Зеэв Гейзель. Политические структуры государства Израиль

Арабский террор начался, разумеется, задолго до 1967 г.- и даже до создания государства Израиль. Как политическое средство его впервые попытался использовать иерусалимский муфтий и глава Верховного Мусульманского Совета Амин Эль-Хусейни, провозгласивший «Арабское восстание» в 1936-39 гг. (см. главу «Сионистское движение» в разделе «Краткий исторический очерк»); однако документы доказывают, что большинство жертв «арабского восстания» составляли арабские противники Эль-Хусейни.

Почти сразу после окончания Войны за Независимость арабские террористические группы стали просачиваться через трудноохраняемую извилистую границу Израиля и производить террористические акты внутри страны, иногда - в глубине израильской территории. За первую половину 50-х гг. жертвами этого «пограничного» террора стали 400 убитых и 900 раненых израильтян. Особенно тяжёлым был 1954 г., запомнившийся обстрелом автобуса по дороге в Эйлат (11 убитых), двумя тройными убийствами в Иерусалимском коридоре и трёхдневным обстрелом еврейского Иерусалима со стен Старого города - и всё на протяжении 3-х месяцев. Однако всё это ещё была «стихия» - на следующий год египетский лидер Гамаль Абд-Эль Насер (пришедший в 1952 г. к власти в результате военного переворота) решил поддержать и упорядочить «народно-революционную войну против Израиля»: в оккупированной Египтом Газе (а затем и на аннексированной Иорданией территории) были созданы диверсионные отряды федаюнов («искупителей»), и без объявления войны граница превратилась для Израиля в линию огня - вплоть до Синайской войны 1956 г., когда израильские войска «по дороге» вошли в Газу. Ответные репрессии Израиля (как, например, разрушение в 1953 г. иорданской деревни Кибия) вызывали отрицательную международную реакцию.

В 1964 г. террор поднялся на новую организационную ступень: по решению Лиги Арабских Государств «для координации вооружённой народной борьбы» была создана Организация Освобождения Палестины (ООП; на иврите используется аббревиатура АШАФ - Иргун Шихрур Фалестин), объединившая несколько десятков арабских террористических организаций - от марксистко-ленинских до ортодоксально-мусульманских. Первым председателем ООП был Ахмед Эль-Шукейри, а в 1968 г. (формально - в феврале 1969 г.) его сменил Ясир Арафат, глава ФАТАХ - крупнейшей из составляющих ООП. Основным документом ООП стала широко известная «Палестинская Национальная Хартия». Небезынтересно познакомиться с некоторыми её положениями:

• параграф 19: «Раздел Палестины в 1947 г. и создание Израиля не обладают и никогда не будут обладать ни малейшей реальностью...»

• параграф 9: «Вооружённая борьба - единственный путь освобождения Палестины...»

• параграф 11: «Палестинский арабский народ... отвергает всякое решение, кроме полного освобождения Палестины».

Отметим, что речь идёт о программе «умеренной» организации - в то время как такие группы как «Исламский Джихад», «Национальный Фронт освобождения Палестины», впоследствии (в 80-е гг.) созданный «Хамас» и т. п. рассматривали и эти предложения как недопустимо мягкие.

Если отсчитывать статистику с начала правления в ООП Я. Арафата и до начала интифады, то общее число жертв террора составляет около 4000 израильтян (получить точную статистику по жертвам - неизраильтянам несколько затруднительно), из них 700 убитых; подавляющее большинство - гражданское население, в том числе - жертвы терактов, направленных против детей (как, например, захвата школы в г. Маалот). И всё-таки не в этом состоит влияние террора на Израиль - террор сам по себе ещё никогда не только не побеждал сильной страны, но и не мог представлять угрозу её безопасности. Четыре фактора подняли проблему до политического и международного уровня:

1. Благодаря помощи советских и восточногерманских спецслужб арабские террористические организации (и в первую очередь ООП) стали главным узлом в нарождающейся в 70-е гг. системе международного террора; наиболее известные террористические акции проводились совместно с немецкими, японскими, итальянскими и др. террористами;

2. До некоторого момента международное общественное мнение однозначно отрицательно реагировало на террор. По-видимому, именно специалисты из СССР подсказали Я. Арафату, что его самая главная борьба должна проходить в дипломатической и пропагандистской сфере. Так, например, после убийства арабскими террористами израильских спортсменов на мюнхенской Олимпиаде 1972 г. советские пропагандисты утверждали, что убийство совершено... израильскими спецслужбами; и сколь бы дико это не звучало, сам факт повторения вызвал известный пропагандистский эффект. Ещё больший эффект принесла многократная декламация следующей разъяснительной мантры: «Да, террор ужасен. Но до каких же страданий надо довести людей, чтобы они совершали такие ужасные акции!» Эти усилия принесли плоды, и с середины 70-х наблюдается неуклонная эрозия в степени неприятия террора международным сообществом: после очередного террористического акта международные СМИ скороговоркой проговаривали слова соболезнования семьям погибших - и тут же интервьюировали членов ООП о страданиях палестинского народа[1].

3. Террору была оказана политическая (а также моральная и, что более важно, экономическая) поддержка со стороны арабских и некоторых мусульманских (в первую очередь - Ирана) стран. Теперь для западного лидера воевать с террором означало вступать в конфликт как минимум со всем арабским миром[2].

4. Однако был и четвёртый фактор, внутренний: усталость израильского населения. По мере усиления Израиля и повышения в нём уровня жизни многие израильтяне стали полагать, что террор невозможно победить военными средствами, и что с террористами следует договориться. Именно эта коррозия национального духа привела правительство И. Рабина в 1993 г. к решению открыть политический диалог с ООП (находившейся в этот момент на грани развала ввиду острого кризиса, начавшегося с распада СССР и усилившегося после Войны в Персидском заливе 1990-91 гг., когда ООП активно поддержала Саддама Хусейна), приведший к подписанию соглашений в Осло. Уже после начала переговоров в Осло И. Рабин заявлял с трибуны Кнессета: «ООП была и остаётся террористической организацией», однако это давало как бы дополнительное оправдание началу переговоров: «да, это террористы, но другого пути нет».

Террору было суждено ещё сыграть свою роль в политической жизни Израиля. Интифада, начавшаяся в декабре 1987 г. (после дорожной аварии, в которой погибли арабские рабочие, пропаганда ООП объявила, что они были убиты израильскими солдатами), принципиально изменила отношения рядовых израильтян и арабов ЙЕША: если до этого толпы израильтян заполняли по праздникам рынки в Бейт-Лехеме и Шхеме, а арабские торговцы могли после трудного рабочего дня заехать в 3 часа ночи на тель-авивский пляж, - с начала интифады над «зелёной линией» навис психологический железный занавес. К концу 1991 - началу 1992 гг. интифада выдохлась, но к прежней полуидиллии ситуация уже не возвращалась.

Сильнейшее разочарование испытали сторонники левого лагеря именно от того, что после начала политического диалога Израиля с ООП террор не только не прекратился, но резко усилился - в несколько раз, причём не только по числу терактов и их жертв, но и по изощрённости. Объяснения Шимона Переса, что «по мере продвижения к миру сопротивление врагов мира будет ужесточаться» вызвало разве что горькую улыбку у бывших советских граждан печальным сходством со сталинской формулой «по мере строительства социализма классовая борьба будет усиливаться». Более того: террор совершил качественный скачок, когда в 1995-96 гг. произошла целая серия взрывов в автобусах и на транспортных остановках, приведшая к массовым человеческим жертвам. Несоответствие между обещанным мессианским видением «Нового Ближнего Востока» (название программной книги Ш. Переса) и кровавой реальностью было одним из факторов, лишивших правительство Аводы популярности и приведших её к поражению на выборах 1996 г.

После прихода к власти правительству Биньямина Нетаньягу удалось снизить террор - и весьма значительно (в 5-10 раз по основным показателям, причём прекратились «массовые теракты» - такие, как взрывы в автобусах). Однако Ликуду не удалось использовать это несомненный успех в избирательной кампании.

Мы ещё раз вернёмся к вопросу о терроре в главе «Процесс Осло».

Даже если бы не существовало ни ООП, ни ХАМАС, ни других террористических организаций, а все арабские жители ЙЕША поголовно были бы убежденным толстовцами, – на повестке дня осталась бы ещё одна проблема: демографическая.

В 1967 г. евреи составляли около 88% населения Израиля. Столь высокий показатель позволил, среди прочего, создание еврейского характера государства одновременно с предоставлением полных демократических прав 12% нееврейского (в основном арабского) населения.

После Шестидневной войны на территории ЙЕША проживало около миллиона арабов. Немедленное включение их в Израиль привело бы к принципиально новой демографической ситуации: 63% евреев – на 36% арабов; иными словами, каждый третий житель, проживающий в Израиле (включая ЙЕША), был бы арабом. С учетом высокой рождаемости среди арабского (в первую очередь мусульманского) населения (а также роста его политизированности) некоторые эксперты предсказывали, что если ЙЕША останется в составе Израиля – в течение 10-15 лет в стране возникнет арабское большинство.

Как выяснилось впоследствии, эксперты не учитывали многих факторов, и в первую очередь – алию. Реально же к середине 80-х гг. ситуация практически не изменилась: процент евреев на всей контролируемой Израилем территории в 1984 г. был даже чуть-чуть выше (63,5%), чем после Шестидневной войны.

Однако общая картина продолжала тревожить израильтян. До 1988 г. включительно, если судить по телевизионным предвыборным роликам, чуть ли не основным аргументом левых партий за отдачу ЙЕША был аргумент демографический. Стандартным для партии Авода рассуждением было следующее: вот если бы советские власти открыли ворота и была бы большая (в миллион человек!) алия из СССР, – тогда, конечно, не надо было бы отдавать Иудею и Самарию (к Газе было несколько другое отношение – см. далее «Карта и эмоции»), а так – демография вынуждает...

Эти соображения были хорошо известны и другой стороне: ООП всячески противилась алии, называла ее незаконной и даже пыталась проводить террористические акции – в Вене, Будапеште – против новых репатриантов по дороге в Израиль. Арафат пытался поднять вопрос об алии как о форме сионистской агрессии и даже квалифицировать ее в качестве «военного преступления»; раздавались угрозы взорвать самолет и т. д. Трудно сказать, насколько эта кампания влияла на эмиграционную политику советских властей, скорее всего, у последних хватало и собственных идеологических соображений. Однако знаменательным на этом фоне выглядит перманентное противодействие левоэкстремистских политических сил в самом Израиле самой идее алии – и, в особенности, алии из СССР-СНГ.

В том же 1988 г. началась гигантская алия из СССР, а после распада последнего – из СНГ и балтийских стран. Только в 1990-1992 гг. 400 тыс. бывших граждан бывших советских республик стали израильтянами; до конца XX-го столетия эта алия достигла 850 тыс., а затем и превзошла вожделенный миллион.

В дальнейшем (после Итнаткут – см. далее) появилась необходимость разделять демографию Иудеи и Шомрона от демографии Газы.

Итак – какова же реальная ситуация и какова демографическая угроза, которой должен опасаться Израиль? В Израиле на этот счёт распространены две точки зрения:

С одной стороны - профессор Арнон Софер из Хайфского университета, считающийся признанным авторитетом в нескольких областях, включая демографию, основываясь на официальных данных Палестинской автономии и на косвенных подтверждениях этих данных официальными зарубежными источниками, утверждает, что общее число арабов Иудеи и Шомрона составляет около 2.3 миллиона человек, и еще примерно 1.3 миллиона проживает в Газе. Согласно прогнозам А. Соферу, если арабы Иудеи и Шомрона станут гражданами Израиля – в течение максимум 20 лет евреи перестанут быть большинством населения своей страны[3]. Надо отметить, что авторитет А. Софера столь высок, что в СМИ он воспринимается как «Мистер Демография», а его утверждения примерно до 2005 г. публиковались как непреложные.

С другой стороны – несмотря на статус А. Софера, многочисленны и критики, среди которых наиболее известны американцы профессор Бент Циммерман, профессор Майк Виз и д-р Роберт Сайд, а также израильтяне д-р Йорам Эттингер и д-р Яков Файтельсон. Прежде всего – они напоминают, что такие же пророчества выходили из уст почтенного профессора и его коллег и 40 лет назад,- выше мы уже отмечали, что они не осуществились. Далее:

· они подвергают сомнению официальные данные Палестинской автономии, носящие, по их мнению, скорее пропагандистский характер[4]; по их мнению, на территории Автономии проживают около 2.5 миллионов человек, из них 1.4 миллиона – в Иудеи и Шомроне.

· еще более спорен, по их мнению, сам процесс «подведения итогов» переписей и оценок: в данные включается арабское население Иерусалима (попадающее и в графу «арабское население Израиля»), не учитывается арабская эмиграция и пр.;

· наконец – критики в корне расходятся с А. Софером в оценки темпов рождаемости: поскольку таковая падает у арабов автономии и растет среди израильских евреев,- по мнению критиков, темпы прироста уже сравнялись, и нет никаких оснований полагать, что в будущем арабская рождаемость снова превысит еврейскую.

(Некоторые критики также предлагают учесть возможность большой алии из Северной Америки или Франции – напоминая, что алия из СССР также не учитывалась в прошлом).

