Инна Ослон. АТЛАНТИЧЕСКИЙ ОКЕАН В КАЙМЕ БЕРЕГОВ

[Инна]

АТЛАНТИЧЕСКИЙ ОКЕАН В КАЙМЕ БЕРЕГОВ

 Инна Ослон, 2008-2009

- Нет, это будет скучно, - отозвалась моя подруга. - Через весь Атлантический океан без захода в порты?

- Нет, это слишком дорого, - сказала я агенту, узнав, что одной в каюте придется платить вдвое больше.

- Нет, я передумала и никуда не плыву, - сообщила я подруге. – Не хочется столько тратить.

- Но я тоже передумала, - неожиданно сказала она. Может, скучно не будет? И всего-то пять с половиной суток.

Подруга улетела в Англию на пару дней раньше меня, вместе с моими советами по знакомству с Лондоном, и добирались мы до своей каюты разными маршрутами, а я так еще с приключениями.

Но все по порядку. Англия встретила меня сначала огромным аэропортом, по пустынным и гулким коридорам которого я долго продвигалась к автобусной станции, волоча чемодан на колесиках; потом британским произношением кассирши; потом знакомой зеленой свежестью за стеклянной наружной дверью.

Что еще? Увидев несколько хорошо воспитанных лиц с желтоватыми неровными зубами, сразу вспоминаешь, что национальное американское пристрастие к стоматологии британцам, в массе своей, чуждо, что тут чуть меньше комфорта (для тела, а душе - хорошо), что вежливость здесь иная, не такая распахнутая, как там, где, на две ступеньки южнее, живу я, что на лице британца улыбка и благожелательность появляются после того, как обратишься с вопросом или просьбой, а не до.

Обо всем этом я думала в автобусе до Вокинга, где должна была пересесть на поезд до Саутхемптона. Я всматривалась в дорогу. Неужели мы правда едем по левой стороне? Или все эти машины справа – обман зрения? В конце концов, это просто условности, и мы могли бы правую сторону называть левой, а левую правой. Или наоборот. Я окончательно запуталась и стала смотреть на мчащиеся мне навстречу светло-зеленые деревья по сторонам шоссе, не разбирающие, слева они или справа.

Попетляв по каким-то развилкам с противоестественным направлением, въезжаем в Вокинг и мимо театра с афишей о «Вестсайдской истории» (ну никакой духовности на Западе!) приближаемся к вокзальчику. Когда-то здесь приземлились марсиане из «Войны миров», а теперь подъехала автобусом я. Поблизости, у реки, стоит похожее на корабль современное здание, внося легкий акцент инопланетности в избранный пришельцами городок.

Поезда в Англии ходят часто, и рельсы у станции расползались в стороны многочисленными серебристыми нитями, ровно выложенными вдоль платформ. Я бесконечное число раз пыталась попасть к своим двоим, подымаясь на одном лифте на марсиански пустынный крытый переход и спускаясь на другом, но каждый раз, как в дурном сне, попадала на не тот путь. Очнувшись от этого марева, я вовремя воспользовалась мостом, а кто-то упорнее меня, может, до сих пор ходит по этой заколдованной стереометрии, забыв, что срок годности его билета давно закончился.

Общее впечатление о Южной Англии из окна поезда: растительность – почти тропически роскошная, человеческие сооружения говорят о процветании, пассажиры кажутся устойчиво благополучными.

Ну вот я и в Саутхэмптоне. Бесплатным автобусом добираюсь до порта. Город приятный и светлый по ощущениям, каменная стена 14 века соседствует с модерновым торговым центром. А вот и моя остановка.

Но это не тот порт! Тут нет никаких лайнеров, только пароходики, которые плавают на заманчивый остров Уайт. Я давно хотела туда попасть, послушать местный диалект, полюбоваться местными барашками, но не сегодня же! А где находится «Queen Mary 2», никто толком не знает, только указывают примерное направление и говорят, что туда ездят на такси. Подвоз мне без надобности. Время есть, ходьба меня не затрудняет, чемодан на колесиках, а как приятно идти пешком в нежаркий август, может понять только живущий в Далласе уроженец более северных краев.

Где-то минут за сорок я дотопала до входа в порт. Начинался дождик, становилось прохладно, но брать такси уже смысла не было.

