Второе столетие фальшивки
К вопросу об авторстве «Протоколов сионских мудрецов»
С 28 августа по 7 сентября 1903 года в петербургской газете «Знамя», издателем и редактором которой был бессарабец Павелаке Крушеван, вдохновитель кишиневского погрома и (позже) верховод правых в Государственной Думе, впервые были в сокращенном виде опубликованы «Протоколы сионских мудрецов».
За сто лет своего существования эта фальшивка,
состряпанная из смеси плагиата, злобы и полицейской изощренности, проявила
незаурядную живучесть и, к сожалению, востребованность. Она не утонула в крови
погромов и побоищ, не оказалась похороненной под пеплом тех, кто сгорел в печах
Освенцима. С распростертыми объятиями принята исламскими экстремистами,
переведена на десятки языков мира. Тираж «Протоколов» исчисляется
астрономическими цифрами, обогнав творения Сервантеса, Шекспира и других
величайших классиков. Может быть, только тираж Библии пока не удалось
превзойти. Но зато «Протоколы» сами заслужили титул библии антисемитизма.
И вот при такой славе (дурной, но все-таки славе!)
вопрос об авторстве «Протоколов» остается открытым. Никто из их изготовителей
не пожелал взвалить на себя бремя авторства, как порой берут на себя преступные
группы ответственность за совершенный террористический акт. Тем не менее,
вопрос о происхождении текста и его создателях изучался долгие годы и
продолжает исследоваться. Можно сказать, возникла целая наука –
протоколоведение.
То, что «Протоколы» – фальшивка, было четко
доказано в судебном порядке в Берне (Швейцария) еще в 1935 году. Но кто-то же
их произвел. Кто? Родились они, по мнению многих исследователей, в том числе и
автора этих строк, в недрах русской тайной полиции. Но кто именно произвел
заимствование из памфлета Мориса Жоли «Диалог в аду» (между Монтескье и
Макиавелли), опубликованного в 1864 году в Женеве, кто похитил из него большие
куски, лишь поменяв имена действующих лиц, – остается не установленным. Кто
дописал отдельные фрагменты о евреях, рвущихся к власти над миром, об алчных
кровососах, наглых ростовщиках, ненасытных обманщиках – об этом есть разные
версии. По-видимому, «Протоколы» – плод коллективного творчества нескольких
исполнителей заказа.
Что касается заказчика, его персона не вызывает
сомнений: Петр Иванович Рачковский, одна из самых ярких – и одновременно –
темных личностей в российской тайной полиции. В молодости Рачковский с апреля
1879 года заведовал редакцией только что появившегося журнала «Русский еврей».
С этого соприкосновения с еврейской проблематикой начался петлистый путь
будущего крестного отца «Сионских мудрецов». В студенческих кругах он
пользовался репутацией революционера. Его арестовали. Первое же рандеву с
охранкой сделало Рачковского секретным сотрудником этого ведомства. Через
несколько лет контрразведчик революционеров Клеточников разоблачил Рачковского
как провокатора. Однако это только укрепило узы Рачковского с «рыцарями плаща и
кинжала». Карьера Рачковского в тайной полиции определилась на всю жизнь.
Около двух десятилетий Рачковский официально
числился советником русского посольства в Париже (дипломатическая крыша!), на
самом деле был главой заграничной агентуры секретной службы России,
установившим разветвленную сеть слежки за русскими революционными эмигрантами
во Франции, да и почти во всей Европе. У него на службе находились и
французские журналисты, по его наводке дискредитировавшие, компрометировавшие
русских бунтарей, швейцарские уголовники-домушники, гангстеры, с чьей помощью
Рачковский организовал ночной налет на типографию «Народной воли», а вину за
это мастерски свалил на разногласия в среде революционеров. Через своего
агента-провокатора Рачковский сколотил в Париже группу
народовольцев-террористов, замышлявших покушение на государя-императора,
систематически докладывал «на самый верх», как он готовит ликвидацию этой
группы и спасение царя.
Работал Рачковский с инициативой, с заглядом в
будущее, творчески подходил к делу. Мастерски владея искусством подобных игр,
он понимал, что выдыхается древний кровавый навет, уже недостаточно подбросить
евреям перед пасхой мертвого христианского ребенка и поднять шум про кровь в
маце. Нужно подбросить им нечто более существенное. Скажем, тайный замысел
захватить власть над миром. Тем более, что совсем недавно, в августе 1897 года прошел
в Базеле Первый Всемирный Сионистский конгресс, где совещались «еврейские
мудрецы». Не об этом ли они толковали?
Порадовать начальство – вечная мечта российских
витязей тайного ведомства. Вот и хотел образованный Рачковский отойти от
старого стереотипа – отвратного местечкового еврея, жалкого, трусливого,
затравленного. Народец, состоящий из таких типов, не представляет опасности для
государственных устоев. Другое дело – коварные конспираторы, постоянно плетущие
заговоры против правительства и коренного населения, контролирующие богатства и
финансы во всех странах, где проживают, рвущиеся к власти над миром. Такой
имидж еврея мог бы оказаться ценным приобретением для юдофобской пропаганды.
Потому так важно было для дальновидного
Рачковского заполучить текст, на основании которого можно было бы направить
ненависть стран и народов – на отечественное и мировое еврейство, на всех этих
демонизированных Агасферов, Иуд, Шейлоков, Ротшильдов и прочих, а верней – на
современных евреев, хлынувших в революционное движение. И тем самым оказать
ценную услугу царю-батюшке.
Есть свидетельство, что по замыслу Рачковского
зловещую брошюру подготовили литератор Матвей Головинский и лукавый царедворец
Иван Манасевич-Мануйлов (не путать с Манишевичем, производителем кошерных вин).
Матвей Головинский, по его словам, тяготел к анализу мировой проблематики в
миниатюрах, которые он называл «психограммами», был писателем настолько мало
значительным, что даже не включен в многотомный справочник «Русские писатели
1800-1917». Но, конечно, владел пером, дефицитом тщеславия не страдал. А Иван
Манасевич-Мануйлов – тот был вельможей, приближенным к престолу, порой
составлял протекцию самому Рачковскому и, главное, корректировал свой тонкий
нюх хорошей осведомленностью о настроениях «наверху», справедливо полагая, что
информация – мать интуиции.
Вадим Леонтьевич Скуратовский – автор книги
«Проблема авторства “Протоколов сионских мудрецов”», в которой сличает
семантическую систему, рассуждения о заговорах, идеологические штампы «Протоколов»
с сочинениями Головинского, а их немного («Доктор Фауст. Из записной книжки
писателя», «Доктор Фауст. Опыт критики буржуазной морали», «Черная книга
германских зверств», «Беседа дедушки о болезни сыпной тиф»), приходит к выводу
об участии Головинского в изготовлении опуса о вселенском еврейском заговоре.