Отметим в заключение, что, даже если принимать оценки проф. Софера (но не его прогнозы) - общее соотношение между евреями и арабами, по-видимому, как минимум не ухудшилось (с точки зрения евреев) по сравнению с ситуацией сорокалетней давности.

Хотя изучение оборонного аспекта не входит в проблематику данной работы, некоторые пояснения о факторе безопасности здесь необходимо сделать – с помощью карты Израиля и части Ближнего Востока.

Взгляд на карту помогает прояснить кое-что в сдержанности израильтян по отношению к разным планам урегулирования. Например, многие склонны снисходительно относится к утверждению Израиля об угрозе его безопасности, которая возникнет в случае появления независимого арабского государства в Иудее и Самарии. На первый взгляд, действительно непонятно, о какой угрозе высокоразвитой стране с мощной армией от такого образования может идти речь. При этом забывают о трех факторах:

• о миниатюрных размерах Израиля, при которых обладание тем или иным холмом может приобрести решающее значение;

• о том, что большинство населения Израиля живет в полосе (в некоторых местах – шириной 10-20 км) от Хайфы до Иерусалима, расположенной вплотную к центрам арабского расселения;

• о возможности войны с коалицией нескольких арабских государств.

Следующий сценарий заимствован автором из анализа профессора Ю. Штайница[5], представленного комиссии Кнессета по иностранным делам и обороне. Из этого анализа следует, что наличия нескольких сот легковых автомобилей достаточно для независимого палестинского государства, чтобы поставить Израиль на грань поражения. Дело в том, что израильская армия – сама по себе небольшая; демократическое государство просто не может содержать постоянную армию тех же размеров, что и диктаторские режимы. На случай военных действий должна быть проведена мобилизация запаса – быстрая, массовая и эффективная. Солдаты и офицеры запаса – израильтяне, живущие и работающие по всей стране, которым надо добраться к месту сбора (откуда их доставляют на базы) по автомобильным дорогам. Если послать триста частных машин, из которых только треть (обходными путями) за час достигнет шоссе, – этого будет более чем достаточно, чтобы создать мгновенные пробки и блокировать на 2-3 часа основные дороги: Иерусалим – Тель-Авив, Приморское шоссе, шоссе Геа, оба шоссе из Хайфы в Галилею, Беэр-Шева – Кирьят-Малахи и др. – всего не более 12 узловых шоссе, по которым на своих частных машинах и автобусах едет 90% запасников на места сбора (см. карту). Разумеется, можно вызвать специальную технику или расстрелять машины, вызвавшие затор, с вертолетов, – но в первом случае и специальная техника должна как-то прорваться, а во втором – речь идет уже, в сущности, о непростой военной операции на собственной территории. В любом случае речь идет о задержке в мобилизации на ДВА-ТРИ ЧАСА, а это – срок гигантский для страны, которая спокойно умещается в проливе между Аргентиной и Фолклендскими островами (и еще останется место для Курил).

Продолжим сценарий. Еще двести машин заранее доставляют вооруженных боевиков к местам сбора, расположенным, как правило, около больших автобусных станций. Запасники не держат дома оружия и приезжают без оного; в ожидании автобуса, который отвезет их на базу, они стоят, курят, беседуют, звонят домой: «Я доехал, как дела?». В это время по ним открывают огонь. Эффективность огня не столь существенна; главное – ход мобилизации сорван: ненамного, всего на час. Для Израиля – НА ЦЕЛЫЙ ЧАС!

Если арабское независимое государство будет обладать своей небольшой, но эффективной артиллерией – добавьте сюда обстрел ВСЕХ значительных городов Израиля, до каждого из которых – расстояние в несколько десятков километров максимум (см. ту же карту). А даже если нет – тем временем арабские армии выходят на боевые позиции через свободные дороги, заранее согласованные с дружественным Государством Фалыстын (кто может помешать маленькому, но независимому государству заключать необходимые для его безопасности военные союзы?). В таких условиях начинается арабское вторжение...

Вышеприведенное – не паранойя, а просто один из возможных сценариев. Выдумывать их не надо – карта сама подскажет.

Однако существует и обратная критика. Ситуация потому и опасная, говорят сторонники противоположного лагеря, что мы не отгорожены от ЙЕША, так что фактически арабы Иудеи и Шомрона находятся среди нас и относительно легко могут проникать на наши шоссе и т.д. Пока Израиль остается их главным работодателем – он не можем эффективно контролировать всех рабочих, практически ежедневно направляющихся на работу в израильские города и поселки из Калькилии, Рамаллы, Шхема, Дженина. А вот если у них будет свое государство (чья экономика сможет создать достаточное число рабочих мест) – этот поток сократится до минимума, и мы сможем успешно «отгородиться» от них. К идее «отгородиться» мы вернемся в параграфе «Процесс Осло».

Противоположным фактором, повлиявшим и продолжающим влиять на судьбу ЙЕША (ситуация на Голанах будет рассмотрена ниже), является создание и развитие в этих районах еврейских населенных пунктов или, как их называют в обратном переводе с английского, settlement – поселений.

Формально первым поселением за «Зеленой чертой» был мошав (о киббуцах и мошавах см. в главе «Экономика и политика» настоящего раздела) Мево-Хорон, созданный в рамках «Поалей Агудат Исраэль» (см. Приложение «Политические партии Израиля»). Однако реально первым блоком новых поселений стал Гуш-Эцион – район Иудеи, расположенный в Иудейских горах примерно в 10-20 км к югу от Иерусалима, к которому имелось особое отношение у массы израильтян.

Дело в том, что в этом районе, находящемся примерно на середине пути между Иерусалимом и Хевроном и вплотную прилегающем к столь важному библейскому городу, как Бейт-Лехем, вплоть до провозглашения Государства велась бурная сельскохозяйственная деятельность – в основном, в рамках четырех киббуцев (три из которых были религиозными). Во время первого этапа Войны за независимость эти небольшие киббуцы оказались в блокаде и сдерживали натиск арабов на пути к Иерусалиму. Осада Гуш-Эциона закончилась для евреев трагически: все киббуцы были разрушены, а их защитники вырезаны (удалось вывести только детей), но задача была выполнена: Арабский легион не прорвался к Иерусалиму, и столица была спасена. Для израильского национального сознания «героическая оборона Гуш-Эциона» значит то же, что «героическая оборона Брестской Крепости» – для российского, а гибель «отряда 35», посланного в последний момент на помощь осажденным и полностью уничтоженного, аналогична для израильтянина, например, подвигу 28 панфиловцев[6].

Дети, вывезенные из Гуш-Эциона, видели из Иерусалима зарево пожара над родными домами. В 1967 г., сразу после Шестидневной войны многие из них решили посетить родные места. Выяснилось, что ни на месте разрушенных киббуцев, ни вокруг них практически нет арабских деревень. Тогда группа религиозных солдат решила воссоздать на прежнем месте киббуц Кфар-Эцион и в нем – йешиву (о «йешивот-эсдер» см. в главе «Государство и религия» данного раздела). Эта инициатива была поддержана правительством Леви Эшкола; вслед за Кфар-Эцион появились киббуцы Рош-Цурим и Мигдал-Оз. В 1970 г. произошло незаметное новшество: между киббуцами был основан поселок городского типа Алон-Швут, киббуцем не являющийся. Этим был снят психологический барьер для тех израильтян, кто считал нужным поселиться за «Зеленой чертой», чтобы осваивать Землю Израиля, но не разделял социалистических идеалов и поэтому, в частности, не хотел жить в киббуце.

Первые поселения носили, таким образом, весьма идеологический характер: их задачей было освоение родной земли, и именно так видели себя поселенцы. Среди них можно выделить следующие три группы:

• связанные с левыми партиями киббуцные движения, проводившие осторожную поселенческую деятельность в рамках плана Алона (см. выше);

• более шумные, но не на много более эффективные (в поселенческой деятельности) группы, связанные с партией «Херут»;

• молодые религиозные сионисты в вязаных кипах (см. «Государство и религия»), для которых принцип «Эрец-Исраэль а-Шлема» был религиозной заповедью, по сравнению с которой план Алона и прочие политические маневры были просто несущественны.

Последняя группа включила в себя, в частности, многих учеников йешивы Мерказ а-Рав; ее моральным вдохновителем был легендарный р. Цви-Йегуда Кук. В 1974 г. группа оформилась как общественно-политическое движение «Гуш Эмуним» («Блок Верных»). Первоначально «Гуш Эмуним» был связан с партией МАФДАЛ, затем начал вести независимое существование, а начиная с выборов 1977 г. – оказывать активное влияние на израильскую политику (З. Хаммер стал министром просвещения от МАФДАЛ), в частности, под его несомненным влиянием МАФДАЛ стала сдвигаться вправо. Идеалом деятельности «Гуш Эмуним» было создание небольших поселений национально-религиозного типа; при этом они не останавливались перед конфликтом с израильским правительством (у власти в то время была «Авода»), относящимся к «Гуш Эмуним», в отличие от знакомых киббуцных лидеров, с нескрываемым подозрением. Общественный спор вокруг создания поселения Элон-Морэ в Самарии поставил правительство в двусмысленное положение: с одной стороны, правительство не собиралось проводить активную поселенческую политику, чтобы не менять статус-кво, с другой стороны, – не могло применять силу против пользовавшихся все большей симпатией в народе молодых поселенцев. В то же время лидеры оппозиции выразили «Гуш Эмуним» полную поддержку, а лидер «Ликуда» Менахем Бегин обещал: «После того как мы придем к власти, будет много Элон-Морэ». Политические симпатии поселенцев делились между «Ликудом», МАФДАЛ и созданной в 1979 г. партией «Тхия».

Однако модель «Гуш Эмуним» не была единственной. Уже в 70-х гг. в ЙЕША появились города – Кирьят-Арба, Ариэль, Маале-Адумим; затем к ним прибавились Гиват-Зеэв, Эфрата, Иммануэль и Бейтар-Иллит. Одновременно продолжали появляться нерелигиозные и смешанные группы, создавшие свои поселения. Среди населения ЙЕША было все больше израильтян, для которых идеологический мотив был не единственным, а зачастую – и не главным, приведшим их к решению строить здесь свой дом: другими мотивами были социальный (высокий уровень населения), экономический (стоимость земли ниже, чем в больших городах), экологический и др. Косвенным показателем этого процесса можно считать тот факт, что партия «Тхия», более других повлиявшая на поселенческую деятельность Израиля во время второго правительства М. Бегина в 1982-1984 гг. и получившая на выборах в 1984 г. 5 мандатов, постепенно утратила свое положение представительницы поселенцев: большинство жителей ЙЕША предпочитали голосовать за общеизраильские партии, и в 1992 г., не пройдя электоральный барьер, «Тхия» распалась.

Следует подчеркнуть, что ни одно из поселений не было построено путем разрушения арабской деревни: все они были созданы на пустых землях. Образованию практически каждого поселения предшествовала длительная юридическая проверка статуса каждого квадратного метра территории на основании не только израильского, но и оттоманского (акцептированного Иорданской системой правосудия) законодательства. Согласно последнему, основанием для принадлежности частному лицу данного земельного участка может служить произрастание масличных деревьев, овечье пастбище и т. п. – и только при условии отсутствия этих признаков (а также соответствующих документов – «земельных табу») земля объявляется «государственной». Но и после подтверждения законности формальной возможности необходимо разрешение военного руководства, вслед за чем вступает в силу общественная реакция и т. п. История создания и развития практически каждого поселения полна многолетней борьбы с государственными инстанциями.

Отдельно следует упомянуть здесь воссоздание еврейского квартала в Хевроне, уничтоженного в результате арабского погрома, и создание йешивы в Шхеме возле предполагаемого места захоронения Йосефа (Иосифа), одного из праотцов еврейского народа. Особенность этих мест состоит не только в их исключительной религиозной ценности для евреев, но и в том, что речь идет о существовании еврейских островков в гуще арабского населения.

Муниципалитеты поселений объединены в Совет поселений – «Моэцет ЙЕША».

С началом интифады в 1987 г. для поселенцев, казалось, наступил ад, самым будничным проявлением которого было кидание арабами камней в еврейские машины, а самым трагическим – террористические акты и многочисленные убийства. Один из тогдашних левых лидеров Израиля, член Кнессета Деди Цукер сказал: «Я готов всерьез относиться к поселенцам и признать их право жить в ЙЕША, если хотя бы половина из них не сбежит». Однако произошло обратное: число еврейских жителей в Иудее, Самарии и Газе продолжало расти. Пришедшее к власти в 1992 г. правительство И. Рабина предприняло попытку прекратить поселенческую жизнь: договоры на строительство были расторгнуты, уже начавшееся строительство – заморожено, почти готовые дома – оставлены незавершенными и пустующими (хотя это и привело к большим финансовым и др. убыткам). Когда и это не помогло, были приняты меры другого характера: юридический советник правительства М. Бен-Яир назвал «Моэцет ЙЕША» «подрывной организацией» (правда, затем он взял свои слова обратно), Государственная прокуратура дала указания рассматривать дела поселенцев «с особой строгостью» и т. д.

Поселенцы были во главе мощных антиправительственных демонстраций во время правительства И. Рабина – Ш. Переса; особенно следует здесь упомянуть организацию «Зо Арцейну» («Это наша страна»), которой удалось буквально парализовать страну (перекрыванием шоссе и т. п.) во время нескольких акций.

