Страничка Льва Мадорского

[Лев Мадорский]

Из серии: Рассказы о детях- великих композиторах и музыкантах.

АНТОН ГРИГОРЬЕВИЧ РУБИНШТЕЙН (1829-1894 г.г.)


Антон Рубинштейн родился 28 ноября в деревне Выхватницы, Псковской губернии ( сегодня территория Молдавии), но с деревенской жизнью познакомиться не успел. Когда мальчику исполнилось три года, семья переехала в Москву. Первым учителем фортепиано ( пробелы в тексте по техническим причинам. Автор)

у маленького Антоши, проявившего с раннего детства исключительные музыкальные способности, стала мама, Карелия Христофоровна. Она выросла на территории Восточной Пруссии, в бюргерской семье со строгими нравами, где важным способом воспитания детей считались физические наказания, в том числе, розги. Время от времени, это нехитрое средство Карелия Христофоровна, женщина властная и решительная, применяла это и для воспитания Антона. Об одном таком случае хочу рассказать Розги за обман

Санки мчались с горы. Всё быстрее и быстрее. Было весело и немного страшно.. Темп музыки, которая неслась откуда-то сверху, тоже становился всё быстрее и быстрее. Что это за музыка? Очень знакомая… Впереди, прямо на дороге, показалось высокое, мощное дерево. Дерево приближалось ближе и ближе, но он не может свернуть. Не получается. Сейчас санки врежутся в дерево…
В этот момент мягкая, нежная и, вместе с тем, настойчивая рука потрясла шестилетнего мальчика за плечо:
- Вставай, Антоша, вставай. Уже пора.
- Ну, мама, ещё немного. Ещё полчасика.
-Нет, Антон. Уже 6 часов утра. Надо заниматься музыкой.
Антоша знал, что спорить с мамой бесполезно. Как она сказала, так и будет. Малыш стал медленно, неохотно одеваться.
- Выпей стакан молока и начинай. Сегодня будешь играть «Фантазию». Это трудное место на второй, третьей и четвёртой странице сыграешь 23 раза.
- Мама, - возмутился мальчик. – Почему так много? Вчера я играл только 10 раз.
- Потому что на той неделе у тебя первый серьёзный концерт, а ты до сих пор это место играешь неуверенно.
Антоша сразу вспомнил про свой сон и музыку, которая сон сопровождала. Это была «Фантазия» Мошелеса. Та самая фантазия, которую ему через пять дней предстоит сыграть на концерте в Благородном собрании. Мама говорила, что выступить на этом концерте – большая честь. Иногда их посещает даже сам Государь. И ещё он говорила, что обычно на таких концертах выступают только взрослые музыканты, а маленькие дети, как он, выступают в первый раз.
- Не нужна мне эта честь. - думал мальчик, садясь за пианино.- Мне она не нужна. Но спорить с мамой было себе дороже. С мамой даже папа спорить не решается.

Пока малыш усаживается на стул и раскрывает ноты, сделаем небольшое лирическое отступление. Неудовольствие, с каким маленький Рубинштейн садился каждое утро за инструмент в шесть утра, совсем не означало, что малыш не любил музыку. Или что ему не нравилась «Фантазия» Мошеле, которую он разучивал в последнее время. Напротив. Музыку Антоша любил и «Фантазия» ему нравилось. Но любить музыку и играть в важных и ответственных концертах, даже если эти концерты посещает сам Государь, это совсем не одно и то же. Особенно, для маленького мальчика. Даже, если этот мальчик вундеркинд. Чудо-ребёнок. Каким, вне всякого сомнения, был Антоша Рубинштейн. Потому что юный вундеркинд, как и любые, нормальные дети его возраста, не любил не вставать в шесть утра, и ему не нравилось повторять много раз одно и то же.

Итак, мальчик взобрался на стул, открыл ноты и начал играть. Мама находилась в это время в соседней комнате, делала какие-то свои дела (читала, вязала или шила), но постоянно слышала игру сына. Более того, чтобы не ошибиться, Карелия Христофоровна использовала игральные карты: после окончания каждого проигрывания одна откладывала одну карту в сторону. Уже после пятого раза бесконечные повторенья прекратились для малыша в настоящее мученье. И тогда Антоша применил трюк: он пропускал полстраницы злосчастного места в «Фантазии» и сразу перескакивал на конец. Сначала всё шло хорошо. Однако, в какой-то момент мама заметила обман и, ничего не сказав, неожиданно вошла в комнату, где играл малыш, с розгами.
Карелия Христофоровна нежно любила сына, но свято верила в ветхозаветное правило, которое в наше время в педагогическом смысле, кажется весьма сомнительным: « Люби своего сына, да участит ему раны»

Две встречи с Листом.

