Владимир Кремер

Рижский процесс

Из письма А. Шпильберга Генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И. Брежневу

Я обращаюсь к Вам с надеждой, что своим вмешательством Вы положите конец грубым нарушениям законодательства, касающегося права моей семьи добровольно выехать из Советского Союза в Израиль.

В ноябре 1968 года я с семьей обратился в рижский ОВИР МВД Латвийской ССР с ходатайством о выезде в Израиль. В феврале 1969 года меня вызвали и сообщили об отказе. При этом начальник ОВИРа подполковник Кайя заявил, что всякое обжалование бесполезно, так как любая советская инстанция передаст вопрос тому же ОВИРу, который оставит свое решение в силе. В феврале 1970 года я с семьей опять ходатайствовал о выезде в Израиль, и опять мне устно сообщили об отказе.

Препятствия, чинимые гражданам СССР, желающим выехать в Израиль, находятся в вопиющем противоречии с Декларацией прав человека, принятой ООН и обязательной для стран-членов этой организации. Сознавая, очевидно, незаконность своих действий ОВИР каждый раз отказывается документально подтвердить отрицательный ответ на ходатайство о выезде.

Я хочу жить в стране Израиля, святой для каждого верующего еврея, где создавалась история еврейского народа, где есть все условия для соблюдения всех предписаний иудейской религии. Я хочу, чтобы моя дочь училась на еврейском языке так же, как учатся на русском языке русские дети, а на украинском - украинские. Я хочу, чтобы мои дети узнали в школе о царях Сауле, Давиде и Соломоне так же, как русские дети узнают в школе об Иване Грозном и Петре Великом.

В условиях давления на работе, со стороны печати, радио и телевидения еврей заявляет о желании выехать в Израиль только после того, как его решение стало окончательным. С этого дня мы в пути. Пусть же этот путь не будет слишком долгим! Пусть наши дети не растут на чемоданах!

Обращаясь к Вам, я надеюсь найти понимание, так как вижу в Вашем лице государственного деятеля, понимающего, что нарушение законности недопустимо.

Шпильберг Аркадий Абрамович

(подпись на иврите)

Рига, 4 мая 1970 г.

Обыски, допросы, аресты

Через месяц после отправки этого письма в конструкторском бюро Рижского вагоностроительного завода представители органов госбезопасности произвели тщательный обыск на рабочем месте Аркадия Шпильберга. В постановлении на производство обыска, подписанном прокурором Ленинградской области, было написано, что он проводится «в связи с возбуждением дела об измене Родине». Шпильбергу предложили добровольно выдать огнестрельное оружие и взрывчатку, а также антисоветскую сионистскую литературу.

Не обнаружив искомого, инженера-конструктора погрузили в машину и отвезли на квартиру по улице Ленина, где обыск продолжился. Но и здесь ни оружия, ни боеприпасов почему-то не оказалось. Зато в изрядном количестве были найдены сионистские (они же антисоветские) материалы. К ним были причислены и изъяты два экземпляра самиздатского сборника материалов на еврейские темы «Итон-2», том «Новейшей истории еврейского народа» С.Дубнова, «Толковый словарь языка иврит», стихи Бялика и произведения Шолом-Алейхема, магнитофон и кассеты с записями еврейских песен, открытки и письма из Израиля от родственников и друзей, копии писем в различные советские инстанции по вопросу о выезде в Израиль, записная книжка, фотоаппаратура. В список подрывной литературы попал даже и том «Большой советской энциклопедии» со статьей «Евреи» и карандашными пометками на полях

После обыска, продолжавшегося до позднего вечера, Аркадия Шпильберга доставили на допрос в КГБ. Следователя интересовало происхождение изъятых при обыске материалов. Когда, от кого и при каких обстоятельствах были получены? С какой целью хранились? Не предназначались ли, паче чаяния, для передачи другому лицу или лицам? А, если предназначались, то кому именно?

В тот же день 15 июня 1970 года, между 10 и 11 часами утра, были произведены обыски у инженера завода художественной фурнитуры Бориса Мафцера, медсестры 12-й городской поликлиники Руты Александрович и других рижских евреев.

Совпадение во времени было отнюдь не случайным. Именно в этот день и в те же утренние часы в ленинградском аэропорту «Смольное» оперативники КГБ задержали группу евреев, намеревавшихся покинуть пределы СССР на небольшом пассажирском самолете и ставших впоследствии фигурантами громкого «самолетного дела». Властям было важно представить попытку захвата самолета не как акт отчаяния людей, лишенных возможности легально уехать в Израиль, а как результат разветвленного сионистского заговора.

4 августа 1970 года Аркадия Шпильберга и Бориса Мафцера арестовали. После этого обыски и допросы в Риге продолжились с еще большим размахом. В десятках семей были изъяты книги по еврейской истории, учебники иврита, молитвенники, личная переписка. Под подозрение попадал любой клочок бумаги с записанными на нем фамилиями, адресами и телефонами. На допросах следователи требовали дать показания об «антисоветской деятельности» арестованных и признаться в своем в ней участии. Тем, кто отказывался дать нужные показания, нередко угрожали арестом. За многими еврейскими активистами была установлена слежка - дежурство агентов в штатском в подъезде и «хвост» на улице, прослушивание телефонных разговоров, фотографирование всех, кто приходит в гости.

В эти тревожные дни молодая медсестра городской поликлиники Рута Александрович, написала «Открытое письмо»:

Одного за другим арестовывают друзей и, очевидно, в ближайшие дни очередь за мной. В чем моя вина? Не знаю, какая формулировка и какая статья Уголовного кодекса придет в голову моим обвинителям. Знаю только, что совесть моя чиста. Судить меня будут только за то, что я - еврейка и, как еврейка, не представляю себе жизни без Израиля.

Мне 23 года. Все мое сознательное существование было связано с еврейским государством, и не моя вина, что до сегодняшнего дня я не имела возможности использовать свое неоспоримое право выехать к себе на Родину. Я, рожденная в Латвии, называю своей Родиной Израиль, потому что эта страна - исконная Родина еврейского народа, а я не перестаю чувствовать себя его частью.

За 19 веков скитания, муками десятков поколений еврейский народ выстрадал право на возрождение своего государства. И желание евреев жить в Израиле не может быть преступлением. Преступление совершает тот, кто насильно держит нас в узде, не давая возможности выехать. За всю свою долгую историю евреи пережили много всяческих гонителей и деспотов, много государств и империй, много больших и малых «фараонов». Всех их, кичившихся своим величием, уже нет и в помине, а еврейский народ жив. Он (...) никогда не откажется от Израиля, ибо это равносильно для него отказу от самого себя.

Я не знаю, как сложится моя судьба. Я не знаю, сколько лет жизни, сколько здоровья и сил отнимут у меня тюрьмы или лагеря. Но всем, кого не оставит равнодушным это письмо, я обещаю, что никогда в жизни никто не сможет отнять у меня совести и сердца.

Я никогда не изменю своим друзьям: тем, кто сегодня в Израиле и тем, кто еще остается здесь. Я никогда не изменю своему многострадальному народу. Я никогда не изменю своей самой заветной мечте - жить, работать и умереть в Израиле.

Рига, август 1970 г.

7 октября после многократных и многочасовых допросов в КГБ Рут Александрович была арестована. Майор КГБ сказал ее матери: «Если бы ваша дочь иначе вела себя на допросах, мы могли бы оставить ее на свободе. Но она сама этого не захотела».

В числе других еврейских активистов был допрошен Михаил Шепшелович, слесарь комбината «Ригас мануфактура». Не добившись нужных показаний, следователь предложил ему написать «чистосердечное признание» в преступной деятельности - своей и своих друзей-соучастников. Через два дня Михаил положил на стол следователя заявление на имя председателя КГБ Латвийской ССР о том, что его преследуют за стремление уехать в Израиль.

Шепшеловича арестовали неделю спустя после Рут. Он стал четвертым обвиняемым на готовящемся в Риге очередном антиеврейском процессе.

Панорама Риги

Голоса протеста

Следствие по делу четырех рижан, обвиняемых в «агитации и пропаганде, проводимых в целях подрыва или ослабления советской власти», а также в «участии в антисоветской организации» продолжалось семь месяцев под руководством старшего следователя по особо важным делам латвийского Комитета госбезопасности. И все это время в не утихали голоса протеста евреев против готовящейся судебной расправы.

Из письма депутатам Верховного Совета СССР

Советские органы власти, как видно, намерены пойти традиционным путем решения «еврейского вопроса» посредством репрессий. И действительно, события последних шести месяцев дают основания для подобного мнения.

В середине июня 1970 года родилось пресловутое дело о якобы предпринятой попытке похищения группой евреев самолета в Ленинградском аэропорту с целью побега в Израиль. Затем в Ленинграде возникло дело об «измене Родине», «антисоветской сионистской пропаганде». На основании этих дел во многих городах среди евреев, преимущественно ходатайствующих о выезде в Израиль, прокатилась волна обысков, допросов в КГБ и арестов.

В августе-октябре с.г. в Риге были арестованы Шпильберг Аркадий, Мафцер Борис, Шепшелович Михаил и Александрович Рут. Нам известно, что обвиняемые настойчиво добивались разрешения на выезд в Израиль, но им, как и всем нам, нижеподписавшимся, было отказано без каких бы то ни было законных оснований.

Полагая, что канули в небытие времена беззакония и страха, эти евреи живо интересовались недоступной в СССР литературой об истории и культуре своего народа. Кто мог полагать, что книга Леона Уриса «Исход» о национально-освободительном движении еврейского народа против британского колониализма или «Маккавеи» - история героической борьбы еврейского народа в древности против иностранного владычества будут объявлены антисоветскими и подвергнутся конфискации наряду с учебниками языка иврит и почтовыми открытками из Израиля?

На обвиняемых в «государственных преступлениях» рижских евреях вины нет, ибо мотив их действий не был направлен на объект преступления - основы государственного строя СССР. Следовательно, репрессии по отношению к ним являются незаконными, и мы требуем их освобождения. Совершенно очевидно, что их намерены судить только за стремление выехать в Израиль.

Граждане депутаты! Освободите наших незаконно арестованных товарищей! Отпустите нас с миром! Помните, оставаясь глухими к нашему голосу, вы не сможете оправдаться впоследствии в совершении исторической несправедливости!

Портной Валерий, Зильберман Давид, Фейгин Гирш, Нейбургер Арнольд, Глезер Мозус... Всего 46 подписей

Рига, ноябрь 1970 г.

Правительству Советского Союза

Исполнилась наша давняя мечта: разрешения на выезд в Израиль находятся у нас на руках. В ближайшие дни мы покинем территорию Советского Союза... И лишь один факт не перестает омрачать нашу радость - это судьба наших арестованных товарищей, ждущих в тюрьме суда. Мы знаем, что они, как и мы, мечтали жить в Израиле, и потому уверены, что они не занимались «антисоветской деятельностью» и не хотели нанести ущерба СССР. Каждый из них мог бы сегодня оказаться на нашем месте, и это обстоятельство не дает нам покоя. Почему судьба к ним так несправедлива?

Уезжая из СССР, мы обращаемся к вам с последней просьбой: освободите наших товарищей! Такое решение будет гуманным, мудрым и дальновидным и положительно скажется на престиже Советского Союза во всем мире.