На сегодняшний день еврейское население ЙЕША составляет около 200 тыс. человек, из них около 40% – религиозные поселенцы, около трети – выходцы из бывшего СССР (последний факт поразителен еще и потому, что все без исключения правительства Израиля не поддерживали направления репатриантов в поселения: в ЙЕША не существовало ни одного центра абсорбции и т. д.). Самыми крупными еврейскими населенными пунктами здесь являются города Маале-Адумим (49 тыс. чел.), Ариэль (18 тыс.) и населенные в основном харедимными евреями (см. «Государство и религия») Кирьят-Сефер (48 тыс.) и Бейтар-Иллит (36 тыс.). На 1.4.2011 во главе «Моэцет ЙЕША» стоит Дани Даян, генеральный директор – Нафтали Бенет.

Можно ли считать, что поселенческая деятельность увенчалась успехом?

Если судить по численности – трудно ответить утвердительно. В самом деле: декларированной целью «Гуш Эмуним» было привести в ЙЕША полмиллиона израильтян, то есть 10% всего еврейского населения Израиля. Эта цель выполнена только (примерно) на две трети: на 1.1.2011 в ЙЕША проживает около 328 тысяч евреев. С 90-х гг. правительство Израиля не создало ни одного нового поселения.

С другой стороны, многие поселения, несомненно, удались социально, если судить по уровню жизни в них (например, прирост население в поселениях ЙЕША – 5.2% - вдвое выше среднеизраильского) и по психологической атмосфере. Более того, религиозные поселения стали своеобразным катализатором воспитания нового поколения религиозных сионистов Израиля, не довольствующихся вторыми ролями в обществе и претендующих на роль лидеров.

Но главный политический итог – это принципиальное изменение карты ЙЕША в результате поселенческой деятельности. Сегодня любое компромиссное решение должно учитывать наличие десятков тысяч израильтян, живущих в каждом районе, а следовательно, нуждающихся в коммуникациях (автодорогах, линиях электропередач, подаче воды), не зависимых от милости арабской автономии, а также территориях для естественного роста, развития промышленности и сельского хозяйства и т. д. Их присутствие, следовательно, сильно усложняет жизнь тем, кто стремится отдать возможно больше территории под арабский контроль. Насильственная же эвакуация из поселений технически крайне затруднительна, во всяком случае, вряд ли будет пользоваться поддержкой израильского общественного мнения.

В связи с этим левые обычно считают поселения препятствием к миру. По тем же самым причинам правые полагают поселения залогом сохранения израильского присутствия во всей западной Эрец-Исраэль, из чего следует, что контроль за безопасностью останется в руках Израиля (еще один аспект – экологический – мы обсудим несколько позднее). Во всяком случае, официальная точка зрения партии «Авода» такова, что «при любом политическом урегулировании большинство поселений останется на своем месте и под израильским суверенитетом». Мнение «Ликуда» в том виде, как оно было сформулировано Б. Нетаньягу, отличается от предыдущей формулировки заменой слов «большинство поселений» на «все поселения».

Сказанное ранее (см. «Карта и безопасность») не означает, что рядовой израильтянин взвешивает свое отношение к тому или иному квадратному километру исключительно с точки зрения его оборонной функции. Не меньшую роль имеет и эмоциональное отношение к понятию «Земля Израиля», а иногда – и к конкретному району.

Не вникая в подробности и не пытаясь раскрасить карту по степени эмоционального напряжения, разберем ситуацию в некоторых особых точках на Земле Израиля.

Если для объяснения отношения большинства израильтян к ЙЕША или Голанским высотам требуется приводить соображения экологии, истории, безопасности и т. д., – город Иерусалим выше этих аргументов. Если и существовал консенсус в Израиле, то он называется Иерусалим. В этой точке политическая дисперсия Израиля до недавних времен была почти нулевая: все без исключения израильские правительства, почти все политические партии и движения (за исключением левоэкстремистских) и подавляющее большинство населения были едины в том, что при любом политическом урегулировании столица Израиля останется в Израиле и город не будет разделен[7]. Фактология и эмоции здесь неразделимы.

Физическая связь евреев с Иерусалимом и после изгнания не прерывалась никогда. Единственным периодом, когда евреев практически не было в Иерусалиме, был период крестоносцев, но, как легко догадаться, не по еврейской вине. Мы не располагаем достоверной статистикой за более далекие времена, но в течение последних полутора веков евреи постоянно составляли большинство населения города. На 1.8.2010 в Иерусалиме проживает более 780 тыс. жителей, из них около 70% – евреи.

Официально столицей Израиля Иерусалим был объявлен решением Кнессета в 1950 г., хотя это был Иерусалим без его главной исторической части – Старого города, захваченного Арабским легионом (т.е. иорданской армией). На 19 лет прекратил свою жизнь еврейский квартал Старого города, евреи не могли даже приблизиться к тем местам, где стоял Храм, не говоря уже о том, чтобы молиться у Стены Плача – Котель Маарави, производить археологические раскопки там, где 3000 лет назад правил царь Давид, или просто купить квартиру и жить в ней.

В 1967 г. израильская армия освободила Старый город и всю восточную часть Иерусалима (заметим, что впоследствии король Хусейн неоднократно признавал, что ошибся, когда вступил в войну, несмотря на предостережения Израиля). И хотя в эту войну происходили грандиозные сражения, до сих изучающиеся в военных академиях, для всех израильтян и всех евреев мира главным моментом войны был тот, когда радио передало: «Храмовая Гора в наших руках!», а самой запомнившейся, вошедшей во все альбомы фотографией была: раввин Шломо Горен с группой израильских парашютистов трубит в шофар (молитвенный рог) у Стены Плача.

Израильское правительство не разрушило ни арабских кварталов в городе, ни деревень вокруг него. На самом святом для евреев месте – Храмовой горе (там, где находились и Первый, и Второй Храм) – осталась стоять мечеть Аль-Акса[8]. Быстрое урбанистическое развитие привело к тому, что эти кварталы и деревни оказались поглощенными большим городом, как это происходило со всеми большими городами на свете. Если попытаться провести сегодня по карте Иерусалима бывшую (до июня 1967 г.) линию раздела войск, – окажется, что большинство населения столицы и практически все новые кварталы – Гило, Рамот, Нве-Яаков, Писгат-Зеэв, Гивъа Царфатит, Рамат-Эшколь, Тальпийот-Мизрах, Хар-Хома – находятся за этой линией.

В июле 1980 г. Кнессет принял основной закон («хок-йесод» – см. «Принятие законов» в главе «Кнессет» раздела «Структура власти в Израиле») о Иерусалиме, фактически закрепивший существующее положение: согласно этому закону, Объединенный Иерусалим является столицей Израиля и местом постоянного пребывания Кнессета, Президента и правительства.

Однако, как уже было сказано выше, отношение израильтян к Иерусалиму базируется не на демографии, не на географии и даже не на законе, принятом Кнессетом.

Отношение это не родилось вчера и не является изобретением сионистского движения. Став столицей объединенного еврейского государства при царе Давиде (на рубеже XI-X вв. до н.э. – см. главу «Древняя история» в разделе «Краткий исторический очерк»), Иерусалим оставался его единственной столицей во всех последующих веках. Тысячелетиями еврей, где бы он ни находился, поворачивался во время молитвы в сторону Иерусалима. И даже в самый радостный момент, после того как он надевал обручальное кольцо на палец невесты и пил вино из свадебного бокала, по традиции полагалось разбить бокал и сказать: «Если я забуду тебя, Иерусалим, да отсохнет моя правая рука, пусть прилипнет мой язык к гортани, если я не вспомню тебя...» Нет страницы в еврейском молитвеннике, на которой бы не встречалось имя этого Города; в ТАНАХе его имя появляется чаще, чем имена всех остальных городов, вместе взятые. И единственный из израильских писателей, удостоенных Нобелевской премии, Шмуэль-Йосеф Агнон, начал свою лауреатскую речь словами:

«... В результате исторической Катастрофы, когда Тит разрушил Иерусалим и народ Израиля был изгнан из своей Страны, я родился в одном из городов изгнания. Но всегда я рассматривал себя как рожденного в Иерусалиме... И милостью Иерусалима мне было дано написать все, что вложил Бог в мое сердце и перо...»

Остановимся на этой высокопоэтической ноте, чтобы обратиться к повсеместно используемому утверждению: «Иерусалим – святой город для трех религий». При всей благодарности народам мира за упоминание иудаизма наравне с двумя его бывшими сектами, превратившимися в религии с миллиардами верующих, утверждение это вряд ли выдерживает минимальный критический анализ.

Для каждого из разветвлений христианства Иерусалим – действительно ОДНО ИЗ святых мест (для католиков, например, вряд ли более святое, чем Римский престол), тем более что он расположен на Святой Земле. Что же касается исторических объектов в Иерусалиме, являющихся святыми для христианства (15 по списку ООН), – на израильское правительство, разумеется, возложена обязанность по сохранению этих мест и обеспечению свободного доступа христиан к ним (так же, скажем, как и на правительства стран Восточной Европы, на территории которых находятся древние синагоги и могилы великих раввинов прошлого), и правительство скрупулезно выполняет эту обязанность (зафиксированную в том же основном законе о Иерусалиме).

Если же говорить об исламе, то в Коране Иерусалим не упоминается ни разу. На протяжении всей истории его нельзя сравнить по религиозному значению (для мусульман) с такими действительно святыми для ислама местами, как Мекка (в сторону которой молится каждый верующий мусульманин) и Медина. Конъюнктурное утверждение, что Иерусалим – святой город для ислама, появилось только в XX в.

При всем уважении к мировым религиям невозможно не подчеркнуть еще раз принципиальную разницу: Иерусалим является Святым Городом для всех, но евреи – единственные, для кого он – единственный.

До войны 1967 г. Иерусалим был не приграничным, а пограничным городом: граница проходила через него. Сегодня за Зеленой чертой вокруг Иерусалима на расстоянии до 10-15 километров от столицы находится несколько населенных пунктов, которые воспринимаются как «Большой Иерусалим» и чья жизнь связана со столицей[9]:

Прежде всего – это город Маале-Адумим, расположенный всего в нескольких километрах на восток от Иерусалима. Население Маале-Адумим (почти 50 тысяч на 1.4.2011) абсолютно не воспринимает себя как поселенцев – в городе действуют отделения Аводы, Кадима, Мерец. В Маале-Адумим – около 20 учебных заведений, большая промышленная зона, даже музей-галлерея и даже местное радио.

Еще несколько небольших поселений находятся чуть западнее Маале-Адумим.

Городок Гивъат-Зеэв (около 12 тысяч на 1.4.2011), расположенного на примерно таком же расстоянии (в несколько километров) на север от столицы,- фактически район Иерусалима.

На юг от Иерусалима расположены Гуш-Эцион, города Бейтар-Иллит с окрестностями и Эфрат – всего около 60 тысяч. Об историческом и национальном значении этого района мы уже говорили в начале параграфа «Поселения».

В этих окрестностях Иерусалима есть и арабское население, однако не столь многочисленное.

Говоря о земле за «Зеленой чертой», мы почти все время говорили об Иудее, Самарии и Газе, в то время как за той же чертой находятся и Голанские высоты (или просто Голан[10], а по-русски «Голаны»). Отношение израильтян к этому плато площадью 1158 кв. км[11] на севере Израиля, бывшему составной частью государства Давида и Соломона, а затем – одним из главных центров еврейской учености в период 2-го Храма и после нее (до IV в.), действительно несколько отличается от отношения к ЙЕША. Причин тому несколько.

• До 1967 г. Голанские высоты принадлежали Сирии. Однако некоторые юристы-международники ставят под сомнение законность этой принадлежности, поскольку Голаны первоначально должны были быть включены в территорию Британского мандата. Граница этой подмандатной территории была затем пересмотрена в ходе англо-французских переговоров[12] после окончания Первой мировой войны при разделе Дамасского вилайета Оттоманской империи на английскую и французскую зоны (последняя превратилась впоследствии в независимые государства – Ливан и Сирию).

• На Голанах крайне немногочисленно нееврейское население: примерно 20 тыс. друзов[13], большинство которых сосредоточены в четырех населенных пунктах, не принимают участия в террористической деятельности, и экономически связаны с окружающим еврейским населением .

• В отличие от ЙЕША, на Голаны полностью распространяются израильские законы, администрация и судопроизводство – согласно решению Кнессета, принятому в декабре 1981 г. В частности, право на израильское гражданство имеют все друзы и аллавиты, проживающие на Голанах[14].

• Поселения на Голанах (главное из них – г. Кацрин) создавались различными движениями, в том числе – левыми киббуцами; большинство еврейского населения Голан (всего около 20 тыс. человек) нерелигиозно и не совпадает со стандартом «Гуш Эмуним» (как он выглядит в СМИ), что психологически облегчает солидарность с ним со стороны более широких кругов израильского общества.

• Экономика: несмотря на малочисленность населения, сегодня на Голанах производят 50% минеральной воды Израиля, 40% говядины, около четверти всех израильских вин (в том числе 40% – экспортных), от 30 до 50% различных видов фруктов и т. д.

• В течение «сирийского периода» Голанские высоты были превращены в военный плацдарм, с которого регулярно обстреливался весь северо-восток Израиля; их возвращение Израилю в ходе Войны Судного Дня 1973 г. сопровождалось наиболее многочисленными жертвами с израильской стороны. Военные эксперты полагают, что без контроля над Голанами, с вершин которых невооруженным взглядом просматривается чуть ли не половина израильской территории, Израиль не сможет выстоять в случае молниеносной сирийской агрессии.