В марте 1840 года состоялся первый концерт десятилетнего Антона в большом зале парижской консерватории. Концерт прошёл с большим успехом. Когда отзвучали аплодисменты, Антоша с букетами цветов пришёл в небольшую комнату за сценой. Там юного музыканта уже ждали улыбающаяся мама, его учитель, Александр Виллуан и какой-то неизвестный мальчику мужчина с длинными волосами, свисающими почти до плеч.
- Познакомься, Антон, - сказал учитель,- Это Ференц Лист. Его этюд ты играл сегодня.
Антон недоверчиво посмотрел на сидящего перед ним человека.
- Это правда, что Вы написали этот этюд?
- Да, я, - рассмеялся мужчина. – Ты очень хорошо его сыграл.
Ференц встал, обнял мальчика и сказал слова, которые позже облетели все газеты Франции: « Ты, Антон, будешь моим наследником в искусстве фортепианной игры» И добавил, улыбаясь: «Приглашаю тебя на мой концерт, который состоится в этом же зале через несколько дней»
Через несколько дней Антон, мама и Алексанр Виллуан сидели на концерте Ференца Листа в том же Большом зале консерватории. То что случилось в этот вечер, трудно объяснить. Потому что Антон был, как я уже писал вундеркинд, чудо ребёнок. Его реакцию на всё, что касается музыки, трудно было предугадать. Во всяком случае, реакция эта отличалась от того, как реагирует на музыку обычный ребёнок. Лист сыграл лишь несколько первых тактов «Венгерской рапсодии», а с мальчиком началось твориться что-то непонятное, чего раньше никогда не было: он весь сжался, вцепился руками в подлокотники кресла, на глазах выступили слёзы. «С тобой всё нормально, Антон?» -прошептала мама. Мальчик молчал и тяжело дышал. Потом Лист сыграл «Этюды на тему Паганини», что-то ещё. Игра Листа так поразила Антона, она так отличалась от всего того, что он раньше слышал, что вызвала у него нервный припадок. После этого мама ещё долго боялась водить сына на музыкальные концерты.

Чёрный хлеб и солёные огурцы

Этот февральский день 1842 года позже, уже став взрослыми, браться Рубинштейны вспоминали часто, с удовольствием, покатываясь от смеха. Но тогда было не до смеха. А получилось так. С утра они от завтрака отказались. Не было аппетита. Слишком сильно было волнение. Сегодня они оба должны были играть в Зимнем дворце в присутствии императорской семьи. А теперь, к вечеру, когда концерт прошёл хорошо и даже сам Государь похвалил их игру, у мальчишек, 13 –летнего Антона и 7- летнего Коли ( они жили в Москве в мебелированных комнатах с их учителем по фортепиано Александром Иванович Виллуаном) разыгрался аппетит. Как назло, учитель куда-то уехал, а в доме ни крошки.
- У тебя есть деньги?- спросил Коля.
- Нет. А у тебя?
-Тоже нет.
- Давай, посмотрим в карманах, -предложил Николай.- Может что-нибудь завалилось.
Антон полез в карман своего концертного пиджака и запрыгал от радости:
- Ура! Я нашёл 20 копеек!
Как потом вспоминали братья, эти неожиданно обнаруженные 20 копеек принесли им не меньше радости, чем бурные аплодисменты после сегодняшнего концерта и благодарственных слов Императора.
- Ура! Мы спасены!- вторил ему Николай. - Что будем покупать?
- А ты чтобы хотел, Коля?
- Давай купим чего-нибудь такого, что мы едим редко.
- Я бы хотел поесть солёных огурцов и обычного чёрного хлеба,- сказал Антон. -
- Ты когда ел в последний раз обычные солёные огурцы и обычный чёрный хлеб? Это было давно - согласился Коля. – Даже не помню когда.
- Ну, так вот. Иди и купи на 20 копеек солёных огурцов и чёрного хлеба.
- Ура! – снова радостно закричал Коля. – Но сходи лучше ты сам. У тебя лучше получится.
- Ну как я пойду,- возразил Антон. – По всей Москве и во всех газетах портреты с моими портретами и вдруг: «Дайте мне чёрного хлеба и солёных огурцов» Все, кто узнает меня, будут смеяться.
- Хорошо, пойду я,- согласился Николай. И побежал в находящуюся недалеко овощную лавку.
В этот вечер они Антон и Николай Рубинштейн устроили настоящий пир, о котором с удовольствием вспоминали потом часто. Действительно, что может быть вкуснее чёрного хлеба и солёных огурцов?

[Лев Мадорский]

Из серии: " Великие композиторы и музыканты-дети"
Фредерик Франсуа Шопен ( 1810-1849 г.г.)