В самом деле, как тут не вспомнить старый афоризм:
скажи мне, в чем ты обвиняешь евреев, и я скажу тебе, в чем ты сам грешен. Чего
другого, а конспирации в российской истории было с избытком. Почти сплошная
цепь заговоров, драк бульдогов под ковром. Даже если не углубляться в
«сионскую» древность, а вести отсчет от 18 века – от гвардейского переворота,
усадившего Екатерину Вторую на престол, от убийства Павла Первого, затем тайные
общества декабристов, народовольцев – вплоть до большевиков и кремлевских
подковерных разборок.
О том, что евреи – корень зла, враги рода
человеческого, вечно плетущие заговор против законной власти и христиан, не
уставал твердить в своих газетах «Бессарабец», «Знамя» и бессарабский публицист
Павелаке (Павел) Крушеван, первый публикатор «Протоколов» в России и в мире.
Этот небездарный журналист, заполучив рукопись «Протоколов», а он не указывает,
какими путями она к нему попала, непременно внес в нее свою долю не только редакторского,
но и творческого труда. Стал соавтором фальшивки века.
***
Однако, до того как повести разговор о Крушеване
как об одном из соавторов «Протоколов», остановимся на вопросе о том, почему на
протяжении целого ряда лет этот опус оставался ненапечатанным. Несомненно,
потому, что его изготовители сознавали уязвимость своего детища, его
неспособность устоять под напором серьезной научной критики. Удовлетворительное
объяснение происхождения «Протоколов» опять же не было найдено. Правдоподобно для
толпы выглядело утверждение, что «Протоколы» похищены (добыты шпионом) из
секретариата Всемирного сионистского конгресса. Но конгресс работал на немецком
языке, а протоколы почему-то велись по-французски? Неувязка получается.
Подобных несуразностей в них уйма.
Почему же после кишиневского погрома
юдофобы из охранки решились обнародовать сей труд? Прежде всего потому, что
после Кишиневского погрома по миру прокатился небывалый ранее шквал
демонстраций, протестов против царского самодержавия как режима произвола,
беззаконий и насилия. Пострадавший имидж государства надо было наскоро
косметически обработать, приукрасить, оправдать. Поэтому Крушеваном был пущен в
ход довод, что в погроме виноваты – кто бы вы думали? – сами евреи. Они,
дескать, его сами затеяли, чтобы причинить вред царю-батюшке и России, а заодно
получить щедрую подачку от американского и мирового еврейства.
Крушеван опубликовал в своем «Бессарабце» статью
«Правда о кишиневском погроме», где утверждал, что евреи застрелили несколько
христиан и сами стали зачинщиками насилий. Испытанный мастер обмана и
провокаций, он и до кровавой вакханалии в Кишиневе распространял версию о
всемирном еврейском заговоре.
«Для евреев является желательным переустройство
общественного порядка в удобном для процветания евреев смысле... Раз только
общественные и политические условия страны невыгодно отражаются на интересах их
гешефта, евреи являются безусловно опасным, разрушительным элементом, служащим
интересам враждебной пропаганды».
«Бессарабец», 1903, 4 марта.
(За месяц до погрома.)
«Чем успевают евреи? Тем, что они соединились в
одну корпорацию и действуют совокупно все за одного и один за всех. И мы можем
отразить их ополчение на нас тоже не иначе, как соединившись в одну артель, в
одно братство...»
«Бессарабец», 1903, 17 марта.
«Чужды чести, совести, правды, евреи только о том
и думают, как бы получше ограбить бедных крестьян».
«Бессарабец», 1903, 23
марта.
Конечно, среди всех племен есть известный процент
подделывателей, – признавал Крушеван, сам известный фальсификатор, – но среди
евреев этот процент исключительно велик, – вот в чем их роковая опасность для
всех народностей, среди которых они внедрились. Фальсификация – черта
безотчетная у этой расы, своего рода психоз. Не только в России, – убеждал
Крушеван, – всюду евреи являются по преимуществу подделывателями денег,
документов, товаров, пищевых продуктов, вин, лекарственных материалов,
лакомств, предметов роскоши.
Во всех неурядицах, потрясениях страны и мира
Крушеван видел коварный умысел евреев. Даже погром он рассматривал как
доказательство существования их заговора. В Кишиневе носились слухи, что
Крушеван, Пронин, Крупенский собираются сколотить общество «Круп» –
«Кишиневские русские патриоты». Их цель – искоренять крамолу, стать хоругвеносцами,
оплотом трона. (Давно замечена закономерность: больше самих русских о своем
русском патриотизме, горячей любви к России обычно кричали люди – не этнически
русские. Они же – от Пуришкевича до Шафаревича – были на Руси самыми
отъявленными антисемитами. А Крушеван происходил из сербов.) Кстати, накануне
погрома в Кишиневе наблюдался приезд группы люмпенизированных великороссов.
Молдаване, надо сказать, склонности к насилию не проявляли.
– Если царю угодно убивать евреев, – говорили в
среде молдаван, – то для этого у него есть армия. Но мы не станем избивать
евреев.
Зачинщиками кровавой бани стали заезжие молодцы.
Потом уже жители окраин, крестьяне из окрестных сел соблазнились легкой
добычей. В последующие годы волна погромов прокатилась по сотням местечек и
городов черты оседлости. Наблюдательные люди уловили закономерность: погромы,
как правило, происходили только в тех населенных пунктах, где имелась
железнодорожная станция. Заезжие подстрекатели и погромщики прибывали на
поезде.
Когда в Кишиневе происходил суд над погромщиками и
в качестве свидетеля был вызван соратник Крушевана – Пронин, этот самый Пронин
не сказал о заезжих молодчиках. Он заявил, даже глазом не моргнув, что как раз
незадолго до пасхи (и погрома) в Кишиневе состоялась встреча евреев,
представителей всех стран мира. На этой встрече, утверждал Пронин, было принято
решение организовать восстание против правительства. В соответствии с решением
этих сионских мудрецов евреи сами напали на население, которое вынуждено было
защищаться.
В опубликованных публицистических книгах, в
статьях на страницах «Бессарабца» и «Знамени» Крушеван обкатал, испытал на
публике идеи о том, что сионские мудрецы вкупе с франкмасонами стоят во главе
заговора, имеющего целью завоевание мира евреями, что это злокозненное племя –
«корень наших бед», «враги рода человеческого» и т.п. Словом, те идеи, что
пышным цветом потом расцвели в «Протоколах».
Обстоятельства сложились так, что личностью
Крушевана и его ролью в мировом юдофобстве я заинтересовался еще в советские
годы, в пору своей жизни в родной Бессарабии. Там, в Кишиневе, я занимался в
местном архиве, изучал подшивки бессарабских газет, беседовал с людьми, еще
помнившими погром 1903 года и самого Крушевана.