• И, наконец, экологический аспект (см. далее): на Голанах находятся около трети возможных источников воды Израиля. Более того, в случае отказа от Голан Израиль не сможет гарантировать будущее озера Кинерет – своего самого крупного водного резервуара, с восточного берега которого начинается Голанское плато и питающегося водой с Голан.

Все это вместе привело к существованию в течение долгих лет национального консенсуса в Израиле по поводу Голанских высот. Однако общая эмиссия национального согласия в стране затронула и эти неприступные горные вершины. Проследим, в частности, за позицией И. Рабина в этом вопросе.

В 1981 г. И. Рабин и его сторонники в партии «Авода» голосовали вместе с правительством М. Бегина за закон о Голанах (см. выше) – вопреки решению партийной фракции в Кнессете. Во время обсуждения предвыборной платформы партии Авода в 1992 г. под нажимом того же И. Рабина в платформу было включено положение, что «Израильское присутствие, военное и поселенческое, а также израильский контроль на Голанах будут продолжены», хотя вполголоса уже говорилось о возможности территориального компромисса. Непосредственно (за две недели) перед выборами 1992 г. И. Рабин выступил с речью, в которой, чтобы развеять последние сомнения, громогласно заявил: «Тот, кто даже в мирное время уйдет с Голан, – предаст безопасность Государства Израиль».

Сразу после победы на выборах 1992 г. Рабин начал интенсивные приготовления к возможному уходу с Голан. Когда поселенцы на Голанах, отдавшие ему более 50% своих голосов, робко напомнили премьер-министру о его предвыборных обещаниях и организовали скромную демонстрацию протеста, Рабин отреагировал: «После того, как соглашение будет подписано, они могут вертеться, как пропеллеры, – им уже ничего не поможет». Похоже, что быстрому продвижению на этом пути Рабину помешала только несговорчивость сирийского лидера Х. Асада. Тем не менее И. Рабин незадолго до смерти был готов к полному отступлению с Голанских высот (согласно как сирийским, так и израильским источникам). Ввиду несогласия с этим новым курсом Рабина из «Аводы» вышла группа А. Кахалани – И. Зисмана, основавшая партию «Дерех Шлишит» («Третий путь»).

«Ликуд» и другие правые и право-центристские партии официально отвергают возможность ухода с Голан, хотя некоторые из них говорят о возможности незначительного изменения границы – в обмен на мирный договор с Сирией. Пришедшее к власти в мае 1999 г. левое правительство Эхуда Барака, судя по высказываниям премьер-министра, было готово – в обмен на тот же мирный договор – к полному отступлению с Голанских высот. Однако и столь Барак не мог не считаться с мощным движением протеста (в котором участвуют и многие левые и даже ультралевые общественные деятели) в стране против отступления с Голан: он обещал, в случае любого договора с Сирией, представить его на всенародный референдум.

Подводя итого, можно указать на следующие признаки «положительного» отношения общества к Голанам:

· Опросы последних лет стабильно указывают, что по крайней мере 70% израильтян выступают против ухода с Голан.

· В мае 2009 г. победивший незадолго перед этим на выборах в Кнессет премьер-министр Биньямин Нетаньягу заявил, что «не будет отступления с Голан».

· Принятый в ноябре 2010 г. Закон о референдуме (см. «Эрец Исраэль а-Шлема») повсеместно воспринимался как «закон о референдуме о Голанах» (хотя, разумеется, не является таковым).

Наконец, отметим, что в связи с начавшимися антиправительственными выступлениями, начавшимися в Сирии весной 2011 г., многие в Израиле надеются, что установление демократического правлении в этой арабской стране позволит снизить остроту проблемы.

Город Ариэль (около 18 тысяч населения по переписи 2010 г.) неофициально считается столицей Шомрона. Его появление в 1978 г. относится к периоду правительства Ликуда, однако решение о покупке этой территории для создания населенного пункта было принято еще правительством Маараха (одним из инициаторов был министр обороны Шимон Перес). Его особенностями можно считать следующие:

· Ариэль – самый светский (по процентному составу населения) город в ЙЕША, и один из самых светских, по тому же параметру,- в Израиле;

· В вопросах трудозанятости Ариэль – наиболее «автономный» город в ЙЕША;

· В Ариэле – самый высокий процент русскоязычных жителей в ЙЕША и, один из самых высоких (возможно, самый высокий) среди городов Израиля. Первым мэром Ариэля был выходец из СССР Яков Файтельсон.

В целом считается, что Ариэль находится в «консенсусе». Даже левые политики, как правило соглашаются, что при любом варианте будущего урегулирования этот город останется израильским. Тем не менее – именно Ариэль стал центром как минимум двух общеизраильских конфликтов.

Первый из них связан с университетским центром Ариэля. Этот ВУЗ был основан в 1982 как филиал Бар-Иланского университета, затем стал независимым колледжем. Несмотря на то, что в нем учатся до 12 тысяч студентов, и на высокий уровень исследовательской работы,- он до сих пор не получил официального статуса университета (этот статус не только дает престиж, но имеет и чисто практическое значение: например, возможность выдавать докторские степени, не говоря уж о государственных дотациях), в последние годы довольствуется неясным статусом «университетского центра». Этому продвижению мешают, главным образом, соображения политические: некоторые левые СМИ видят в Университетском Центре Ариэля выражение «академической оккупации» - загадочный термин, особенно если учесть, что в этом ВУЗе учатся и арабские студенты.

Другой конфликт разгорелся после постройки в Ариэле нового концертного комплекса («Дворца культуры», стоимостью в 40 миллионов шекелей). Перед его торжественным открытием (ноябрь 2010 г.) несколько десятков деятелей культуры опубликовали письмо, в котором сообщали, что отказываются выступать в Ариэле и требуют бойкотировать новый Дворец культуры, мотивируя это политическими причинами. Письмо это вызвало резкую реакцию не только правительства (раздались даже голоса прекратить государственную субсидию[15] «бойкотирующих»), но и руководства крупнейших театров страны, а также призывы к «бойкоту бойкотирующих». Возможно, в конечном счете это создало новому комплексу хорошую рекламу и повысил мотивацию «с другой стороны»[16], однако сам факт письма и последовавшая за ним жаркая общественная дискуссия о моральности «культурного бойкота» по политическим причинам вновь выдвинули Ариэль на первые страницы газет.

Иллюстрацией значимости эмоционального фактора может служить и отношение общества к сектору Газа[17]. Речь идет о почти прямоугольнике размерами 40 на 90 км, касающийся своей западной (длинной) стороной Средиземного моря, а южной (короткой) – Синайского полуострова (территория Египта). До 1967 г. Газа находилась под египетской оккупацией; жителям было запрещено покидать район (то есть пересекать формальную «границу» с Египтом). Когда после Шестидневной войны туда вошел ЦАХАЛ, израильские солдаты застали следующую картину: около 300 тысяч населения, 90% безработицы, отсутствие медицинского обслуживания и т.д.; самым доходный заработок – служба в отрядах «федайюн»[18]. Полагалось маловероятным, что не испытывающие особых симпатий к Египту (тем более что до него теперь было далеко – Синайский полуостров находился под контролем Израиля) арабские жители Газы будут представлять проблему для Израиля. Уже в 1968 г. министр иностранных дел Игал Алон инициировал восстановление еврейских сельскохозяйственных поселений в Газе[19] (в основном – на юге сектора), в дальнейшем получивших название Гуш-Катиф (буквально «блок сбора урожая»).

Поселенцы Гуш-Катиф создали великолепное сельское хозяйство на песке (в буквальном смысле этого слова), снабжая Израиль (а также экспортируя) разнообразными продуктами – от зелени до цветов. Однако к 90-м гг. симпатии значительной части израильского общества к Гуш-Катиф были в значительной степени нивелированы тем, что:

· население оказавшейся приграничной (после Кэмп-дэвидского договора и ухода Израиля из Синайского полуострова) Газы выросло примерно в 3 раза (в отличие от ее территории) – в то время как население еврейских мошавов составляло несколько тысяч человек;

· пионеры-первопроходцы, обрабатывающие землю своими руками, уже не были главным идеалом;

· несмотря на упоминания в Библии[20], Газа не вызвала таких национально-исторических ассоциаций, как Иерусалим, Хеврон или Шхем.

Эти эмоции или их отсутствие были мало связаны, например, с тем соображением, что строительство арабского морского порта в Газе может иметь большое значение в случае военного конфликта.

Мы еще вернемся к Газе в параграфах «Итнаткут» и «Газа как тест».

С высокой степенью уверенности можно сказать: когда в 1948 г. Д. Бен-Гурион зачитывал Декларацию Независимости Израиля, он думал о чем угодно, но не о проблемах окружающей среды и не об урбанизме.

Однако сегодня Израиль по плотности населения находится в второй десятке стран мира[21]. Нам, правда, еще далеко до Сингапура и Бангладеш, но и показатели где-то между Нидерландами и Индией – достаточно весомые. Причем дело не только в плотности, но и в распределенности населения.

В центре страны, Большом Иерусалиме и Большой Хайфе проживает около двух третей всех израильтян. В том числе: около четверти жителей страны сосредоточено в Гуш-Дане – районе Большого Тель-Авива, где плотность населения составляет около 6700 человек на кв. км.

Такое распределение населения произошло в результате естественных процессов: Государство Израиль до 1967 г. выглядело, как гантель, – узкое в прибрежной полосе, с утяжелениями на севере и юге. При этом почти вся южная часть – это пустыня Негев, заселение которой крайне затруднено в силу естественных условий.

За две тысячи лет некогда лесистая страна почти полностью лишилась естественных лесов (начали дело римляне, а закончили турецкие власти, рубившие лес для прокладки железной дороги): таковые сохранились только в районе Хайфы, в Галилее и в треугольнике Иерусалим – Бейт-Шемеш – Бен-Шемен. Все остальные леса в Израиле – искусственные, посаженные относительно недавно и, учитывая климатические условия, с большим трудом приживающиеся. Это, в частности, привело к еще одному виду террора – экологическому, т.е. поджогу «еврейских» лесов как форме арабского национально-освободительного творчества.

Что же касается территории за «Зеленой чертой» (7 тыс. кв. км – против 21 тыс. «внутри»), то и ее значительная часть почти не заселена: в первую очередь это относится к таким районам, как Иорданская долина, Иудейские горы, Южно-Хевронское нагорье, север и восток Иудейской пустыни, Западная Самария, Голанские высоты. Как показала практика тех же поселенцев, разумная тактика может не только дать место жительства в этих районах многим тысячам, но и позволить развивать здесь современное и рентабельное сельское хозяйство без создания экологических проблем.

Однако самым «тяжелым» элементом на Ближнем Востоке является вода. Вода в Израиле в два раза дороже, чем в Калифорнии. В прошлом арабские государства рассматривали планы «удушения Израиля жаждой» путем отвода вод реки Ярмук и др. Сегодня же водные источники, находящиеся внутри «Зеленой черты», составляют только 25% водных источников Израиля – еще 40-45% находятся в ЙЕША и 30-35% – на крохотных Голанских высотах. Есть и качественная разница: источники Прибрежной долины гораздо менее «качественны» (ввиду близости Средиземного моря и неизбежной солонизации), чем горные источники Голан (от которых полностью зависит наполнение озера Кинерет – крупнейшего израильского естественного водного резервуара), Иудеи и Самарии. В этих условиях такие планы, как опреснение гигантских подземных резервуаров с помощью атомных установок или транспортировка айсбергов из Антарктики уже не выглядят фантастическими. Не случайно поэтому в соглашениях Осло были указаны ограничения на бурение колодцев арабской стороной. К сожалению, на практике почти невозможно следить за выполнением этого пункта – и мошавы Западного Негева уже в первый год после ухода израильской армии из Газы обнаружили резкую солонизацию своих водных источников.

Ливан соседствует с Израилем на севере. Созданная англо-французской дипломатией внутри искусственных границ, сочетая абсолютно различные и издавна недолюбливающие друг друга этнические и религиозные группы, с фантастической конституцией, в которой определена необходимая религиозная принадлежность для каждого государственного поста,- страна эта стоит особняком в арабском мире.

Особняком стоит Ливан и в списке проблем границ и безопасности Израиля. У Государства Израиль нет территориальных претензий к Ливану, однако в Зоне Безопасности на юге этой страны находились с 1978 г. (операция «Литани») израильские войска. Вывод их был проблематичен по следующим причинам:

• юг Ливана был и остается базой террористической деятельности против Израиля – сначала со стороны как палестинских боевиков, а затем – шиитской организации «Хизбалла». Эта деятельность включает засылку террористических групп на территорию Израиля, обстрел северных населенных пунктов страны и др.;

• ливанское правительство не в состоянии самостоятельно навести порядок в собственной стране и прекратить террористическую деятельность со своей территории против Израиля;

• сирийское правительство, чьи войска фактически оккупировали Ливан, в лучшем случае не препятствовали этой террористической деятельности и рассматривает ее как дополнительное средство давления на Израиль.

