Начало эмиграция советских евреев в Германию
и становление их социально-правового статуса
До 1990-1991 гг. евреи из СССР встречались в Германии крайне редко. Поселиться в Германии они могли только женившись на немке или выйдя замуж за немца, либо реэмигрировав из Израиля, а также из Вены, то есть не доехав до Израиля. Количество "членов семей" едва ли превышало десятки человек, число реэмигрантов было все же заметным и исчислялось несколькими тысячами.
Стремясь замкнуть еврейскую эмиграцию из СССР исключительно на самого себя, а также воспрепятствовать реэмиграции, Израиль оказывал мощное дипломатическое давление на США, Канаду и страны Западной Европы. Еще в 1987 году с требованием к Германии поставить заслон реэмиграции обратился премьер-министр Израиля Ицхак Шамир, на что Германия ответила вежливым, но категорическим отказом, заявив, что, в силу исторического прошлого, она не будет препятствовать приезду еврейских переселенцев из СССР.
Приток самих израильтян в Германию совпадал с ближневосточными кризисами, не исключая и последнюю по времени массовую партию, прибывшую в Германию в начале 1991 г. (после аннексии Ираком Кувейта). Яркий пример - "группа трехсот", названная так по количеству семей, приехавших именно в это время. Долгое время им не выдавали виды на жительство; их демонстрации у рейхстага и другие акции в конечном счете привели к тому, что Берлинский Сенат постановил, "по причинам гуманитарного характера", выдать им не "вид на жительство" (Aufenthaltserlaubnis), а так называемое "право на жительство" (Aufenthaltsbefьgnis), а также, поскольку вопрос об их статусе так и оставался открытым, так называемые "паспорта для иностранцев" (Fremdenpasse). Это поставило их перед рядом сложно разрешимых проблем. В частности, весной 1995 г. Берлинское отделение МВД Германии отказывалось продлевать ранее выданные паспорта. Тем, у кого срок действия паспортов истек, выдавали заменяющие их документы ограниченного срока действия. В письме, направленном от имени этой группы в одну из русскоязычных газет, говорилось: "Не хочется верить, что нам, уже имеющим в Германии жилье, работу, придется снова эмигрировать, А что будет с нашими детьми, которые должны будут бросать школу, друзей среди немецких сверстников, снова мотаться по свету, жить в нищете, учить новый язык, интегрироваться еще в какую-то жизнь. Хотим верить, что Германия, Берлин, будут по-прежнему гуманны".
Тогда же, в 1990-1991 гг., было положено начало и официальной еврейской эмиграции в Германию непосредственно из СССР. Причем первопроходцем тут стала, как ни странно, ГДР.
Предыстория же такова. Как известно, в 1988 году и, в особенности, в начале 1990 года в СССР были очередные всплески антисемитских и даже погромных настроений. Тогдашний главный московский раввин Адольф Шаевич поведал о них в интервью газете Jungen Welt, органе восточногерманских комсомольцев (Freie Deutsche Jugend, или FDJ). 6 февраля 1990 года Центральный Круглый Стол (Zentraler Runde Tisch) переадресовал предпоследнему правительству ГДР , которое возглавлял Г.Модров, инициативу Еврейского культурного объединения г.Берлина (Der Jьdische Kulturverein Berlin) - первой общественной организации евреев. Инициатива же заключалась в предложении предоставить убежище евреям из СССР, подвергающимся там преследованиям и дискриминации.