Придя на изрядно урезанное и пострадавшее от вандализма
еврейское кладбище Кишинева, я каждый раз наведывался в тот угол, где компактно
сохранились надгробья жертв погрома. Еврейские письмена на камнях сообщают, что
эти люди, родившиеся в разное время, погибли насильственной смертью в один и
тот же день. Моему вниманию в Кишиневе стали доступны некоторые рукописи,
письма Крушевана, чудом сохранившиеся у его родственников. (Сам он был не
женат, прямых потомков не осталось. Часть его бумаг сохранилась у племянника
Крушевана, страдавшего наследственной психической болезнью.)
К слову сказать, Крушеваны состояли в родстве с
семьей Лазо, из которой вышел известный советский герой гражданской войны
Сергей Лазо. При власти коммунистов о родстве этих двух семей – большевика Лазо
и черносотенца Крушевана, конечно, нельзя было говорить. (Это тоже было
государственной тайной.)
Изучение личности и трудов Павла Александровича
Крушевана (родился 15 января 1860 в селе Гиндешты, Сорокской волости – умер 5
июня 1909) убедило меня, что в этом мелком акцизном чиновнике, к тому же
имевшем проблемы с психикой, жило непомерное самолюбие – авторское,
реформаторское, грандоманское. Кстати сказать, и последний его родственник,
племянник Павел Эпоминодонтович Крушеван годами лечился в Костюженах,
кишиневской психиатрической лечебнице, и умер около 1980 года.
Рос Крушеван на берегу Днестра, в семье
обедневшего помещика. Его мать рано умерла, мальчика воспитывала мачеха. В
школу ходил мало, знания большей частью приобретал самоучкой. В детстве и
юности писал подражательные стихи, предаваясь мечтам о славе. В рукописной
тетради Крушевана сохранилась его пессимистическая «Дума», написанная им в 18
лет, где он жалуется на душевную болезнь, тоску, разочарования.
Болезненной души напрасные желанья
И неотступный рой тяжелых, черных дум,
Невыносимый гнет, гнет разочарованья, –
Терзают грудь мою, смущают верный ум.
Гнездятся
в голове, как вороны, сомненья,
Как
коршун злой, тоска на части сердце рвет,
Таятся,
как змея, о прошлом сожаленья,
И
дух – сознание бессилия гнетет.
Вокруг
какой-то мрак, мрак страшный, безысходный,
Нет
светлого луча, нет светлых, сладких грез.
И
шепчет совесть мне, что жизнию бесплодной
Я
пользы никому на свете не принес,
Что
если я умру, – умру совсем бесследно,
Как
преждевременно завянувший цветок,
Что
даже червь, точа труп с радостью победной,
В
гробу мне прогнусит прожитому упрек.
Какой парадокс: эти вялые, жалобные строки в юности написал человек, который в зрелые годы стал дерзким столпом черносотенства, журналистом атакующего стиля, издателем и редактором самых погромных в России газет. Крушеван пользовался мощной поддержкой Петербурга. Ему покровительствовало государственное управление по делам печати, в результате чего местная администрация даже при желании не могла бы охладить его юдофобский пыл. «Направление и деятельность Крушевана имеют здоровую основу», – таков был вердикт верхов.
В этом смысле можно сказать, что Крушеван был
первым в России профессиональным антисемитом. Ненависть к евреям была не
только его страстью, но и средством существования, источником материальных
благ, благосклонности властей, широкой известности в качестве пламенного
патриота. Он так был погружен в еврейскую проблематику, что даже стал
интересоваться ивритом. Один из своих докладов в обществе черносотенцев
Крушеван назвал «Шма, Россия!» На иврите «шма» означает «слушай», это первое
слово одной из главных еврейских молитв «Слушай, Израиль!» (Помните, иврит
изучал и более поздний ненавистник евреев – Адольф Эйхман, полагая, видимо, что
знание языка Священного писания поможет ему успешней выкорчевывать, истреблять
евреев.)
Писатель Василий Розанов, симпатизировавший
Крушевану, определил его как «консервативного бомбиста». Сам же Павел Крушеван
называл себя скромно христианским социалистом, национал-социалистом. В связи с
этим другой знаменитый антисемит – Пуришкевич, земляк и ученик Крушевана,
посвятил своему мэтру эпиграмму:
Гляжу на облик Крушевана:
Не сыр, не масло, не сметана,
Не червь, не рыба и не глист,
Зане христьянский соцьялист.
Из-под пера Крушевана выходили тексты, которые на
сегодняшний манер можно было бы подвести под рубрику «Как нам обустроить
Россию». Он мечтал о славе и, надо признать, добился геростратовой славы.
О нем говорили, спорили, писали. Через месяц с
небольшим после кишиневского погрома вышла небольшая брошюра, названная кратко
и выразительно: «Паволакий Крушеван». На обороте титульного листа – «Дозволено
цензурой. Одесса. 17 мая 1903 года». Автор ее обозначен псевдонимом Сиг.
Издание книгопродавца С. Я. Бакала. Типография Г.Н. Каранта. Одесса,
Пушкинская, 38.
Близко знавшие Крушевана, пишет Сиг, воспринимали
его как маньяка, апостола ненависти. В 90-е годы, когда он жил в Сороках,
Крушеван служил писарем в канцелярии акцизных сборов. Его достоинствами были
расторопность и хороший почерк, был он чрезвычайно льстив и угодлив к старшим
по чину. Поэтому вскоре выбился в объездчики, потом в младшие акцизные
надсмотрщики. Образования ему не хватало. В возрасте 30 лет вынужден был
держать при местном уездном училище экзамен за несколько младших классов. А
мнил он о себе много, видел себя в мечтах светилом словесности.
На пару лет Крушеван уехал в Вильно, устроился в
«Виленский вестник» репортером скандальной хроники. Служил и в «Минском
листке». Специализировался на доносах, мелком сыске, разоблачительстве
лавочников, шинкарей, кабатчиков, стрекулистов. В публике Крушевана стали
называть «переодетой ищейкой». Вернувшись в Бессарабию, он как знаток края,
местных условий попробовал устроиться к типографу Кашевскому в «Бессарабский
вестник». Но сотрудники редакции живо разглядели в Крушеване ищейку и
отказались с ним работать. Его уволили.
В запальчивости и раздражении Крушеван – без гроша
в кармане – решил начать издание своей газеты «Бессарабец». Добывал бумагу, арендовал
типографию, платил за свою холостяцкую квартиру. Всех, о ком он писал, Крушеван
делил на «своих» и «чужих». Свой – если поддерживает его во всех начинаниях,
дает деньги. А если нет – беда. Вопли. Разоблачения. Как только писчебумажный
склад Шехтера перестал отпускать бумагу в долг, «Бессарабец» стал метать в
Шехтера громы и молнии. Зато своими были для Крушевана такие «меценаты», как
подрядчик Пронин, градоначальник Синадино, которых «Бессарабец» воспевал в
стихах и в прозе.
