Немецкий антисемитизм: факты и вымыслы
От редакции.
Другие аспекты темы см. в следующих статьях Е.Берковича:
К концу девятнадцатого -- началу двадцатого века в
Германии проживало около 600 тысяч евреев. Большинство из них ощущали себя
немцами -- точно так же, как современные американские евреи ощущают себя американцами,
а, скажем, французские -- французами. При этом, как правило, они не забывают
ни еврейских традиций, ни своей исконной религии. Немецкие евреи играли заметную
роль в общественной жизни страны. Многие принадлежали к высшим слоям общества
-- это были профессора университетов, руководители крупных предприятий и банков,
издатели популярных газет („Frankfurter Zeitung", „Vossische Zeitung", „Berliner
Tageblatt"), известные писатели, композиторы. Основная же часть их составляла
средний класс -- сюда относились врачи, торговцы, ювелиры, юристы... Все они
искренне считали Германию своей родиной, и для них было совершенно естественно,
что их сыновья в Первую мировую войну добровольцами отправлялись на фронт.
По официальным данным, свыше ста тысяч немецких евреев служили тогда в армии,
80 тысяч из них -- на фронте; в боях убито 12 тысяч, награждено орденами и
медалями 35 тысяч солдат еврейского происхождения, 23 тысячи повышены в чине,
2 тысячи произведены в офицеры.
Немецкие евреи не просто ощущали себя настоящими гражданами
Германии, они чувствовали глубокую связь с землей, на которой жили, -- будь
то мюнхенские, швабские, рейнские или берлинские земли. Они верили в надежность
своих гражданских прав, в то, что государство всегда защитит их от произвола
и насилия. Даже после прихода к власти Гитлера большинство этих людей не осознало
той страшной опасности, которая отныне угрожала им. И многие из них не уехали
из Германии в то время, когда это было еще возможно. Сейчас такая беспечность
может показаться ужасной и трагичной, но мы не вправе никого судить: разве
мог гражданин цивилизованной страны -- прусский военный врач или офицер, ставший
инвалидом на войне и награжденный орденами и медалями, – хотя бы предположить,
что кончит свою жизнь в Освенциме?
Был ли тогда антисемитизм в Германии? Безусловно,
был. Корни его уходят в далекое прошлое, он постоянно поддерживался религиозными
и бытовыми предрассудками. Но был ли немецкий антисемитизм более сильным,
чем в соседних странах -- скажем, в Польше, России или во Франции? Точно ответить
на этот вопрос мы вряд ли сумеем, поскольку такие явления, как ненависть,
страх, любовь, с трудом поддаются измерениям, и все же можно утверждать, что
в 1900 году антисемитизм сильнее ощущался во Франции. Лозунги типа: „Да здравствует
армия, долой жидов!" -- поддержанные миллионами французов во время знаменитого
процесса по делу Дрейфуса, в Германии еще не звучали!
В ту пору в политической жизни страны националистические
партии, провозглашавшие откровенно антисемитские лозунги, играли совсем незначительную
роль. Их лидеры -- Бёкел, Альвардт, Либерман -- никогда не имели такой популярности,
как знаменитый антисемит венский бургомистр Карл Люгер. Немецкие граждане
в большинстве своем антисемитских партий не поддерживали. А наиболее популярная
тогда социал-демократическая партия, ведя предвыборную борьбу за голоса избирателей,
не вступала даже во временный союз с антисемитами.
Я далек от того, чтобы идеализировать немецкое общество
кайзеровской эпохи: антисемитизм проявлял себя, причем в различных формах
-- иногда громко и агрессивно, иногда сдержанно и скрытно. Да, антисемитизм
в Германии, как и в других странах, был всегда. Но я убежден, что не в этом
главная причина прихода Гитлера к власти.
Бациллы антисемитизма давно живут на земле. Однако
серьезная болезнь немецкого общества стала развиваться лишь после поражения
Германии в Первой мировой войне. К тяжелому моральному состоянию немецких
граждан добавились безработица, страшная инфляция и, как следствие, массовое
обнищание людей. О масштабах инфляции можно судить хотя бы по такому примеру.
В 1922 году на банкноте в 1000 марок Рейхсбанк напечатал: „Номинал -- 1 миллиард
марок", а уже в 1923-м была выпущена банкнота в 1000 миллиардов марок!