Лазовский Натан, Юдин Иосиф, Файгельсон Вольф, Любоцкая Лея, Ягода Рут, Томбак Марина... Всего 23 подписи.

В Исполком горсовета и Управление милиции города Риги

С волнением и тревогой мы ждем суда над четырьмя рижскими евреями: Аркадием Шильбергом, Рутой Александрович, Михаилом Шепшеловичем и Борисом Мафцером. Среди нас есть близкие друзья и родственники обвиняемых, есть просто их соплеменники и единоверцы. Мы убеждены, что результаты этого суда будут иметь самое непосредственное отношение к судьбе каждого из нас, и не можем не высказать об этом вслух своего мнения.

В связи с вышеизложенным и в соответствии с правом, гарантированным нам статьей 125 (пункт «в») Конституции СССР, мы намерены организовать митинг протеста против суда над нашими товарищами. Ввиду того, что еврейские процессы в Советском Союзе вызывают острый интерес во всем мире, мы намерены пригласить на наш митинг советских и зарубежных журналистов, чтобы он получил освещение в советской и мировой прессе.

В связи с этим просим обеспечить нам предоставление удобного для проведения митинга помещения или одного из «общественных зданий», как к тому обязывает государственные органы вышеназванная статья Конституции. Просим также обеспечить в день митинга надежную и бесперебойную телефонную связь с нашими родственниками и друзьями в Израиле, чтобы мы могли оперативно проинформировать их о результате митинга, так как они не меньше нас обеспокоены судьбой четырех арестованных.

Обо всех иных мероприятиях, планируемых нами в ожидании предстоящего суда (таких, как создание общественного комитета в защиту четырех арестованных евреев, проведение мирных демонстраций и уличных шествий, пресс-конференций, голодовок солидарности с обвиняемыми и т.д.), мы сообщим в дальнейшем.

Планируя свои действия в защиту арестованных евреев, мы не исключаем возможности того, что после столь длительного и тщательного следствия они будут освобождены без суда. В этом случае наши планы, естественно, лишены всякого смысла, и мы будем благодарны авторитетным инстанциям, которые сообщат нам об этом заблаговременно.

Нейбургер Михаил, Коган Юрий, Хнох Пинхус, Минкин Яков, Коган Роальд, Валк Илья, Иофис Борис... Всего 64 подписи

Рига, март 1971 г.

Ответа на это заявление не последовало...

10-11 марта 1971 года 56 прибывших из Риги отказников и присоединившиеся к ним евреи из девяти других городов провели сидячую демонстрацию-голодовку в приемной Президиума Верховного Совета СССР. Участники демонстрации обратились в Президиум с заявлением, в котором выражается глубокое беспокойство в связи с арестом четырех рижских евреев. Они потребовали их скорейшего освобождения своих товарищей или проведения открытого процесса, на котором смогут присутствовать все желающие.

Из обвинительного заключения по уголовному делу № 47

Проведенным по делу расследованием установлено, что обвиняемые Мафцер, Шпильберг, Шепшелович и Александрович в силу общности своих антисоветских сионистских убеждений вступили в преступный сговор и в1969-1970 годах проводили антисоветскую агитацию и пропаганду, направленную на ослабление советской власти, изготавливали и распространяли среди советских граждан сочинения, содержащие клеветнические измышления, порочащие советский государственный и общественный строй.

Кроме того, Шпильберг и Мафцер проводили организационную работу, группировали вокруг себя антисоветски настроенных лиц, вовлекали их во враждебную сионистскую деятельность, организовывали массовое изготовление и распространение сочинений антисоветского характера.

Будучи допрошен в качестве обвиняемого, Мафцер в предъявленном ему обвинении в совершении преступлений, предусмотренных статьями 65 (часть 1) и 67 УК Латвийской ССР, виновным себя признал полностью.

Будучи допрошен в качестве обвиняемого, Шпильберг в предъявленном ему обвинении виновным себя не признал и пояснил, что изготовлением антисоветских произведений, а также организационной деятельностью, направленной на издание и распространение таких произведений в целях ослабления советской власти, он не занимался. Он пояснил, что у него лишь сложилось убеждение, что в Советском Союзе проводится насильственная ассимиляция евреев, однако этого он никому не высказывал и ни в какой форме не распространял.

Будучи допрошен в качестве обвиняемого, Шепшелович в предъявленном ему обвинении виновным себя не признал. Давая объяснения по предъявленному обвинению, он показал, что, действительно, в силу своих сионистских убеждений занимался изданием и распространением нелегальной литературы «За возвращение еврейского народа на родину», «Ваш родной язык» и сборников «Итон». Однако цели ослабления советской власти не ставил, хотя сознавал, что эта литература являлась нежелательной для советской власти и не могла способствовать ее укреплению.

Будучи допрошена в качестве обвиняемой Александрович в предъявленном ей обвинении виновной себя признала частично и пояснила, что в 1969-1970 годах в силу своих сионистских убеждений занималась размножением и распространением брошюр под названием «Домой», «За возвращение еврейского народа на родину», воззвания «Ваш родной язык», сборников «Итон», а также пыталась собирать материалы о существующей, по ее мнению, дискриминации евреев в Советском Союзе. Как показала Александрович, она считала необходимым ознакомить с этой литературой более широкий круг лиц, так как, по ее убеждению, советская пресса необъективно и тенденциозно освещает жизнь евреев в СССР и события на Ближнем Востоке. Однако эти свои взгляды она не считает антисоветскими и не считает, что преследовала цели ослабления советской власти.

Во время следствия Мафцер чистосердечно раскаялся в содеянном, осудил свои противозаконные действия. Шпильберг на следствии вел себя неискренне, пытался ввести следствие в заблуждение, писал различные надуманные и необоснованные заявления, неоднократно менял показания. Шепшелович в начале предварительного следствия вел себя неискренне, отказывался от дачи показаний. В дальнейшем рассказал об участии в размножении и распространении антисоветской сионистской литературы, однако дал неверную оценку общественной опасности своих преступных действий. Александрович на предварительном следствии рассказала о совершенных преступлениях, однако в них не раскаялась, и по некоторым вопросам отказалась давать показания.

На основании изложенного ОБВИНЯЮТСЯ:

Мафцер Борис Мейерович, 1947 года рождения, уроженец города Риги, еврей, с незаконченным высшим образованием, в связи с арестом исключенный из членов ВЛКСМ, ранее не судимый, в том, что в силу своих антисоветских сионистских убеждений в 1969-1970 годах в целях ослабления советской власти проводил преступную организационную работу, группировал вокруг себя антисоветски настроенных лиц, вовлекал их во враждебную сионистскую деятельность, организовывал массовое издание и распространение литературы, содержащей клеветнические измышления, порочащие советский государственный и общественный строй.

В мае 1969 года Мафцер договорился с Менделевичем (осужден первом ленинградском процессе к 15 голам колонии строгого режима. – В.К.) собирать клеветническую информацию «0 положении евреев в Советском Союзе» и на ее основе издать нелегальным путем книгу с попыткой извратить сущность национальной политики Советского государства и положение евреев в СССР. В июле 1969 года Мафцер передал Сильве Залмансон брошюру антисоветского содержания под названием «Биография и стихи советского еврея» для размножения на пишущей машинке и, взяв у нее большую часть отпечатанных экземпляров, распространил их в городе Риге. В сентябре 1969 года, получив от Александрович негативную фотопленку с текстом брошюры «За возвращение еврейского народа на родину», содержащей клеветнические измышления о положении евреев в СССР, передал ее Шепшеловичу, который размножил брошюру в 10 экземплярах. Все экземпляры указанной брошюры Мафцер распространил.

16-17 августа 1969 года Мафцер участвовал в нелегальном сборище в Москве, на котором был создан так называемый «Всесоюзный координационный комитет» («ВКК») и обсуждены вопросы активизации антисоветской деятельности, создания подпольной организации и денежного фонда для издания антисоветской литературы. Тогда же он раздал участникам сборища специально разработанные рекомендации о сборе клеветнической информации о положении евреев в Советском Союзе для издания на этой основе книги о якобы существующей в СССР дискриминации граждан еврейской национальности.

В октябре 1969 года совместно со Шпильбергом и другими единомышленниками Мафцер разработал и обсудил предназначенное для распространения воззвание под заглавием «Ваш родной язык», содержащее клеветнические измышления о советской национальной политике. 8-9 ноября 1969 года на сборище участников «ВКК» в городе Юрмала, а затем в Риге Мафцер ознакомил собравшихся с текстом воззвания, и вместе с негативными фотопленками передал его Черноглазу (приговорен к 5 годам заключения в колонии строгого режима на кишиневском процессе. – В.К.) и другим участникам сборища.

Осенью 1969 года, получив от Александрович негативную фотопленку с текстом брошюры «Домой», содержащую антисоветские клеветнические измышления в отношении внешней и внутренней политики Советского Союза, Мафцер передал ее Сильве Залмансон для размножения. Взяв затем у нее 8-9 изготовленных экземпляров, распространил их среди своих единомышленников.

В январе 1970 года Мафцер получил от Менделевича материалы для сборника «Итон-1», передал их Сильве Залмансон для перепечатывания на пишущей машинке. Затем отпечатанные материалы вручил Шепшеловичу для изготовления с них фотонегативов. В феврале 1970 года вместе с единомышленниками на своей квартире в городе Риге фотоспособом изготовил более ста экземпляров сборника со статьями, содержащими клеветнические измышления о Советском Союзе. В апреле 1970 года Мафцер организовал на своей квартире в Риге размножение сборника «Итон-2». Фотоспособом было изготовлено 130 экземпляров.

13-14 июня 1970 года в городе Ленинграде он принимал участие в нелегальном сборище «ВКК», где получил материалы для сборника «Итон-3» со статьями антисоветского клеветнического содержания, привез их в Ригу для массового размножения и распространения, однако они были у него изъяты при обыске на квартире 15 июня.

Шпильберг Аркадий Абрамович, 1938 года рождения, уроженец города Сестрорецка Ленинградской области, еврей, беспартийный, женат, имеет двух малолетних детей, ранее не судимый, обвиняется в том, что в силу своих антисоветских сионистских убеждений в целях ослабления советской власти в 1969-1970 годах занимался организационной деятельностью, направленной на массовое издание и распространение среди советских граждан литературы, содержащей клеветнические измышления, порочащие советский государственный и общественный строй.

В июле 1969 года, получив от Шмерлера негативную фотопленку с текстом брошюры клеветнического характера «3а возвращение еврейского народа на родину», в целях ее размножения Шпильберг вовлек Израиля 3алмансона и Сильву 3алмансон, которые по его просьбе фотоспособом изготовили 10 экземпляров брошюры. Из них Шпильберг взял 7-8 экземпляров для распространения. В октябре 1969 года принимал активное участие в разработке антисоветского клеветнического воззвания «Ваш родной язык». В целях подготовки к его распространению организовал изготовление нескольких экземпляров негативной фотопленки с текстом воззвания и, когда оно было размножено, взял 21 экземпляр документа для распространения.