Какое бы гадкое дело ни проворачивал Крушеван, на
его лице неизменно красовалась маска благородства. И чем черней была его затея,
тем в более чистые и белые ризы он рядился. Стиль его писаний был разухабистым,
агрессивным. Ставка на скандал как на средство достижения известности и славы
стала творческим кредо Крушевана. Вот образцы заголовков некоторых его опусов:
«Я требую!!!», «Доколе?», «Вы – идиот!», «Долой изменников!!!» Обычно эти
заголовки набирались афишным шрифтом. Они вопили. Взывали к люмпенам, к
низменным чувствам. Одержимый манией величия, Крушеван имел наглость напечатать
такие слова, обращенные ко Льву Толстому: «Вы – идиот!.. Вы – бездарность!.. Вы
пишете без всякого воодушевления...»
Зато в трактирах и гадюшниках он прослыл «борцом
за правду». Ложь, инсинуации, клевета были постоянно у него на вооружении. То
он театрально хвастал, что его приглашают в столичные редакции, но из желания
служить родному краю он отказывается покинуть Кишинев, то истерически грозил,
что покончит самоубийством, если ему не помогут. А чего стоят его
умопомрачительные проекты, где он радеет об общественном благе. В одной из
своих статей Крушеван предлагал, например, переселить всех русских подкидышей
(младенцев, брошенных матерями) во Францию, «дабы эта дружественная страна
воспитывала их и усилила ими ряды своих солдат». В другой статье он предлагал
реорганизовать русскую армию, комплектуя полки по национальностям, и во время
войны «выстраивать полки из инородцев в авангарде русских войск», то есть
подставить чужих под первый удар, а своих прикрыть.
Авантюрные идеи переполняли его. Вот почему
представляется мне обоснованной, приближающей нас к более глубокому пониманию
всей гнусности «Протоколов» мысль о том, что Крушеван основательно приложил
руку к тексту этого изделия (не тогда, когда Рачковский с помощниками
фабриковал «Протоколы», а непосредственно перед их публикацией в «Знамени»,
когда Крушеван их редактировал, ретушировал, «усиливал»). Очень высока
вероятность, что именно тогда Крушеван стал, по меньшей мере, одним из
соавторов фальшивки века.
Еще в детстве мне рассказывали, что после
кишиневского погрома евреи всей российской черты оседлости, словно
сговорившись, стали называть собак кличкой «Крушеван». Другого способа выразить
свое презрение к нему у них не было. С тех пор сильно изменилось отношение
людей к собакам. Собак нежно любят, ласкают, с ними дружат. Кличка «Крушеван»
сегодня была бы оскорбительной даже для последней собаки. А вот титул соавтора
подлой фальшивки – «Протоколов сионских мудрецов», думаю, вполне вознаградит по
заслугам нашего анти-героя за его бешенные антисемитские труды.
Рачковский задумал «Протоколы» как средство
переключения ненависти темных масс с самодержавия – на евреев. Как средство,
способствующее охранительной идее, тому, чтобы утопить революцию в еврейской
крови. Однако даже Рачковский осторожничал, не торопился печатать свое изделие,
видимо, опасаясь разоблачительного скандала. Рачковский также ожидал
подходящего повода для вывода фальшивки на орбиту, подходящей кандидатуры
издателя, кто безбоязненно взял бы на себя смелость напечатать «Протоколы».
Такой повод подоспел – Кишиневский погром. Такой издатель – и соавтор текста –
нашелся: Крушеван.
«Протоколы» вышли в свет из кровавой бойни
Кишиневского погрома. Они – исчадие погрома, предвестник будущих лагерей
смерти, путевка в печи Освенцима, призыв к окончательному решению еврейского
вопроса.
***
Примерно через четыре месяца после погрома
Крушеван осуществил первую публикацию (сжатый вариант) «Протоколов сионских
мудрецов» в девяти номерах своей петербургской газеты «Знамя» с 28 августа по 7
сентября 1903 года. Текст он озаглавил так: «Программа завоевания мира
евреями». Эту сенсационную публикацию Крушеван снабдил предисловием и
послесловием. Вскользь он допускает сомнение, подлинный это документ или
апокриф? Затем спохватывается и уверяет, что этот текст может исходить только
от евреев, потому что в нем есть еврейские обороты, гебраизмы. Но мы-то помним,
что и сам Павел Александрович кое-что смыслил в древнееврейском, пользовался
гебраизмом ШМА.
В своем предисловии Крушеван пишет: «Нам
прислана рукопись, являющаяся переводом протоколов заседаний “Всемирного союза
франкмасонов и сионских мудрецов”. Таково заглавие, данное рукописи
переводчиком. Как, где, каким образом могли быть списаны протоколы этих
заседаний во Франции, кто именно списал их, мы не знаем, но, безусловно,
убеждены в их подлинности и не сомневаемся, что лица, более или менее
разгадавшие план завоевания мира евреями, согласятся с этим: слишком характерен
их тон, слишком типичен в них холодный, изверившийся, поражающий своей “логикой
цинизма” ум еврея, слишком глубоким скептицизмом и презрением к другим народам
проникнуты они, слишком часто прорывается в них mania grandioza “избранного
народа”, для того чтобы можно было усомниться в их подлинности.
Тем не менее, если бы даже допустить, что
протоколы апокрифичны, то и в этом случае они представляют исключительный
интерес и имеют огромное значение: несмотря на не совсем удачный и местами
туманный перевод, они, очевидно, написаны очень умным человеком, не только
хорошо знакомым с еврейским вопросом, но и глубоким наблюдателем, сумевшим в
современном движении и завоевательной политике евреев уловить основания
программы, которую они так неуклонно проводят в жизнь, стремясь завладеть миром
и создать “сверхправительство”.
И потому, действительны ли помещаемые ниже
протоколы или апокрифичны, знакомство с ними может принести пользу хоть бы уж
тем, что позволит читателям еще полнее осветить еврейский вопрос и еще яснее
увидеть, чем грозит всему христианскому миру торжество еврейства и
осуществление в Европе “плутократического сверхправительства”, особенно теперь,
когда для достижения этой цели в их распоряжении имеется такое могучее орудие,
как сионизм, призванный объединить всех евреев на земле в союз еще более
сплоченный и опасный, чем иезуитский орден».
В послесловии Крушеван уже более настойчиво
утверждает, что протоколы – достоверный документ, исходящий от евреев. И даже
как будто пытается замести следы фальсификации: «Вторую половину этих
протоколов мы напечатали со значительными сокращениями. Несмотря, однако, на
это и плохой перевод, мы не сомневаемся, что читатели составили достаточно
определенное представление о программе завоевания мира евреями и вынесли убеждение,
что программа эта действительно выработана евреями и является пламенной мечтой
всего еврейства. В этом убеждают не только внешние признаки, как, например,
характерные для еврейской речи обороты и гебраизмы, но и тот холод души, и тот
скептицизм, и то презрение к христианским народам, которые свойственны только
евреям.
