"МОРЕ И СУША ПОСРЕДИНЕ ЗЕМЛИ" Инна Ослон

[Инна]

МОРЕ И СУША ПОСРЕДИНЕ ЗЕМЛИ

 Инна Ослон, 2006-2007

Таможенный контроль здесь благожелателен к прилетевшим: отдаешь бумажку и идёшь себе мимо. А климат в самом конце июля – не очень. Жарко, и шататься среди дня по городу как-то не тянет. Но пока то да се, посадка в автобусы, что-то успеваешь заметить.

В барселонском аэропорту растут необычные деревья. У них толстые темные стволы и тонкие светлые ветви с мелкими листьями, вьющиеся в небрежной прическе. Мне они показались очень красивыми, а сыну – уродливыми. Еще в Барселоне есть пальмы. Пальмы для нас не экзотика, но здешние особенные – они просто пышут растительным здоровьем от полного согласия с климатом. Едем в порт. По дороге мелькают проблески архитектуры и несколько заводов. Их парковки забиты машинами. Испания оказалась неожиданно промышленной, но и Дон Кихот на Россинате легко вписывается воображением в пейзаж.

Огромный корабль, стоящий поодаль от берега. К нему ехать километры по каким-то причалам, и это хорошо, потому что ближе он портил бы вид портовой бухты своей несоразмерностью. Снаружи раскрашен аляповато, зато внутри – аристократичен. В нем много этажей, то есть палуб, с каютами, лифтами, ресторанами, театром, буфетами, казино, бассейнами, прогулочными дорожками, спортивными сооружениями, музыкальными салонами и предупредительным персоналом всех оттенков кожи. Если я что-то упустила, вы найдете это в рекламе.

И это великолепие больше суток будет плыть по синему морю, плавно огибая снизу вытянутые двойной кляксой Корсику и Сардинию, которых мы, впрочем, не увидим, но приятно оказаться поблизости, а потом заходить в порты, одно перечисление которых доставляет удовольствие и заставляет писать в столбик:

Мессина (Сицилия)
Неаполь (а рядом Капри)
Чивитавеккья (полтора часа до Рима),
Ливорно (два с половиной часа до Флоренции мимо Пизы)
Вильфранш (французский Лазурный берег, слева – Ницца, справа - Монако)

и замкнет кольцо в той же Барселоне.

Покупать или не покупать туда экскурсии? Отмахнувшись от рекламных воплей («На экскурсии большой спрос, и вам не достанется!») и элегантного вранья («For your safety...»), заказываю только одну - по Мессине, и то потому что в предотъездной спешке не удалось выяснить, как далеко Мессина от порта и не пустынны ли там места.


Прекрасная Мессина была достойна лучшего экскурсовода, чем флегматичная особа с недостаточным английским, которую к нам приставили. Может быть, она племянница сицилийского мафиози и получила работу благодаря дяде? Выходим из автобуса. Панорамный вид вниз, к морю и на знаменитую церковь. Потом едем в музей с картинами эпохи Возрождения. Но не на них задерживается взгляд, они скучноваты, а на толстых старинных стенах музея и живописном внутреннем дворике. Наверное, средневековые дети, которые жили в этом доме, пока он не стал музеем, в дождливые дни забирались в нишу широченного подоконника и, прильнув к окну, смотрели на мокнущие статуи и кусты и на свою забытую тележку.

После душноватого музея - знаменитая Соборная площадь. В самом храме, а он очень велик, и его стоило бы неспешно обозреть без экскурсовода, ли первый, то ли второй по размеру орган в Европе. Башня с «астрономическими» часами, вокруг группы с воздетыми головами, и какие-то неудачливые с виду мужички, не вышедшие ни в мафиози, ни в комиссары полиции, неустанно предлагают пестрые косынки с грубой географической раскраской. Вы не хотите повязать на шею целую Сицилию? Заблудитесь на острове – снимете, расправите на коленях или ближайшем пеньке и найдете нужную дорогу в мятой ткани.

Это людское скопление – мечта карманника. Как неправы продавцы туристического бизнеса, утверждая, что в группе безопасней. Была бы я охотником за кредитными картами – тут бы и орудовала, а не плелась бы наудачу по улицам за случайными туристами, которых не удалось напугать продавцам экскурсий.