Для обсуждения и выработки коллективных антисоветских сионистских акций, направленных против СССР, в октябре 1969 года Шпильберг выдвинул в состав «ВКК» Мафцера. В начале ноября 1969 года он принял участие в организации нелегального сборища указанного «комитета» - подыскал для этой цели в городе Юрмала помещение, встретил участников сборища на станции Лиелупе.

Шепшелович Михаил 3еликович, 1943 года рождения, уроженец города Черепаново Новосибирской области, еврей, со средним образованием, ранее не судимый, обвиняется в том, что в силу своих антисоветских сионистских убеждений в 1969-1970 годах в целях ослабления советской власти занимался изданием, размножением и распространением литературы, содержащей клеветнические измышления, порочащие советский государственный строй.

В сентябре 1969 года, получив от Мафцера негативную фотопленку с текстом брошюры клеветнического характера «За возвращение еврейского народа на родину», Шепшелович изготовил фотоспособом 10 экземпляров брошюры, и один из них дал для чтения Ицхоку Ициксону. Позже, получив от Мафцера негативную фотопленку с текстом антисоветского воззвания «Ваш родной язык», изготовил фотоспособом 20 экземпляров этого документа, которые передал для распространения Мафцеру.

В конце 1969 года совместно с Мафцером изготовил фотоконтактный ящик, глянцеватель и другие приспособления, которые впоследствии были использованы для массового издания и размножения антисоветской сионистской литературы. В январе и в апреле 1970 года, получив от Мафцера машинописные тексты сборников «Итон-1» и «Итон-2», Шепшелович обеспечил их перефотографирование на плоские негативные пленки. В начале мая 1970 года на квартире матери Мафцера в городе Риге вместе с единомышленниками изготовил фотоспособом 130 экземпляров сборника «Итон-2» со статьями антисоветского клеветнического содержания.

Александрович Рута Исаковна,1947 года рождения, уроженка города Риги, еврейка, со средним образованием, незамужняя, ранее не судима, обвиняется в том, что в силу своих антисоветских сионистских убеждений, в 1969-1970 годах с целью ослабления советской власти, участвовала в сборе, размножении и распространении в массовом количестве литературы, содержащей клеветнические измышления, порочащие советский государственный и общественный строй.

Летом 1969 года, ознакомившись с содержанием брошюры клеветнического характера «За возвращение еврейского народа на родину» и получив от Шмерлера негативную фотопленку с текстом этой брошюры, Александрович изготовила у себя на квартире фотоспособом 5-6 ее экземпляров для распространения, а в сентябре того же года фотопленку с текстом указанной брошюры передала Мафцеру для размножения и распространения.

Осенью 1969 года, получив от Хавкина брошюру под названием «Домой» и негативную фотопленку этой брошюры, ознакомилась с ее содержанием, а затем передала Мафцеру для размножения и распространения.

В конце 1969 года Александрович получила от Мафцера 15-20 экземпляров антисоветского воззвания «Ваш родной язык», которые распространила. В феврале-июне 1970 года получила от Мафцера 5-6 экземпляров антисоветских нелегальных сборников «Итон», которые также распространила.

Составлено в городе Рига 3 марта 1971 года.

Старший следователь по особо важным делам

КГБ при Совете Министров Латвийской ССР

 капитан Бравацкий

Заседания судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Латвийской ССР проходили 24-27 мая 1971 года в помещении клуба «Зиемельблазма» на окраине Риги. На суде председательствовал член Верховного Суда Латвийской ССР Л.И. Лотко. Государственное обвинение поддерживал помощник прокурора республики старший советник юстиции Д.Ф.Чибисов.

Здание клуба «Зиемельблазма», где проходил Рижский процесс

Присутствовать на «открытом» судебном разбирательстве смогли лишь особо доверенные лица, получившие специальные пропуска. Под давлением адвокатов в последний момент в зал также были допущены также несколько родственников подсудимых, которым по ходу процесса удалось тайком делать записи происходящего в зале

Допрос Бориса Мафцера

Судья Лотко: - Что вы можете сказать по существу дела?

Мафцер: - В мае 1969 года Менделевич предложил мне участвовать в сборе материалов о положении евреев в Советском Союзе. Предполагалось, что эти материалы должны охватывать факты, которые могли бы быть истолкованы как проявление дискриминации. Я сначала возражал, но потом дал согласие. В самых общих чертах о наших замыслах я рассказал Рут Александрович и попросил ее познакомить меня с кем-либо, кто мог бы помочь в сборе таких фактов. Она дала номер телефона своего московского знакомого Давида Хавкина.

30-31 мая 1969 года я встретился в Москве с Хавкиным, который тоже вначале не одобрил эту идею. Потом мы обсудили этот вопрос на встрече, в которой, кроме Хавкина, участвовали еще несколько человек. Было решено начать осуществление нашего плана, который получил условное название «Пушкин», в Риге и в Москве. Хавкина прежде всего интересовала ситуация с выездом рижских евреев в Израиль и вопрос о том, подпишут ли рижане коллективное письмо с требованием отпустить отказников. Мы договорились обсудить положение с выездом на следующей встрече в августе.

На проводах художника Кузьковского неизвестный мне человек, не принимавший участия в разговоре у Хавкина, сообщил, что новая встреча в Москве планируется на 16 августа. Встал вопрос: кого послать от Риги. К этому времени многие уехали в Израиль, и найти подходящую кандидатуру было нелегко. Предложили Шпильбергу, но он отказался, так как уезжал в отпуск. В итоге в Москву поехали Валк и я.

В новой встрече участвовали приблизительно десять человек – от Москвы, Ленинграда, Харькова и других городов. На повестке дня были два вопроса: обмен информацией о выезде и подписание коллективных писем. Было предложение создать единую сионистскую организацию, но большинство с этим не согласилось. Решили только поддерживать между собой регулярную связь и координировать планы. С этой целью был создан координационный комитет, получивший название «ВКК». Следующую встречу решили провести в Ленинграде, но позднее перенесли ее в Ригу.

К этому времени в Риге была составлена и отпечатана подборка из книги «Стихи и биография советского еврея». Подборку составил я. Оценивая политическую направленность «Стихов...», я не предполагал в них криминала, и при изготовлении и распространении подборки не принимал никаких мер предосторожности.

От Александрович я получил брошюру «За возвращение еврейского народа на Родину» и попросил Шепшеловича отпечатать ее текст. Шепшелович, который не знал, с какой целью мне понадобилось размножить указанный текст, отпечатал десять экземпляров. По одной копии текста получили Александрович, Менделевич и Валк. Остальные экземпляры были сожжены. Таким образом, эта брошюра была отпечатана исключительно для узкого круга и широко не распространялась.

Брошюру «Домой» я увидел дома у Рут Александрович, которая сказала, что получила ее по почте. По моей просьбе эта брошюра также была отпечатана в десяти экземплярах. Внимательно познакомившись с содержанием брошюры, я предложил уничтожить отпечатанные тексты, так как опасался, что распространение этого материала может повлечь уголовную ответственность.

В октябре 1969 года в связи с предстоящей переписью населения Менделевич предложил выпустить листовку и показал мне набросок текста под названием «Ваш родной язык». Я тоже сочинил свой вариант и оба варианта оставил Шпильбергу, который внес свои добавления. В результате мы решили использовать все три варианта. Листовка была отпечатана в количестве 60 экземпляров.

Восьмого и девятого ноября 1969 года на даче в Лиелупе состоялась очередная встреча ВКК, на которой я был делегатом от Риги. Мы проинформировали друг друга о состоянии сионистской деятельности. Было принято решение издавать периодический сборник «Итон». Договорились о создании редколлегии, куда должны войти представители Москвы, Риги и Ленинграда. Договорились также об адресах и номерах телефонов, по которым можно будет получать необходимую информацию для сборников.

В начале февраля 1970 года была запланирована встреча координационного комитета в Киеве, но ее пришлось отложить, так возникло подозрение, что за нами ведется слежка. К тому времени в Ригу из Ленинграда были доставлены материалы для первого номера «Итона». Печатание с негативной пленки происходило у меня лома и заняло пять-шесть дней. Затем на моей квартире печатался таже тираж «Итона-2». Во время подготовки «Итонов» у нас велись споры о содержании публикуемых материалов. Я добивался того, чтобы в них не фигурировали антисоветские высказывания.

Лотко: - Что конкретно представлял собой план «Пушкин»?

Мафцер: - Это вопросник, по которому должен был осуществляться сбор материалов о дискриминации евреев в Советском Союзе. Из подсудимых его никто не видел. Никаких материалов по этому плану к нам не поступало.

Лотко: - А какова же была цель?

Мафцер: - Цель была доказать, что в СССР существует дискриминация евреев.

Заседатель Ефремов: - Откуда вы брали средства для своих изданий?

Мафцер: - От продажи учебников иврита. Были и добровольные пожертвования.

Обвинитель Чибисов: - Почему Шпильберг, который нашел помещение для встречи в Юрмале, сам не участвовал в этой встрече?

Мафцер: - На первой встрече в Москве было решено, что от Риги будет присутствовать один человек, Шпильберг не был членом координационного комитета.

Адвокат Бригис: - Расскажите о своем социальном происхождении, о том как началась ваша самостоятельная жизнь.

Мафцер: - Я работаю с 14 лет. Отец мой рабочий, воевал на фронте. После войны он умер. Мать умерла в то время, когда я находился под следствием.

Бригис: - Вы лично вычеркнули из «Итонов» выражения, которые казались вам антисоветскими?

Мафцер: - Да, собственной рукой.

Адвокат Отлягова: - Что вас связывало с Рут Александрович?

Мафцер: - Общность взглядов.

Отлягова: - Что вы имеете в виду?

Мафцер: - Мы оба считали, что следует пропагандировать еврейскую литературу, искусство, язык.

Адвокат Рожанский: - Что вы понимаете под словом «сионизм»?

Мафцер: - Под сионизмом я понимаю учение о том, что родина евреев - государство Израиль, который готов принять всех евреев, желающих туда переселиться.

Лотко: - Вы подавали заявление на выезд в Израиль?

Мафцер: - Нет, не успел...

Допрос Руты Александрович

Рут Александрович, фото 1980 года

- По сути дела я могу сообщить следующее. В мае 1969 года Мафцер сообщил мне, что собирает материалы о положении евреев в Советском Союзе, и просил устроить ему встречу с Хавкиным, который мог бы помочь в этом деле. Я дала номер телефона Хавкина, и больше мы с ним по поводу плана «Пушкин» не говорили.

Лишь через год я случайно встретилась с Могилевером, и он показал документ, который заинтересовал меня в этом плане. Могиллевер обращался в различные инстанции с вопросом, где в Советском Союзе он мог бы дать своему сыну еврейское образование. Из Биробиджана он получил справку, в которой заведующая отделом народного образования сообщала, что на территории Еврейской автономной области нет ни одной еврейской школы… (Здесь председательствующий прервал подсудимую, заявив, что это не имеет отношения к делу).

В июне 1969 года мне передали от Хавкина пленку с текстом брошюры «За возвращение еврейского народа на родину». В августе-сентябре я отпечатала у себя дома пять-шесть экземпляров. Вскоре ко мне зашел Мафцер, и я показала ему напечатанное. Он сказал, чтобы я не бралась за то, чего не умею делать, и взял у меня пленку. Больше я ее не видела.