Фредерик слушает пение


После завтрака карета стояла у ворот в полной готовности. В окно было видно, как кучер Матеуш ходил около лошадей, поглаживал их по спинам, проверял колёса на крепость. Видно было, как прошёл к карете граф Скарбков с женой, сыном Яном 9-ти лет и 7-летней дочкой Магдалиной.
-Давай, сынок, пошли. Неудобно, чтобы нас ждали,- сказал папа, Николя Шопен, который служил у графа гувернёром и учителем французского языка.
Граф часто выезжал с детьми на загородные прогулки и папа, как гувернёр, должен был сопровождать детей. Но сегодня в первый раз Николя брал с собой на такую прогулку семилетнего Фредерика.
Погода была прекрасная, лошади бежали весело, и уже через час карета остановилась во дворе усадьбы графа.
-Идите, прогуляйтесь,- сказала графиня. -Ждём вас к обеду.
-Пошли в лес,- предложил Шопен старший.
-Ура!- закричал Ян.- В лес. Будем собирать грибы и ягоды.
-Тогда возьмите в карете корзинки.
Компания подошла к деревне, за которой начинался лес.
И тут неожиданно из окна ближайшей хаты раздалось пение. Женский голос тихо и задушевно пел польскую народную песню. Фредерик, как заворожённый, пошёл на звуки голоса. Тоненький ручеёк мелодии нежно переливался, лился серебряной струйкой, звенел. Мальчик стоял под окнами и не мог шевельнуться.
Папа и дети вышли из деревни и вошли в лес. Они были так увлечены поисками грибов и ягод, что не сразу заметили исчезновение маленького Шопена.
-Ян, Магдалина, вы не видели Фредерика,- заволновался Николя.
-Нет, не видели.
-Ау, Фредерик!- стал кричать папа. -Ау, - кричали Ян и Магдалина.
Они кричали долго, но никто не отзывался.
-Странно,- удивился папа. -Неужели он заблудился? Придётся вернуться, позвать народ и прочесать лес.
Они вернулись в деревню и сразу натолкнулись на Фредерика. Малыш неподвижно стоял под окнами хаты, из окон которой всё ещё слышалось женское пение.
-Сынок, ты что здесь делаешь?
-Тише папа. Я слушаю.
-Как слушаешь? Мы тебя всюду ищем. С ума сходим.
Николя кинулся к сыну, повернул его лицом к себе, хотел отругать, но замолчал. Лицо Фредерика было залито слезами. Мальчик слушал пение женщины и плакал…

Много позже, став известным композитором, Шопен использовал в своих произведениях польскую народную музыку…

[Лев Мадорский]

Из серии: "Великие композиторы и музыканты-дети"

Михаил Иванович Глинка (1804- 1857г.г.)

Миша родился и провёл детство в селе Новоспасском Смоленской губернии, в имении своего отца, Ивана Николаевича, отставного капитана и большого любителя музыки. Самые яркие музыкальные впечатления детства: игра на скрипке и флейте в оркестре крепостных музыкантов отца, и колокольный звон близлежащей церкви…

Колокольный звон


Весной 1811 года с самого утра 8-ми летний мальчик сидел в траве, в тени высоких деревьев, недалеко от церкви и ждал. Часов у него не было, но он знал, что сегодня пасха и чудо скоро cвершится. Уже прошёл звонарь Яков и священник, отец Георгий. Со звонарём Миша был знаком. В крепостном оркестре его папы, на репетициях которого Миша постоянно присутствовал, помещика Ивана Николаевича Глинки, Яков играл на скрипке. Миша знал также, что папа посылал звонаря на пять лет учиться музыке в Германию.
Уже начали собираться у храма первые прихожане. Миша в нетерпении вскочил, стал прыгать и бить прутом по кустарнику: «Когда же начнётся? Когда?» И вдруг, сразу, неожиданно, без предупреждения это началось.
Мелодичные и одновременно мощные удары колокола понеслись откуда-то сверху. Казалось, не с церковной колокольни, а прямо с неба. Они захлестнули мальчика, накрыли его с головой. Миша замер, закрыл глаза и стал медленно покачиваться в ритме колокольных ударов. Следом за мощными ударами, сначала тихо, а потом всё ярче и сильней откуда-то с вершин окружающих церковь берёз посыпались мелкими листочками колокольчики. Они нежно звенели, кружились в воздухе, как бабочки и весело подпрыгивали. Миша принялся танцевать и подпрыгивать вместе с ними. Если бы кто-то видел в этот момент мальчика со стороны, то подумал бы, что он не в своём уме. Так длилось долго. Может быть двадцать минут, а. может быть, целый час.
Когда, наконец, колокольный звон прекратился, мальчик обессиленный упал в траву и ещё долго в голове у него звучал и пел этот прекрасный перезвон колоколов.

Уже став взрослым, великий русский композитор Михаил Глинка не забывал воспоминаний детства и использовал звон колоколов в своих операх « Иван Сусанин и «Руслан и Людмила», а также в некоторых симфонических произведениях.

[Лев Мадорский]

Из цикла: "Удивительные истории о музыке"
ЖИЗНЬ СПАС НОКТЮРН ШОПЕНА ДО ДИЕЗ МИНОР.