Мессина – это лезущие на холм узкие грязноватые улицы. Водительское искусство (то же самое мы увидим завтра в Неаполе) здесь достигло изумительной виртуозности. Туристический автобус и громоздкий фургон с легкостью разъезжаются на кривой улочке впритирку, в сантиметре друг от друга, мы вздрагиваем, а беспечным итальянским водителям хоть бы что.

Вечером отплываем. Где же дикая Сицилия? С палубы видны прекрасные шоссе и железная дорога с поездом, нанизывающим на себя, как спица, петельки туннелей и опять ненадолго выскакивающим на открытое пространство, где пассажиры, если повернут головы, могут увидеть сразу два моря, Тирренское и Ионическое, которые сливают свои воды как раз в Мессинском проливе, таком узком, что с сицилийского берега виден самый носок итальянского сапога, и итальянские власти собираются строить мост. Впрочем, это еще не точно, идея моста вызывает у островитян самые разные настроения. У меня тоже – из-за античных ассоциаций. Соединяющий мост вместо разъединяющих Сциллы и Харибды? Именно здесь эти чудовища наводили ужас на мореплавателей. Хитроумного Одиссея предупреждали:

«Мимо неё ни один мореходец не мог невредимо
С лёгким пройти кораблём: все зубастые пасти разинув,
Разом она по шести человек с корабля похищает.
Близко увидишь другую скалу, Одиссей многославный:
Ниже она; отстоит же от первой на выстрел из лука.
Дико растет на скале той смоковница с сенью широкой.
Страшно всё море под тою скалою тревожит Харибда,
Три раза в день поглощая и три раза в день извергая
Чёрную влагу».

Смотришь на спокойную лазурь пролива и думаешь: ну и воображение было у древних! А пока что мы точно на острове, огромном и прекрасном. После этого беглого взгляда – много ли можно успеть за несколько часов? - хочется приехать на Сицилию еще раз, прокатиться по всей ее железной дороге, посмотреть два других крупных города, Палермо и Катанию, обследовать по периметру, вдоль и поперек и крест-накрест.

И никаких экскурсий, никаких хождений вместе и в одном темпе. Из окон туристического автобуса не разглядишь выражения лиц. Я - турист дикий и любопытный не столько до памятников старины, сколько до повседневной жизни местного населения в контексте этих памятников, климата etc.

В том числе до магазинов, где продают нетуристическое, составляющее ткань местной жизни. Мне интересны цены на мясо, овощи, молоко, я останавливаюсь перед объявлениями о сдаче жилья в аренду, оглядываюсь: а как тут с обычным транспортом? Только так узнаешь, что билеты на экскурсионный автобус можно купить в городе на остановке такого автобуса. Добраться же до города самостоятельно и познавательнее, и дешевле, иногда и в четыре раза.

А это для меня не последний аргумент, - ведь на деньги, не потраченные впустую, можно совершить еще какое-нибудь путешествие – и без страха оторваться от группы. А все, что может рассказать экскурсовод, в общем и целом легко найти на интернете (ну разве что очень талантливый экскурсовод попадется, но сколько таких?).

Кстати, корабль уже отошел от Сицилии, чтобы за ночь проплыть до Неаполя, и можно пройтись по этому плавучему дворцу и поговорить о странностях затрат.

При вполне разумной цене самого круиза компания попытается оторвать от вас ваши денежки самыми разнообразными способами, и дорогие экскурсии только один из них. Разумеется, если вам это доставит удовольствие – почему бы не потратиться.

На «особые» напитки по $8, предлагаемые на палубе и украшенные каким-нибудь бумажным зонтичком. На платные уроки игры в казино. (По-хорошему, они за эти уроки туристам еще и приплачивать должны!) На услуги парикмахерско-косметического салона – прически, маникюр, массаж, отбеливание волос и окрашивание зубов, то есть, извините, окрашивание волос и отбеливание зубов, по ценам двое дороже обычного. На одну из тех жутких картин, которые для возбуждения азарта продаются с аукциона. На спортивный свитер с надписью «Круиз такой-то» в плавучем duty free. На «особые» рестораны. О еде поговорим позже. На стирку белья - $25.00. (Не правда ли, так удобнее? - Что удобнее? Складывать, пересчитывать, записывать? Или дома одним движением забросить в стиральную машину?) И – шедевр маркетологов - отдельная плата за кока-колу и напитки того же семейства – точный расчет на многочисленных кокаколозависимых.