Судья Лотко: - Зачем вы отпечатали несколько экземпляров?

Александрович: - Это были пробы, я впервые столкнулась с фотоделом. Вначале я печатала для себя, а затем, когда прочла, решила ознакомить с содержанием брошюры нескольких друзей, так как сочла этот материал интересным.

В сентябре 1969 года я была в Москве на проводах Хавкина. Там он дал мне брошюру «Домой» и пленку с текстом этой брошюры. Я уже не пыталась печатать и отдала брошюру и пленку Мафцеру. С тех пор я не видела ни брошюры, ни пленки. Потом Мафцер сказал мне, что уничтожил и то, и другое.

В декабре 1969 года Мафцер ознакомил меня с двумя вариантами листовки «Ваш родной язык». Я попросила у него 15-20 экземпляров. Листовки раздала знакомым евреям, некоторые взяли по нескольку экземпляров, а оставшиеся уничтожила за ненадобностью.

Сборник «Итон-1» я впервые увидела в марте 1970 года. Показал мне его Мафцер, который сказал, что это первый номер периодического издания. Я взяла у него несколько сборников, всего пять-шесть экземпляров, и раздала знакомым. С «Итоном-2» я тоже была знакома, но в распространении его не участвовала.

Вот все, что я могу сказать о фактах, содержащихся в предъявленном мне обвинении. С фактической стороной дела я, в основном, согласна. Именно это я и имела в виду, когда ответила, что признаю свою вину частично. Но в обвинении сказано, что я действовала «с целью подрыва и ослабления. советской власти». Эту часть обвинения я отрицаю, так как у меня никогда не было подобной цели. Я хотела уехать в Израиль и стремилась приобрести знания о еврейской культуре и об образовании в Израиле. В получении и распространении этих знаний и состояла единственная цель моих действий.

Распространявшаяся мною литература выражала иную точку зрения, чем та, которая официально существует в Советском Союзе. Возможно, что там кое-что было изложено неправильно. Но там не было ничего такого, что могло бы подорвать или ослабить советскую власть.

Обвинитель Чибисов: - Как вы относитесь к содержанию брошюры «Домой»?

Александрович: - В основном, я согласна с тем, что там написано - как об Израиле, так и о положении евреев в СССР. Но мне не нравится то место, где говорится, что все евреи в Советском Союзе хотят выехать в Израиль. Это - преувеличение.

Чибисов: - Как вы относитесь к содержанию брошюры «За возвращение...»?

Александрович: - Допускаю, что какая-то ее часть является нежелательной для властей, но не антисоветской.

Судья Лотко: - Вы одобрили идею сбора клеветнической информации о дискриминации евреев в СССР. Почему?

Александрович: - Потому что подобные факты существуют. В СССР нет еврейских школ. Во времена, культа личности среди деятелей еврейской культуры в процентном отношении было значительно больше жертв, чем среди работников культуры и искусства других национальностей. В советских газетах необъективно пишут об Израиле. Что же касается положения евреев в СССР... (Председательствующий опять прерывает ее).

Адвокат Отлягова: - Поясните, как формировались ваши сионистские взгляды.

Александрович: - В 15 лет у меня появился интерес ко всему еврейскому. Прочла Библию, возникла потребность прочесть еще что-нибудь, узнать побольше об истории еврейского народа и его культуре. По мере того, как расширялись мои познания в этой области, крепло и мое национальное самосознание. Познакомившись глубже с национально-религиозной традицией еврейского народа, я стала религиозной.

Отлягова: - Какие у вас были расхождения с Мафцером по поводу характера вашей общей деятельности?

Александрович: - Я всегда была сторонницей открытых действий: подписывала коллективные письма в советские и международные инстанции, не скрывала своих сионистских убеждений, открыто давала читать попадавшую ко мне литературу, и не считала, что совершаю тем самым что-то преступное. Мафцер же был склонен к соблюдению конспирации.

Отлягова: - Знали ли вы о существовании ВКК?

Александрович: - Нет, не знала.

Лотко: - Состояли ли вы в комсомоле?

Александрович: - Да, с 1962-го по 1966-й год. Я подала заявление о снятии меня с учета, так как считала пребывание в комсомоле несовместимым с моими взглядами. Две мои подруги были исключены из комсомола после подачи документов на выезд в Израиль. Я решила, что лучше выйти самой.

Допрос Михаила Шепшеловича

Михаил Шепшелович, фото 1970 годов

- В сентябре 1969 года я размножил в десяти экземплярах брошюру «За возвращение...», где освещались некоторые аспекты положения евреев в СССР и содержался призыв к советскому правительству разрешить евреям, желающим этого, выехать в Израиль. Я ознакомил с содержанием брошюры своего знакомого, а затем передал все экземпляры Мафцеру.

Осенью 1969 года я ознакомился с воззванием «Ваш родной язык». В этой листовке содержался призыв к евреям Советского Союза во время переписи населения указать в анкетах в качестве родного еврейский язык. Там же отмечалось, что в СССР ущемляется право евреев на свободное развитие своей национальной культуры, проводится политика насильственной языковой ассимиляции, и содержался призыв активно противодействовать этому. Я изготовил несколько экземпляров листовки и передал их Мафцеру.

Тогда же мы с Мафцером занялись изготовлением оборудования для размножения литературы. Идея и конструкция были предложены Мафцером, а техническое исполнение я взял на себя. Эти приспособления мы использовали для размножения сборников «Итон-1» и «Итон-2». Оба сборника были отпечатаны в количестве 100 экземпляров. Об их распространении мне ничего неизвестно. В работе по размножению указанных сборников я участвовал вполне сознательно, так как содержание напечатанных там материалов в основном соответствовали моим убеждениям.

Вот, по существу, и все, что я могу сообщить о фактической стороне дела.

Виновным я себя не признал по следующим причинам.

Во-первых, в обвинительном заключении говорится, что я в силу своих антисоветских взглядов и убеждений занимался изготовлением и распространением литературы антисоветского характера. Я заявляю, что у меня нет и никогда не было антисоветских убеждений. Мои взгляды в общественно-социальном плане являются социалистическими, а в национальном - сионистскими.

Во-вторых, в обвинительном заключении сказано, что я сознательно и целенаправленно действовал в целях ослабления и подрыва советской власти. Я заявляю, что единственной целью и побудительным мотивом моих действий было желание изучить историю и культурное наследие еврейского народа. Я хотел также лучше ознакомиться с проблемами Израиля и обстановкой на Ближнем Востоке. Этот интерес к прошлому и настоящему моего народа в продиктован стремлением выехать в Израиль.

В-третьих, в обвинительном заключении сказано, что литература, в изготовлении которой я участвовал, является клеветнической, порочащей советский общественный и государственный строй. Я заявляю, что указанные материалы не содержат в себе клеветы. Клевета - это целенаправленная ложь, используемая для достижения определенной цели. А факты, о которых говорится в упомянутых материалах, имели место.

Судья Лотко: - Вы не находите ничего клеветнического в листовке «Ваш родной язык», в размножении которой участвовали?

Шепшелович: – Нет, не нахожу.

Лотко: - Там, в частности, говорится: «были уничтожены поголовно все деятели еврейской культуры». Разве это не клевета?

Шепшелович: - Речь идет о репрессиях, которые проводились против деятелей еврейской национальной культуры в 30-40 годах. Здесь важно то, что эти деятели уничтожались.

Лотко: - Разве не является клеветой утверждение, что были предприняты все усилия для того, чтобы в результате насильственной ассимиляции уничтожить все культурное наследие трехмиллионного еврейского населения СССР?

Шепшелович:- Достаточно лишить народ его национального образования и возможности развивать свою культуру, и он будет задушен. Это не клевета. Если хотите - критика.

Обвинитель Чибисов: - Вы указали, что разделяете мнение, выраженное в сионистских материалах. Высказывали ли вы это свое мнение публично?

Шепшелович: - Нет. Но я разделял взгляды, изложенные в этих материалах, за исключением отдельных деталей.

Адвокат Жарова: - Участвовали ли вы в подборе материалов для сборников «Итон»?

Шепшелович: - Нет, я получал их в готовом виде.

Лотко (цитирует): - «Мы считаем, что для современного мирового еврейства нет более высокой задачи, чем спасение трех миллионов евреев». От кого и от чего вы собираетесь спасать советских евреев?

Шепшелович: - Человек вправе сам свободно решать, ассимилироваться ли ему или идти по национальному пути. Здесь имеется в виду спасение от навязываемой ассимиляции.

Лотко: - Почему вы выступаете от имени трех миллионов евреев?

Шепшелович: - Я выражаю свое мнение и никому его не навязываю. Определенная часть еврейского населения СССР стремится выехать в Израиль. Это вопрос добровольного и свободного выбора. А право на выезд должно быть предоставлено каждому.

Лотко:- Кто-либо запрещал вам изучать свой язык, историю?

Шепшелович: - Фактически - да. Ведь у евреев нет своих учебных заведений и культурных учреждений.

Лотко: - Какие книги по еврейской истории вы читали в библиотеке?

Шепшелович: – «Еврейскую энциклопедию», изданную еще до революции.

Лотко: - Если вы хотите уехать в Израиль, зачем распространять свои взгляды?

Шепшелович: - Мы не только хотим сами уехать, нас волнуют проблемы нашего народа в целом. Люди должны знать правду. Они имеют на это право.

Допрос Аркадия Шпильберга

Аркадий Шпильберг после освобождения из лагеря

- В обвинительном заключении сказано, что я действовал, исходя из антисоветских убеждений с целью подрыва советского строя. Подчеркиваю, что ничего подобного я никогда не делал. Я не мог заниматься антисоветской деятельностью уже в силу своих национальных убеждений и интересов. Подобная деятельность только отвлекала бы меня от их реализации.

Я действительно передал Залмансону пленку с текстом брошюры «За возвращение...». После того, как он вернул мне пленку и шесть или семь отпечатанных экземпляров, я все это уничтожил. Что касается воззвания «Ваш родной язык», то оно содержит призыв к тому, чтобы евреи не отказывались от своего языка. Этот призыв не содержит в себе ничего преступного...

Судья Лотко: - Кто уполномочил вас говорить от имени всех евреев?

Шпильберг: - Я выступал от имени тех евреев, которые не хотят ассимилироваться и стремятся выехать в Израиль.

Лотко: - Но кто уполномочил вас на это?

Шпильберг: - Что же, считайте меня самозванцем... Я продолжаю. О так называемом ВКК я ничего не знал до моего ареста. Мафцер обратился ко мне с просьбой подыскать квартиру для встречи с друзьями. Я предложил дачу своего знакомого в Лиелупе и сам проводил туда Мафцера. С ним было еще, кажется, три или четыре человека. Ни сам Мафцер, ни его спутники ничего не говорили о целях и содержании встречи.

В отношении сборников «Итон» могу сказать, что эта литература адресована исключительно евреям, причем, главным образом, тем из них, кто стремится выехать в Израиль. В этих материалах нет ничего, направленного на подрыв или ослабление советской власти. Речь там идет не о проблемах Советского Союза, а о внутриеврейских проблемах. Главная из таких проблем - проблема выезда, но она никак не затрагивает основ советского государственного строя.