В этих условиях рассматривался вариант одностороннего акта - вывода израильских войск из Южного Ливана без согласования с другими правительствами и без каких-либо гарантий. При этом высказывались опасения, что прекращение существования Зоны Безопасности (военную силу местной Армии Южного Ливана оценить было затруднительно) может привести к эскалации террористической деятельности, когда базы «Хизбалла» будут вплотную придвинуты к границе, в том числе к почти неохраняемому северо-западному побережью Израиля (район Рош-а-Никра – Атлит) и к «галилейскому пальцу» (район вокруг города Метула). В свете вышесказанного возможность быстрого вывода израильских войск из Ливана без ущерба для безопасности страны рассматривалась, как правило, скептически.

Однако в ходе предвыборной кампании 1999 г. кандидат на пост премьер-министра (от партии Авода и блока «Исраэль Ахат») Эхуд Барак заявил, что в состоянии вывести ЦАХАЛ из Ливана за год, и, став премьер-министром в июле того же года, повторил это обещание. В течение нескольких месяцев он предпринимал усилия по достижению какой-либо договоренности по этому вопросу с ливанским и сирийским правительствами, но не преуспел в этих дипломатических шагах и в мае 2000 г. внезапно, в одностороннем порядке, вывел израильскую армию с юга Ливана, одновременно обратившись в ООН с просьбой о проверке соответствия новой линии расположения войск международно признанной границе (комиссия ООН подтвердила это соответствие после дополнительного ухода Израиля со всех спорных миниатюрных участков); союзник Израиля, Армия Юга Ливана, прекратила свое существование.

Сторонники Барака полагали, что шаг этот был более чем оправданным, поскольку:

· Израиль скрупулезно выполнил решение ООН и тем самым одержал дипломатическую победу.

· Израильские солдаты не будут больше гибнуть в Ливане.

· Нет более никакой базы для анти-израильской активности со стороны Ливана.

· Нет необходимости тратить большие средства на поддержание Армии Юга Ливана.

· Ливан стал второй страной (после Египта), граница которой с Израилем является международно признанной.

· «А если же после нашего ухода со стороны Ливана раздастся хоть один выстрел,- весь Ливан запылает» - так звучало обещание Э. Барака. Подразумевалось, что после столь миролюбивого шага Израиля мировое общественное мнение правильно воспримет военную реакцию на любое серьезное нарушения спокойствия на северной границе со стороны ливанских боевиков.

· Обещанная тишина на севере не наступила – напряженность на новой границе и провокации со стороны «Хизбалла» продолжаются.

· Психологический аспект такого спешного ухода[22] отрицателен: с точки зрения арабов, он выглядел проявлением слабости, а слабость на Ближнем Востоке, как известно, не приветствуется.

· Уход был шагом популистским, в значительной степени навязанным умело «раскрученной» левыми израильскими СМИ организации «4 матери». Такие решения должны приниматься не под давлением истеричных журналистов.

· После прекращения функционирования (фактически по израильской инициативе) Армии Юга Ливана[23] трудно представить себе, чтобы Израиль смог найти себе в обозримом будущем новых друзей среди арабского окружения.

Что же можно сказать о продолжении спора между сторонниками и противниками уже произведенного одностороннего ухода?

· Первый действительно ощутимый удар по репутации одностороннего ухода из Ливана был нанесен уже через несколько месяцев: 7.10.2000 боевики Хизбалла проникли на израильскую территорию и убили трех израильских солдат (Б. Авраам, А. Авитан и О. Суэйд)[24].

· В полном несоответствии с обещаниями Барака, Ливан не «запылал» - в частности потому, что в этот момент Израиль был больше занят разгоревшейся интифадой. Даже скромная реакция Израиля не нашла понимания ни в ООН, ни в международном общественном мнении.

· Считается общепризнанным, что «бегство» ЦАХАЛа из Ливана подстегнуло через три месяца всплеск интифады.

В ответ отмечалось, что большую часть времени граница оставалась относительно спокойной. При всей трагичности истории трех похищенных солдат – эта жертва несопоставима с числом тех солдат ЦАХАЛа, кто погиб в Ливане (даже после окончания 1-й Ливанской войны).

Летом 2006 г. разразилась 2-ая Ливанская война (см. «Война»). Она, по-видимому, похоронила если не все, то значительную часть аргументов в пользу решения правительства Израиля 6-летней давности. Но главное: в результате этой войны спор стал неактуальным. Раздираемый внутренними противоречиями Ливан, с неустойчивым, почти виртуальным правительством и с еще более виртуальной единой армией, сегодня является экспериментальным полигоном для про-сирийских и про-иранских террористов на границе Израиля и, соответственно, при полном бездействии ООН - источником серьезных проблем на для еврейского государства. Правильно или неправильно принято было решение – оно создало новую реальность, с которой надо научиться жить. А вот вынесены ли уроки из ливанского опыта – покажет будущее.

Этот параграф первоначально планировался как очень короткий – ввиду своей проблематичности и практической невозможности «объективного освещения», однако постепенно стало ясно, что он должен быть расширен – по крайней мере, до размеров минимально необходимой информации.

Из всех политических инициатив, предпринятых когда-либо израильским правительством, ни одна не вызывала такой полемики, как серия переговоров и соглашений, называемая обычно «процесс Осло» («Тагалих Осло»). Его сторонники видят в нем главную надежду для будущих поколений Израиля, противники – катастрофическую ошибку.

Для того, чтобы описать начало переговоров, восстановим атмосферу конца 1992 г.

После Войны в Персидском заливе (1991 г.) положение ООП становилось все более критическим. Когда Я. Арафат поддержал С. Хуссейна, не только резко упал его рейтинг в глазах международного сообщества, – резко ухудшились его отношения с большинством арабских стран. Выдохлась интифада. Среди арабов ЙЕША все громче раздавались притихшие было голоса: «Арафат нам не указ». Главный спонсор – Саудовская Аравия – прекратила денежную помощь; ООП готовилась к массовому сокращению аппарата в тунисской штаб-квартире, не говоря уж о международных представительствах. Начатые при правительстве Ицхака Шамира («Ликуд») в рамках Мадридской конференции прямые переговоры с сирийской, ливанской и иордано-палестинской делегациями, хоть и «со скрипом», но двигались.

Но прошедшие летом 1992 г. выборы принесли власть социалистам – партии Авода, внутри которой существует сильное левое крыло (во главе которого были министр иностранных дел Шимон Перес и его заместитель Йоси Бейлин). Группа ближайших сотрудников Й. Бейлина пришла к выводу (одобренному и Ш. Пересом): именно сейчас следует начать контакты с ООП. Переговоры начались в Осло, столице Норвегии (что и дало имя всему процессу).

Премьер-министр Ицхак Рабин был поставлен в известность о факте контактов только через две недели после их начала. Факт этот экстраординарен, особенно если учесть, что израильский закон в те дни запрещал встречи с представителями террористических организаций, в том числе ООП, которую И. Рабин называл не иначе как «банда гангстеров из Туниса». Тем не менее Ш. Перес постепенно убедил его в правильности и даже необходимости переговоров с ООП. 27 августа 1993 г. предварительное соглашение было подписано инициалами участников в Осло, в присутствии Ш. Переса и с согласия И. Рабина. 30 августа, после предварительных опровержений, о факте переговоров и приближающемся соглашении было сообщено официально. Израиль затопила волна демонстраций протеста справа – и одновременно волна ликования слева. В этих условиях премьер-министр И. Рабин решил взять инициативу в свои руки – и прибыл лично в Вашингтон, где 13 сентября 1993 г. в присутствии президента США подписал с Я. Арафатом соглашение о принципах предварительного урегулирования (всего после этого момента было подписано 5 более подробных соглашений между Израилем и ООП; они называются по именам мест подписания: «Каирское соглашение», «Соглашение в Таба», «Соглашение в Уай-Плантейшн» и т. д., но принято также называть их «Осло-1», «Осло-2» и т. д., несмотря на то, что все они были подписаны за многие тысячи километров от норвежской столицы).

Каковы были основополагающие принципы, которые легли в основу этих соглашений? Поскольку инициатором их было не израильское правительство (правительство проголосовало за них, даже не проведя обсуждения или анализа, к чему эти соглашения приведут) и не его глава, принципы эти можно восстановить по воспоминаниям и объяснениям непосредственных участников первичных переговоров – Рона Пундака, Якова Гиршфельда, Йоэля Зингера, Ури Савира, а также их боссов – Й. Бейлина и Ш. Переса:

1) решение арабо-израильского конфликта невозможно, если не решить палестинскую проблему (т.е. проблему статуса арабского населения ЙЕША);

2) палестинскую проблему невозможно решить без участия ООП;

3) руководство ООП и его председатель Я. Арафат внутренне созрели для мира; более того, именно сейчас, когда их положение стало критическим, – сам факт того, что Израиль протянет им руку, оставит им только одну дорогу – к миру;

4) урегулирование должно занять 5 лет, его следует разбить на этапы;

5) деление на этапы должно быть таково, чтобы Израиль мог контролировать выполнение обязательств, взятых на себя палестинцами;

6) все спорные проблемы (Иерусалим, беженцы, поселения, независимое палестинское государство) следует оставить на конец переговоров;

7) с самого начала мирного процесса Я. Арафат откажется от террора и сможет предотвращать террор, направленный на израильтян со стороны палестинцев, даже более эффективно, чем израильская армия;

8) успех продвижения в направлении мирного урегулирования уничтожит морально-психологическую базу для террора, станет примером для всего Ближнего Востока и приведет к необратимым социально-психологическим изменениям в мышлении арабских и вообще мусульманских лидеров;

9) чем дальше будет продвигаться мирный процесс, тем больше палестинцы укрепятся в стремлении к миру, а израильтяне – убедятся в том, что палестинцам можно верить.

Остановимся на этих принципах. Легко увидеть, что они неоднородны. Стратегические установки 1 и 2 были прямой противоположностью всему, что утверждали до сих пор израильские правительства (включая правительства «Аводы»); принцип 3 представлял собой тактическую рабочую гипотезу, принципы 4-6 – план продвижения, а 7-9 есть пожелания, но пожелания принципиальные, выполнение которых жизненно необходимо для успеха всего плана. Мы еще вернемся к обсуждению этих принципов.

Рассмотрим стратегические установки 1 и 2: что, собственно, было в них принципиально отличного от того, что представляло до сих пор израильскую точку зрения?

• арабо-израильский конфликт начался до появления палестинской проблемы; даже ООП появилась за три года до Шестидневной войны;

• мирный договор с Египтом стал возможен без каких-либо заметных сдвигов в этом вопросе;

• нет никаких признаков, что в арабских странах, где отказываются признать Израиль, распространяют «Протоколы Сионских мудрецов» и отрицают Катастрофу, именно территория, представляющая собой менее одного промилле всей территории арабского мира, является единственным препятствием к установлению мира с еврейским государством.

• для Израиля палестинская проблема есть внутренняя проблема отношений между евреями и арабами, населяющими эту землю. ООП со штаб-квартирой в Тунисе (а до этого в Ливане, а до этого в Иордании) – организация международная с целями политическими. Придание ООП определяющего статуса в этой проблеме означает, соответственно, перенос ее на международный уровень;

• тот факт, что ООП утвердила свою позицию не написанием разъяснительных брошюр, а многолетней террористической деятельностью, поощрит в будущем и международный террор – в первую очередь исламский – как средство для достижения политических целей.

Соглашение «Осло-1» (оно же «Каирское») передало под контроль ООП сектор Газа (кроме еврейских поселений) и район города Йерихо (Иерихон), на которых вводилось местное самоуправление, называемое Палестинской Автономией (далее мы будем использовать сокращение ПА). Оно (соглашение) было одобрено правительством единогласно, а в Кнессете прошло «со счетом» 61:50 (при 9 воздержавшихся). Соглашение «Осло-2» предусматривало разделение всей территории ЙЕША на три зоны: «А» – находящуюся в полной ответственности ПА, «В» – где ответственность за безопасность сохранялась за ЦАХАЛом, а гражданская переходила к ПА, и «С» – остававшуюся под полным контролем Израиля; ПА создавала собственную полицию численностью в 12 (впоследствии 20) тыс. человек, которую вооружал ЦАХАЛ.

Это соглашение прошло уже гораздо сложнее: даже в правительстве министр внутренних дел Эхуд Барак воздержался, а в Кнессете было одобрено с минимальным преимуществом: 61:59. Что же касается «улицы», то здесь общественное мнение резко сдвинулось в сторону «против соглашений». Даже многие из тех, кто с восторгом встретил начало процесса Осло, высказывались в том смысле, что надо бы его притормозить. Что же произошло за эти два года, что столь сильно изменило отношение общества к процессу Осло?

Прежде всего – террор. Принцип 7 (см. выше) оказался не просто неверным; в реальности произошло нечто прямо противоположное: террор резко усилился. Забытая было интифада восстала из пепла, но с куда большей силой, так как в районах, контролируемых ПА, у Израиля уже не было системы местной агентуры, помогавшей ранее обезвреживать готовящиеся теракты в зародыше. А в это время на тех же территориях процветала бесконтрольная торговля оружием и подготовка взрывчатых средств в импровизированных лабораториях, и велась уже ничем не сдерживаемая антиеврейская пропаганда. Последовали не случайные акты стрельбы по машинам поселенцев в ночное время, а взрывы в автобусах и на автовокзалах, приведшие к значительным человеческим жертвам.