Будьте готовы к назойливому фотографированию. Фотографы становятся у трапа так, чтобы преградить вам дорогу. Оно тематическое. Поблизости от Рима, например, вам загородит путь гладиатор. Вы мечтали сфотографироваться с поддельным гладиатором? Нет? С настоящим капитаном? (Это – большой бизнес на каждом корабле.) Как же такому человеку, обученному сложному искусству мореплавания, должно быть скучно маячить весь вечер на одном месте в форме и искусственной улыбке на зубах, позируя с незнакомыми людьми, и исполнять роль фона и доказательства того, что вы там были.

Эта часть любого круиза предсказуема, как утренники в детском саду.

Как бы то ни было, нагулявшись по палубам, заглянув во все салоны, посидев с чашкой кофе за столиком, любуясь на закат, заглядываешь на шоу. Сицилийский ансамбль в народных костюмах исполняет знаменитую «О sole mio», только я слышу «золе миа». Местный говор, отличный от неаполитанского? Италия вся раздроблена на говоры.

Наутро – Неаполь. После навязчивых фотографов и экскурсионных рекламщиков ожидаешь итальянских попрошаек. Но их почти нет, они скромны, а главное, не врут, что выпрашивают подаяние «для вашего удобства». Один раз – в Риме на вокзале – видела цыганку с ребенком. Одета не так, как российские цыганки, как я их помню, а во что-то атласное, узкое и алое.

Неаполь – это круто в гору. Здесь фуникулер не воскресное развлечение, а городской транспорт. Доедешь до верха – а там другой Неаполь, удаляющийся от моря, и в него спускается широкая лестница. Но на обратную сторону Неаполя, к сожалению, нет времени.

Исследуя узкие неаполитанские улочки с ободранными стенами и кинематографически болтающимся бельем на веревках и широкие европейские проспекты с городским транспортом, памятниками и фонтанами на площадях, я узнала неожиданную вещь. Мой восемнадцатилетний сын, сказал, что испытывает какое-то боязливое чувство из-за того, что вокруг много людей. Это было так непохоже на меня: я-то попала в свою, знакомую, тарелку, с бурлением других двуногих вокруг. Но, если подумать, среда не передается по наследству, а он все свое сознательное детство прожил в Далласе, городе совершенно иной фактуры. Интересно, что за эту недолгую круизную поездку сын, из поколения путешествующих в виртуальном мире, привык, даже вошел в азарт, и с надеждой спрашивал, нельзя ли на денек заглянуть в Германию.

В Германию у нас никак не выйдет, в другой раз, но ведь и тут так много интересного. Вот, например, чудесный базарчик на пятачке величиной с городскую квартиру. Тут роскошные фрукты, но особенно поражает рыбный рынок. В плоских ящиках-ячейках выложена утренняя добыча местных рыбаков. Какое разнообразие! Если бы я была здешней хозяйкой, я бы каждый день покупала что-то другое, бесконечно далекое от тунца в банке, пока ассортимент не иссякнет. Сегодня – мелкую-премелкую рыбешку, мельче кильки, завтра – какие-нибудь frutti di mare, послезавтра попросила бы отрубить пласт от вот этого рыбного гиганта, вертикальный срез которого толщиной в один сантиметр накормит большую семью ужином.

Жарко, но к жаре привыкаешь. Организм, давно живущий в кондиционированной среде, уже через день-другой акклиматизируется и худо-бедно справляется с перегревом. Живут же здесь итальянцы и не выглядят потными или изнуренными жарой.

В самое пекло возвращаемся на корабль. После ланча сыну уже не хочется выходить в город, и он будет валяться с книжкой в прохладной каюте, а я просто не могу не съездить на Капри. В двух словах пытаюсь объяснить сыну, что это не просто красивый остров, а место пребывания пролетарского писателя Горького, из мещан, который... но махнув рукой (что ему Горький и зачем?), опять спускаюсь с корабля и минут десять, страдая от жары, иду до билетной кассы. Там, в основном, местные. Кому в Сорренто, кому на Капри, кому в Ишию, кому в Салерно. Катера здесь вроде электричек, а пассажиры похожи на студентов, едущих в свой райцентр на каникулы, или деревенских жителей, мотавшихся по делам в большой город. Смотрю на расписание. Времени совсем в обрез, 40 минут туда, 40 минут на Капри и 40 минут назад, но хочется взглянуть хотя бы одним глазом туда, где в буржуазной роскоши жил пролетарский писатель. Наконец, посадка на катер. Море не очень спокойное. Стюардесса (проводница? наверное, как-то иначе, но я забыла) рассказывает о правилах безопасности пассажиров, сначала по-итальянски, потом по-английски, смешно произнося слова, так что safe звучит у нее в два одинаково ударяемых слога: сэ-иф.