Именно тогда лозунг „Евреи -- наше несчастье" нашел
отклик в серцах миллионов. Политические успехи нацистской партии теснее связаны
с экономическими бедами страны, чем с антисемитскими настроениями народных
масс. Отчаявшиеся люди видели в обещаниях нацистов последнюю надежду на то,
что смогут, наконец, узнать достойную жизнь. В 1924 году партия Гитлера имела
24 места в Рейхстаге, в 1928-м -- 12. В следующем году весь мир поразил грандиозный
экономический кризис, и уже в 1930-м нацисты увеличили число мест до 107.
Без сомнения, в 1930 -- 1933 годы избирателям был
уже хорошо известен фанатичный антисемитизм Гитлера. И все же на существенный
для нашей темы вопрос: „Действительно ли Гитлера выбирали прежде всего потому,
что он был антисемитом?" -- с уверенностью можно ответить: „Нет!". Для рядовых
избирателей в то время антисемитизм Гитлера не играл значительной роли.
Если проследить за тем, как антисемитизм Гитлера проявлялся
внешне, то в его развитии можно выделить три совершенно разные стадии.
Пока будущий фюрер не видел реальных шансов получить
власть, он допускал в речах и письменных обращениях самые грязные и непристойные
высказывания в адрес евреев (это можно найти и в его книге „Моя борьба", написанной
в 1924 году). Когда же начался мировой экономический кризис, многих повернувший
к нацизму, Гитлер стал значительно осторожней. Конечно, антисемитизм его не
стал меньше. Но он отлично понимал, что ненавистью к евреям можно заработать
очень небольшой политический капитал, которого будет явно недостаточно для
того, чтобы получить всю власть в стране.
Возьмем, к примеру, гитлеровский манифест к выборам
1930 года -- важному политическому событию, принесшему нацистам небывалый
успех. Манифест напечатан на тринадцати страницах и содержит несколько тысяч
слов. Сколько же из них посвящено „еврейскому вопросу"? Ни одного! В этом документе последовательно перечислены все противники и враги, мешающие немцам жить, -- и ни слова о евреях! Можно сказать, что такая политика характерна почти для всех выступлений Гитлера в период с 1930 по 1933 годы.
На данное обстоятельство не часто обращают внимание,
хотя оно ясно свидетельствует в пользу того, что основная масса простых людей,
от которых зависел исход выборов и к которым обращены воззвания будущего фюрера,
была настроена к еврейскому населению страны вполне миролюбиво.
Антисемитизм в любой стране остается антисемитизмом.
В сравнении с польским, русским, венгерским или французским антисемитизмом
немецкий имел свои особенности, которые объясняются многовековой историей
совместной жизни евреев и немцев в Германии. Но назвать его принципиально
отличным от других тоже нельзя. Болезненная ненависть к евреям осталась бы
фактом личной биографии Гитлера, не приди он к власти в 1933 году. А в дальнейшем,
по мере того как укреплялась его власть, рос и государственный немецкий антисемитизм.
К лету 1934 года диктатура фюрера стала полной, и уже в следующем, 1935-м,
были опубликованы знаменитые антиеврейские Нюрнбергские законы. А всегерманский
еврейский погром 1938 года (печально известная „Хрустальная ночь", или „Ночь
разбитых витрин") был учинен через пять недель после подписания Мюнхенского
договора, давшего Гитлеру власть над всей Центральной Европой. И только после
этого он начал в полном объеме осуществлять свои дьявольские планы в отношении
евреев.
Немцы, голосовавшие за Гитлера (а на последних выборах
таких было 35 процентов), знали, что он яростный антисемит. Но многие наивно
надеялись, что его „яростность" сгладится и исчезнет, как только он получит
власть. Ведь большинство немцев было озабочено совсем не судьбой евреев, а
своей собственной судьбой. Никто не хотел новой войны, слишком свежи еще были
воспоминания о Первой мировой. И несмотря на то, что Гитлер недвусмысленно
призывал к переделу мира, в эти призывы люди тоже не очень верили, когда отдавали
ему голоса.
Обещания Гитлера отвечали интересам основной массы
избирателей, хотя и с некоторым „перехлестом": немцы надеялись на возрождение
нации -- Гитлер был „немного слишком" националистом; многие недолюбливали
евреев -- Гитлер был „немного слишком" антисемитом. Это „немного слишком"
немцы объясняли перегибами в борьбе за власть и надеялись на лучшее. В свидетельствах
современников говорится о распространенной в то время пословице: „Не так горячо
естся, как варится".
Но казавшиеся случайными или преходящими „крайности"
не сгладились и не исчезли после того, как выборы состоялись. Наоборот, волна
ненависти к евреям поднималась все выше -- но не стихийно, а очень умело дозированная.