После этого последовало заявление парламента ГДР от 18 марта 1990 года, в котором признавалась ответственность обоих немецких государств за еврейский геноцид во время войны и декларировалась готовность к компенсации причиненного ущерба. Тогда слово взяло правительство ГДР, в заявлении от 11 июля 1990 года пообещавшее преследуемым евреям право на убежище: чтобы не задевать СССР, само слово "убежище" при этом не называлось, но говорилось о "праве на постоянное местожительство в ГДР по гуманным соображениям" (к тому же в ГДР, не присоединившейся к Женевской Конвенции о беженцах, международные установления по этим вопросам формальной юридической силы не имели). Первых из числа воспользовавшихся этим правом, а это были советские евреи, находившиеся в Германии с гостевыми, туристическими или деловыми визами, временно размещали не где-нибудь, а в бывших казармах войск Министерства госбезопасности в Аренсфельде под Берлином. Поразительно, но уже в июле там проживало более 200 человек. В августе открылся Контактно-консультативный центр для иностранных еврейских граждан, взявший на себя ряд функций, ранее неформально выполнявшихся еврейской общиной Восточного Берлина, в том числе и по направлению в приемные лагеря.
Необходимым и достаточным основанием для приема служили метрики (свидетельства о рождении) или внутренний советский паспорт, где в пресловутом пятом пункте стояло бы: "еврей" или "еврейка".
Центр, в частности, письменно подтверждал, что указанное лицо - советский еврей (что, в свою очередь, вызывало неудовольствие общины Западного Берлина, бравшейся проверять документы заявителя лишь в случае изъявления им желания стать членом общины). На жаргоне работников, оформлявших все документы, такая процедура называлась забавным словом "объевреивание".
До конца лета МВД ГДР организовало в общей сложности 27 приемных лагерей или общежитий: прибывавшие обеспечивались в них ночлегом, питанием, карманными деньгами, а также пятилетним видом на жительство с правом на получение паспорта ГДР, что формально приравнивало их к гражданам ГДР.
Фактически их положение было несравнимо лучше, чем тех, кто подался, скажем, не в Восточный, а в Западный Берлин, где боннское правительство принимало их наравне с прочими "соискателями статуса беженца" (Asylbewerber). Вместо вида на жительство им давали лишь "дульдунг" (Duldung) - как бы отсрочку от высылки, необходимую для выяснения всех обстоятельств и принятия решения, к тому же без права на трудовую деятельность и языковые курсы. Для того же, чтобы получить удостоверение перемещенного лица (Vertriebenenausweis), а главное - социальную помощь (Sozialhilfe), требовалось еще доказать и свою принадлежность к кругу немецкой культуры.
В начале сентября западногерманские власти прекратили прием заявлений от советских евреев, что заставило последних полностью "переключиться" на ГДР. Количество сотрудников Контактно-консультативного центра увеличили с двух до пяти: в ноябре поток заявлений составлял до 40 в неделю, а в декабре - до 60 и даже 100 в день! К концу 1990 г. в приемных лагерях в ГДР находилось около 3700 советских евреев и еще более 400 находились в ФРГ.
Объединение ГДР и ФРГ внесло в их ряды и души смятение: а как-то поступит с ними новая, объединенная Германия? Подтвердит или отменит их статус? Позволят ли Ле Мезьер с Колем, как прежде Ганс Модров, приехать к ним женам и детям, остававшимся в СССР? Все, казалось бы, говорило за то, что неожиданно открывшийся кран вот-вот перекроют. Внятным признаком кажущегося конца гэдээровского "либерализма" служило указание всем консульским отделам в СССР временно не принимать заявления на гостевые поездки в Германию! Основанием для этого указания послужило якобы то, что в одном только Киеве накопилось до 10 тыс. заявлений. Многими оно было воспринято даже не как признак конца, а как сам конец. Не только в советско-еврейских, но и в немецко-еврейских и немецких кругах нарастало брожение.