Как бы ни старался христианин, он не сумел бы фальсифицировать эти еврейские чувства. Впрочем, не только эти соображения, но и другие данные убеждают, что рукопись является не апокрифической, а что перед нами действительно подлинные протоколы заседаний франкмасонов-евреев, что программа завоевания мира евреями не бред душевнобольного, а строго обдуманный жестоким умом евреев план, часть которого, как мы видим, уже осуществлена».
К сожалению, во многих авторитетных иностранных
трудах эти данные указаны не точно. Так, в 10-томной «Всемирной Еврейской
Энциклопедии» на английском языке (The Universal Jewish Encyclopedia, vol. 4)
сказано: “The Protocols first appeared in Russia in the early twentieth century.
Apparently the earliest was that of Paul Krushevan, who published an
abbreviated version in the Kishinev newspaper Znamia (The Banner)”. Утверждение,
что «Знамя» выходило в Кишиневе, неверно. Не отмечено здесь и то, что газета
«Знамя» принадлежала Крушевану, была его собственностью.
Другой пример. Автор книги «Черная сотня.
Происхождение русского фашизма» (М., Текст, 1994) Уолтер Лакер повторяет ту же
неточность: «...вера во всемирный заговор начала распространяться среди крайней
правой во Франции, Германии и России. Протоколы – часть этой традиции,
они были состряпаны Рачковским – сотрудником русской разведслужбы во Франции,
совместно с его агентами и сторонниками. Первое русское издание выпустили в
Кишиневе (!?) Бутби де Кацман и Крушеван – оба родом из Бессарабии. Второе и
более важное издание опубликовал Сергей Нилус...»
Я уже отметил, что первая публикация фальшивки
состоялась не в Кишиневе, а в Петербурге – колоссальная разница. И Бутми, друг
Крушевана (а не Бутби, как сказано у Лакера), к ней отношения не имел.
Бутми позже выпустил другое издание под названием «Корень наших бед».
Книга Стефена Эрика Броннера «Напраслина о евреях.
Заметки об антисемитизме и “Протоколах сионских мудрецов”» (Stephen Eric Bronner.
A rumor about the Jews. Reflections on Antisemitism and the Protocols of the
Learned Elders of Zion. St. Martin’s Press, NY, 2000) написана солидно, с
обширным охватом материала. Но и в ней встречаются огрехи. В главе «Протоколы
находят себе дом» на стр. 76 говорится, что «фальшивка прозвучала как сигнал
горна к погрому...» Но мы уже знаем, что фальшивка была обнародована
после погрома, а не до него. И могла прозвучать разве что трубным сигналом к
новым погромам, а не к тому, пасхальному, ставшему известней других.
Даже эти штрихи свидетельствуют о том, какой
разнобой наблюдается в «протоколоведении» и как много вопросов требуют
изучения, уточнения.
***
Когда мир узнал о погроме и откликнулся гневными
протестами, одним из насущных вопросов, вставших на повестку дня, был
следующий: как быть с погромщиками, громилами, вообще с виновниками
случившегося? Мир требовал привлечь их к судебной ответственности. Под
давлением общественности власти с явной неохотой, скрепя сердце произвели
аресты более двухсот участников бесчинств. Их разделили на несколько групп и
отдали под суд.
Крушеван имел основания опасаться, что его как
первейшего вдохновителя насилия и расправ тоже могут посадить на скамью
подсудимых. До этого дело не дошло. На всякий случай, Крушеван, выполнив в «Бессарабце»
подготовительную работу, в те дни, когда погром назревал, удалился в
Санкт-Петербург. В столице он, провинциальный бумагомарака, умудрился наладить
выпуск своей газеты «Знамя», которая по сути своей, при всей ее столичности,
оставалась дочерним предприятием провинциального кишиневского «Бессарабца». И
продолжала ту же антисемитскую линию.
После кишиневского погрома многие евреи не только
Бессарабии, но всей России устремились в эмиграцию. Усилились палестинофильские
настроения. По этому поводу философствующий Крушеван предрекал: «Греция никогда
уже не станет Элладой, так и Палестина никогда не станет Землей Обетованной».
(Воспоминания племянника. Рукопись. Стр.16)
В эти дни и недели в Санкт-Петербурге Крушеван,
стараясь заручиться покровительством власть имущих, держался поближе к верхам.
Ко двору. Недавно изданный им альманах «Бессарабия» с верноподданной
дарственной надписью он – через придворные инстанции – решился передать в
качестве презента самому государю-императору. И получил 24 мая 1903 года (всего
через полтора месяца после погрома!) весьма показательный приветливый ответ за
# 4507 (хранится в архиве автора этой статьи), в котором, в частности, сказано:
«Г. Редактору – Издателю газет “Знамя” и
“Бессарабец” П.А. Крушевану.
Канцелярия, во исполнение приказания Министра
ИМПЕРАТОРСКОГО Двора, имеет честь Вас уведомить, что представленное Вами, для
поднесения ЕГО ВЕЛИЧЕСТВУ ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ сочинение Ваше под заглавием
«Бессарабия» доставлено по Высокому назначению и за означенное подношение
повелено благодарить Вас от ВЫСОЧАЙШЕГО ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА Имени».
Под письмом стоят две подписи: начальника
канцелярии и делопроизводителя. Несомненно, эта бумага для Крушевана – не
только своего рода охранная грамота от каких бы то ни было преследований в
связи с погромом, но и знак расположения верхов империи к нему. Получив такую
бумагу, Крушеван несомненно почувствовал, что в России, где государство всегда
строго контролировало прессу, руки у него развязаны. Однако денежные дела
Крушевана шли не очень хорошо. Вообще-то этот господин и без расчета на
финансовую удачу, за здорово живешь готов был ввязаться в любую скандальную
публикацию, если направлена она против иудейского племени. Тем более, если
можно подзаработать на ней политический капитал (еще лучше – живые деньги), а
то он в очень стесненных обстоятельствах. Об этом говорит сохранившийся
архивный документ:
«ОПИСЬ движимого имущества, находящегося в
Адмиралтейской части, 2-го участка, по улице Гоголя, в доме под #12,
принадлежащего дворянину Павлу Александровичу Крушевану, составленная состоящим
при С.-Петербургском Окружном Суде Судебным Приставом Галаховым, по исполнению
определения СПб Коммерческого Суда, изложенного в исполнительном листе от 4
марта 1903 года за # 838».
Мало радости для верного слуги царя и отечества,
когда у него описывают «большой письменный дубового дерева стол, кресла,
книжный ольхового дерева шкаф, две скоропечатные типографские машины...» В
карманах гуляет ветер, но зато доверия властей – с избытком. Значит, по крайней
мере, никакое судебное преследование за погром не грозит.