«Человек, взявший в руки скрипку, не может стать бандитом». При всей условности народного изречения, я тоже считаю, что человек полюбивший классическую музыку, становится лучше, чище, благородней. Это подтерждает удивительная история о польском пианисте Владиславе Шильмане и немецком офицере Вильгельме Хозенфельде.
Владислав Шильман, выпускник берлинской консерватории, в 30-е годы был одном из лучших польских пианистов. Когда немцы вошли в Варшаву он, как и другие евреи, попадает в Варшавское гетто. С января 1942 года Шильман работает на нацистской стройке чернорабочим: жизнь впроголодь, тяжкий труд, побои, постоянные унижения. Пианисту, правда, предлагали играть в кафе для гестаповцев, отдыхающих вечерами от непосильных трудов по уничтожения евреев, но он отказался. В декабре 1942 года его семью ( жену, отца и двоих детей) отправляют в лагерь смерти. Шильмана, как работающего, временно от отправки в концлагерь освобождают. В феврале 43 года его случайно узнаёт одна полька, любительница музыки, и с помощью её мужа пианисту удаётся сбежать из гетто и спрятаться в пустующей квартире. Знакомый с риском для жизни приносит ему еду. Во время одного из обысков, которые время от времени проводят по городу эсесовцы, Шильману приходится из квартиры бежать. Он прячется на чердаке в полуразрушенном доме поблизости от гетто. Еды нет, тепла нет. Шильман в глубокой депрессии. Он находит в одной из квартир снотворные таблетки, пытается покончить жизнь самоубийством, но чудом остаётся в живых.
В это время в гетто начинается восстание. Немцы задействовали для его подавления танки, артиллерию., поджигают окружающие дома. Повстанцы разгромлены и уничтожены. Горит дом, где прячется Шильман. Ему удаётся выбраться из огня и перебежать в сохранившийся дом в гетто. Здесь его случайно находит немецкий офицер Вильгельм Хозенфельд.
- Кто вы?-спрашивает Хозенфельд.
- Я пианист.
Хозенфельд недоверчиво смотрит на на Шильмана и приглашает спуститься этажом ниже. Там стоит пианино.
-Сыграйте. – просит офицер.
- На расстроенном инструменте, грязными, заледеневшими от холода пальцами, Шильман играет ноктюрн Шопена до диез минор.
- Я помогу Вам, - говорит немец. – Буду приносить еду. А чтобы не окоченеть от холода возьмите мою шинель. Постарайтеь продержаться. Осталось недолго. Недели через две советские войска будут в Варшаве.
- Вы немец? – удивлённо спросил Шильман.
- Да, я немец, - ответил офицер.- Хотя, скажу честно, мне стыдно в этом признаться.
До самого прихода Красной армии Хозенфельд с риском для жизни помогал Шильману, а позже погиб в лагере для военнопленных.
Так был спасён пианист Владислав Шильман, а в честь Вильгельмв Хезенфельда после войны было посажено дерево в аллее праведников в Мемориале жертв Холокоста «Яд Ваашем», около Иерусалима. Сюжет этой удивительной истории лёг в основу снятого кинорежиссёром Романом Полянским фильма «Пианист». Фильма, награждённого главным призом Каннского кинофестиваля.

[Лев Мадорский]

Из серии: "Удивительные истории о музыке"
Лев Толстой и музыка
Музыка не только занимала существенное место в жизни Льва Николаевича Толстого (1828-1910г.г.), но и оказывала большое влияние на его литературное творчество. В юности Толстой усиленно занимался игрой на фортепиано (иногда по три-четыре часа в день) и даже мечтал о карьере пианиста. В зрелом возрасте Лев Николаевич много размышлял о том, почему сочетание звуков способно оказывать такое могущественное воздействие на человека. Он сравнивал слушание с музыкой с погружением в сон, когда картины, образы, чувства захватывают тебя и вызывают настроения и эмоции, которые чувствовал, сочиняя музыку композитор. «Как это происходит, - писал великий писатель,- тайна великая и непостижимая». Лев Толстой пытался в этой тайне разобраться. После долгих размышлений он даёт определение музыки: « Это искусство троякого сочетания звуков - в пространстве, времени и силе - передавать и воспроизводить состояние души»
Ближе всего Толстому нравилась музыка страстная, взволнованная, глубоко эмоциональная. В детстве семилетний Лёва замирал неподвижно, когда мама играла «Патетическую» сонату Бетховена. «У меня она оставляла, - вспоминает впоследствии Лев Николаевич,- чувство сладкое и тревожное». Более подробно описано влияние «Патетической» сонаты в исполнении «маман» в повести «Детство». Мальчик сидит, сжавшись клубочком в кресле, и слушает. Уже эта поза, его внимание, его способность, не отвлекаясь, выслушать всю сонату до конца, не отвлекаясь, говорить о его исключительной музыкальной восприимчивости. Как же реагирует ребёнок? Это тоже потрясает. В «Интродукции» «…слушает затаив дыхание». В «Аллегро» «…всё сильнее слышится мне неясный, тревожный рокот». И в «Анданте» « …на душе становится спокойно, радостно, хочется улыбаться…».
Об удивительной музыкальной восприимчивости Толстого вспоминает и его сын Сергей Львович: «Я не встречал в своей жизни никого, кто бы так переживал музыку, как мой отец». А современники писали, что Толстой слушая музыку, часто «обливался слезами».
Бетховен, вообще, на всю жизнь остался любимым композитором Толстого. Также как, впрочем, и Моцарт. Писатель просил исполнить музыку Бетховена всякий раз, когда к нему в Ясную Поляну приезжали известные пианисты: братья Рубинштейн, Игумнов, Танеев, Скрябин. Когда они играли, Толстой сидел неподвижно, глубоко переживал услышанное, часто на глазах его выступали слёзы. Другим любимым композитором Льва Николаевича был Шопен. Однажды прослушав ноктюрн фа диез минор, воскликнул: «Вот так надо писать! Шопен - Пушкин в музыке». Для Толстого это было высшей похвалой. Нравилась Толстому и народная музыка, особенно, русские народные песни. Очень любил Лев Николаевич, когда ему пели яснополянские песни его дочери Таня и Маша. Однажды он даже записал эти песни и отправил их на обработку П.Чайковскому. Любил Толстой песни цыган. Когда в Ясную поляну заходили цыгане, он приглашал их в гости и просил спеть. Две цыганские песни Лев Николаевич самостоятельно записал для пьесы «Живой труп».
Впрочем, великий писатель был не только слушателем, но и сам много играл. Когда в их доме появилась гувернантка, хорошо владеющая фортепиано, они часто играли в четыре руки. Очень любил Толстой импровизировать за роялем. В повести «Утро помещика» он подробно описал, как это происходило: «После тяжёлых для него бесед с крестьянами, в грустном настроении Николенька садится за рояль и рассеянно пробегает по клавишам, наигрывая какой-то неопределённый мотив. Потом он подвигается ближе и в полных, чистых аккордах этот мотив повторяет. Ему казалось при этом, что он слышит и хор, и оркестр и тысячи мелодий. Различные странные образы, грустные и отрадные, сменяют один другой».
Иногда Толстой сам сочинял музыку, но, к сожалению, никогда её не записывал. Однажды Лев Николаевич даже решил поставить в их доме оперу-пародию. Он написал сценарий, в котором в шутливом стиле рассказывал о страстной, безответной любви. Вставил в оперу уже известные арии и написал слова и музыку к собственным. Играли в опере домашние, а также приглашённые артисты. Перед началом оперы писатель сел за рояль и вместо увертюры сыграл импровизацию на некоторые известные музыкальные темы. По воспоминаниям Гольденвейзера, опера имела большой успех.
Понимая огромное влияние музыки на человека, Лев Николаевич, естественно, и в своей школе в Ясной Поляне уделял большое внимание музыкальному воспитанию детей. Поразительно, что главное направление его музыкальной педагогики соответствует современной тенденции: главное не обучение детей игре на инструменте, а их нравственное воспитание при помощи музыки.
Закончить хочу высказыванием Льва Николаевича, в котором, на мой взгляд, наиболее сконцентрированы мысли великого писателя о волшебной силе музыки: «Музыка заставляет меня забыть себя, моё истинное положение, она переносит меня в какое-то другое, не своё положение; мне под влиянием музыки кажется, что я чувствую то, что не чувствую, понимаю то, что не понимаю, могу то, что не могу. Музыка сразу переносит меня в душевное состояние, в котором находился тот, кто эту музыку писал. Я сливаюсь с ним душой и вместе с ним переношусь из одного состояния в другое».