Далее – сам Арафат. Поскольку он появлялся не только на экранах израильского ТВ, но и перед единоверцами, израильской общественности постепенно стали известны его откровенные высказывания: в одном из них, объясняя природу подписанных с Израилем соглашений, он сравнил их с соглашением «Курейш» (племя, упоминаемое в Коране, с которым Пророк Мухаммад подписал соглашение, чтобы тут же его нарушить, так как нет преступления в нарушении слова, данного неверным); в речи, произнесенной в мечети в Йоханнесбурге, он призвал всех мусульман к «джихаду» (священной войне) за Иерусалим и т. д. Это можно было бы объяснить склонностью председателя ООП и ПА к арабской риторике, однако сложнее было объяснить, почему он не делает ничего (или почти ничего) для прекращения антиизраильской пропаганды (а точнее, пропаганды насилия по отношению к евреям) на подконтрольной ему территории, когда кровавые результаты этой пропаганды так легко увидеть?

Особые проблемы представлял собой рост вооруженных палестинских формирований. Изначально соглашение говорило, напомним, о 12 тыс. полицейских ПА (численность израильской полиции всего в два с половиной раза больше), впоследствии планка было поднята до 20 тыс. однако Арафат с легкостью обошел это численное препятствие: были созданы подчинявшиеся ему многочисленные формирования, которые назывались «особой службой», «службой безопасности», «охраной», «народным ополчением» и т. д., численность которых возрастала стремительно и бесконтрольно (для Израиля). Через несколько лет число «официальных полицейских» ПА оценивалось уже в 45 тыс. человек[25].

Экономический аспект: Израиль помогал ПА в получении дотаций из-за рубежа (и сам переводил некоторые суммы) не столько на гуманитарные цели, сколько на нужды развития палестинской экономики. Деньги эти проваливались, как сквозь землю (если не считать роста благосостояния утопавших в роскоши глав палестинских спецслужб): новых рабочих мест на территории ПА не возникало, что легко можно было видеть по тому, как по утрам палестинские рабочие по-прежнему двигались в сторону израильских предприятий.

Учитывая значимость (и стоимость!) воды в регионе, особую озабоченность вызывало и резкое изменение баланса грунтовых вод в стране ввиду бесконтрольного бурения колодцев в ПА.

И наконец – юридическая деталь. Одним из пунктов торжественно подписанного в Вашингтоне предварительного соглашения была отмена ООП тех параграфов своей Национальной Хартии, которые призывают к уничтожению Израиля. Это не было выполнено, и обязательство ООП отменить эти параграфы было включено в соглашение «Осло-1». Однако и через 2 года после начала процесса требование об этой отмене пришлось снова включать – на этот раз в новое соглашение «Осло-2», и снова судьба требования была аналогичной.

Тем временем падение популярности «Осло» привело и к падению популярности правящей партии «Авода», и ее лидера – премьер-министра И. Рабина. Для «объяснения» роста террора он использовал формулу, аналогичной приведенной ниже пересовской: «По мере продвижения мирного процесса сопротивление его противников будет ужесточаться»[26] и называл жертвы террористических актов «жертвами мира», что вряд ли прибавило ему популярности, но прибавило недоумения: «Что же это за мир?».

Как это ни звучит трагично, но единственное, что временно вернуло популярность Ицхаку Рабину, была его смерть в результате убийства 4 ноября 1995 г. Вспыхнувшее чувство солидарности с убитым породило и естественную волну солидарности с его мировоззрением, однако это сохранилось ненадолго: реальность сделала свое дело. Когда на улицах продолжали взрываться автобусы, а правительство Израиля не считало нужным хотя бы приостановить переговоры, – реакция общественного мнения была предсказуема, и скорбь по убиенному премьер-министру выглядела как нечто почти историческое на фоне жутких кадров на телеэкране.

В этой обстановке к власти пришло правительство Ликуда во главе с Биньямином Нетаньягу. Большинство в правительстве (и в народе, хотя это труднее проверить) полагало, что хотя соглашения Осло были и несовершенны, все же их нельзя отменить или игнорировать: помимо чисто юридического аспекта, есть опасность, что такой шаг приведет к еще большему взрыву террора и к войне со всем арабским миром, когда мировое общественное мнение будет обвинять Израиль в том, что он отверг мир. Именно при правительстве Б. Нетаньягу палестинские полицейские впервые открыли прицельный огонь по солдатам ЦАХАЛа (сентябрь 1996 г.), в результате чего 15 израильских военнослужащих были убиты из израильского оружия (напомним, что именно ЦАХАЛ, согласно соглашению «Осло-1», вооружал полицию ПА). Однако тот же Б. Нетаньягу не счел возможным прервать полностью процесс Осло и заключил два новых промежуточных соглашения. Он пытался вернуться к изначальным принципам, на которых строился мирный процесс, а именно к принципу обусловленности израильских шагов выполнением палестинцами своих обязательств (принцип 5), однако в обществе создалось ощущение, что речь идет только о тактических шагах, в то время как стратегически речь шла о процессе, с которым все согласны – и правые, и левые.

Пришедший к власти в мае 1999 г. новый лидер «Аводы» Эхуд Барак был уверен, что сможет быстро разрешить оставшиеся проблемы. Первоначально его избрание было встречено с энтузиазмом со стороны ПА, и Барак полагал, что этот энтузиазм можно будет перевести на язык уступчивости за столом переговоров. Зимой 1999-2000 гг. он решил покончить с промежуточными этапами и перейти к окончательному урегулированию, содержанием которого будет глубокое территориальное отступление Израиля и почти немедленное создание государства Палестина, а заголовком - «Конец конфликта». Именно этого заголовка Арафат не хотел – и потому упорствовал.

Барак решил, что настало время ломать консенсусы, и сделал новые заманчивые предложения:

· разрешение на въезд в Израиле (и постоянное пребывание в Стране) некоторого количества (точное количество не определялось, но речь шла, по-видимому, о ста-двухстах тысячах) жителей «лагерей беженцев» в арабских странах

Однако Арафат продолжал требовать больше (так как видел, что его неуступчивость приводит каждый раз к новым уступкам с израильской стороны). Чтобы решить проблему одним ударом, Э. Барак настоял на проведении длительного раунда переговоров летом 2000 г. в том же Кемп-Дэвиде, где более чем за 20 лет до того было достигнуто мирное соглашение между Израилем и Египтом. Длительные переговоры закончились ничем, Э. Барак вернулся в Израиль без всякого соглашения. Создалась ситуация, которая не могла не закончиться взрывом.

Поводом для взрыва послужило посещение членом Кнессета и лидером «Ликуда» А. Шароном Храмовой горы в Иерусалиме в сентябре 2000 г. Напомним, что Храмовая гора – это самое святое для евреев место, однако на нем находится и мусульманская святыня – мечеть Аль-Акса. Арабская пропаганда усмотрела в этом посещении оскорбление религиозных чувств мусульман (хотя Шарон, разумеется, не заходил в мечеть), и началась «спонтанная вспышка народного возмущения», «Интифада Аль-Акса», а точнее – эскалация террора. Израильское правительство оказалось перед дилеммой: немедленно подавить террор военными средствами – или выжидать. Оба варианта выглядели проблематично в глазах Э. Барака: первый мог привести к остановке процесса Осло, в который премьер-министр верил всей душой и без которого для самого существования его правительства нет никакого политического обоснования; второй представил бы его перед собственными гражданами как руководителя, не способного защитить свой народ. В результате правительство выбрало, как это принято в Израиле, половинчатое решение: на террор отвечать, но «аккуратно», так, чтобы всему миру было понятно, что Израиль только предпринимает необходимые меры.

Однако именно это не было понятно миру. В молниеносной войне за общественное мнение неподготовленный Израиль потерпел одно из своих самых крупных поражений. Палестинцы пытались перевести этот успех и на язык территориальных приобретений: в канун Еврейского Нового года, чтобы успокоить палестинцев, израильское руководство договорилось с ПА, что на один день израильская полиция оставит Храмовую гору (для молитвы мусульман в пятницу), а армия – йешиву на месте могилы праотца Йосефа в Шхеме – с тем, чтобы по прошествии оговоренного срока палестинские силы вышли оттуда, а израильские – вернулись. В обоих местах произошло очевидное: палестинцы НЕ выполнили обязательств и НЕ ушли ни с Храмовой горы, ни с йешивы Йосефа. Храмовую гору пришлось завоевывать снова (спустя 33 года), а что касается гробницы Йосефа, то палестинцы разрушили йешиву до основания, а затем построили на ее месте мечеть; израильское командование решило, что возвращение ее будет сопровождаться большим кровопролитием среди местного населения, и поэтому решило оставить ситуацию так, как она сложилась.

Одновременно с этим оживилась и ливанская граница. Несмотря на то, что новая линия разделения 2000 г.[27] была признана ООН как международная граница, «Хизбалла» объявила, что не признает ее, и при молчаливой поддержке ливанского правительства возобновила террористические акты – «как вклад в общее дело арабской борьбы за освобождение Палестины от сионизма». Возник и другой фронт: волнения охватили израильских арабов; в столкновениях с полицией погибло 13 человек. Арабские депутаты Кнессета открыто выступили на неизраильской стороне: Мухаммад Бараке (Компартия) заявил, что он поддержит интифаду «всеми средствами», Абд-Альмалек Дахамше (список РААМ) требовал «переломать полицейским руки и ноги», Талеб А-Сана (РААМ) предложил наградить премией Израиля лидера «Хизбаллы», шейха Насраллу, а Ахмед Тиби (ТААЛ) после захвата палестинской полицией йешивы Йосефа[28] призвал: «А теперь – очередь Кевер-Рахель» (место около Бейт-Лехема, где, по преданию, похоронена праматерь еврейского народа Рахель и куда ежедневно приходят молиться многочисленные евреи). Вообще говоря, израильский закон не столь уж и беззубый: эти действия могли быть квалифицированы как подстрекательство, и Кнессет мог бы снять с названных депутатов парламентскую неприкосновенность, однако предпринять нечто подобное означало бы для Э. Барака критическую потерю 10 арабских мандатов, однозначно поддерживавших его правительство...

В этой обстановке правительство Барака пало. На прямых выборах премьер-министра победу почти с двукратным перевесом одержал лидер Ликуда Ариэль Шарон. Это не снизило террора, но привело к гораздо более решительным действиям ЦАХАЛа – в частности, к операции «Хомат-Маген»[29].

В 2003 г. возглавляемый А. Шароном Ликуд триумфально выиграл выборы в Кнессет 16-го созыва. Через год[30] произошло событие, поверить в реальность которого было столь же трудно, как в свое время – в возможность соглашений Осло: ненавидимый левым лагерем А. Шарон объявили о плане «Итнаткут» (примерный перевод на русский – «Отсоединение»[31]). Суть плана состояла в том, что Израиль в одностороннем порядке оставляет:

• всю территорию Газы – и, в частности, все поселения Гуш-Катиф,

• «спорную полосу» к северу от Газы, где находятся еще три поселения[32],

Отметим: в отличие от ухода из Синая – речь шла об уходе в одностороннем порядке, без какого-либо мирного соглашения или гарантий. Этот момент вызвал поначалу критику плана Итнаткут слева, так как в нем отсутствовали привычные для левого лагеря формулы, однако в результате все без исключения левые, левоцентристские и левоэкстремистские политики проголосовали за него в Кнессете.

В правом же лагере план вызвал шок. Ариэль Шарон, обвиненный в предательстве своих избирателей, решил доказать, что он действует от имени своей партии, и выставил Итнаткут на референдум членов Ликуда. Результатом был обратный ожидаемому: несмотря на «тяжелый прессинг» и маневрирование со временем голосования, Шарон потерпел поражение: против плана проголосовало около 60% членов родной партии.

Несмотря на то, что до референдума премьер-министр обязался действовать в соответствии с его результатами,- сразу после поражения он принялся продвигать план с удвоенной силой. Поскольку оказалось, что в правительстве у него также нет большинства для одобрения плана, Шарон пошел на беспрецедентный (и сомнительный с юридической точки зрения) шаг: увольнение двух министров и создание тем самым большинства. Вопреки сделанным ранее намекам, Шарон категорически отказался поддержать предложение Б. Нетаньягу[34] провести всенародный референдум. Наконец, при голосовании в Кнессете Шарон мобилизовал поддержку оппозиции в свою пользу (поскольку внутри его коалиции большинство было против плана), в результате чего 26.10.2004 план был утвержден Кнессетом[35].

Итнаткут вызвал огромную волну протеста – пожалуй, самую большую за всю историю Израиля[36]. Упомянем живую «цепочку солидарности» из 200 тысяч человек, протянувшуюся от Гуш-Катифа до Тель-Авива 25.7.2004; несколько огромных демонстраций; массовую молитву 70 тысяч человек у Котеля; десятки тысяч людей, собравшихся в июле 2005 г. в мошаве Кфар-Маймон и пытавшихся прорваться в уже осажденный и обреченный Гуш-Катиф. Все это не помогло – 15-24 августа 2005 года ЦАХАЛ ликвидировал все поселения, предназначенные к уничтожению по плану Итнаткут. В течение примерно месяца после этого были переносны кладбища, вывезено оборудование, демонтированы военные базы и разрушены все здания поселений, за исключением синагог – их разрушили ворвавшиеся после ухода ЦАХАЛа арабские толпы. Около 10 тысяч человек были выселены, процесс их возвращения к нормальной жизни не закончен и поныне.