Вот вдали показался Капри. Это небольшой вытянутый остров. Он лежит на белесых скалах, поднимающих его над морем. Красиво, но все же путеводители преувеличивают. (Остров любви! Тысячи вздохов! Тысячи поцелуев!) Причаливаем. Сразу же иду в справочное бюро и беру карту острова. На этой небольшой площади в 3 квадратных километра отмечен и поэтически назван чуть ли не каждый куст, есть даже какая-то козлиная бухта, если я не перепутала, есть музей неизвестного мне художника, чье имя связано с островом, а о Горьком ни гу-гу. Не было. Не жил. Не писал. Не прославился. Sic transit gloria mundi. Уже вернувшись домой, узнала на интернете, что все-таки на двух виллах есть таблички, что здесь когда-то обитал Горький.

Я не поднималась автобусом выше пристани и небольшого ряда магазинчиков и ресторанчиков, расположенных в обшарпанных двухэтажных строениях вдоль берега – не было времени. Могу только сказать, что Капри действительно существует, и я основательно доберусь до него в следующий раз. Но и того, что я видела, было достаточно для удивления: как можно было в этих солнечных краях писать хмурую «Мать»?

А места здесь чудесные. Плывем вдоль берега дальше на север. На палубе – какое-то возбуждение, люди всматриваются во тьму через бинокли. Очень темная ночь. И вдруг в морском тумане вспыхивают какие-то брызги пламени, вроде бенгальских огней. Волнение на палубе нарастает и утихает. Опять вспышка. Потом еще и еще – почти через равные промежутки времени. Это один из местных вулканов. Слабо озаряется селение, спящее ниже. Если хозяйки вывесили белье на улице – пропали их труды. Утром простыни будут в разводах копоти. А может и не будут. Может, этот вулкан всегда фыркает огнем и пеплом, и белье здесь на улице не сушат.

А у нас утром Чивитавеккья. Это небольшой городок, от которого добираются до вечного города. Доезжаем до вокзала, а там подворачивается недорогой местный автобус, готовый отвезти в определенное место Рима и через несколько часов забрать. Вот удача! Едем и глазеем по сторонам. Очень хорошее, но более узкое, чем в Америке, шоссе. Машин на нем мало. Местность – волнистая равнина. Кое-где поля и виноградники. Кажется малонаселенной. Но ведь мы едем по одной из тех всех дорог, которые ведут в Рим. Что-то мало народу туда торопится.

С левой стороны дороги, ближе к морю показался знаменитый Ладисполь – пересыльное место для целого поколения эмигрантов, выехавших по израильской визе. Тоже знаковый в русско-еврейской культуре. Ничего особенного. Какие-то советские дома. Позже еще пару раз видела (не на юге) жилища хрущевского типа, а ухоженные частные коттеджи почти не встречались. Если я не права, прошу знатоков Италии меня простить – попадается ведь не статистика, а отдельные впечатления.

Окраины Рима никаким величием не поражают. На щитах для объявлений много политических плакатов. Один из них вопрошает: неужели еврейские жизни ценнее палестинских? Все узнаваемо. И на этой ободранной окраине людям нет дела до собственных улиц, но Израиль их просто возмущает. Еще лет двадцать, и вспомнят Ориану Фаллачи, которая, если и перегнула палку, то в правильном направлении, и задумаются о сравнительной ценности собственных жизней.

Едем в центр. В Риме очень жарко. Кондиционеров, судя по всему, не густо. У людей открыты окна, в ресторанах и магазинчиках распахнуты двери. Итальянцы научились защищаться от жары архитектурой. Когда-то это были толстые стены, сейчас комнаты прячутся в глубине за просторными верандами, в толще здания, а сами веранды прикрыты парусиновыми навесами. На старых многоэтажных домах ветхие наружные ставни.