Тогдашний председатель Центрального совета евреев в Германии и глава западноберлинской общины Хайнц Галинский назвал решение о моратории на гостевые визы бессердечным, хотя некоторые его тогдашние коллеги (например, из Ганновера и Карлсруэ) с этой "бессердечностью" были, кажется, солидарны. Так, Михаэль Фюрст, председатель Объединения еврейских общин Нижней Саксонии, говорил, что если речь и впрямь идет о десятках тысяч, то сразу всех пригласить и принять не получится. Председатель Еврейской религиозной общины в Карлсруэ отозвался о советских евреях как о безродных, не знающих ни еврейской традиции, ни даже еврейских праздников. Х.Галинский же выступал не только против прекращения иммиграции, но и против введения каких бы то ни было квот: никакая разовая акция не переломила бы печальной действительности тающих еврейских общин. В еврейских иммигрантах из СССР Галинский увидел уникальный исторический шанс для немецкого еврейства.
И на этот раз события в Германии не остались без внимания и осуждения со стороны Израиля. Б.Навон, посол Израиля в ФРГ, заявлял, что коль скоро существует Израиль - страна, где евреи из СССР с первого же дня и часа становятся полноправными гражданами, им нечего искать в Германии. На что Х.Галинскому пришлось всерьез отвечать в том духе, что советских евреев никто не принуждает эмигрировать именно в Германию, но уж если они приезжают именно в нее, то никто не станет перед их носом и захлопывать двери. Об этом же говорил и Михель Фридман, член Центрального совета евреев: "Никто не может и не должен указывать другим, кому и куда ехать. Нам, самим живущим в Германии, нечего становиться в позу моралистов".
По существу, по свидетельству Игнаца Бубиса (преемника Х.Галинского на посту председателя Центрального совета евреев в Германии), Галинский заключил своего рода "гуманитарный пакт" с тогдашним бундесканцлером Гельмутом Колем, причем стратегической целью Галинского была не только помощь евреям из СССР, но и попытка возродить с их помощью еврейство и еврейскую жизнь в самой Германии. Однако "пакт" пактом, но в правовых государствах принятие политических решений имеет свою процедуру и свой регламент. И в конечном счете решения принимаются законодательной и проводятся в жизнь исполнительной ветвями власти. Слушания в Бундестаге по вопросу еврейской эмиграции состоялись по инициативе партии "зеленых" 25 октября 1990 года.
Открывая слушания, их представитель Вецель сказал: "Желание советских евреев иммигрировать требует от нас политического решения о том, захочет ли Германия жить со своей историей". Представитель социал-демократов Глоц заявил: "...Самое малое, что мы можем сейчас сделать, если имеются евреи, которые желают приехать в страну Холокоста, - решить эту проблему без излишнего бюрократизма и, по возможности, бесшумно... Евреи, которые в Советском Союзе преследуются националистами и антисемитами и выражают желание к нам приехать, могут стать нашими согражданами". Ответственность Германии за истребление евреев подтвердил и депутат Хирш из партии Свободных демократов, прямо связавший вопрос об иммиграции с оживлением жизни еврейских общин в Германии. Представитель правящей в то время Христианско-демократической партии Герстер высказался за то, чтобы при всех обстоятельствах действовать строго в рамках действующего закона, не создавать прецедента особых привилегий и вместе с тем не устраивать конкуренции с Израилем. Именно он предложил применить в данном случае Закон о контингентных беженцах, что впоследствии и было сделано. Депутат от партии Демократического согласия Биттнер высказалась даже за предоставление евреям из Восточной Европы немецкого гражданства: "Объединенная Германия, - сказала она, - будет оцениваться по тому, как мы относимся к евреям". Заключая слушания и отметив, что хотя ФРГ и не является страной иммиграции, представитель тогдашнего правительства статс-секретарь Ваффеншмидт подчеркнул ту особую ответственность, которую несет ФРГ в еврейском вопросе. Он высказался за упорядоченный, постепенный и согласованный с землями приток евреев и за укрепление еврейской общинной жизни в Германии. В целом, как заметил до него Герстер, по этой чувствительной теме в Бундестаге имело место широкое межпартийное согласие.
Дальнейшим продвижением вопроса занялось правительство. В декабре 1990 года он рассматривался федеральным и земельным правительствами; звучали голоса о допустимости приема еврейских беженцев из СССР, но лишь в том случае, если будут сокращены квоты на прием других беженцев.