Но попытка наказать Крушевана, воздать ему по
заслугам последовала с неожиданной стороны. Незнакомый молодой человек среди
бела дня, в центре столицы России покушался на его жизнь. В полицейском
протоколе это происшествие зафиксировано так: «Дашевский Пинхус Срулевич, 23
лет, иудейской веры, родом из Коростышева, сын врача, бывший студент Киевского
политехникума... 4 июня 1903 года в г. Санкт Петербурге около 4-х часов
пополудни, когда дворянин Павел Александрович Крушеван, редактор газет «Знамя»
и «Бессарабец», проходил по Невскому проспекту, у Полицейского моста был сзади
настигнут неизвестным, который нанес ему в правую сторону шеи удар финским
ножом».
4 июня... Это всего через два месяца после
погрома. И всего за два месяца до того, как Крушеван опубликовал «Протоколы». В
тот день, когда студент Дашевский предпринял свое неумелое, наивное покушение,
Крушеван уже скорей всего имел рукопись фальшивки и готовил ее к печати. Ведь в
цензурный комитет он должен был представить рукопись заранее. Прохождение
такого необычного текста в цензуре не могло быть скоропалительным, так как
согласовывалось на разных начальственных уровнях.
Пинхус Дашевский очень хотел отомстить Крушевану
за разжигание погрома, но, по сути, сам стал еще одной, дополнительной жертвой
кишиневской резни – вдали от Кишинева. По-мальчишечьи готовясь к акту
возмездия, он купил пистолет и финку. Приехал в Петербург казнить «убивца».
Хотел купить в киоске газету «Знамя», по ней найти адрес редакции и самого
«знаменосца». Или хоругвеносца, как его называли. Но в киосках газеты не было,
сказали – не поступает. Дашевский подумал – закрыли. Тогда он купил сборник
«Бессарабия», тот самый, за который Крушеван получил высочайшее благоволение. В
сборнике он даже нашел материал для опознания – фотографию матерого юдофоба.
Современник так описывает его внешность. Павелаке
(или, как тогда писали, Паволакий) Крушеван... Представьте себе человека
среднего роста, с походкой вразвалку, широко расставляющего ноги. Лицо
коричнево-бронзового цвета. Совершенно голый коричнево-красный череп с одним
вьющимся рыжим волосом. Длинные закрученные, каштанового цвета усы, такого же
цвета французская бородка. Полуопущенные веки на выпуклых, белесоватых, мутных
глазах, из которых один – правый – выдается несколько больше вперед. Мясистое
обрюзгшее лицо, прорезанное с двух сторон глубокими бороздами, идущими от
ноздрей к концам губ. Такова физиономия первого вождя Союза истинно русских,
будущего депутата Государственной Думы.
На Невском проспекте студент увидел Крушевана. На
тротуаре было людно, Дашевский боялся ненароком задеть выстрелом кого-нибудь,
поэтому изменил план – перешел с пистолета на запасной вариант. Догнал
Крушевана и сзади попытался нанести удар финкой в шею. Лезвие наткнулось на
жесткий накрахмаленный, с костяшками воротничок, да и удар был совсем не
богатырский. Крушеван отделался почти царапиной. Но кровь текла, его доставили
в больницу. Дашевский кинулся бежать к полицейскому, отдать себя в руки
правосудия. И объяснить свои побуждения. Но прохожие думали, он хочет скрыться.
Скрутили беглеца. Суд приговорил Дашевского к пяти годам каторги.
А Павел Крушеван прославился на всю страну, как
герой и страдалец за правду. Со всех концов России к нему летели
поздравительные телеграммы с изъявлением радости, что он остался жив,
восторженные письма по случаю чудесного спасения от злодейского покушения.
Авторитет знаменосца подскочил до ранее неведомых ему высот, что укрепило его
самоуверенность, решимость опубликовать попавшую к нему в работу рукопись, а
заодно свести в этой публикации счеты с соплеменниками, единоверцами Пинхуса
Дашевского.
В эти недели, месяцы, пока рукопись читалась в
инстанциях и ждала цензурного разрешения, Крушеван продолжал работать над ней.
Уточнял, обострял, добавлял свои выношенные мысли, созвучные этому опусу. В
качестве иллюстрации можно привести много образцов таких «созвучий». И еще одно
обстоятельство. Надо помнить, что вариант «Протоколов» поступил к нему как
перевод с французского, изготовленный в резидентуре (разведывательном центре)
Рачковского в Париже. А в переводе, даже выполненном переводчиками высшего
класса, как правило, всегда остаются шершавости, нуждающиеся в правке.
(Крушеван не имел высшего образования, но французский знал из гимназии, которую
не закончил. В молодости он даже перевел стихи некоторых французских поэтов на
русский язык.)
Ситуация в «Знамени» осложнялась тем, что после
кровавой Пасхи 1903 года делегация кишиневских евреев приехала в Петербург к министру
внутренних дел Вячеславу Константиновичу фон Плеве и была принята им. Они
обсуждали с министром проблему недопущения новых погромов и, в частности,
просили закрыть антисемитскую газету Крушевана. Министр, конечно, обещал
принять меры.
С депутацией от населения Кишинева фон Плеве
разговаривал круто:
– Передайте молодежи, вашим сыновьям и дочерям,
передайте вашей интеллигенции: пусть не думают, что Россия – старый и
разлагающийся организм, она одолеет и справится с революционным движением...
Знайте же, что если вы не удержите вашей молодежи от смутьянства, мы сделаем
ваше положение настолько несносным, что вам придется уйти из России всем до
последнего человека.
Если бы фон Плеве тогда распорядился прекратить
издание «Знамени», – кто знает? – «Протоколы», возможно, появились бы в другом
месте. Может быть, в газете Суворина «Новое время», тоже реакционной и
юдофобской, выходившей в Санкт-Петербурге. Хотя даже Суворин вряд ли рискнул бы
вывести на орбиту такой скандальный текст.
В отношении «Знамени» фон Плеве обязан был что-то
предпринять. Он ограничился минимальным наказанием газеты: запретил
распространять ее через розничную продажу. Вот почему Дашевский не мог найти ее
в киосках. Что касается подписчиков, они продолжали исправно получать «Знамя», не
подозревая о наложенных на газету санкциях.
***
До погрома Крушеван, Пронин и их однодумцы
распространяли версию о всемирном еврейском заговоре. Тенденциозной
литературной переработке был подвергнут отрывок из романа Германа Гедше (его
псевдоним – Дж. Рэкклифф) «Биариц», где от лица евреев провозглашен план
покорения мира. Этот отрывок, озаглавленный «Речь раввина», выдавался за
подлинный документ. Кто, если не Крушеван, мог его отредактировать? В этом
кружке единственным литератором и идеологом был Крушеван.