Рим нам попался весь каменный, деревьев и другой зелени почти нет, и на какое-нибудь чахлое подобие бульварчика наступают - в буквальном смысле - асфальт и машины, которым негде парковаться. Изредка покажется на уровне шестого этажа что-то вроде комнатного растения, страдающего от жары. Поэтому когда видишь Колизей, в этом варварском месте в голову приходят варварские мысли о том, что лучше бы его снести и разбить городской парк. Единственное встреченное нами сколько-нибудь обширное, даже не зеленое, а зеленоватое место – это большая лужайка с выжженной низкой травой. Якобы там в древности собирались то ли зрители, то ли гладиаторы. Так и хочется в заботе о современниках и в пренебрежении к давно павшим античным бойцам насадить там тенистые аллеи, выкопать пруд и поставить скамейки.

Сначала мы направились к площади Святого Петра. Вдоль мрачной стены Ватикана стоит длинная и густая очередь в пару километров. Я в такую очередь не только к папе римскому, но и к самому господу богу не встану. Сын - тоже, и мы решили остаться некультурными. Католическая святыня снаружи окружена лотками, с которых лица мусульманской национальности торгуют жуткими фигурками святых. Сын хотел было приобрести вульгарную Деву Марию, да я его отговорила: какой смысл покупать такие поделки в городе, знаменитом своими статуями?

Потоптавшись по огромной площади Святого Петра, обозрев колонны, собор, фигуры и фонтан, пошли дальше и забрались на крышу на экскурсионного автобуса. Проехали по памятным местам. Любопытно, как всё на свете. Только я не почувствовала в Риме особого очарования – город как город. В меру облезлый, как всё в Италии. (Это стиль такой, а не от нищеты, - потому как обилие машин, и у людей сытый вид.) Петербург построен лучше Рима. Опять ходили по улицам. Заходили в магазины – и из любопытства, и из желания хоть на несколько минут спрятаться от жары.

Проголодались. В маленьком буфетике, который не хочется обзывать забегаловкой, купили изумительный пирог домашнего вида. Сверху и снизу тонкий слой теста, а внутри неизвестный мне сыр. От такого пирога вам отрезают клин и спрашивают, подогреть или нет. Тает во рту. Хотела после отыскать рецепт на интернете, но, к сожалению, забыла, как он называется. Этот пирог да еще итальянцы примирили меня с Римом.

Я не нашла, что они похожи на распространенное о них представление. По сотовым телефонам говорят меньше американцев и отнюдь не быстро. Не жестикулируют. Спокойны. Не производят впечатления бездельников. Добродушно переносят тесноту в автобусах, скученность в электричках, стоят друг к другу так же плотно, как в СССР, но не переругиваются, а улыбаются друг другу.

А нам пора двигаться в сторону площади имени той святой, где нас утром высадили. «Смотри, - говорю сыну, - а вот указатель к фонтану Треви. В него бросают монетки, чтобы когда-нибудь вернуться в Рим, примета такая. Хочешь, пойдем?» Гневно и решительно: «Нет!» . Прочь из Рима. А я все-таки на Рим рукой не махнула, хоть и не почувствовала духа места. Я сюда еще как-нибудь приеду, и, может, откроется мне много интересного. Так ведь и с человеком бывает: сначала антипатия, а потом подружишься. Сели в автобус. Поехали по той дороге, которая от Рима. Еще раз подивилась причуде истории, по которой имперская столица оказалась на этих семи холмах. Мало ли на полуострове холмов?

Еще поездка в Рим запомнилась забавными названиями. Магазин косметики Beauty Free. Кому ни расскажу – трудно поверить. По дороге - компания Mukky Dairy. Последняя напомнила о молочном, а заодно и о мясном, овощном, мучном и всяком прочем, в изобилии имеющемся на корабле, о чем взахлеб и со смущением рассказывает любой круизник.

Это и привлекательно, и опасно. Есть можно от пуза, круглосуточно и без ограничений. В буфетах еда на самые различные вкусы. Если очень привыкли к гамбургерам и пицце – не волнуйтесь, вы их получите. Многие едят с остервенением, и, утрамбовав в свой живот приличных размеров образцы десятка основных блюд, набирают на огромные тарелки по пять разных плюшек, ватрушек и пирожных, будто это их последний десерт в этой жизни. Если объявляют, что на такой-то палубе в 11 вечера будут давать мороженое, даже жаворонки не ложатся спать и трут слипающиеся глаза, и заранее выстраивается веселая очередь, хотя мороженое можно без суеты получить в любое время.