Лотко: - Был ли Мафцер у вас вечером восьмого ноября?

Шпильберг: - Дa, он вернул мне ключи от дачи.

Лотко: - И вы его не спросили, чем они там занимались?

Шпильберг:- Нет, я не задавал вопросов.

Лотко: - Были ли с ним разговоры о создании в Риге сионистской организации?

Шпильберг: – Нет, таких разговоров у нас не было.

Лотко:- Были ли членские взносы?

Шпильберг: - Мы собирали деньги на изучение еврейского языка, на магнитофонные пленки для записи еврейской музыки.

Лотко: - Как часто вы встречались с обвиняемыми по настоящему делу и другими вашими единомышленниками?

Шпильберг: - Собирались по еврейским праздникам – на Пурим, в Песах, на Хануку.

Лотко: - Получали ли вы посылки из-за рубежа? Какие, сколько?

Шпильберг: - Я получил две посылки от родственников из Израиля.

Лотко:- На какой пишущей машинке вы печатали свои материалы?

Шпильберг: - Письмо Брежневу я печатал на машинке своего знакомого. Фамилию называть не хочу. Печатал только письма, связанные с выездом нашей семьи в Израиль.

Обвинитель Чибисов: - О чем идет речь в брошюре «За возвращение...»?

Шпильберг: - С текстом этой брошюры я познакомился после того, как отпечатал пленку. Там, в частности, идет речь о том, что существует аналогия между стремлением евреев вернуться на свою родину и репатриацией армян и некоторых других народов. Эта аналогия очевидна.

Чибисов: - От кого вы получили сборник «Итон-2»?

Шпильберг: - Не помню точно, но не от Мафцера.

Чибисов: - Как же не помните? Ведь не каждому дадут такую литературу?

Шпильберг: - Я с 1968 года ходатайствую о разрешении на выезд в Израиль, об этом знали многие. Поэтому мне могли вручить такой материал без лишних слов, предполагая, что содержание сборника меня заинтересует.

Адвокат Бригис: - Когда вы жили в Ленинграде, там была создана сионистская организация. В Риге до вашего приезда не было организации, а после вашего приезда возникла. Какие из этого напрашиваются выводы?

Шпильберг: - Не следует делать выводы из неправильных предпосылок. В Ленинграде до моего отъезда не было никакой организации. А в Риге организация не возникла ни до, ни после моего приезда сюда.

Лотко: - Подсудимый Шпильберг, какие материалы были изъяты у вас при обыске?

Шпильберг: - У меня изъяли два сборника «Итон-2», а всего дома были пять экземпляров.

Чибисов: - Почему вы не выполнили требование выдать все «Итоны»?

Шпильберг: - Я был совершенно потрясен, когда во время обыска мне предложили сдать огнестрельное оружие и взрывчатку, заявив, что я намеревался изменить Родине. А в ходе обыска по этому страшному обвинению у меня изъяли сочинения Бялика и Шолом-Алейхема, открытки с видами Израиля, словари и учебники языка иврит... Подобная тенденциозность и сам характер обыска, разумеется, не могли внушить мне доверие к следствию. Я предпочел сам уничтожить оставшиеся «Итоны» в промежутке между первым обыском и моим арестом.

Показания свидетелей

Закончив с допросом обвиняемых, суд перешел к допросу свидетелей, в качестве которых на заседание были доставлены евреи, осужденные на недавно закончившихся первом («самолетном») и втором ленинградских еврейских процессах.

Судья Лотко: - Что можете рассказать по данному делу?

Сильва 3алмансон (До ареста жила в Риге, осуждена на «самолетном» процессе на 10 лет лагерей строгого режима): - Весной 1969 года по поручению Мафцера я отпечатала десять экземпляров изданной в Израиле книги «Стихи и биография советского еврея». Девять экземпляров Мафцер взял себе, а один я по его просьбе во время отпуска отвезла в Тбилиси. В сентябре 1969 года я получила от Мафцера фотокопию текста брошюры «Домой». Отпечатала десять экземпляров, из них восемь отдала Мафцеру, один - своему брату Вульфу и один оставила себе. Я также отпечатала три варианта листовки «Ваш родной язык», по 20 экземпляров каждого варианта.

Лотко: - Вам оплачивали эту работу?

С. Залмансон: – Нет, не оплачивали.

Обвинитель Чибисов: - Что представляет собой сборник «Стихи советского еврея»?

С. Залмансон: - Это биографический рассказ и стихи. Стихи я печатала по выбору Мафцера.

Адвокат Бригис: - Был ли разговор с Мафцером о том, что следует уничтожить брошюру «Домой»?

С. Залмансон: - Да, он объяснил, что размножать ее не следует, так как она была получена по почте и могла сыграть роль «меченого атома».

Адвокат Рожанский: - Давали ли вы на предварительном следствии такие же показания в отношении Шпильберга, какие дали здесь, на суде?

С. Залмансон: - Я путалась на следствии из-за давности событий. С тех пор прошел целый год, я могла без всякого умысла оговорить Шпильберга.

Владимир Могилевер (До ареста жил в Ленинграде, на втором ленинградском процессе осужден на 4 года лагерей строгого режима): - Мне знакомы Шпильберг и Мафцер. Шпильберга я знаю с 1965 года, и благодарен ему за то, что он убедил меня отказаться от так называемой демократической деятельности. Тогда я и мои товарищи уделяли внимание преимущественно проблеме развития демократии в Советском Союзе. Шпильберг же считал, что нам, советским евреям, не знающим ни языка, ни исторического прошлого своего народа, нужно сосредоточиться на изучении своей национальной культуры, языка и истории… Вскоре он переехал из Ленинграда в Ригу. Ни о какой антисоветской, враждебной советскому государству деятельности Шпильберга мне ничего не известно.

С Мафцером я познакомился в Москве у Давида Хавкина, который пригласил нас на встречу с единомышленниками. Разговор шел о еврейской жизни в разных городах, о проблемах, связанных с выездом в Израиль. Мафцер тогда сказал, что в Риге есть люди, интересующиеся тем же кругом вопросов, что и мы. Решили, что для обмена информацией будем проводить периодические встречи евреев из разных городов и назвали эти совещания «Всесоюзный координационный комитет». Это было в августе 1969 года.

Чибисов: - Вы давно знаете Шпильберга и не раз с ним общались. Как повлияли на вас его взгляды?

Могилевер: - Повторяю, что Шпильберг спас меня от прямой антисоветской деятельности. Мы обсуждали только вопросы еврейской культуры и национальные проблемы.

Шпильберг: - Была ли в Ленинграде сионистская организация до моего переезда в Ригу?

Могилевер: - Никакой организации у нас тогда не было.

Соломон Дрейзнер (До ареста жил в Ленинграде, на втором ленинградском процессе осужден на 3 года лагерей строгого режима): - Из подсудимых знаю Шпильберга и Мафцера.

Чбисов: - Какие вопросы обсуждались на встрече в Ленинграде в августе 1969 года?

Дрейзнер: - Мы говорили о создании координационного комитета, об обстановке с выездом евреев в Израиль в различных городах. Обсуждался также вопрос об издании сборника с материалами о положении евреев в СССР.

Лев Коренблит.(До ареста жил в Ленинграде. На втором ленинградском процессе осужден на 3 года лагерей строгого режима): - Из подсудимых я знаю Мафцера. Виделись с ним дважды. Первая встреча была в мае 1970 года, когда мы с Богуславским приехали в Ригу за тиражом «Итона-2». А в июне мы вместе были на встрече ВКК в Ленинграде. Тогда я передал ему материалы для «Итона-3».

Чибисов: - Где, кем и когда были подготовлены материалы для «Итона-3»?

Коренблит: - Материалы для этого сборника были подготовлены мною лично, и я же вручил их Мафцеру для размножения.

Адвокат Бригис: - Почему «Итон» печатали в Риге, а не в Ленинграде?

Коренблит: - На этот вопрос я не могу ответить. Решение печатать «Ито» в Риге принималось без меня.

Бригис: Имели ли право рижане изменять содержание сборника?

Коренблит: – Вообще-то - нет. Тем не менее, в первые сборники вошли материалы, не согласованные с редколлегией. Поэтому «Итон- 3» мы полностью комплектовали сами.

Лотко: - Чем вам не понравились изменения, внесенные в Риге?

Коренблит: - Нам не понравился резкий тон статей «Об ассимиляции» и «Евреи перестают молчать».

Мафцер: - Прошу вас вспомнить о том, как появились сокращения в статье «Евреи перестают молчать». Вспомните мое объяснение о причине сокращений.

Коренблит: - У нас тогда произошел резкий разговор по поводу нескольких сокращений в тексте. Считаю нужным добавить, что Мафцер вообще считал, что следует ограничиться исключительно культурно-историческими материалами.

Лотко: - Как вы сейчас оцениваете содержание сборников?

Коренблит: - В целом содержание сборников не является антисоветским. Но там все же встречались отдельные выпады.

 Израиль Залмансон (До ареста жил в Риге, на «самолетном» процессе осужден на 8 лет лагерей строгого режима). – С подсудимыми у меня были нормальные отношения - обычное знакомство.

Лотко: - Какую антисоветскую литературу вы размножали?

И. Залмансон: - В 1969 году я получил от Шпильберга пленку с текстом «За возвращение…» и отпечатал семь-восемь экземпляров, которые отдал ему же. У Мафцера осенью того же года я взял пленку с текстом брошюры «Домой» и отпечатал десять экземпляров. Эти тексты потом были уничтожены.

Чибисов: - Какую сумму вы получили от Шпильберга для размножения этих материалов?

И. Залмансон: - Не помню.

Чибисов (обращается к Шпильбергу): - Сколько вы заплатили Залмансону?

Шпильберг: - Я дал деньги на фотобумагу и химикаты.

Лотко: - Зачитывала ли Александрович статью «Проект ликвидации ближневосточного кризиса» в марте 1970 года, во время празднования Пурим?

И. Залмансон: - Там читали фельетон какого-то израильского журналиста. Но я не помню, читала его Рут или кто-то другой.

Лотко: - Предполагалось ли использовать деньги от реализации посылок из Израиля для выпуска литературы?

И. Залмансон: – Что-то я по этому поводу слышал, но точно сказать не могу.

Шпильберг: - Просил ли я вас распространять отпечатанные экземпляры брошюры «За возвращение…»?

И. Залмансон: - Нет, речь шла только о печати.

Виктор Богуславский (До ареста жил в Ленинграде, на втором ленинградском прессе осужден на 3 года лагерей строгого режима): - Знаком с Мафцером и Шпильбергом.

Лотко: - Что вам известно по этому делу?

Богуславский: - Ничего абсолютно.

Чибисов: - Где были подготовлены материалы для «Итона-1»?

Богуславский: - В Ленинграде, а отпечатанный тираж мы поучили из Риги.

Чибисов: - Среди кого были распространены «Итоны»?

Богуславский: - Они разошлись среди интересующихся еврейской темой.

Чибисов: - Что вам известно о распространении этих сборников Шпильбергом и Александрович?

Богуславский: - Ничего не известно...