[Лев Мадорский]

Из серии: "Удивительные истории о музыке"
ШАЛЯПИНА НЕ ПРИНИМАЮТ В ХОР, А ВЕРДИ В КОНСЕРВАТОРИЮ

Подобные нелепые ошибки встречаются не так уж редко. Это только кажется, что большой талант всегда найдёт своё место. Особенно много ошибке происходит на приёмных экзаменах в музыкальную школу. Причины разные. Встречаются дети замкнутые, застенчивые, которые теряются при виде приёмной комиссии. У других плохо развит голосовой аппарат или очень небольшой диапазон голосовых возможностей. Поэтому они не могут повторить голосом тот или иной звук (это часто входит в программу экзамена) или спеть песню. Встречаются музыкально одарённые дети, которые попросту не знают песен и потому остаются за бортом музыкального обучения. И мы, возможно, теряем великих музыкантов или композиторов.
Что можно посоветовать родителям? Узнайте заранее требования приёмного экзамена и соответственного подготовьте ребёнка. Разучите с ним песню. Научите повторять за вами (хлопать в ладоши или стучать на бубне) тот или иной ритм. Сначала простой, потом более сложный. Неплохо если удастся показать сына или дочь преподавателю музыкальной школы, чтобы он прослушал ваших детей в спокойной обстановке.
Удивительные истории, произошедшие с великим русским певцом и великим итальянским композитором, суть которых вынесена в заголовок, показывают, что ошибки случаются не только при приёме в музыкальную школу…
* Cын крестьянина Федор Иванович Шаляпин родился и провёл детство в Казани. Семья жила крайне бедно и Федя с детства вынужден был зарабатывать себе на жизнь самостоятельно. У мальчика был красивый голос (дискант) и он любил подпевать матери. Когда Феде исполнилось 15 лет, он прочитал в местной газете, что объявляется конкурс на место хориста в Казанский драматический театр. Это был прекрасный случай улучшить материальное положение семьи. Трудность была в том, что как раз в это время у подростка началась голосовая мутация.
Прослушивание было назначено в 10 утра, но Фёдор пришёл на час раньше. Однако, оказался не первым. У дверей в театр уже прохаживался долговязый юноша лет 18-ти. Прослушивал конкурсантов весь хор. Федю пригласили первым. Никогда ещё он не выступал перед таким количеством слушателей. Неизвестно какую песню выбрал мальчик. Позже, уже будучи известным певцом, Шаляпин рассказывал, что спел очень неудачно. Чуть ли ни после каждой ноты, что называется, «давал петуха». В хор отобрали долговязого, сильно «окающего» юношу.
Через много лет, когда в Нижнем Новгороде познакомились, а позже, подружились уже известный певец Фёдор Шаляпин и молодой, подающий надежды писатель, Алексей Пешков (Максим Горький), Шаляпин рассказал Пешкову-Горькому историю своего провала в хор. Горький расхохотался: «Феденька, это же был я. Правда, вскоре меня из хора выгнали, так как голоса у меня не было никакого»
*Гениальный итальянский композитор Джузеппе Верди (полное имя Джузеппе Фортунатто Франциско) родился в 1813 году в глухой деревушке Ле Ронколе, около города Буссето. В небогатой семье трактирщика. Он тянулся к музыке и начал учиться игре на органе у местного деревенского органиста Петро Байстроки. Позже музыкальное дарование Джузеппе заметил купец и любитель музыки Бареции и в 12 лет мальчик переезжает жить к нему в Буссето. По воскресеньям Джузеппе приезжает к себе домой в Ле Ронколе и играет там в церкви на органе. С 17 лет он также становится штатным органистом в Буссето.