Конечно, это обжорство частично погашается повышенным расходом энергии, но пара килограммов все равно набирается. Я нашла из этого простой и приятный выход – есть не в буфетах, а в ресторанах. (В некоторых круизах часть ресторанов объявляется особыми, и там взимается плата. Мне кажется, ходить туда за отдельные денежки бессмысленно. Все готовится на одной кухне.) В ресторане еда на класс выше, внимание от пищи отвлекают застольные беседы, а порции -небольшие, европейские - подаются в определенном порядке и с перерывами. Испытав чувство завершенного ритуала и удовольствие от красивого оформления блюд и собственного оформления в приличную одежду, потом равнодушно проходишь мимо продовольственных гор в буфете, беря там только кофе, чтобы посидеть с ним за столиком на палубе, любуясь на средиземноморский закат, ибо любоваться им осталось недолго.

Завтра наш последний город в Италии – Флоренция.

Сначала прибываем в портовый Ливорно. Это самый европейский и удобный город из посещенных, с широкими улицами, городским транспортом. Автобусом добираемся до вокзала и покупаем билет до Флоренции и обратно. Вокзал как все вокзалы. Поезд – грязноват, в нем не найти расписания и не объявляются остановки. Люди читают толстые итальянские газеты. Заглядываю через плечо и листаю оставленные сошедшими пассажирами. Там и про политику, и про спорт, -словом, обычные западные газеты.

Можно сойти в Пизе и осмотреть знаменитую башню (когда-то в советской прессе шумели о том, что ее надо спасать, будто у самих все не разваливалось), а потом ехать дальше, но все упирается во время. Проезжая мимо Пизы, оба раза вертела головой и глядела во все глаза, но увидела только водонапорную башню, а она никуда не падала. Я представила себя на месте бедных пизанцев, у которых, наверное, крыша едет, если все время видеть из окошка этот наклон архитектуры. Лучше уж жить от него подальше и время от времени навещать.

Во Флоренции тоже вокзал как вокзал, тоже грязноват, но побольше. Итальянцы называют свой город Фиренца, и сын опасался, что мы едем не туда, куда надо. Вообще за эту поездку он получил изрядную порцию прикладной лингвистики, а попросту – осознал пользу знания языков. Откуда я знаю, что Фиренца и Флоренция – это одно и то же? Откуда мне известно, что тут написано, что это пешеходная зона? Разве я умею по-итальянски? Нет, конечно, зато есть знания по сравнительной лингвистике и ошметки трех других романских языков в голове. Кроме того, давай-ка вспомним, как называется пешеход по-английски. Pedestrian. А русское слово «велосипед», как ты думаешь, откуда пошло?

От вокзала до знаменитой части Флоренции – рукой подать. Флоренцию описать невозможно. Рука немеет и слов не находится. Если и находятся, то сплошь банальные. Мол здесь, на маленьком пятачке в несколько кварталов сконцентрировались скульптура и архитектура, средневековье и возрождение, достижения искусства и науки. По этим мостовым ходили Данте и Боккаччо. Здесь Данте встретил свою Беатриче. Здесь находится его дом-музей. Так бы написали в путеводителе, но это ничего не передает. Попробую еще раз.

Флоренцию описать невозможно. Но можно выйти на набережную реки Арно, посмотреть вдоль нее, в перспективу, и увидеть диво дивное - мост Понте Веккио, сооруженный в четырнадцатом столетии. Он застроен стеной трехэтажных домов и выглядит, как разноцветная улица, протянувшаяся через реку, и только его небольшая срединная часть открыта, как всякий мост. Если бы потребовалось проиллюстрировать прилагательное «живописный», я бы выбрала восхитительный Понте Веккио.

Флоренцию описать невозможно. Из всего виденного она поразила меня больше всего. Рот здесь можно разевать во все стороны. Разевали и мы, ходя по улицам и площадям, пока в одном из старинных зданий сын не углядел музей истории науки. Робко предложил мне зайти, думая, что я скажу, что не стоит, что во Флоренции надо смотреть живопись. Но я охотно зашла – что-то подсказало мне, что здесь не может быть посредственного музея – не то место, - и не пожалела. Все было удивительно интересно и не то чтобы перевернуло, но существенно сдвинуло мои представления о европейском Ренессансе, который в моем сознании связывался с культурой, а не наукой.