Под холодным косым дождем и злым морским ветром я бодро пробираюсь по территории бесконечного безлюдного порта, волоча все тот же чемодан. Он, как сухопутный якорь, удерживает меня на земле, юбка набухла дождем. Этот порт как море, берега и корабля не видно, а когда последний наконец появляется на горизонте, то, сколько ни шагай, он так же далек, как луна. Мимо в такси проносятся благоразумные путешественники, дивясь странной ведьмообразной леди с чемоданом. Ладно, Англия – страна чудаков, и пусть я буду одна из них. Как много у них воды, и вокруг страны, и с неба. Но, кажется, «Queen Mary 2» стал крупнее. Минут через 15 еще крупнее, даже палубы можно, прищурившись, подсчитать.

Еще немного, и взгляд больше не охватывает корабль целиком, на меня оглядываются последние такси, и я приближаюсь к месту под крышей, где высаживают пассажиров. Чемодан уезжает от меня по транспортеру, регистрация, меня фотографируют в моем чумовом виде, недолгое ожидание в теплом зале с буфетиком, и я, проходя по роскошным пароходным помещениям, контрастируя с ними и чистой, местами принарядившейся публикой (пусть скажут мне спасибо за усиление их приглядности), попадаю в свою каюту.

Смена часового пояса. Я не спала ночь, промерзла и намокла. Я повалилась в кровать, потеплее укрывшись. Время от времени выглядывала из своей дремы, не появилась ли подруга. Беспокоилась, может, у нее тоже приключения? Наконец она объявилась. Я ей рассказала про свое, а она мне – про свое.

Пораженная дороговизной лондонской еды, подруга днем довольствовалась украденным из гостиничного завтрака крутым яйцом, чтобы дотянуть до вечернего ресторана. Надо сказать, что зарабатывает она очень хорошо, и три дня ее бы не разорили. Иногда думаешь, что деньги имеют больше отношения к чувствам, чем к экономике.

Дальше мы с ней, будучи обе дамами независимыми, бегали по отдельности, встречаясь только случайно или за столом.

Корабль отплывает. Вот я и сделала именно то, что обещала утром удивившемуся пограничнику: провела в Великобритании всего несколько часов. А можно было бы несколько лет. Везде не поспеешь.

Труднее всего рассказать о самом пересечении океана, потому что нет никаких сюжетных опор в виде захода в порты, ничего твердого на горизонте. Один раз неопределенно ткнули в волну и сказали, что где-то здесь погиб «Титаник».

Здесь, посреди Атлантики, и в августе прохладно, а в середине апреля 1912 года, когда «Титаник» пошел ко дну, было просто холодно.

Миновав это место, "Куин Мэри-2" (а это лайнер, а не круизный корабль) и дальше стремительно несется к другому берегу, еще больше охлаждая высунувшихся на палубы пассажиров.

День – он зависит от океана, хоть и не так, как когда-то, когда океан определял, жить тебе или сгинуть в морской пучине. Небольшой ветер – с удовольствием прогуляешься по палубе. Сильный, пронизывающий – быстро уйдешь. Очень сильный – перекроют двери, да и сам не выйдешь: мышц не хватит, чтобы открыть дверь, прижимаемую ветром.

В один из дней стало заметно качать, по радио объявили, что мы попали в шторм, и все наружные двери перекрыли. Я, как и некоторые другие, устроилась в уютном кресле на второй палубе, у огромных окон, откуда так хорошо смотреть на изменчивую водную поверхность, а от брызг отделяет только стекло. Но долго я не высидела и пошла бродить по кораблю. Его многочисленные палубы слегка уходили из-под ног, - вроде качелей в парке. Некоторые пассажиры явно чувствовали себя некомфортно. На обед половина не явилась, да и у меня аппетит поубавился, и к вечеру качка моему организму поднадоела.

Я пошла в кинозал. Крутили псевдоисторический фильм (все исторические фильмы – псевдо, не правда ли?) с частично морской тематикой. Когда показывают абордаж, старинные корабли с серыми некрасивыми парусами, изношенным деревом и страшными матросами, а ты в это время сидишь в красивом кинозале комфортабельного корабля, и буря за окном отзывается даже не водяными искрами, а легким покачиванием в кресле, возникает двойное ощущение комфорта и условной опасности.