В 1833 году, когда Верди исполняется 20 лет, муниципалитет города выделяет юноше стипендию для обучения в миланской Консерватории, в то время лучшей в Италии. И тут случается невероятное. Верди в Консерваторию не принимают ввиду, как записано в решении приёмной комиссии, «…недостатка музыкальных способностей». Остаётся добавить, что после смерти великого композитора миланской Консерватории присвоили имя Джузеппе Верди.

[Лев Мадорский]

Чрезмерное законопослушание это болезнь?

Поставил в заголовке вопросительный знак, так как не исключено, что это у меня самого, живущего в такой законопослушной стране, как Германия, и приехавшего из такой закононепослушной страны, как Россия, несколько смещены понятия. Впрочем, давайте поразмышляем вместе…
С одной стороны, очевидно, что без законов мир погрузился бы в хаос и стал таким, каким был до первого дня творения, когда: « Земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною…» Поэтому и существуют с незапамятных времён определённые правила, установки, законы. Писанные и неписанные. От десяти заповедей и конституции до пресловутого «Морального кодекса строителя коммунизма». Тут и спорить нечего. Законы необходимы. Как мудро заметил Вольтер: «Свобода состоит в том, чтобы зависеть от законов». Но с другой… Если не брать во внимание пришедшие свыше заповеди, то кто, собственно, придумал эти правила, установки и законы? Их придумали люди. Такие же, как мы. Люди, которым, как правильно заметили древние, « ест ераре» - «свойственно ошибаться».

Не удивительно, что в государствах, где к власти приходили чудовища и безумцы, (такое случалось не раз и до сих пор случается) законы становились чудовищными и безумными. Выполнять такие законы было нельзя, если не хочешь стать таким же чудовищем и безумцем.

Маленького роста и вполне интеллигентного вида чудовище по имени Адольф Эйхман, был законопослушным гражданином и добросовестно выполнял спущенный сверху план по «окончательному решению еврейского вопроса». Он так и заявил на судебном процессе в Израиле: « Я выполнял приказы».

Знакомый немец Клаус, сосед по дому в Магдебурге, не зная, видимо, чем ему ещё гордиться, гордится своим законопослушанием. Как-то он сказал мне: « Если бы я увидел, что мой родной брат нарушает закон, то, не задумываясь, сразу сообщил бы об этом в полицию». На мой взгляд, Клаус болен. Эта болезнь- чрезмерное законопослушание. Как чересчур послушный ребёнок, по мнению психологов, больной ребёнок, так и чрезмерно законопослушное общество, порождающее Эйхманов, Клаусов и Павликов Морозовых - больное общество.

Часто спрашивают, в том числе, и сами немцы: «Как мог в такой культурной, цивилизованной стране, как Германия, стране Бетховена и Гёте, случиться Холокост?». Думаю, что, в значительной мере, Холокост- это также следствие излишнего законопослушания, излишней веры в печатное и в публично произнесённое слово. Если в каждой газете и журнале нацистского времени законопослушный немецкий гражданин читал, что все беды от евреев, что «…евреи - мерзкие тараканы, которых надо уничтожать» (цитирую по памяти антисемита-композитора Вагнера), то он нисколько не сомневался, что это именно так. А дальше, при сочувствии общества, запустить машину «окончательного решения» становилось делом техники.

Если бы мне поручили создать медаль за законопослушание, то я бы на одной стороне изобразил «Мерседес», прекрасный автомобиль, изготовленный с точным соблюдением всех правил и инструкций, а на другой - ворота в Освенцим с печально известной надписью: « Arbeit macht frei»- «Работа делает свободным». Две стороны одной медали.
В моём представлении, первое чему надо учить детей – критически оценивать услышанное и прочитанное. Недостаточно внушать им прописные истины: «Будь аккуратным», «Уважай старших», «Переходи улицу на красный свет». Надо объяснить, почему лучше делать именно так, а не иначе. Корни чрезмерного законопослушания, в командной, приближенной к военной, системе обучения и воспитания: «Направо. Кругом. Разговорчики в строю» Системе, характерной для авторитарных режимов. «Когда множатся законы и указы, - гласит восточная мудрость, - растут законы и грабежи». Если это действительно так, то смело можно убрать вопросительный знак из названия статьи.

[Лев Мадорский]

В БУДУЩЕМ ГОДУ В ИЕРУСАЛИМЕ.