Смотришь на все эти хитроумные станки, оптические приспособления, карты и приборы – и глазам своим не веришь, - они поразительны и косвенно свидетельствуют о том, какое прекрасное образование давали в университетах. Раньше я воображала себе это время как куда более темное и малограмотное. Интересно, что многие из экспонатов служили в свое время наглядными пособиями. В одном из залов музея десятки прекрасно изготовленных и раскрашенных муляжей для студентов-медиков 18-го века. Они демонстрируют различное расположение плода в утробе матери и процесс родов. Тут же – медицинские инструменты. Я была этим совершенно потрясена.

В великолепной Флоренции 67 музеев, если я не ошибаюсь. По одному этому ходить и ходить. Тут можно поселиться на месяц - и все равно всего не осмотришь, а у нас было только несколько часов, и мы еле успели на вокзал.

На пароход не опоздали, и завтра будем во Франции. А пока, как всегда, брожу по этому плавучему зданию. Можно, конечно, лежать в каюте, уставясь в телевизор, но на палубах интересней. И в бассейне можно поплавать, если там не слишком много народу. Заглядываю в зал с тренажерами и, как всегда, не могу понять тех, кто в нем потеет на беговых дорожках – ведь такие скучные залы есть везде, стоит ли устраивать себе заурядную тренировку на море, когда выполнить достаточный человеку моцион можно энергично вышагивая по палубам и многочисленным лестницам и трапам, игнорируя лифты.

Заглядываю в библиотеку – там можно повертеть такой замечательный огромный глобус. Здесь разучивают танцы. Там играют в баскетбол. Вон там – блеск и мишура казино, где одинокие тетки, желая переменить судьбу, упорно забрасывают в автоматы монетки, не понадобившиеся на воспитание детей. Дальше любители загара пляжатся на шезлонгах, пока солнце не зашло.

А мимо этого салона я в ужасе пробегаю поскорее на усталых ногах туристки. Подгоняет караоке. Редко кто из выходящих попеть обладает хотя бы приятным, пусть слабым и необработанным голосом. Но там сидит мой сын со своими новыми приятелями, и ему почему-то нравится это публичное безобразие и бесстыдство. Я понимаю, что это самодеятельность, самовыражение, но не за мой же счет. На культуру наступает демос, ворчу я про себя, скоро в музеях можно будет выставить любую свою мазню красками, заплатил, скажем, пятьдесят долларов и выставляйся, ничья мазня не лучше – все уравнены в правах. С другой стороны, тому, что на интернете можно поместить свой текст, который отмели все редакторы, автор все-таки рад.

Назавтра – Вильфранш, курортное местечко на французском Лазурном берегу, слева – Ницца, справа – Монако. Для Ниццы хочется одеться получше и, может быть, даже надушиться, но такие позывы в 21 веке приходится подавлять. Наш пароход заходит в полукруглую бухту, и вправду лазурную, полную маленьких нарядных парусников, но не причаливает - такому большому причалить негде - а остается на рейде. Желающих перевозят на берег небольшими катерами.

Мы оказались в очень живописном городке с длинной историей. Он побывал и портовой деревушкой, и крепостью. Здесь сохранилась цитадель 16-го века и много сооружений 17-го. Все очень круто поднимается вверх, к чему мы уже привыкли, но все равно красота. Сначала раза два совершаем променад по неширокой набережной с узкой полоской пляжа. Пляж каменный, народу немного, и весь он какой-то очень основательный в своем богатстве. Есть и дети, очень благовоспитанные, ни крика от них, ни визга.

Вильфранш-Сюр-Мер (а это его полное название) – место весьма дорогое и притягательное для знаменитостей. Здесь жил Жан Кокто и собственноручно расписал часовню. Здесь тот же климат, но все непохоже на Италию. Если видишь стены вилл, то это очень ухоженные стены. Со стен свисают растения в кашпо, и это очень ухоженные растения. Ничего запущенного, ничего отданного на милость природы или времени, будто городок по три раза в день промывают с порошком и подбирают опавшие листья и случайно оброненные конфетные бумажки.