Был ли Итнаткут оправдан? Его сторонники указывают, что:

Присутствие 10 тысяч израильтян среди миллионного населения Газы – нонсенс, причем дорогостоящий.

Тот факт, что Итнаткут был выполнен без человеческих жертв, демонстрирует, что израильское общество достаточно демократично, что гражданская война в Израиле невозможна, и что, если потребуется, Израиль сможет достичь мира, сохранив внутреннее единство.

Весь мир увидел теперь добрую волю Израиля. Если после Итнаткут арабы посмеют снова стрелять из Газы по Израилю – руки у нас будут развязаны.

Ариэль Шарон получил от президента США Дж. Буша письмо (одобренное почти единогласно Конгрессом), в котором «в обмен на Итнаткут» даны обещания Израилю по сохранению 6 поселенческих блоков[37], недопущению создания палестинского государства до разоружения террористических организаций и т.п.

1. Это – не победа демократии, а ее поражение. Шарон нарушил не только собственное слово – но и принятые в Израиле нормы функционирования государственных механизмов.

2. Изгнание людей из своих домов, с земли, которую они возделывали десятки лет,- преступление. Травма Гуш-Катифа – это также травма и солдат, которые участвовали в выселении. Это – рана в душе общества, которой не суждено зажить.

3. Мир не оценит израильского жеста. Он быстро забудется, и что бы ни предприняли сейчас арабы,- руки у Израиля будут так же связаны, и Израиль так же будет объявлен виновным во всем.

4. Письмо Буша – бумага, которая будет забыта в лучшем случае когда в Белый Дом придет новый президент. А тем временем всему миру было продемонстрировано, что Израиль может уходить «с территорий» - следовательно, можно заставить его уйти отовсюду.

Отдельно следует упомянуть загадку: а почему, собственно, Ариэль Шарон вдруг так круто изменил свои взгляды и свою политику? СМИ упрямо не задавали этот вопрос премьер-министру и его окружению, что породило волну подозрений. Дело в том, что непосредственно перед выдвижением плана Итнаткут полиция стала расследовать несколько подозрений против А. Шарона и его сыновей – подозрений, выглядевших достаточно весомыми. Согласно слухам, план Итнаткут был выдвинут для того, чтобы отвести внимание общества от этих расследований. «Глубина отступлений – как глубина подозрений»[38], определил ситуацию член Кнессета Цви Гендель («а-Ихуд а-Леуми»). Частичное подтверждение таких слухов можно увидеть в следующих фактах:

1. Решение о плане Итнаткут было принято на узком «семейном» совете на ферме Шарона. Руководители Совета по Национальной безопасности не участвовали в его выработке. Руководитель ШАБАКа Юваль Дискин и начальник Генерального Штаба ЦАХАЛа Моше (Буги) Яалон также не были поставлены в известность заранее – а будучи оповещены, высказались против, но их мнение не было учтено.

2. Во время дебатов о Итнаткут журналист Амнон Абрамович, известный своими левыми взглядами, сказал, что «Средства массовой информации и судебная система должны оберегать Шарона как этрог» (см. Приложение «Израильский политический сленг»).

3. Непосредственно после Итнаткут журналисты Офер Шелах и Равив Друкер опубликовали книгу «Бумеранг», в которой, на основании собранных свидетельств, утверждали, что «совещание на ферме» предложило Итнаткут исключительно как индульгенция против полицейских расследований.

Вряд ли когда-нибудь можно будет с уверенностью сказать, что ответ на вопрос получен. Через полгода после Итнаткут А. Шарон пережил удар, и с тех пор не пришел в себя. Большинство открытых против него и его детей дел было закрыто. По одному из них сын бывшего премьера Омри Шарон был приговорен к 7 месяцам тюремного заключения.

Газа – относительно небольшой участок земли, однако мы вообще говорим о территориальных проблемах, размер которых микроскопичен на фоне средней российской губернии. Поэтому опят небольшой Газы используется в израильском политическом диалоге как средство для атаки на некоторые популярные положения о возможностях мирного урегулирования:

• «Оккупация как первоисточник конфликта»: в Газе с 2005 г. нет израильтян – ни военных, ни гражданских. Нет ничего, что можно было бы назвать израильской оккупацией. После этого обстрел израильской территории со стороны Газы после Итнаткут не только не прекратился, но и намного усилился. Любая реакция Израиля воспринималась как агрессия, несущая страдание невинному гражданскому населению.

• «Уступки Израиля ведут к миру»: Итнаткут изменил предпочтения арабов ЙЕША по отношению к Израилю. Арабы восприняли его не как жест доброй воли, а как свою победу и как поражение «трусливого врага». По опросам - резко возрос процент верящих в эффективность и предпочтительность вооруженной борьбы с Израилем. Распространено мнение, что именно Итнаткут подстегнул Хизбаллу на провокацию, приведшую к 2-ой Ливанской войне.

• «Арабы хотят мира»: в результате абсолютно демократических выборов 2006 г. в палестинской Автономии победил ХАМАС, не признающий Израиля. «Старое» руководство Автономии смогло только решить, что оно не признает результатов выборов, и Газа превратилась в отдельное образование под властью ХАМАСа.

• «Израиль может смело идти на уступки – если арабский террор продолжится, ЦАХАЛ всегда легко вернет ситуацию под контроль, и мировое общественное мнение будет за нас» - см. «Оферет Йецука».

• «Уход Израиля с территорий снимает с него ответственность за происходящее там» - Израиль продолжает поставлять в Газу (даже после победы ХАМАСа) электричество и т.д. Вынужденная блокада Газы вызывает всемирную критику[39].

• «Израиль может почти безболезненно эвакуировать поселения – люди довольно быстро начнут нормальную жизнь на новом месте» - с этим не согласуется опыт «выселенцев» из Гуш-Катифа.

С другой стороны, под ударом оказалось и несколько правых аксиом:

• «Израильская армия не сможет выгнать своих же сограждан из собственных домов на собственной земле – это приведет к многочисленным отказам выполнения приказа» – число «отказников» было минимально.

• «Израильское общество не перенесет такой травмы» – это действительно стало травмой, но далеко не для всего общества, иначе Кадима не победила бы на выборах всего полгода спустя.

• «Разрушение поселений невозможно, поскольку большинство в Израиле – правое» - именно тот факт, что Итнаткут был проведен А. Шароном, обеспечил плану легитимность, хотя и расколол Ликуд.

Конечно, большие исторические процессы видятся лучше в отдаленной исторической перспективе. Однако положение обязывает – и пока что, исходя из имеющегося на сегодняшний день опыта, можно попробовать окинуть критическим взглядом процесс Осло и постараться оценить его объективно (еще раз просмотрите принципы Осло, как они были сформулированы выше).

Сегодня критики процесса Осло (а они в большинстве) указывают на следующие факты:

• террор – вырос количественно и качественно. Кроме «классических терактов» - террористы получили возможность обстреливать Израиль сначала из самодельных, а затем и из промышленно изготовленных орудий, дальность которых все увеличивается: под обстрелом оказались не только Сдерот, но и Ашдод. Попадание ракеты (пусть даже самодельной) в нефтеперерабатывающий завод, в корабль на причале или в пассажирский самолет, заходящий на посадку, - реальный сценарий, а не сцена из блокбастера.

• юридическая ситуация – территория ПА имеет теперь международно признанный статус, близкий к государственному, что ограничивает возможности Израиля действовать на этой территории, зато дает арабам почти безграничные возможности; никто, собственно, и не вспоминает, что ПА возникла на территории, контролируемой Израилем и по воле Израиля;

• международное общественное мнение всегда автоматически становится на сторону слабого. Что бы ни сделала ПА, палестинцы будут выглядеть слабой стороной, а Израиль – сильной и, стало быть, виноватой. При этом арабское руководство всегда может сказать, что в ПА – демократия, поэтому он не может контролировать всех палестинцев, а теракты – это дело рук ХАМАСА, «Джихада Ислами», «Танзима» и прочих группировок, ему не подчиняющихся;

• при возникновении любого спорного вопроса неуступчивость арабских лидеров приводит к росту их популярности на арабской улице, а неуступчивость израильской стороны – к обвинениям (изнутри и снаружи) в недальновидности и в отсутствии стремления к миру (эта проблема вообще часто возникает, когда за столом переговоров оказываются авторитарный режим против демократии);

• потеряны или ослаблены позиции Израиля в арабском мире;

• пропаганда: после того как в течение столь многих лет представители левого лагеря рассказывали всему миру о страданиях палестинцев – палестинской пропаганде достаточно процитировать их, чтобы отмахнуться от любой попытки израильской контрпропаганды;

• после 1967 и 1973 гг. прошло много лет. Выросло новое поколение арабов, не знавших горечи поражения и убежденных в том, что врага (Израиль) можно победить. Процесс Осло, поспешный вывод израильских войск из Ливана, Итнаткут и другие шаги создали образ врага отступающего и привели арабский (а если шире – мусульманский) мир к уверенности, что принести результаты может только война, а не мирные переговоры;

• подросло и новое поколение палестинских детей, которые воспитываются палестинскими СМИ вовсе не в духе мирного сосуществования. Достаточно посмотреть, как изображаются евреи и Израиль на палестинском телевидении, как преподносится палестинским детям в качестве примера для подражания юный моджахед, погибающий в священной войне против неверных, чтобы усомниться в том, что эти дети, вырастая, станут мирными соседями израильских сверстников;

• относительно уверенности, что Израиль всегда сможет проконтролировать нарушение арабами своих обещаний: как конкретно смог прореагировать Израиль (в рамках мирного процесса) на доведение численности палестинской «полиции» (а точнее, армии) до почти 50 тысяч человек (почти вдвое больше договоренной цифры)? на участие этих полицейских в вооруженных нападениях на ЦАХАЛ (с использованием полученного от ЦАХАЛа оружия) и израильских граждан? на непрекращающуюся антисемитскую пропаганду в палестинских СМИ? На закрытие проезда по шоссе для израильских автомашин?

• последнее замечание стратегически-дипломатического характера: инициаторы «процесса Осло» полагали (см. выше), что сама мирная динамика и, как ее результат, экономическое процветание приведут палестинцев к отказу от наиболее экстремистских требований (раздел Иерусалима, разрешение миллионам палестинцам «вернуться» в Израиль и т. д.), так что Ш. Перес, например, полагал (в своей знаменитой книге «Новый Ближний Восток»), что в результате «процесса Осло» не будет создано независимое палестинское государство и что Израиль в результате сохранит за собой большинство поселений. Эта киссенджерская стратегия «оставить трудные вопросы на потом», сработавшая в дни «Первого Кэмп-Дэвида», оказалась здесь совершенно неприменимой. Сегодня, при написании 2-ой редакции данной книги (11.4.2011), ООП не только не отменило ни одного требования, но и предлагает Генеральной Ассамблее ООН признать независимое палестинское государство.

Неверно было бы думать, что у процесса Осло не осталось сторонников, хотя сегодня даже многие видные деятели правящей партии «Авода» вслух говорят, что «процесс Осло умер». Главные доводы сторонников продолжения процесса Осло более сконцентрированы, чем доводы их противников:

• Руководство ПА пытается справиться с террористами «изнутри», но у него это не всегда получается – как и у израильского правительства;

• ПА не заинтересована в дальнейшей эскалации, так как ему есть что терять (в частности, по неоднократно высказанному мнению Ш. Переса, важным фактором для ПА является необходимость выплачивать зарплату сотрудникам своего аппарата);

• процесс затянулся; если бы мы закончили его в течение запланированных 5 лет, – все было бы иначе. В том, что он затянулся, есть и наша вина (правительство Б. Нетаньягу, например, по мнению сторонников Осло, почти не продвинулось по пути к миру);

• Израиль несколько раз, вольно или невольно, спровоцировал палестинцев на срыв мирного процесса: посещение А. Шароном Храмовой горы (конечно, он имеет право посетить любое место в Израиле, но ситуация была взрывоопасной), продолжение строительства в существующих поселениях, и др.;

• надо взглянуть на ситуацию глазами палестинцев: они страдают, их положение не из легких, что приводит их иногда к отчаянным шагам;

• даже если процесс ни к чему не привел, – важен был сам эксперимент, чтобы проверить, насколько палестинцы готовы к миру (аргумент скорее примиренческий, нежели апологетический);

• альтернативы мирному процессу нет (последний довод самый часто повторяемый).

Подводя итог: можно ли сказать, что процесс Осло приблизил мир для Израиля, можно ли назвать его «мирным процессом»? Исходя из вышесказанного: надо быть слишком большим оптимистом, чтобы ответить на этот вопрос утвердительно.

В заключение темы укажем на непременную часть политических дискуссий в Израиле – использование исторических параллелей из мировой истории.

Начнем с исторических событий, упоминаемых правой стороной.

• Параллель «Судетские немцы – палестинские арабы». Судеты были частью Чехословакии, населенной в основном немцами. Во имя «права Судетских немцев на самоопределение» международное сообщество потребовало от Чехословакии отдать Судеты Германии, что закончилось нацистской оккупацией всей страны. Аналогия достаточно прозрачна; разница состоит в том, что у Чехословакии было всего два германоязычных соседа (Германия и Австрия), в то время как Израиль окружен арабским морем.