Анатолий Альтман (До ареста жил в Риге, на «самолетном» процессе осужден на 10 лет лагерей строгого режима): Знаю всех подсудимых, это мои друзья.

Чибисов: - Какое вы имели отношение к размножению сборника «Итон-1»?

Альтман: - В мае 1970 года мы с Мафцером и Шепшеловичем размножили этот сборник фотоспособом.

Чибисов: - Кому и в какие города были переданы «Итоны»?

Альтман: - Этого я не знаю.

Чибисов. - Какие статьи были помещены в этот сборник?

Альтман: - Там была информация о положении на Ближнем Востоке, о религиозных праздниках, о Голде Меир.

Чибисов: - Кто подготовил тексты?

Альтман:- Этого я не знаю.

Адвокат Рожанский: - С какой целью выпускалось упомянутое издание?

Альтман:- Их единственная цель - пробуждение национального самосознания евреев, проживающих в СССР.

Мендель Бодня (До ареста жил в Риге, на «самолетном» процессе осужден на 4 года лагерей усиленного режима): - Я знаю Мафцера и Александрович.

Чибисов: - Когда и где Александрович передала вам брошюру «За возвращение…»?

Бодня: - Эту брошюру мне дал другой человек, а не Рут.

Лотко: - Вы сейчас изменили свои показания по сравнению с теми, что дали на следствии. Почему?

Бодня: - Я хотел выгородить своего друга.

Лотко: - Значит, на следствии вы сознательно дали ложные показания?

Бодня: - Да, сознательно...

Лейб Хнох (До ареста жил в Риге, на «самолетном» процессе осужден на 10 лет лагерей строгого режима): - Я затрудняюсь сказать, кто мне дал брошюру «За возвращение…»

Чибисов: - На следствии вы говорили, что брошюру дала вам Александрович.

Хнох: - Нет, я так никогда не говорил. Я мог получить брошюру у Рут, если она так утверждает. Но также мог получить и от кого-либо другого.

Далее суд заслушал свидетелей «второго плана» - сослуживцев и просто знакомых, зачастую случайных. Они заведомо не могли добавить что-то существенное к тем свидетельским показаниям, которые уже прозвучали, и были вызваны скорее для протокола, чтобы создать видимость «объективного и полного судебного разбирательства», как того требовал процессуальный кодекс.

После того как был исчерпан список свидетелей, суд предоставил слово стороне обвинения.

Из речи государственного обвинителя Д.Ф. Чибисова

Товарищи судьи! Судебное следствие показало, что собранный обвинением материал полностью подтверждает виновность подсудимых. (...)

Международный сионизм, орудием которого стали подсудимые, ведет подрывную деятельность против СССР и стран социалистического лагеря. Содержанием сионизма на данном этапе является крайний шовинизм и антикоммунизм. Сионизм - синоним антисоветизма. В настоящее время сионизм смыкается с агрессивными империалистическими силами, включая западногерманских реваншистов и неонацистов, руки которых обагрены кровью миллионов евреев.

Методы фашистских головорезов приняты на вооружение так называемой «Лигой защиты евреев» в США. Честные советские граждане еврейской национальности с возмущением и негодованием отвергают претензии каких бы то ни было «защитников» и, подобно родителям осужденного на ленинградском процессе Штильбанса, заявляют: «Нам не нужны непрошенные защитники из Израиля!»

Если кратко сформулировать вину каждого из подсудимых, то Мафцер и Шпильберг в силу антисоветских взглядов и убеждений проводили преступную организационную деятельность, группировали других антисоветски настроенных лиц, вовлекали их во вредительскую деятельность, организовали массовое изготовление и распространение антисоветской, клеветнической литературы. Свои действия совершали сознательно, с целью ослабления или подрыва Советской власти, и желали этого результата, то есть совершили преступление, предусмотренное статьями 65-1 и 67 УК ЛССР.

Шепшелович и Александрович в силу своих антисоветских взглядов и убеждений активно участвовали в изготовлении и распространении материалов, порочащих внутреннюю и внешнюю политику Советского Союза, советский государственный и общественный строй. Свои действия совершали сознательно с целью ослабления и подрыва Советской власти и желали этого результата, то есть совершили преступление, предусмотренное статьей 65-1 УК ЛССР.

С учетом вышеизложенного обвинение требует назначить следующие меры наказания:

Шпильбергу - четыре года заключения в исправительно-трудовом лагере со строгим режимом;

Мафцеру - один год заключения в исправительно-трудовом лагере со строгим режимом;

Шепшеловичу - три года заключения в исправительно-трудовом лагере со строгим режимом;

Александрович - один год заключения в исправительно-трудовом лагере со строгим режимом.

Хотелось бы обратить внимание читателей на интересную особенность довольно пространной прокурорской речи, из которой в целях экономии места приведены лишь небольшие фрагменты.

Государственный обвинитель, без конца, словно мантру, повторяя слова о «клеветническом, порочащем советский государственный и общественный строй» содержании изготовлявшихся и распространявшихся подсудимыми материалов, не счел нужным объяснить суду, в чем, собственно, заключается их подрывной характер. Дескать, чего тут доказывать, зачем углубляться в содержание этих текстов? И так все ясно! Если написано про евреев, про их проблемы, а, тем паче, про гнездо сионизма Израиль, стало быть, это есть сионистская пропаганда. А ежели сионистская, то, само собой разумеется, антисоветская, направленная на подрыв и т. д.

То же самое можно сказать и об обвинении подсудимых в «преступной организационной деятельности» обвиняемых, которая проистекает из их «антисоветских взглядов и убеждений». Откуда взялись антисоветские взгляды, когда обвиняемые в один голос уверяли, что они ничего не имеют против советской власти? Когда свидетели, в свою очередь, подтвердили, что не слышали от них никаких антисоветских высказываний? А если их организационная деятельность не была направлена против советской власти, то в чем тогда заключался ее преступный характер?

Адвокаты подсудимых Бориса Мафцера, Михаила Шепшеловича и Рут Александрович не стали оспаривать «совершенно правильную общественно-политическую оценку», которую этому делу дал прокурор. Они не согласились с обвинением только в том, что у их подзащитных был умысел подорвать устои советской власти. И просили суд переквалифицировать их преступления со статьи 65 Уголовного кодекса ЛССР, карающей за этот самый «умысел», на более мягкую статью 183-1 – «распространение заведомо ложных измышлений», порочащих советский строй без всякого умысла, совсем не желая этот строй опорочить. На этом фоне резким контрастом прозвучало выступление Абрама Рожанского, защитника подсудимого Шпильберга.

Из речи адвоката Аброма Рожанского

Доброй профессиональной завистью я завидую коллегам по защите, у которых нет больших споров с обвинением. Но я не выполнил бы своего долга, если бы согласился с представителем обвинения. Я обязан выдвинуть и обосновать свои доводы, так как мой подзащитный Шпильберг не признает себя виновным, отрицает факты, которые обвинитель считает доказанными, по-иному излагая события и оценивая их.

Начну с замечания, касающегося просьбы прокурора об определении подсудимым меры наказания. Я впервые слышу, что наказание должно определяться не в соответствии с содеянным, а в зависимости от поведения подсудимого на следствии и в суде. Такой подход совершенно недопустим. На это указал пленум Верховного суда СССР в руководящем постановлении от 30 июня 1969 года, где прямо сказано, что непризнание подсудимым своей вины не может служить основанием для более строгого наказания. Я хочу верить, что вы, товарищи судьи, не пойдете по такому пути, потому что он противоречит закону.

А теперь - конкретные эпизоды обвинения. Эпизод первый. Шпильберга обвиняют в распространении брошюры «За возвращение...». Он признал, что пленку с текстом этой брошюры он получил от свидетеля Шмерлера, отпечатал ее и все экземпляры уничтожил. Обвинение этому не верит и говорит, что он «очевидно» все же распространил их. Но, «очевидно» - это не доказательство. Нет ни одного свидетеля, который показал бы, что экземпляр брошюры он получил от Шпильберга. Поэтому данный эпизод должен быть исключен из обвинения за недоказанностью.

Эпизод второй. Шпильберг обвиняется в распространении листовки «Ваш родной язык» и предварительном редактировании ее третьего варианта. Он и это отрицает. А подтверждает этот эпизод только свидетель Сильва 3алмансон. Я позволю себе напомнить вам ее показания на очной ставке со Шпильбергом 1 октября 1970 года. Она сказала тогда буквально следующее (том 16, лист дела 259): «Теперь я вспомнила, что оставшиеся экземпляры воззвания «Ваш родной язык» я вместе с фотопленкой передала Мафцеру. Ранее я ошибочно показала, что отдала их Шпильбергу». К этому надо добавить, что в ходе настоящего судебного заседания Сильва признала, что, «не имея умысла, могла оговорить Шпильберга». Таким образом, и этот эпизод нельзя считать доказанным.

Эпизод третий. Шпильберг обвиняется в том, что по просьбе Мафцера он подыскал помещение на Рижском взморье для очередного заседания ВКК. Мой подзащитный не отрицает, что он действительно помог Мафцеру найти помещение для встречи с друзьями. Но при этом он не знал, что там произойдет заседание координационного комитета и вообще не знал о его существовании. И это обвинение не нашло достаточного подтверждения в материалах судебного следствия.

Эпизод четвертый. Обвинение утверждает, что Шпильберг распространял сборники «Итон» № 1 и № 2. Но никто из допрошенных, ни на предварительном следствии, ни в суде, не говорил о том, что эти издания, которые, кстати, не содержат в себе ничего антисоветского, он получил от Шпильберга. Стало быть, и этот, последний вменяемый ему эпизод, не доказан.

Каково будет решение суда, мы узнаем из приговора. Но мне представляется, никто не в состоянии отрицать, что существуют серьезные, никем не устраненные сомнения в виновности моего подзащитного. Закон же предписывает, что всякое сомнение должно быть истолковано в пользу подсудимого. Считая предъявленное Шпильбергу обвинение недоказанным, я прошу для него оправдательного приговора.

Выступления прокурора и адвокатов подвели итог прениям сторон. Председательствующий предоставил подсудимым возможность обратиться к суду с последним словом.

Михаил Шепшелович и Рут Александрович воспользовались этой возможностью, чтобы открыто признать, что действовали в силу своих сионистских убеждений, которые не имеют ничего общего с антисоветизмом. Не отрицая содержащиеся в обвинительном заключении фактов, они заявили, что их единственной целью был выезд в Израиль. Никаких других целей у них не было. Да и можно ли всерьез говорить о том, что несколько самодельных печатных изданий информационно-просветительского содержания могут подорвать мощь такого государства, как СССР? – задал судьям риторический вопрос Шепшелович. Аркадий Шпильберг от последнего слова отказался, поскольку ему нечего добавить к сказанному на суде и к выступлению адвоката.

Из приговора

Рассмотрев материалы дела, выслушав показания подсудимых и свидетелей, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Латвийской ССР установила:

Подсудимые Мафцер, Шпильберг, Шепшелович и Александрович в силу своих антисоветских сионистских убеждений в 1969-1970 годах вступили в преступный сговор и проводили антисоветскую агитацию и пропаганду, направленную на ослабление Советской власти, изготавливали и распространяли среди советских граждан сочинения, содержащие клеветнические измышления, порочащие Советский государственный и общественный строй.