На конференции министров внутренних дел, прошедшей 14-15 декабря 1990 года в Дрездене, было официально решено принимать еврейских беженцев из СССР (а также их нееврейских супругов) со статусом, приравненным к статусу так называемых "контингентных беженцев" (Kontingentflьchtlinge). Насколько нам известно, подобный статус в свое время получали политические беженцы из Венгрии, Чехословакии, Чили и Вьетнама. Именно в связи с приемом вьетнамцев в 1980 году (так называемых "boot people" - "людей в лодках", бежавших от преследований со стороны победившего во вьетнамской войне Северного Вьетнама) этот статус был закреплен законодательно. По данным исследования П.Харриса "Русские евреи и поздние переселенцы: Интеграционная политика и местная ответственность" (1999 г.), между 1980 и 1986 гг. ФРГ приняла около 33 тыс. вьетнамцев и, кроме того, еще около 1500 чилийцев, 90 аргентинцев и 90 иракцев.
Тем самым статус "контингентных беженцев" как бы обособлялся от статуса "конвенциональных беженцев" (Konventionalflьchtlinge), предусмотренного международной Конвенцией о беженцах от 1951 года и все решения относительно которых принимаются в сугубо индивидуальном и персональном порядке. Смысл же упоминания о приравненности, а не, скажем, тождественности статуса еврейских беженцев из СССР в Германии статусу "контингентных беженцев" заключается, во-первых, в том, чтобы подчеркнуть юридическую условность этого контингента как беженцев, а также в том, что на них распространяются главным образом привилегии этого статуса, тогда как предостережения и предписания об угрозе его утраты - не распространяются (в частности, им не запрещено совершать поездки в страны исхода). Это и другие процедурные детали были уточнены на встрече руководителей земельных служб по работе с иностранцами, состоявшейся 15.02.1991 в Фульде. В частности, первоначально планировалось у прибывающих евреев советские загранпаспорта изымать и пересылать их в Москву, в МИД.
Принятое в Дрездене решение было подтверждено на конференции премьер-министров земель в Мюнхене 20-21 декабря 1990 года. Окончательное выяснение подробностей статуса и механизма приема еврейских беженцев из СССР было принято на конференции премьер-министров земель, состоявшейся в Бонне 9 января 1991 года. Скрепленное подписью канцлера Г.Коля, оно основывалось на Федеральном законе об иммиграции от 22 июля 1980 года. Количество еврейских беженцев при этом не регламентировалось (на чем настаивал Центральный совет евреев в Германии), а распределение по землям предусматривалось в соответствии с так называемым "Кенигштайнским ключом" - то есть строго пропорционально числу жителей в землях. Так, крупнейшие квоты выпали на долю земель Северный Рейн-Вестфалия (22,4%) и Баден-Вюртемберг (12,2%). Беженцы, прибывшие ранее, засчитывались в это распределение.
Заниматься обработкой заявлений и выдачей въездных виз (сроком годности на три месяца) было поручено немецким посольствам в странах СНГ: со временем в них были созданы специальные отделы еврейской эмиграции. До 1994 года сами посольства выдавали бессрочные визы, затем, в течение 1994-1995 гг., срок действенности первой визы сократили до 1 года, а потом - до 3 месяцев (по приезде в Германию ее нужно было заменять новой, без ограничения срока годности). С начала 1995 года было введено оформление паспортов на так называемое ПМЖ (постоянное место жительства). Практически это означало потерю эмигрантом прописки и утрату действенности внутреннего паспорта (это, кстати, вовсе не является необходимостью по российскому законодательству), что преследовало цель затруднить использование иммиграционной визы в неиммиграционных целях.