Бен-Гурион заметил как-то: «Чтобы в Израиле быть реалистом - надо верить в чудеса». Одно из великих чудес еврейской истории, которая, вообще, на чудеса плодовита - сам факт сохранения евреев, как народа. Через две тысячи лет жизни среди других народов. Несмотря на гонения, геноцид, насильственное крещение, обращение в мусульманство и всякие другие ужасы, которые постоянно сыпались на их голову. Невероятно! Сказке подобно! Как такое могло произойти? Одни объясняют приверженностью к иудаизму (хотя к бывшему Союзу это явно не относится), другие - антисемитизмом и, как следствие, изоляцией потомков Авраама от других народов, третьи - Божьим промыслом.
Сказанное, впрочем, не означает, что евреи, вообще, не ассимилировались, т.е. другими словами, не растворялись в культурной, религиозной, политической среде народов, среди которых жили. Ассимилировались и растворялись. Принимали другую религию, вступали в смешанные браки, порой, старались забыть о своей национальной принадлежности. И всё-таки народ, разбросанный по всему миру, жил. Евреи остались евреями...
А сегодня? В 21-ом веке? Есть ли будущее у живущих в странах рассеяния потомков Авраама? Вопрос, как говорится, интересный...
Пророки ещё во времена существования Израильского и Иудейского царств были категорически против смешанных браков, влияния чужой веры или культуры. «Из за трёх добродетелей,- говорили еврейские мудрецы, -избавились израильтяне от ига египетского: за то, что не изменили языка своего, имён своих и одежды своей». Тем не менее, уже в 4 в.до н.э. иудеи попадают под влияние эллинизма. Возникает еврейская литература на греческом языке. Некоторые из эллинизированных евреев даже сотрудничали с сирийским царём Антиохом Эпифаном, захватившим Иудею и преследовавшим иудаизм.
Но настоящая ассимиляция начинается не с тех давних времён, а значительно позднее. С эпохи Просвещения. Именно тогда, в конце 18-го века, многие евреи добровольно переходят в христианство, объясняя это приобщением к развитой европейской культуре, за которой якобы не поспевает «закостенелое» еврейство. Особенно сильный размах ассимиляционные настроения приобрели в 19 –ом веке с приходом реформистов. Деятели этого движения многое пытались изменить. В том числе, определяли еврейство как принадлежность не к вероисповеданию, а к нации. В те времена появились «немцы Моиссева закона», «французы Моисеева закона» и т.д. Реформисты поддерживали идею ассимиляции, ничего не имели против смешанных браков, удалили из молитв упоминание о надежде евреев на возвращение в Эрец-Израиль. Их не остановила ни Катастрофа, ни отторжение других народов, ни запреты иудаизма. Подобных взглядов придерживались в советское время и многие евреи из бывшего Союза. Мы, в своём большинстве, в синагогу не ходили, и, можно сказать, насильственно идентифицировались как евреи по графе в паспорте. Таким образом, главное, что мешало евреям ассимилироваться в советское время - государственный и, тесно связанный с ним, бытовой антисемитизм. Отторжение других народов. Процесс, впрочем, был противоречивый. С одной стороны, многие из нас, учитывая, что с неправильной пятой графой попасть на хорошую работу и в престижные институты было не просто, старались изменить эту графу на любую другую (от узбека до чукчи), благодаря смешанным бракам или взятки в паспортном отделе милиции. С другой, инстиктивно или осознанно тянулись к браку с евреем (еврейкой), так как опасались когда-нибудь услышать от жены-мужа «гоев» или их родственников что-то вроде: «Ах ты, морда жидовская!»
Провозглашение государства Израиль, победы и успехи еврейского государства, а также исчезновение государственного антисемитизма изменили ситуацию. Не то чтобы уменьшилось количество ассимиляторов. Вовсе нет. Но даже у самых ярых сторонников слиться с окружающими народами в наднациональном, гумманитарном единстве появилось чувство национальной гордости. Даже они стали подумывать об эмиграции на историческую Родину. Стало ясно, что дни диаспоры сочтены. Сегодняшнее лавинное увеличение количества еврейских общин в Германии в долговременной перспективе вряд ли изменит ситуацию. Об этом говорит и рост числа смешанных браков, и низкая рождаемость в еврейских семьях, и, как это не парадоксально, отход интеллектуальной молодёжи от проблем религиозного еврейства. У значительной части молодёжи национальное самосознание заменило религиозную веру. Сказанное подтверждается статистикой. Еврейское население Европы с 1949-го и по настоящее время в процентном отношении к общей численности мирового еврейства уменьшилось от 20% до 14%. Вместе с тем постоянно увеличивается доля евреев Израиля, которая медленно, но неуклонно повышается от 27% в 1985г, до 30% в 1990 г. и 38% в 2000г.
Поэтому С появлением государства Израиль, уменьшением государственного антисемитизма и повышением у молодёжи национального самосознания еврейство в странах рассеяния у меня всё больше сомнений, что еврейская диаспора имеет будущее. Чем прочнее страна обетованная встаёт на ноги, чем значительнее её военные победы и успехи в экономике, чем лучше отношения с соседними государствами, тем чаще в аэропорту «Бен-Гурион» будут выходить на святую землю со слезами радости на глазах немецкие, русские, американские, французские и всевозможные другие евреи, тем чаще мы, потомки Авраама, живущие в странах рассеяния, будем повторять: «В будущем году - в Иерусалиме».