Мафцер и Шпильберг проводили также организационную работу, группировали вокруг себя антисоветски настроенных лиц, вовлекли их во враждебную сионистскую деятельность, организовывали массовое изготовление и распространение сочинений антисоветского характера. (...)

На основании изложенного Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Латвийской ССР приговорила:

МАФЦЕРА Бориса Мейеровича признать виновным в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 65 ч.1 и 67 УК ЛССР, и назначить наказание - один год лишения свободы в исправительно-трудовой колонии строгого режима, без ссылки;

АЛЕКСАНДРОВИЧ Руту Исаковну и ШЕПШЕЛОВИЧА Михаила 3еликовича признать виновными в совершении преступлений, предусмотренных ст. 65 ч.1 УК ЛССР, и назначить наказание АЛЕКСАНДРОВИЧ Р.И. - один год лишения свободы в исправительно-трудовой колонии строгого режима, без ссылки и ШЕПШЕЛОВИЧУ М.3. - два года лишения свободы в исправительно-трудовой колонии строгого режима, без ссылки;

ШПИЛБЕРГА Аркадия Абрамовича признать виновным в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 65 ч.1 и 67 УК ЛССР, и назначить наказание - три года лишения свободы в исправительно-трудовой колонии строгого режима, без ссылки.

Вещественные доказательства – четыре пишущие машинки, использовавшиеся для совершения преступлений, конфисковать, статьи, записки, нелегальную литературу и приспособления, предназначавшиеся для нелегального размножения литературы, уничтожить.

Приговор окончательный, обжалованию и опротестованию в кассационном порядке не подлежит.

Председательствующий: Л.Лотко

Народные заседатели: К.Полис, В.Ефремов

Рига, 26 мая 1971 года

Окончательный, не подлежащий обжалованию в кассационном порядке приговор был все же обжалован адвокатом Абрамом Рожанским - в порядке надзора. Однако его обращения к председателю Верховного суда Латвийской ССР и председателю Верховного суда СССР, в которых он на материалах процесса и следствия подробно обосновал недоказанность приговора, вынесенного Аркадию Шпильбергу, не были приняты во внимание.

Адвокату Рожанскому А.И.

Сообщаю, что Ваша жалоба, поданная в порядке надзора по делу по обвинению Шпильберга Аркадия Абрамовича, проверена по материалам данного уголовного дела. Доводы суда о виновности Шпильберга А.А. в инкриминируемых ему преступлениях и квалификация содеянного соответствуют доказательствам, рассмотренным в судебном заседании. Для переоценки этих доказательств оснований не имеется. Мера наказания, избранная осужденному Шпильбергу, соответствует характеру совершенного им преступления и степени общественной опасности этого преступления. В виду этого не нахожу оснований для постановки вопроса об отмене ил изменении приговора в отношении Шпильберга А.А.

Заместитель председателя Верховного суда Латвийской ССР В. Кауке

Справка

29 сентября 1971 г. Адвокат Рожанский А.И. был на личном приеме у и.о. председателя Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда СССР тов. Казина Г.В. с жалобой по уголовному делу Шпильберга Аркадия Абрамовича, осужденного Верховным судом Латвийской ССР. Оснований к истребованию дела не найдено, жалоба оставлена без удовлетворения.

Начальник Приемной Верховного суда СССР В. Ворошилов

Эхо рижского процесса

Из письма председателю Президиума Верховного Совета СССР Н.В. Подгорному, председателю Верховного Суда СССР А.Ф. Горкину и генеральному прокурору СССР Р.А.Руденко

24-27 мая 1971 г. в судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Латвийской ССР под председательством т. Лотко Л.И. рассматривалось, дело четырех евреев, жителей города Риги: Шпильберга А.А., Шепшеловича М.З., Александрович Р.И. и Мафцера Б.М. Их обвинили в антисоветской деятельности и приговорили к различным срокам заключения в лагерях строгого режима.

В процессе судебного следствия и в последнем слове все подсудимые подчеркивали, что никогда не питали враждебных советскому строю чувств и не ставили своей целью подрыв или ослабление советской власти. Известно также, что трое из осужденных, как и многие из нас, обращались в соответствующие инстанции с просьбой разрешить им выехать в государство Израиль на постоянное жительство. В ответ на свои ходатайства они получали необоснованные и незаконные отказы.

Создается впечатление, что истинной причиной осуждения явилась их настойчивая борьба за свое неотъемлемое право на выезд в государство Израиль, их стремление приобщиться к богатейшему духовному наследию своего народа, их вполне законный интерес ко всему, что так или иначе связано с судьбой еврейского народа и государством Израиль.

Мы считаем необходимым обратить ваше внимание на то, что во время суда и в период, предшествовавший ему, местными властями был предпринят целый ряд мер произвольного характера. Под предлогом наказания за мелкое хулиганство были арестованы и заключены под стражу жених Рут Александрович И. Авербух, а также евреи М. Нейбургер, С. Гилинов и Ю.Шпунгин. 23 мая 1971 г. группа рижских евреев, направлявшаяся на воскресник по уходу за могилами жертв нацистского террора в Румбуле, не была допущена к мемориалу войсками, занявшими его, якобы для проведения учений. Сюда же относятся вызовы лиц еврейской национальности в отделения милиции с незаконным требованием подписать обязательства, ограничивающие их свободу действий и передвижения, и тому подобные акты произвола, которые в совокупности могут быть расценены как кампания запугивания евреев, активно добивающихся реализации своего права на выезд в государство Израиль.

Мы уверены, что соответствующие советские инстанции вынесут решение об освобождении несправедливо осужденных и разрешат им выехать в государство Израиль, утвердив тем самым нашу уверенность в торжестве социалистической законности.

Премингер Самсон, Кузинец Борис, Рабинер Рафаэль, Гельдфайнбейн Владимир, Либман Марек... Всего 113 подписей рижских евреев с указанием домашних адресов.

Из корреспонденции «О ком пекутся в Вашингтоне», опубликованной в газете «Известия» 30 мая 1971 года

Как известно, на днях в Риге закончился открытый судебный процесс над преступной группой, систематически изготовлявшей и распространявшей сочинения антисоветского характера и передававшей за границу клеветнические информации. В ходе судебного разбирательства было также доказано, что участники группы были связаны с преступниками, пытавшимися захватить советский пассажирский самолет. Преступники получили по заслугам и на основании советских законов были приговорены к различным срокам лишения свободы – от одного до трех лет.

Приговор пришелся явно не по вкусу тем кругам, которые заинтересованы в поощрении враждебной Советскому Союзу деятельности. В такой роли, прежде всего, оказались те, кто был инициатором заявления государственного департамента США с выражением «беспокойства» по поводу этого процесса.

Трудно сказать, чего больше в этом заявлении – лицемерия, ханжества или грубой клеветы. Не является случайным и совпадение подобного вмешательства во внутренние дела Советского Союза официального Вашингтона с моментом, когда во всем мире развернулось широкое движение протеста против усиливающихся в США массовых военно-полицейских и судебных репрессий в отношении участников антивоенного движения, требующих прекращения войны в Индокитае, активных борцов за гражданские права, стонущих под гнетом расовой дискриминации.

Как же хочется американским политическим деятелям найти хоть какую-нибудь зацепку, чтобы отвлечь внимание мировой общественности от политических репрессий в США! Ради этого они готовы пойти на фабрикацию фальшивых заявлений по поводу судебного процесса в Риге. Ведь таким по существу оказывается вышеупомянутое заявление госдепартамента.

И. Орлов, обозреватель ТАСС

(По материалам сборника «Антиеврейские процессы в Советском Союзе» под редакцией А. Рожанского и еврейского самиздата).

Материал предоставлен израильской ассоциацией «Запомним и сохраним»

http://www.soviet-jews-exodus.com Исполнительный директор Аба Таратута

---

---

Всего понравилось:0
Всего посещений: 3509

Convert this page - http://berkovich-zametki.com/2012/Zametki/Nomer7/Kremer1.php - to PDF file

Комментарии:

---

Виктор Ханявин
Ришон ле Цион, Израиль - at 2012-08-11 12:24:56 EDT
Первой фразой адвокат Рожанский все испортил,-но какие страсти кипели в бывшем "совке"!

---

Илья Слосман
Маалот, Израиль - at 2012-08-03 05:07:39 EDT
Уважаемый Аарон!
Очень жаль, что Вы не пытаетесь анализировать (мог бы переврать Ваше имя так же, как Вы мою фамилию). Самое главное, что адвокат Вас защищал вынужденно, не по собственному желанию. Спасибо Вам за новый для меня вскрывшийся факт.
Спорить с обвинением – это обязанность адвоката, и надо не столько говорить об этом, сколько делать. Другие адвокаты тоже это делали, например, пытаясь переквалифицировать статью.
Адвокат Рожанский не соглашался с показаниями Мафцера и Сильвы Залмансон, но забыл оспорить показания Израиля Залмансона. Так это или нет?
И ещё. Что такое «отрицание фактической стороны обвинения, включая моё утверждение, что показания Б. Мафцера лживы и даны в угоду следователю КГБ»? Ваше утверждение было включено в обвинение, и Рожанский отрицал Ваше утверждение?

---

Аарон Шпильберг
Пардессия, Израиль - at 2012-08-02 21:16:49 EDT
Не пытаясь анализировать многословие Шлосмана, отнесусь только к его толкованию моих слов о первой встрече с адвокатом А. Рожанским
В присутствии следователя КГБ А Рожанский продемонстрировал, что защищать меня он будет только потому, что его заставляют. Точно так же свою речь на суде он начал словами:
"Белой завистью завидую я моим коллегам, у которых нет спора с обвинением. Но мне профессиональный долг повелевает поспорить с обвинением".
Разве всё это свидетельствует о том, что (по словам Слосмана) у адвоката определенной линии не было?
Ничего подобного! Это свидетельствует только об атмосфере, в которой работал адвокат, участвующий в подготовленных КГБ процессах. Что же касается "линии" адвоката А. Рожанского, то она ясно проявилась, когда он полностью принял и защищал мою позицию, т.е.
1. отрицание фактической стороны обвинения, включая моё утверждение, что показания Б. Мафцера лживы и даны в угоду следователю КГБ;
2. отрицание оценки материалов как антисоветских.