Прямо от набережной – лестница вверх, к поездам. До Ниццы или Монако всего ничего, можно успеть обернуться, но это – на следующий раз. Мимо нас проехала гусеница для туристов, - так я называю поезд (скорее, автобус) из нескольких открытых платформ с сиденьями. Его обслуживает дама-водитель, она же экскурсовод. Доходим до пристани и покупаем на него билеты. От набережной гусеница ползет по изогнутым и красиво заасфальтированным улицам вверх, мимо знаменитой церкви, мимо тесно стоящих добротных вилл, к маленькому нарядному рыночку, а дама комментирует по-французски и по-английски. Ее английский звучит так, будто это французский, но французским акцентом ничего не испортить. Наверное, здесь хорошо живется, если ходить друг к другу вечерами на приемы. Не уверена, что здесь хорошо работается.

Возвращаемся катером на свой пароход. Отплывая, смотрим на берег. Там, на вершинах, угнездились виллы богатых и знаменитых. Но мы уходим все дальше от них, а они от нас. Они так и останутся на французском берегу, а мы завтра будем на испанском, потому что круиз заканчивается, и пароход возвращается в Барселону. Европа невелика.

У нас будет несколько часов до самолета. План был такой – зарегистрироваться на рейс, сдать чемоданы, и съездить в город, но наше время съел социализм. Поясняю. В аэропорту оказались огромные очереди к закрытым окошкам, неуверенные, где и когда начнут оформлять на нужный тебе рейс. Так и стояли пару часов, а потом ехать было поздно.

И – нет Барселоны. Промелькнула – и нет, как, впрочем, и все остальные города. Только запечатлелись в памяти моментальными снимками. Летим домой. В мгновение ока оставили позади Испанию. Какая Европа маленькая!

В Атланте бегаем с терминала на терминал, потому что никто не знает, откуда отправляется наш рейс на Даллас. Но, в конце концов, все утряслось, мы дома, разбираем чемоданы, и путешествие закончилось. Куда бы съездить в следующий раз?

[Матроскин]

Дорогпя Инна,
проехался вместе с Вами и, кажется, даже немного обгорел на итальянском солнце.

Мне нравится Италия, но я всегда стараюсь сойти с туристской тропы. Посидеть не спеша в харчевне для местных, которые не понимают никакого языка, кроме местного, и который не понимаю я. Итальянцы в большинстве своем добродушные пофигисты, любители неспешной вкусной многоблюдной трапезы с вином, разговором с переменным темпераментом, жестикуляцией и рюмочкой граппы-самогона на десерт. Во всяком случае у меня сложилось такое впечатление.

Но вот чего я совсем не понимаю - галопирующей поездки. Что можно увидеть в Риме, Флоренции, Венеции за несколько часов? В одной Флоренции можно прожить три жизни и успеть посмотреть ничтожную часть тех неисчислимых шедевров, которыми напичкан каждый кубический миллиметр ее объема. Я готовил поездку во Флоренцию 7 месяцев! Нас было 4 человека, и нас 5 дней водила по Ф. одна из двух лучших экскурсоводов Флоренции - профессиональный искусствовед с пятью рабочими языками, и по совместительству владелица туристской фирмы, с которой заранее был согласован график всех экскурсий, на которые она обеспечила нам билеты. Мы выскакивали из гостиницы в 9 утра и приползали на четырех костях вечером. А потом я еще через день брал фотоаппарат, штатив и сменную оптику, и полз на ночную съемку на набережную Арно, лоджию Деи Ланци или пьяццале Микельанжело. За 9 суток мы осмотрели, вероятно, не больше одной тысячной процента, но безусловно самую лучшую. Я привез более 500 снимков, из которых 9 большого формата украшают сегодня две стены гостиной. Зато теперь мы считаем, что немного осмотрели Флоренцию.

Но Вам все равно спасибо за приятный рассказ.

[Инна]

Уважаемый Матроскин, спасибо за отзыв. Если вкратце - то я так устроена. Знаю многих, кто устроен, как Вы. А если серьезно - впервые вижу планирующего Кота.

[Матроскин]

А если серьезно - впервые вижу планирующего Кота.

Ехали медведи
На велосипеде.

А за ними кот
Задом наперёд.

А за ним комарики
На воздушном шарике.

А за ними раки
На хромой собаке.

Волки на кобыле.
Львы в автомобиле.

Зайчики
В трамвайчике.

Жаба на метле...

Едут и смеются,
Пряники жуют...