Можно предположить, что направь Гитлер свои штурмовые отряды грабить и убивать
евреев в 1933 году, тогда командование немецкой армии прекратило бы погромы.
Но в 1938-м армия не возражала против „Хрустальной ночи". Если бы Гитлер окуппировал
Австрию в 1933 году, в это непременно вмешалась бы Франция -- в 1938-м захвату
Австрии уже никто не противостоял.
В самой Германии во время господства нацистов отношение
простого населения к евреям во многом определялось присущим немцам законопослушанием.
Конечно, были и „добровольные помощники Гитлера", о которых писал в своей
нашумевшей книге американский историк Даниэль Гольдхаген. Но миф о немцах
как о „нации убийц" имеет так же мало общего с действительностью, как и прочие
эффектные историко-литературные мифы. „Добровольные помощники Гитлера" во
время Холокоста в большом количестве обнаружились не только в Германии, но
и в Эстонии, Литве, на Украине и в других странах.
Второй по должности человек в нацистском рейхе, Германн Геринг на заседании Нюрнбернского трибунала заявил: „Я никогда не был антисемитом -- спросите Бернхаймера!" (известного торговца картинами в Берлине). Такому заявлению можно верить: в воспоминаниях шефа гестапо Мюллера описан ряд эпизодов, свидетельствовавших о том, что Геринг спасал евреев от уничтожения. И тем не менее он был соучастником преступлений фашизма хотя бы потому, что занимал высокий государственный пост, точно так же, как их соучастниками были миллионы других немцев -- каждый на своем посту.
Швейцарский историк Голо Манн, выступая в 1966 году на заседании Всемирного еврейского конгресса в Брюсселе, рассказал о своем еврейском дедушке, которого нацисты лишили немецкого паспорта. Это было в 1936-м, в ту пору его единственная дочь, мать Голо Манна, жила в эмиграции, в Швейцарии. Дедушке очень хотелось повидаться с дочерью. Кто-то рассказал ему, что на немецко-швейцарской границе немецкие граждане даже без паспорта могут получить разрешение на то, чтобы на один день пересечь границу. Он приехал в пограничный городок Констанц, но его ждало жестокое разочарование. Пограничники не только отказали в просьбе, но и посмеялись над ним. Все, что он мог сделать, это прямо с границы позвонить дочери по телефону. Убитый горем старик только и мог сказать: „Что же делать -- таковы инструкции...".
„Таковы инструкции" -- эти печальные, а если знать последующие события, то и страшные слова могут быть применены ко всему, что связано с участием немцев в Катастрофе европейского еврейства. Еще римский историк Тацит в своей книге „Германия" отмечает характерные для германцев основательность и упорство, проявляемые даже в дурных вещах. Сами германцы, пишет Тацит, „называют эти качества верностью".
Тот факт, что Катастрофа не была предопределена исторически, не делает немцев, живших при нацистах, менее виновными в случившемся. И хотя многие из них не знали, что происходит на самом деле, все же вина лежит, как писал философ Карл Ясперс, на целом -- без исключения -- поколении. Сам Ясперс говорил, что, живя в Гейдельберге, он только в 1945 году узнал действительное положение вещей. И тогда же, в своей первой публичной речи, произнесенной после окончания войны, он сказал: „Мы, выжившие немцы, не искали смерти. Нас не арестовывали, как наших еврейских друзей, не выгоняли на улицы, не казнили. Мы предпочитали остаться в живых с таким слабым, если вообще правильным, аргументом, что наша смерть все равно никому не может помочь. То, что мы живы, и есть наша вина!".
Серьезные исторические проблемы и противоречия, как правило, быстро не решаются. Пережившим катастрофу Холокоста казалось немыслимым возобновить совместную жизнь, общение немцев и евреев. После изгнания евреев из Испании в 1492 году в течение нескольких веков ни один верующий еврей не хотел ехать в эту страну, даже когда официальные запреты были сняты. Только в начале двадцатого столетия возродились небольшие еврейские общины на испанской земле.
Моисей сорок лет водил евреев по пустыне – такой срок понадобился для того, чтобы сменилось поколение живших в египетском плену и подросло новое, свободное от грехов и пережитков своих родителей.
Осенью 1999 года исполнилось пятьдесят лет с того
момента, как образовалось демократическое немецкое государство -- Федеративная
Республика Германия. За эти годы сделано достаточно много, чтобы вирус расизма
и национализма не мог вызвать новую вспышку болезни, которой общество болело
в 30-е -- 40-е годы ушедшего века. Медленное, но неуклонное возрождение еврейской
общины в современной Германии -- один из признаков выздоровления.