---

Илья Слосман
Маалот, Израиль - at 2012-08-02 07:26:19 EDT
Не знаю, повезло мне или нет, но так получилось, что на мою статью Владимир Кремер ответил раньше (30.07.12), чем она был опубликована в «Мастерской» (1.08.12) http://club.berkovich-zametki.com/?p=1075
Кремер, видимо, решил воспользоваться ситуацией, и исказил мою фразу, взяв почему-то её в кавычки: «Методика Кремера проста, пишет Слосман. - Есть документ «Антиеврейские процессы в Советском Союзе». Можно взять несколько цитат из этого документа, разбавить их вольным пересказом, добавить несколько собственных фраз, и новая статья готова. Не нужны ни свой оригинальный анализ тогдашней ситуации, ни какие-то недавно вскрывшиеся новые факты, ни новые свидетельства участников событий тех лет и т.д., и т.п. Достаточно лишний раз лягнуть Советскую власть».
А вот, что было сказано в действительности: «…методика Кремера проста. Есть документ «Антиеврейские процессы в Советском Союзе» в нескольких томах. Можно взять несколько цитат из этого документа, разбавить их вольным пересказом из этого же источника, добавить несколько собственных фраз, и новая статья готова, «как стакан парного молока». Не нужны ни свой оригинальный анализ тогдашней ситуации, ни какие-то недавно вскрывшиеся новые факты, ни новые свидетельства участников событий тех лет и т.д., и т.п. Достаточно лишний раз лягнуть Советскую власть, лишний раз отрезать «от мёртвого осла уши». Но вот незадача. У осла, в т.ч. и у мёртвого, всего пара ушей, и они давно уже отрезаны».
Вроде бы Кремер изменил не так много, но, во-первых, фразу он вырвал из контекста, в котором сочинения Кремера сравниваются со стишком «33 коровы», а во-вторых, выбросил упоминание о мёртвом осле с тем, чтобы создать впечатление обо мне, как о якобы защитнике Советской власти. Методика не нова, и она хорошо знакома бывшему советскому журналисту. Однако, думается, что времена изменились, и то, что было актуально тогда, не проходит на ура сейчас.
Кремер использует и другой приём советской журналистики. Он бездоказательно приписывает мне определённую мысль: «Слосман почему-то особенно недоволен тем, что в этой и других публикациях об антиеврейских судебных процессах я использую в качестве основного источника информации сборник «Антиеврейские процессы в Советском Союзе» под редакцией Абрама Рожанского». И тут же опровергает придуманный им тезис моими! же словами о том, что «это фактически единственный систематизированный, более или менее полный источник, дающий подробное представление об антиеврейских процессах в СССР».
Уважаемый Владимир, не попытке оспорить линию защиты Абрама Рожанского посвящена моя статья и не сборнику «Антиеврейские процессы в Советском Союзе», а стремлением выяснить, как было на самом деле, и тому, что Вы, опираясь на этот сборник, не постарались тщательно изучить его материалы.
Что касается Абрама Рожанского, то его поведение лучше всего характеризуется словами самого адвоката, которые привёл Шпильберг (см. примечание): "Аркадий Абрамович! Вы не оставили никакой возможности защищать Вас. Защищать Мафцера – это конфетка. Освободите меня от обязанности быть Вашим адвокатом!" Лучшего объяснения того, что у адвоката определенной линии не было, не придумаешь.
В заключение скажу, что все мои утверждения подтверждаются ссылками на первоисточник с указанием страниц. Поэтому обвинение Кремера в бездоказательности рассчитано на тех, кто не прочитал мой отклик. К сожалению, опасения, высказанные в статье, полностью оправдались. Нет подробного и грамотного опровержения, есть только огульное охаивание.

---

Аарон Шпильберг
Пардессия, Израиль - at 2012-07-31 21:23:18 EDT
Адвокат Авраам Рожанский
(В дополнение к написанному Владимиром Кремером 30.07.2012)

В один из дней декабря 1970 г. меня подняли в кабинет следователя, и последний представил мне моего адвоката Абрама Рожанского - невысокого пожилого (по моим представлениям того времени) еврея. Мы оба начали знакомиться с материалами дела, заполнившими около 20 толстых томов. Через короткое время Рожанский встал и обратился ко мне:
"Аркадий Абрамович! Вы не оставили никакой возможности защищать Вас. Защищать Мафцера – это конфетка. Освободите меня от обязанности быть Вашим адвокатом!"
Я ответил, что моим родным было, как видно, нелегко найти адвоката, и поэтому я не чувствую себя в праве освободить Рожанского, и если он не хочет защищать меня – пусть сам откажется.
В ответ на эти мои слова Рожанский провозгласил:
"Статья … ……….. кодекса лишает меня права отказаться защищать Вас".
Всё это происходило в присутствие следователя и даёт представление об атмосфере страха, в которой работал адвокат, участвующий Советском Союзе в политических процессах.
Суд начался только в конце мая 1971 г. За несколько дней до суда состоялась моя вторая встреча с А. Рожанским. Он прочитал подготовленную мной мою речь на предстоящем суде и сказал:
" Не говорите ничего этого. Это Вам повредит. Всё это скажу я."
Свою речь на суде А. Рожанский начал словами:
"Белой завистью завидую я моим коллегам, у которых нет спора с обвинением. Но мне профессиональный долг повелевает поспорить с обвинением".
На суде А. Рожанский полностью защищал мою позицию.

---

Владимир Кремер
Хайфа, Израиль - at 2012-07-30 19:45:05 EDT
Ответ Слосману

На этот материал прислал пространный отклик Илья Слосман из Израиля. Поскольку его объем не вписывается в формат комментариев, редактор принял решение разместить письмо Слосмана целиком в «Мастерской». Тем не менее, я считаю необходимым ответить здесь на ряд критических замечаний.

«Методика Кремера проста, пишет Слосман. - Есть документ «Антиеврейские процессы в Советском Союзе». Можно взять несколько цитат из этого документа, разбавить их вольным пересказом, добавить несколько собственных фраз, и новая статья готова. Не нужны ни свой оригинальный анализ тогдашней ситуации, ни какие-то недавно вскрывшиеся новые факты, ни новые свидетельства участников событий тех лет и т.д., и т.п. Достаточно лишний раз лягнуть Советскую власть».

Материалы под рубрикой «запомним и сохраним» не преследуют цели, как советует Слосман, дать "оригинальный анализ" или взглянуть под новым углом зрения на перипетии борьбы активистов движения за свободную эмиграцию евреев из СССР. Задача стоит более скромная, но не менее важная. А именно - познакомить широкий круг читателей с основными событиями и участниками этой борьбы, используя доступные документы, воспоминания многолетних «отказников» и узников Сиона, фотографии, газетные публикации тех лет и т.д.

Слосман почему-то особенно недоволен тем, что в этой и других публикациях об антиеврейских судебных процессах я использую в качестве основного источника информации сборник «Антиеврейские процессы в Советском Союзе» под редакцией Абрама Рожанского. На этот упрек легко ответить словами самого же г-на Слосмана. Сборник Рожанского, - признает он, - «фактически единственный систематизированный, более или менее полный источник, дающий подробное представление об антиеврейских процессах в СССР». Эти три книжки в мягкой обложке были изданы в Иерусалиме в 1979-1984 годах мизерным тиражом и стали библиографической редкостью. Очень сомнительно, что сегодня они есть в домашних библиотеках живущих на разных континентах русскоязычных евреев.

Примерно три четверти отклика занимает пытка оспорить линию защиты Абрама Рожанского, который на Рижском процессе был адвокатом одного из подсудимых – Шпильберга. К сожалению, Рожанского уже нет в живых, и он не может ответить на сомнительные и бездоказательные обвинения в свой адрес. Однако в Израиле живет бывший его подзащитный Аарон Шпильберг. Я спросил Аарона, какие претензии есть у него к адвокату. «О чем вы говорите? Какие могут быть претензии? – ответил он. – Рожанский сделал для меня все и даже больше того, что было возможно».

---

Аарон Шпильберг
Пардессия, Израиль - at 2012-07-29 17:17:08 EDT
"Мутный источник" –заголовок комментария Давида Мааяна на моё дополнение к статье Владимира Кремера "Рижский Процесс". Поскольку за заголовком следует текст без сколько либо интересной информации, складывается впечатление, что истинной целью Давида Мааяна явилась наклейка ярлыка "мутный источник" на написанное мною.
Надеюсь, что Давид, имеющий богатый опыт внутрипартийной израильской жизни, объяснит цель этого его шага.
Я, со своей стороны, считаю себя обязанным подчеркнуть, что всё, написанное в моём дополнении – истина. Не сомневаюсь, что это, в случае обращения к ним, подтвердят Рут Александрович, Михаил Шепшелович, Маргалит Шпильберг и, надеюсь, Борис Мафцир.

---

Аврахам (Арнольд) Нейбургер
ПОП, ДР - at 2012-07-22 11:19:55 EDT
Археологи разберутся, но и что нибудь перепутают. Поэтому свидетельские показания участников и очевидцев исторических событий Исхода евреев из Росси имеют особую ценность. Следует отметить что сравнительно небольшое число активистов было приговорено к тюремному наказанию. Именно массовость движения
привела к Исходу. Истинным героем был Еврейский Народ, Народ
Торы. Этот Народ ущел из Египетского рабства чтобы никогда больще не быть рабом. Рим, инквизиция, погромы, нацизм и лже-коммунизм не смогли победить эту генетическую преданность свободе. Поэтому повторим слова утренней молитвы - спасибо тебе Всевышний за то что не сделал меня рабом, спасибо тебе Всевышний за то что не сделал меня не евреем.

---

Давид Мааян
Мошав Аругот, Израиль - at 2012-07-19 11:49:58 EDT
Мутный источник.
Добросовестная работа автора, представившего подборку материалов по Рижскому антисионистскому процессу 1971г., даёт представление о характере суда и реакции на него евреев Латвии.
При этом следует предостеречь читателей, тем более, историков-исследователей от некритического восприятия советских юридических документов. Очевидно, что в СССР следствие с суд по политическим делам не стремились к выяснению истины и неизменно преследовали цели пропагандистские и политические. Отсюда их тенденциозность, многочисленные искажения и натяжки, манипулятивный характер и отсутствие реальной возможности для защиты. Ни обвиняемые, ни свидетели, как правило, не доверяли суду и не стремились снабдить его максимумом информации. Это касалось даже тех, кто старался демонстрировать сотрудничество со следствием и судом.
Посему, пользоваться советскими официальными судебными документами следует с сугубой осторожностью и непременно сопровождать их свидетельствами и комментариями участников событий.

---

Аарон Шпильберг
Пардессия, Израиль - at 2012-07-16 16:58:19 EDT
Статья В. Кремера, как и все опубликованные до сих пор материалы о рижском процессе, основывается на "стенограмме", сделанной Маргаритой Шпильберг. Отвечая требованиям момента, эта "стенограмма" не отразила одну из особенностей рижского процесса, отличающих его от остальных антисионистских процессов 1970 – 1971 г.г.,: на рижском процессе имел место спор между двумя подсудимыми из четырёх.
Шпильберг отрицал оценку вменяемых ему в вину действий как антисоветские, так и сам факт их совершения. В фактической части обвинение против Шпильберга опиралось на показания Мафцера.
Шпильберг упомянул факт неподачи Мафцером в ОВИР заявления о выезде в Израиль и объяснил это боязнью Мафцера заявить о своих намерениях на работе, откуда требовалось получить характеристику. Из этого Шпильберг сделал вывод, что в КГБ Мафцер готов был написать всё, что было желательно следователю. Прокурор Чибисов пытался прервать Шпильберга, но адвокат А. Рожанский вмешался и указал, что его подзащитный "описывает динамику показаний Мафцера". Был объявлен перерыв.
Следователь КГБ Бравацкий подошёл к Мафцеру и наставлял его в течение всего перерыва.
Сразу после перерыва Мафцеру предоставили слово, и он заявил:
"Я знаю у себя больше недостатков, чем указал Шпильберг. Но прошу мне верить, я говорил правду!"

---

---

---