[Лев Мадорский]

ЦВЕТ САДОВОЙ СКАМЕЙКИ

Когда жизнь катится к концу. Когда силы есть , а приложить их негде. Когда внуки выросли и разрешают наблюдать за собой издалека. Когда никакой работы, даже самой завалящей, нет и не предвидится. Когда утром встаёшь с мыслью чем бы заняться, а рука сама тянется к пульту, чтобы включить телевизор. Который к тому же говорит по-немецки. Так что о том, что он говорит, можно только догадываться. По отдельным, неожиданно выскакивающим из памяти знакомым словам. Когда всё это происходит, у наших русскоязычных земляков есть два выхода. Ловить рыбу. Или купить дачу.
Михаил Стоцкий, 62 лет, приехавший из Киева, где проработал всю жизнь прорабом, крепкого сложения, небольшого роста , подвижный, с быстрой, неразборчивой речью и громким, хрипловатым голосом рыбу ловить не любил. Подъём на зорьке, неподвижное, многочасовое сидение в одиночестве, в тишине, и в окружении просыпающейся природы, даже хороший клёв, когда поплавок уходит под воду , а у рыбака восторженно замирает внутри, всё это было ему не в кайф. Поэтому он купил дачу. И не просто дачу, а дачу на двоих. С закадычным дружком, которого знал ещё по бывшей Родине, Сергеем Кориненко. По образованию тоже инженером-строителем. Высоким, худым, немного флегматичным. Жизнь покатилась веселее. Пока жёны возились на грядках, можно было по рюмашке сообразить. Оба это любили. В шахматишки перекинуться. И на политические темы поспорить. Именно поспорить. Потому что,практически, по всем международным проблемам он и Илья имели разные мнения. Подчас, противоположные. Иногда накал спора превышал дозволенные по немецким нормам децибелы и тогда через низкий заборчик, разделяющий участки, заглядывал сосед, высокий, добродушный Роберт. Он долго, удивлённо вслушивался в непонятные слова, поражаясь эмоциональному накалу, которому, казалось, не из чего было возникнкнуть в лениво плывущем, дачном воздухе и делал несколько движения рукой вниз. Призывая снизить уровень эмоций. Миша и Илья приветственно-успокаивающе махали в ответ. Начинали говорить потише. Но недолго.
- Старичок, да ты пойми. Из поселений нельзя уходить,- одной рукой широко жестикулировал Миша, другой разливая вишнёвую наливку собственного изготовления в дачные, разнокалиберные чашки и посматривая краем глаза, не видят ли жёны их нежелательных для утреннего времени приготовлений. - Ни в коем случае! Странно, что ты не сечёшь таких элементарных вещей. Еврейские поселения на Западном берегу, единственный способ не дать превратиться зачумленным мозгам палестинских детей во взрывчатую смесь. Единственный преграда, чтобы это высосанное из пальца государство- Фалестина не стало базой терроризма для Хамаз, других террористов и иже с ними.
-Ты, Мишенька, что-то путаешь, - Сергей сделал маленький глоток наливки, подержал её во рту, и, наконец, проглотил, большим пальцем показывая удовлетворение,- Представь что французы вспомнили времена Наполеона и основали поселение около Магдебурга. И их охраняет французская армия. Не думаю, что Меркель,несмотря на его объятия с Саркози, это придётся по душе. Уход из поселений - единственный путь к миру. Других путей нет.
-К какому, к чёрту, миру,- яростно возражал Миша.- Для палестинцев не только уход из поселений, но и любой шаг назад, любой жест, не демонстрирующий силу - признак слабости. Да ты представляешь какие миллиарды вложены в эти поселения. С виллами, бассейнами и новейшей системой охраны? Уйти и всё это оставить. Мир стоит много, но не столько.
- А сколько? Ты можешь сказать сколько? Сколько стоит жизнь погибших в терактах или во время операции «Облачный столб»? Ну хорошо,- Сергей уже завёлся по настоящему . Встал из за стола и большими шагами взад-вперёд расхаживал по веранде. – Сколько стоит мир? Сколько стоит, например, вот эта косилка ?-Сергей ткнул пальцем в новенькую, с ещё не стёртой смазкой косилку для травы, которую они только вчера купили, сложившись на двоих. – Ты знаешь, 50 евро. А почему? Потому что столько за неё просят. Мир стоит столько – сколько за него просят. Не больше не меньше. Вот в чём вся штука... - И так далее, в том же духе. На самые разные политические темы. Сергей с Мишей могли спорить часами, доходя до ожесточения, крика, бурных эмоций. Поражая накалом страстей не только не только немецкого соседа, но и меня. Иногда заходившего поиграть в шахматы. Хорошо знавшего, что споры, особенно, на политические темы – любимое занятие россиян. Но что удивительно. Они спорили. Постоянно. Практически, ежедневно. И оставались друзьями. Политические разногласия и дружеские отношения никак не пересекались. Одно не мешало другому...
Но вот недавано общий знакомый рассказал, что Михаил с Сергеем поссорились. Не разговаривают. Даже дачу решили продать. Так как жить на одной даче вместе больше не могут. Встречаю жену Сергея. Она отводит глаза
-Что ты не знаешь этих охоломонов? Спорили, спорили и доспорились.
-Снова о Ближнем Востоке?
-Если бы. Скажу- не поверишь. В какой цвет покрасить садовую скамейку. Миша хочет в красный, Сергей –в зелёный.
- И всё?
- И всё.
Поразительно! Невероятно! Прямо история о том как поссорился Иван Иванович с Иван Никифоровичем. Мудрый был человек Гоголь. Хорошо знал человеческую природу. Ближний Восток, Иранская атомная бомба, проблемы добра и зла. Всё это, конечно, важно, актульно и серьёзно. Но, выходит, менее важно , чем цвет садовой скамейки.

[Лев Мадорский]

123