Post by Savta »

Уважаемый Марк!
Большое спасибо за добрую память о моем отце.
Уже прошло довольно много лет со дня как его не стало. Я сегодня уже старше папы... И, к сожалению, многое забывается.
Ваш рассказ всколыхнул очень многое...
Сыновья мои тоже Вам благодарны. Уговаривают и меня написать о том, что помню.
Раскидало нашу семью по свету. Нет возможности просто сесть иногда всем вместе и поговорить. Поэтому очень здорово вот так оставить память для детей и внуков...
С большим уважением,
Римма Гуткина
Лев Мадорский
ветеран форума
Posts: 510
Joined: Mon Aug 17, 2009 8:17 pm

Re: Страничка Марка Фукса

Post by Лев Мадорский »

Привет, Марк!По моему, рассказ о Гуткине один из Ваших лучших.
С новым годом! Здоровья! Лев.
Misha
участник форума
Posts: 6
Joined: Mon Jan 11, 2010 4:48 pm

Re: Страничка Марка Фукса

Post by Misha »

Марк
Учителница по рускии была Эцфир Яковлевна Цацкина она тоже жыла на Шевченко, ты я думаю был в классе "А" :CL
Misha
участник форума
Posts: 6
Joined: Mon Jan 11, 2010 4:48 pm

Re: Страничка Марка Фукса

Post by Misha »

Марк
Я тепер вижу ты был в "В"

Огромное спасибо за фотографии улицы Шевченко. Я Шевченко 58. класс "Б"
mark fux
активный участник
Posts: 86
Joined: Fri Oct 31, 2008 2:19 am

Re: Страничка Марка Фукса

Post by mark fux »

Дорогой Миша!

1. Я действительно учился в "В", хотя в данном конкретном случае все буквы алфавита сливаются в одно целое.
2. Конечно, Э.Я.Цацкина, мне на ошибку уже указали, да и я сам восстановил в памяти. По техническим причинам на смог исправить. Будем считать это проверкой на бдительность читателей!?
3. Напомните, пожалуйста, Вашу фамилию. Имя Миша не относилось к редким в Черновцах.
Всего Вам доброго. Марк
Misha
участник форума
Posts: 6
Joined: Mon Jan 11, 2010 4:48 pm

Re: Страничка Марка Фукса

Post by Misha »

Меня Миша Шапиро.
Я потом поставлю фотографию 1 "Б" и 7 "Б" там Цацкина, лысый Биолог, и есчё пару.
Ты мне напомнил про "селёдку" открытая антисимитка номер 1.
Другие тоже были антисимиты но делали бид что нет. Васченко и Цацкина лучшие подрушки- но я думаю что Эсфир Яковлевна знала что Васченко была антисимитка.
Misha
участник форума
Posts: 6
Joined: Mon Jan 11, 2010 4:48 pm

Re: Страничка Марка Фукса

Post by Misha »

1 klass
Attachments
1 B 001a.jpg
1 B 001a.jpg (86.68 KiB) Viewed 12181 times
Last edited by Misha on Wed Jan 13, 2010 2:13 pm, edited 2 times in total.
Post Reply