• «Мюнхенский договор» – попытка установить прочный мир с агрессором, умиротворив его территориальными уступками. Поскольку уступки были чешские, а требовали их Англия и Франция, – воспринимается это как аналогия международного давления на Израиль.

• Эльзас и Лотарингия – проблема этих пограничных районов между Францией и Германией еще в начале века казалась неразрешимой. Однако после того как по обе стороны границы укрепились демократические режимы, – проблема перестала существовать. В случае же Израиля параллельной выглядит проблема спорных районов, и поскольку в обозримом будущем трудно ожидать полной демократизации в арабских странах, – столь же трудно ожидать стабильного решения проблемы.

• Карфаген – это древнее семитское государство (о котором средний россиянин только смутно помнит из школьного курса, что «Карфаген должен быть разрушен», а самые лучшие из учеников свяжут это имя с Ганнибалом), жители которого говорили на языке, весьма близком к ивриту, долгое время вело успешную борьбу с Римом, но в результате политики «территории в обмен на мир» в конце концов перестало существовать...

Левые не остаются в долгу, используя свой набор параллелей:

• Война во Вьетнаме, несмотря на огромную военную силу США, закончилась для американцев катастрофически. При проведении параллели между этой войной и, например, Ливанской, стоит все-таки принять во внимание разницу в расстояниях, а также тот факт, что Вьетнам никогда не угрожал безопасности США.

• Французские поселенцы в Алжире рассматривали Алжир как неотъемлемую часть Франции, но в конце концов французское правительство предоставило Алжиру независимость (в 1962 г.) и большинство французских колонистов было вынуждено покинуть страну. Проведение напрашивающейся параллели с израильтянами в ЙЕША вызывает не менее напрашивающиеся возражения.

• Правые одержимы мессианизмом в духе Шабтая Цви[40]. Как и саббатианцы, они приведут к национальной катастрофе.

Легко заметить, что все параллели апеллируют исключительно к мировому историческому опыту, игнорируя специфику Эрец-Исраэль. В то же время арабская сторона использует в споре свой арсенал исторических параллелей, среди которых главная носит как раз «местный» характер:

• Крестоносцы пришли в Святую Землю в конце ХI века и создали здесь свое государство, просуществовавшее почти два столетия (1099-1291 гг.), но в конце концов были вынуждены уйти. Арабская пропаганда (включая официальную) часто уподобляет Израиль крестоносцам, рассматривая обоих как чужеродное тело на Ближнем Востоке.

Примечания

[1] Наиболее фантастической в этом смысле выглядела история похищения самолёта Air France в 1976 г. и его угона в Уганду, где арабские и немецкие террористы оставили только еврейских заложников. Израильские коммандос под руководством Йонатана Нетаньягу (брата будущего премьер-министра) провели феноменальную операцию (см. Приложение «События, повлиявшие на политическую историю Израиля») в угандийском аэропорту Энтеббе и освободили заложников, после чего ООН обсуждала вопрос... о грубом нарушении Израилем суверенитета Уганды.

[2] Как наиболее скандальную иллюстрацию к вышесказанному напомним о поведении немецкого (западногерманского) правительства после уже упоминавшейся трагедии в Мюнхене. Трое захваченных живьём террористов были вскоре освобождены из немецкой тюрьмы, как официально сообщалось, по требованию арабских террористов, захвативших следовавший из Бейрута самолёт «Люфтганза». Впоследствии выяснилось, что это похищение было... инсценировано спецслужбами ФРГ по указанию канцлера Федеративной Республики Германия Вилли Брандта, чтобы таким образом освободить террористов и избежать обострения в отношениях с арабскими странами.

Террористы прибыли в Ливию, где удостоились восторженного приёма. Двое из них были впоследствии ликвидированы израильскими спецслужбами, а один до самой недавней смерти скрывался в Африке, и в последнем телеинтервью сказал, что он гордится произведённой акцией (убийством израильских спортсменов).

[3] В свои прогнозы А. Софер включает также оценки числа беженцев, иностранных рабочих, нелегальных иммигрантов, не-евреев из бывшего СССР, израильских арабов, а также неизраильских арабов, «просачивающихся» в страну разными путями (воссоединение семей и др.).

[4] Примерно после 1997 г. затруднительно оценить степень серьезности источников этих данных. До переписи 2008 г., например, руководители палестинской автономии, говорили о 5 миллионах. Понятно, что разница в 30% не может быть объяснена ни естественными погрешностями, ни естественной убылью, ни вообще какими то ни было рациональными причинами.

[5] Профессором (философии) Ю. Штайниц был, когда опубликовал свой анализ. Впоследствии он вошел в активную политику и стал председателем той самой комиссии Кнессета, где обсуждался его анализ. На 1.4.2011 – министр финансов.

[6] Поразительным образом именно гибель Гуш-Эциона заставила Д. Бен-Гуриона изменить текст «Декларации Независимости». До последнего момента шли споры между представителями национально-религиозного движения а-Мизрахи (см. дальше главу «Государство и религия»), требовавшего упоминания о Божественном обещании в основном документе Еврейского Государства и угрожавшими, в случае невыполнения их ультиматума не подписывать Декларацию, и левыми социалистами из движения «а-Шомер а-Цаир» (ядро будущей партии МАПАМ), выдвинувшими прямо противоположное, но не менее ультимативное требование. Когда сообщение о падении Гуш-Эциона и гибели его защитников было передано Бен-Гуриона,- будущий премьер сказал что-то вроде «памяти святых жертв...» и включил в Декларацию слова «Уповая на Твердыню Израиля...», которые можно было интерпретировать в обоих смыслах.

Менее известно, что именно в память о защитниках Гуш-Эциона (простоявших ровно до того дня, когда кончился британский мандат и тем самым позволившим провозгласить Независимость Израиля именно в Иерусалиме) День памяти павших за Государство Израиль отмечается в Стране за день до Дня Независимости.

[7] Причины употребления прошедшего времени в этом абзаце будут рассмотрены далее, в параграфе «Процесс Осло».

[8] Храмовая Гора имеет совершенно особый статус в иудаизме: большинство ортодоксальных раввинов ... не разрешают религиозным евреям подыматься на нее – именно потому что под ней предположительно находится «Святая Святых» Храма. Впрочем – другие, хотя и не столь многочисленные, но столь же ортодоксальные раввины, считают необходимым восхождение на Храмовую гору.

Мусульманские претензии на это место (и весь Иерусалим) связаны с тем, что, согласно одному из толкований, именно здесь привязал своего волшебного коня пророк Мухаммад, прежде чем вознесся на небо. «Здесь» - имеются в виду остатки Храма Соломона, т.е. Западная Стена (Котель) – единственная уцелевшая часть огромного строения.

Израильское правительство разрешает посещение Храмовой Горы – но только с туристическими целями, евреям запрещено на ней молиться. За соблюдением этого запрета следят арабские полицейские, за соблюдением порядка вообще (и мусульманских молитв) – Мусульманский Вакф. Израильские археологи неоднократно обвиняют Вакф в систематическом и преднамеренном уничтожении археологических находок в районе Храмовой Горы.

[9] За нижеследующим текстом легче проследить, если взглянуть на карту «Иерусалим и окрестности» в Приложениях».

[10] Изначально Голан было именем города, упоминаемого в Библии (Пятикнижие, книга Второзакония, 4:30) как город колена Менаше в земле Башан (северное Заиорданье), а также в дополнениях к Талмуду.

[11] Еще примерно 600 кв. км Голанского плато находятся под контролем Сирии.

[12] Результаты которых обычно называются «Соглашения Сайрус-Пико». Эти соглашения, в частности, надолго прекратили еврейское присутствие на Голанах, включавшее несколько волн и общин – в частности, крымских евреев.

[13] А также около 2000 аллавитов в израильской части деревни Аджар.

[14] Только меньшинство Голанских друзов воспользовались этой возможностью, однако этой имеет малое значение в повседневной жизни.

[15] Государство Израиль субсидирует значительными средствами все культурные организации и коллективы, зарегистрированные как таковые Советом по культуре,- разумеется, независимо от политической ориентации артистов).

[16] Певец Эйал Голан даже предложил выступить в Ариэле бесплатно.

[17] Изначально – имя города (см. далее), а затем – и всего района. На иврите «Аза» на иврите означает «мощная», на русском языке принято транскрибировать имя как «Газа» ввиду аффектированного произношения в арабском языке буквы «айин».

[18] Федайюн (примерный перевод с арабского – «рискующие жизнью») в Газе численностью около 600 человек в составе 4-х рот и спецподразделения были подчинены командованию дислоцированной здесь египетской дивизии. Они проникали на израильскую территорию с террористическими целями (убийства, грабеж, порча имущества), что поддерживало постоянное израильско-египетское напряжение. Федайюн прекратили своё существование после Шестидневной войны 1967 г.

[19] Еврейские сельскохозяйственные общины в секторе Газа были ликвидированы турецкой армией во время 1-ой Мировой войны. Еврейское населения города Газа, весьма зажиточное и уважаемое, бежало во время погромов 1929 г.

[20] Газа неоднократно упоминается в Библии; самое известное из упоминаний – в истории Самсона-назорея (книга Судей).

[21] В первой, если не учитывать государства с населением менее 1 миллиона.

[22] Как выяснилось впоследствии, приказ об уходе был столь неожиданным, что солдаты в неразберихе оставили не только разнообразную амуницию, но и секретные документы.

[23] Ядром Армии Юга Ливана (ЦАДАЛ – «Цва Дром Леванон») были ливанские христиане, но впоследствии в нее вступило большое количество друзов и мусульман, к 2000 г. большинство составляли шииты. После выхода ЦАХАЛа из Ливана большинство ЦАДАЛ бежало в Израиль, оставив в Ливане свое имущество, а иногда - и семьи (впоследствии с трудом воссоединившиеся).

Военнослужащие ЦАДАЛ и их семьи в основном проживают на севере Израиля, среди евреев и друзов. Все пожелавшие получили израильское гражданство.

[24] Факт убийства солдат долгое время скрывался боевиками, что сохраняло надежды у родственников погибших. Сотрудники ООН отрицали, что им известно что-либо об «инциденте» - как оказалось впоследствии, это утверждение было утверждением: в июне 2001 г. израильская военная разведка сообщила о существовании фильма, снятый солдатами ЮНИФИЛ. Этот фильм содержал не только само нападение на израильских солдат, но и сожжение их тел. Комиссия ООН утверждала, что материалы не были переданы Израилю не злонамеренно, а по ошибке, и отказалась представить Израилю полный фильм. После многолетних переговоров Израиль обменял около 400 террористов, в т.ч. ливанских и германских, на останки трех солдат и подполковника Э.Тененбойма, по своей инициативе прибывшего в Ливан, несмотря на запрет.

[25] На 2009 г. в израильской полиции – около 28 тысяч полицейских.

[26] Эта фраза, как и процитированная выше фраза Переса, поражают сходством со знаменитой формулой И. Сталина об усилении борьбы «классовых врагов» в процессе построения коммунизма, однако маловероятно, что И. Рабин и Ш. Перес знали о таком «первоисточнике».

[27] См. «Ливанская проблема».

[28] Расположена в районе г. Шхем (арабское название Наблус унаследовано от названия колонии крестоносцев Неаполис), где, по преданию, похоронен библейский Йосеф (Иосиф) – один из сыновей Яакова (Исраэля).

[29] см. Приложение «События, повлиявшие на политическую историю Израиля».

[30] Впервые программа была объявлена в декабре 2003 г., а более развернуто – в интервью А. Шарона газете «Гаарец» 2.2.2004.

[31] Часто используется перевод «Размежевание».

[32] Напомним, что формальной «границы» между Газой и Израилем никогда не существовало - «Зеленая линия» представляла собой линию прекращения военных действий. Полоса вокруг этой линии до 1967 г. не была заселена. Три поселения на ней (Элей-Синай, Нисанит и Дугит) появились после ухода Израиля из Синая, причем Элей-Синай был заселен в основном бывшими «синайцами».

[33] Ганим, Хомеш, Кадим и деревня художников Са-Нур.

[34] В те дни – министра финансов.

[35] 16.02.2005 был также принят закон о денежных компенсациях для выселяемых, без которого предыдущее решение не могло вступить в силу.

[36] Сравниться с ней могут: протест против соглашения о репарациях с Германией (см. в Приложении «События, повлиявшие на политическую историю Израиля»), демонстрации после резни в Сабре и Шатиле (там же) и демонстрации против ухода из Синая.

[37] Согласно распространенному толкованию (основанному в основном на желании) – даже обещания, что после Итнаткут не будут требований об уходе из каких-либо других поселений.

[38] На иврите – «Омек а-Акира кмо омек а-Хакира», что можно было бы перевести точнее как «Глубина выкорчевывания (поселений) – как глубина следствия», но с потерей рифмы...

[39] См. историю Флотилии в Газу 2010 г. - «Рухот Шамайим 7» в Приложении «События, повлиявшие на политическую историю Израиля».

[40] Каббалист, провозгласивший себя Мессией в 60-х годах XVII-го века, после периода больших погромов в Восточной Европе. Его сторонников – саббатианцев – не остановил даже переход Ш. Цви в мусульманство: в этом поступке они видели тайный каббалистический смысл, вызванный необходимостью изменить законы Бытия и верили, что Шабтай Цви еще вернется и освободит еврейский народ.