Назавтра все утихло. Пассажиры стали говорить, что это был самый большой шторм, когда-либо пережитый нашим кораблем. Не верилось. Мне приключение казалось чем-то вроде короткого проезда по проселочной дороге после отличного асфальта. Спросила у соседа по столу, отставного морского офицера. Он подтвердил, что это так, что по штормовой шкале волнение бывает только на один балл сильнее. Это очень расходилось с моими ощущениями. То ли все, от чего нас предостерегают, оказывается сильно преувеличенным, то ли дело в том, мы не нюхали непогоды в прошлом мире, девятого вала на маленьком кораблике, без рессор, без рации, без службы спасения, ну как в том фильме.

Атлантический океан – это вам не курорт. Вопреки всему, не иссякает число стремящихся его пересечь: на парусных яхтах, катамаранах, гребных лодках, досках для серфинга… Некоторые стремятся обхитрить стихию, проплыв над поверхностью воды на воздушном шаре.

«Across the Atlantic» - так я когда-то хотела назвать собственное переводческое агентство. Я передумала, поняв, что плавать мне придется исключительно в волнах административных, а не языковых задач. Так что агентство – виртуальное пересечение, заложенное в самом названии, - не состоялось, но реальное – произошло. Чаще бывает наоборот.

Когда пересекаешь Атлантику в западном направлении, день на час прибавляется, и это приятно, хотя трудно понять, за что его подарили. Этот лишний час, которого всегда так не хватает, можно использовать на наблюдение за неуловимым и описание неописуемого, - стихии, которая нас окружает, текучей воды

Океанскую воду хочется назвать перетекающей и подобрать к ней перетекающие слова, которые переливаются оттенками стального-серо-сизого, лазурного-кобальтового-ультрамаринового, иногда голубого с застиранными оборками белых кружев, иногда бирюзового с воланчиками пены по гребням. Несколько дней тех, кто смотрит за борт, встречает собирательный цвет морской волны, и взгляд перебирает ритмичные волны мелкими или крупными завитками, всегда отороченные какой-нибудь опушкой, бахромой или челкой.



И посреди всего этого – наш корабль, "Куин Мэри-2". Он аристократичен, пространственно сложен, музыкален, оформлен с большим вкусом. Тут лучшая (из корабельных) библиотека. По стенам развешана хорошо проиллюстрированные: история мореплавания, история пересечения Атлантики эмигрантами, история компании "Cunard" и история самого корабля. Тут читают лекции о судостроении, не боясь оттолкнуть публику чертежами и не стремясь притянуть ее шутками ниже пояса. И она заранее занимает места, и понимаешь, что не случайно корабли у англичан – женского рода. Все они любимые.

Если вас интересуют разговоры с интересными людьми, вам сюда. Тут собирается замечательная публика, в основном верхний средний класс, процентов на восемьдесят британцы. Разница с другими круизами не кардинальна, но ощутима. Тут нет пляжно-курортного пошиба и разгуливания в попугайско-гавайских рубашках пузом вперед, хотя никто этого не запрещает. Видимо, любителям гавайских рубашек такие поездки неинтересны.

Чай по-английски, подаваемый в белых перчатках. Сэндвичи с огурцом. Туалеты к обеду в ресторане. Галстуки бабочкой. Привыкнув к американской упрощенности, мы с подругой наскребали последнее.

Мы с ней сверили свои ощущения. Это другой класс. Тихое и ненавязчивое обслуживание. Никаких намеков на чаевые. Никаких дешевок-обжираловок. Еды подается не много, но достаточно, в обществе хорошо воспитанных людей, которые примечательны не только своим тактом и застольными манерами, но и тем, что они собой представляют. Они подтянуты в одежде, требовательны прежде всего к самим себе, уважительны к окружающим и не допускают душевной расхлябанности и плебейского хамства.

Чтобы вы не подумали, что я от глупости впала в снобизм, сообщаю: вопреки распространенному мнению о заоблачности цен, купить такой круиз можно совсем недорого, если вы, опять же, не сноб и согласны на скромную каюту, как по мне, так очень хорошую.