Фальшивка «Речь раввина» считается одной из
предшественниц «Протоколов», но на ее долю не выпала такая сумасшедшая
известность. Однако авторы «Протоколов» пользовались в работе по изготовлению
фальшивки той же логикой, теми же методами, которые использовали Крушеван и его
предшественники в подготовке «Речи раввина», а именно: берется литературный
текст (не широко известный) и посредством беззастенчивого плагиата, переделок,
подтасовок нагло заостряется с таким расчетом, чтобы из этого текста прямо-таки
выпирало «саморазоблачение» евреев, претендующих не меньше, чем на мировое
господство.
Все его статьи, фельетоны, книги можно свести к
двум основным идеям. Во-первых, необходимо противодействовать любой форме
либерализма как результату еврейского заговора. И даже в погроме он видел
доказательство существования еврейского заговора. (Хотя нередко Крушеван
лукавил, противоречил себе: «Погромы, видите ли, это дело самого народа, это
инстинктивное движение масс. Я же лично готов даже бороться с ними».)
Во-вторых, необходимо разоблачать козни евреев: неправедное стяжение,
разжигание неурядиц, предательство, обман. Евреи – слуги дьявола. Все зло мира
– от них. Они – враги величия России.
Когда читаешь страницы Крушевана, создается
впечатление, что он стихийно действовал в духе «Протоколов» еще до того, как
ознакомился с этой библией антисемитизма.
Перед погромом, вдобавок к подзуживающим статьям
«Бессарабца», в трактирах Кишинева и вообще в городе распространялись
письма-воззвания, в которых отчетливо виден творческий почерк того же автора.
Вот отрывок из такого послания, полученного владельцем кишиневского трактира
«Москва» Григорьевым:
«Так издевается этот подлый народ над нами,
русскими... А сколько они приносят нашей матушке России вреда?.. Они хотят
завладеть ею. Они печатают разные прокламации к народу, чтобы возбудить его
против власти, даже против нашего царя-батюшки, который знает, что за подлый,
лукавый, лживый и сребролюбивый это народ и не дает ему воли. Вот они и хотят
этими смутами под шумок добиться себе большой воли. А дай только волю жиду,
тогда он воцарится на нашей святой Руси, заберет все в свои лапы и будет не
Россия, а Жидовия».
Дальнейший постраничный текстологический анализ
может приблизить нас к более точному определению меры соучастия Крушевана в
изготовлении «Протоколов».
***
В израильской газете «Вести» прочел я в 2003 году
очерк журналиста Владимира Бейдера, в котором содержались сенсационные, на мой
взгляд, сведения о Крушеване. В нем говорилось, что крупный итальянский
исследователь «Протоколов сионских мудрецов» профессор Чезаре де Микелис пришел
к выводу, что автором «Протоколов» является не кто иной, как Крушеван.
(Впоследствии ознакомившись с работой де Микелиса, я обнаружил, что журналист
неточно передал мысли итальянского слависта.) А к гипотезе, что Крушеван своим
пером участвовал в изготовлении «Протоколов», я исподволь пришел
самостоятельно, еще до чтения книги де Микелиса.
О де Микелисе очерк Бейдера сообщал, что это
авторитетный специалист по русской литературе и общественной мысли, он перевел
на итальянский язык «Доктора Живаго» Пастернака. А к выводу о том, что к
написанию «Протоколов» причастен Крушеван, де Микелис пришел на основе
сравнительного лингвистического анализа сочинений Крушевана и фальшивки века. И
там, и там он нашел родственные элементы южнорусского языка, характерные для
слога и стиля этого автора.
Хочу сразу сказать, что вывод, будто Крушеван сам
написал «Протоколы», сразу представился мне неубедительным по целому ряду
причин. И попутно возникло предположение: а может, журналист неточно передал
вывод итальянского ученого? Так и оказалось. Де Микелис назвал Крушевана не
автором, а соавтором «Протоколов». Существенная разница!
И все-таки труд итальянского профессора меня очень
заинтересовал. В газетном очерке имя де Микелиса приводилось, естественно, в
русской транскрипции, а название его книги и вовсе не указывалось. По этим
скудным данным трудно начать поиск. Оставалось одно – попробовать узнать что-то
у самого Владимира Бейдера. Воспользовавшись тем, что я близко знал его отца,
еврейского писателя Хаима Бейдера, я позвонил Хаиму в Нью-Йорк, изложил суть
дела, и он мне сразу дал телефон и email сына.
Я связался с Владимиром, и он мне любезно сказал,
что в скором времени ожидается выход перевода книги де Микелиса на русский и
английский языки. Никакими дополнительными фактами он, к сожалению, не
располагал. Тогда я сам занялся розыском в Бостонской публичной библиотеке. И
напал на след.
Книга Чезаре де Микелиса называется «Юдофобия в России:
от “Книги кагала” до “Протоколов сионских мудрецов”». Издана она в Турине в
2001 году. К сожалению, ознакомиться с ней ни в оригинале, ни в переводе долго
не удавалось. Однако в 2005 году мой друг, библиограф Тамара Оржеховская
привезла мне из Италии книгу де Микелиса (в оригинале), а вскоре я отыскал и
перевод его труда на английский язык. The Non-Existent Manuscript: A Study of
the Protocols of the Sages of Zion. Cesare G. De Michelis.
Translated by Richard Newhouse. Published by The University of Nebraska Press,
Lincoln and London for The Vidal Sassoon International Center for the Study of
Antisemitism (SICSA), The Hebrew University of Jerusalem. 2004. p.419.
Де Микелис в своей работе осторожно говорит о
возможности того, что Крушеван – соавтор «Протоколов» Встреча с его книгой
приводит к осмыслению новых штрихов, запечатлевших роль кишиневца Крушевана в
создании «библии антисемитизма».
***
Когда думаешь о возникновении и зловещей роли
«Протоколов» в судьбе еврейского народа, во взаимоотношениях евреев и русских,
естественно возникает вопрос: а как рассматривает «Протоколы» Солженицын в
своем двухтомнике «Двести лет вместе»? Насколько пристальное внимание он
уделяет фальшивке, из-за которой так разрослась ненависть в мире, где и без нее
бушует океан ненависти?
Оказывается, Александр Исаевич говорит о
«Протоколах» почти вскользь. Казалось бы, об этом опусе, опубликованном в 1903
году, автору уместно было отозваться в первом томе своего исследования,
охватывающем события до 1917 года. Но в первом томе Солженицын, который словно
с высоты небесного престола вершит суд, бросая на чаши весов вину народов друг
перед другом, особенно упирая на вину евреев, места «Протоколам» не нашлось,
будто и особенно толковать тут вроде не о чем.
Во втором томе, охватывающем события после 1917
года, Солженицын вспомнил о фальшивке в связи с тем, что после Первой мировой
войны Европа и Америка были затоплены огромными тиражами “Протоколов сионских
мудрецов”, распространившихся внезапно и мгновенно: за 1920 год – 5 изданий в
Англии, по нескольку в Германии и Франции, полумиллионный тираж в США,
напечатанный Генри Фордом. Автор признает, что на Запад «Протоколы» попали из
охваченной гражданской войной России. Она их породила, она их выплеснула.