Мне довелось пообщаться с разными людьми. У пары из Белфаста было интересно узнать, какова была их реальная жизнь, когда советские газеты писали об ирландском конфликте. Оказалось – практически нормальная. А дочь их сейчас учится в Абердине. У британки, уже два года живущей с мужем в Испании, та же проблема, что и у части наших эмигрантов: к ней ходит учитель испанского, но поскольку она не работает и язык в практических целях ей не нужен, она им, в отличие от мужа (тоже британца) и не владеет.

Много вопросов задавалось и мне. В эти дни произошел российско-грузинский конфликт, и библиотека мне запомнилась разложенными номерами крупнейших газет мира с освещением этих событий на первых страницах. Люди, из тех же соображений, что у меня, мол, газеты газетами, а живой человек – другое дело, спрашивали, что я думаю по этому поводу. Я думаю, что Россия напала на Грузию по праву сильного, сначала массово раздав на ее территории свои паспорта, чтобы иметь предлог. И что политика догоняет человека даже в отпуске, посреди океана, и что если последний совершенно спокоен, в мире все равно не обходится без волнений.

За нашим столом, кроме нас, сидело девять человек. Семья, состоящая из отца-владельца бухгалтерской фирмы, матери и двух чудных детей, девочки тринадцати и мальчика десяти лет. Такие люди получаются, только если триста лет стричь воспитательную траву. Мы спросили о британской традиции посылать детей в закрытые школы и видеть их только на каникулах. Оказывается, это давно ушло, в таких школах учится не более пяти процентов, их собственные дети после уроков возвращаются домой.

Еще был учитель из Уэльса лет тридцати пяти, к сожалению, из его речи мы понимали только половину. Еще была элегантная пара средних лет из Уэльса же, но с внятным для нас произношением. Тридцать лет вместе, но живут разными домами. Но тридцать лет вместе. Элен мне рассказала об образе жизни и представлениях своей семьи в те времена, когда она была ребенком. Они удивительно совпадают с тем, что в другой стране застала в детстве я. Мир как-то меняется в одну и ту же сторону.

Пожилая пара из-под Лондона. Очень красивая и живая старая дама в открытых, но не вульгарных нарядах и румяный джентльмен-старик, с замечательным чувством юмора. Оба энергичные, полные жизни, они явно получали от совместной поездки огромное удовольствие. Постепенно мы узнали их историю. Они многолетние соседи. Их сыновья в детстве крепко дружили и называли себя тремя мушкетерами. Со временем умерли ее муж и его жена. Мысль о каких-либо других отношениях, кроме добрососедских, не приходила им в голову. Но несколько лет назад он зашел к ней за какой-то чепухой.… Теперь у них общие дети и внуки. Дама смущаясь, в ответ на «ваш супруг», призналась, что они не являются мужем и женой, он – католик, она – англиканка, так что отношения у них не вполне общепринятые. Я сказала, что у них-то как раз общепринятые, это традиционный брак сейчас встречается не так широко. Все засмеялись, старик подмигнул и сказал, что со своим католическим богом он как-то договорился.

Так мы подолгу засиживались за обедом, продолжая увлекательные беседы, пока корабль огибал Ньюфаундленд, приближаясь к Нью-Йорку, где все наши соседи по столу собирались провести несколько дней.
И вот мы в Америке. Мы прибыли сюда из Европы. Мне давно хотелось пересечь Атлантический океан, как когда-то его пересекали эмигранты. Перед рассветом пассажиры, ежась от холода и недосыпа, высыпали на палубу. Из динамиков звучит интеллигентный голос, - это приглашенный лектор, старый морской волк и исследователь, рассказывает о проводке судов до причалов, о мостах, под которыми мы проплываем, о статуе Свободы. А я не могу увидеть в этой огромной позеленевшей тетке, растиражированной до затирания смысла, то, что видели в ней эмигранты, которых долго качало по волнам, в которых опускались и поднимались надежды, что все обойдется, и их впустят в другой, чудный мир, в жизнь, осеняемую этой статуей, а не отправят назад.
И вот мы в Нью-Йорке. Он не так красив, как вода, и не так подтянут, как наш корабль, в нем больше цветов радуги, но меньше оттенков одного цвета, но так и должно быть на суше.