«Подделка, – пишет Солженицын, – изготовлена в
начале века (в 1900 или 1901), впервые напечатана в Петербурге в 1903 году. Их
инициатором и “заказчиком” считают П.И. Рачковского, возглавлявшего
Заграничную Агентуру Департамента Полиции с 1884 по 1902, главным исполнителем
– Матвея Головинского, агента охранки с 1892, сына петрашевца В.А. Головинского
(впрочем, новые версии появляются по сей день)».
Однако о мере вреда и бедствий, причиненных этой
подделкой за сто лет ее существования и продолжающих распалять ненависть в современном
мире, автор ничего не говорит. Скороговоркой сообщает, что царь Николай Второй,
читая «Протоколы», оставил на полях восторженные пометы («Какое предвидение!»,
«Какая точность исполнения!», «Не может быть сомнений в их подлинности!»). Но
позже, когда премьер П.А. Столыпин распорядился произвести секретное
расследование происхождения «Протоколов» и дознание вскрыло несомненный подлог,
царь был потрясен докладом Столыпина. Жалко и тяжело ему было расставаться с
мыслью о том, что «не может быть сомнений в их подлинности». Тем не менее
самодержец собственноручно написал: «Протоколы изъять. Нельзя чистое
дело защищать грязными способами». Под чистым делом царь-батюшка, видимо,
подразумевал защиту престола, а заодно притеснения и гонения на евреев.
Александр Исаевич пишет с некоторой долей
умиления, что после этого даже во время подготовки процесса Бейлиса на Протоколы
не ссылались. (А могли бы? Не слишком густо было бы – подкреплять фальшивое
обвинение фальшивой брошюркой?) Однако правда заключается в том, что результаты
расследования Столыпина никогда не получили огласки. И Россия, родина
фальшивки, никогда не дезавуировала «Протоколы», не отрекалась от них. История
зафиксировала, что в Екатеринбурге, в Ипатьевском доме, где Николай Второй и
его семья находились под арестом до последнего дня жизни, потом были подло
убиты, у них были с собой «Протоколы сионских мудрецов».
В сегодняшней России с ее управляемой демократией
«Протоколы» имеют широкое хождение. В том числе в коридорах власти. И в ее
высоких кабинетах.
У нас в Бостоне как-то гостил г. Геннадий Зюганов,
вождь российских коммунистов. На встрече с гостем в Университете Норс-Истерн
побывал и я. Геннадий Зюганов в своем выступлении, в частности, открещивался от
антисемитизма, в котором якобы зря его обвиняют. Когда дошла очередь до
вопросов, я спросил его: «Как вы, историк и политический деятель, относитесь к «Протоколам
сионских мудрецов»?
Зюганов ответил: «”Протоколы сионских мудрецов”–
важный исторический документ, который должен знать каждый образованный человек,
чтобы понимать ход событий в мире». При этих словах многие в зале загудели,
некоторых передернуло – гость выдал себя, проявил свою подлинную суть.
А фальшивка века поныне продолжает отравлять умы и
души на всех континентах. В США во время многошумного марша миллиона чернокожих
на Вашингтон под лидерством Фаррахана, участникам бесплатно раздавали
«Протоколы сионских мудрецов» вместе с другой расистской литературой.
На Антирасистской(!) конференции в Дурбане, ЮАР,
проведенной Комиссией по правам человека ООН (!), участникам тоже раздавали
«Протоколы». Только в Германии и во Франции «Протоколы» запрещено издавать,
продавать, даже держать в доме.
Международная научная конференция по «Протоколам
Сионских мудрецов», состоявшаяся в октябре 2005 года в Бостонском Университете
(при Центре Эли Визеля по изучению иудаики) с новой силой продемонстрировала,
как большая ложь «Протоколов» служит оружием разжигания ненависти в современном
мире.
Юдофобы пытаются приписать авторство «Протоколов»
евреям, называют фальшивку еврейским «Майн кампф». В действительности этот опус
написали не евреи, – антисемиты. Оглянитесь: кто за минувший век поднимал на
щит «Протоколы»? Черносотенцы, нацисты, большевики, теперь исламофашисты. Те,
кто практически рвался и рвется сам к мировому господству. Снова вспоминается
старое, выстраданное изречение: скажи мне, в чем ты обвиняешь евреев, и я
скажу, в чем ты сам виноват...
Да, не чаял Крушеван, что его публикация, его
детище так далеко пойдет.
***
И наверняка не ожидал, что его сестра примет гиюр,
выйдет замуж за человека той нации, которая так ненавистна ему, хоругвеносцу
юдофобства. Но – никуда не денешься – судьба любит преподносить пикантные
сюрпризы. О сестре Крушевана поведала еврейская газета «Форвертс» в номере от
14 июля 1934 года в заметке, переведенной мной с идиш. Привожу ее полный текст.
ПИНХАС ДАШЕВСКИЙ, КОТОРЫЙ В 1903 ГОДУ
ПОКУШАЛСЯ НА УБИЙСТВО КРУШЕВАНА, УМЕР
Берлин, 13 июля. ИТА (Идише Телеграфишэ Агентс –
Еврейское Телеграфное Агентство). Пинхас Дашевский, пытавшийся в 1903 году,
после Кишиневского погрома убить Петра (?) Крушевана, который был вдохновителем
кровавой бани в Кишиневе, умер в Советской России, согласно письму, которое
здесь получил один американский еврей.
Дашевский родился в 1879 году. Покушение на
Крушевана он устроил 4 июня 1903 года и был приговорен к пяти годам каторжных
работ. В 1905 году вышел закон об амнистии политзаключенным, но Дашевского не
выпустили до 1906 года, пока его адвокат О.О. Грузенберг не подал бумаги
на его освобождение.
Дашевский в 1914 году посетил Америку и встречался
с некоторыми людьми, знавшими правду о том, как готовился кровавый навет в деле
Бейлиса.
Сестра ненавистника евреев Крушевана живет сейчас
в Балтиморе. Она жена Хаима Беренштейна и бережно относится к идишкайт, потому
что она приняла иудаизм, когда вышла за него замуж сразу после погромов, и оба
они бежали в Америку.
Быть может, дети и внуки этой семьи живут в
сегодняшней Америке? Интересно, кем они стали? И слышали ль когда-нибудь о
недоброй памяти Крушеване?
Бостон
Всего понравилось:0
Всего посещений: 3782
Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2011/Zametki/Nomer11/Hazin1.php - to PDF file
Комментарии:
Соплеменник
- at 2011-11-14 22:19:09 EDT
Манасе
Германия - at 2011-11-14 11:27:16 EDT
Сионские протоколы считаю действительно мудростью, но дуракам доставшсь
=====================================================
А по ха не хо?
Манасе
Германия - at 2011-11-14 11:27:16 EDT
Сионские протоколы считаю действительно мудростью, но дуракам доставшсь