Вообще тенденция к ужесточению критериев и самой процедуры оформления эмиграции в Германию была вполне отчетливой. Начиная с сентября 1995 года прием заявлений сократился до 5-10 в день, что на практике означало перенос срока подачи документов на выезд как минимум до полугода. Но главные изменения происходили, разумеется, в области технологии обработки запросов. Так, несколько неожиданно в столь чувствительном германском контексте, ужесточились "расовые" требования: начиная с сентября 1995 года лица, формально на одну четверть имеющие еврейское происхождение, т.н. четвертинки, уже не могли рассчитывать на успех при подаче заявления, что гораздо строже, чем критерии действенности израильского закона о репатриации. Все остальные процедуры, в частности распределение по землям, входили в компетенцию Федеральной административной службы (Bundesverwaltungsamt) в Кёльне и Центральных служб в землях (Zentrale Stellen der Lander). Тем, кто получали разрешение через посольства, одновременно указывалась и земля, в которую их направляли на это самое ПМЖ (личные пожелания заявителей могли и принять во внимание, но могли и проигнорировать).
Однако напомним еще раз, что, помимо вышеописанной и предписанной процедуры иммиграции (тех, кто прошел через нее, назовем условно и кратко "легалистами"), какое-то время еще действовала и сложившаяся в 1990-1991 гг. практика, на официальном языке именовавшаяся: "вне урегулированной процедуры приема" (их, столь же условно, но менее кратко, назовем "невозвращенцами"). Советские евреи приезжали в Германию по туристическим, деловым или гостевым визам, заявляли о своем желании не возвращаться на родину, где они подвергались политическим или религиозным преследованиям. Мощным дополнительным фактором стал и августовский путч 1991 года, во время и после которого ускоренное получение в Германии политического убежища ("Asyl") для евреев из СССР еще более упростилось. Основанием служила статья 16.2.2 Конституции Германии, гласящей: "Лица, преследуемые на родине по политическим основаниям, имеют в Германии право на убежище".
В случае ходатайства за них со стороны местных еврейских общин (для чего требовалось заверенное не на общинном, а на земельном уровне доказательство "еврейства" просителей), они без особых проблем получали бессрочный вид на жительство и разрешение на работу, а позднее и соответствующий статус. Впоследствии ко многим из них приезжали оставленные на родине члены семей.
Сравнительно скоро "невозвращенцы" юридически были приравнены к "легалистам", оформившимся через немецкие посольства и консульства в странах СНГ. Принципиальной была лишь дата прибытия "невозвращенцев" в Германию: поначалу "порогом" считалось 1 июня 1990 года, потом трижды этот срок продлевался - до 15 февраля, до 30 апреля и, наконец, до 10 ноября 1991 года. Эмигранты, фактически прибывшие в ГДР или ФРГ или до 1 июня 1990 года, или после 10 ноября 1991 года, могли рассчитывать на статус контингентных беженцев лишь в особо тяжелых частных случаях, в порядке исключения. С учетом этого обстоятельства формирование в ФРГ контингента еврейских беженцев из СССР - СНГ фактически началось несколько раньше официальных предписаний и разрешений. На евреев из других восточноевропейских стран, равно как и на евреев из бывшего СССР, которые до приезда в Германию проживали в Израиле, этот статус и связанные с ним привилегии не распространялись. Точно так же не распространялись они и на евреев, проходивших на территории ГДР военную службу в составе Западной группы войск Советской Армии.
Собственно говоря, что же предусматривает социально-правовой статус "контингентного беженца" (Kontingentflьchtlinge) в Германии? Прежде всего - это не ограниченный сроком вид на жительство, право на жилище и разрешение на трудовую деятельность (как по найму, так и самостоятельно), а в случае невозможности найти работу - право на социальную помощь (Sozialhilfe), подразумевающую и бесплатную медицинскую страховку. Государство (службы труда) вправе привлекать получателей социальной помощи к труду на общественно значимых работах за плату по внетарифным ставкам. Поначалу это почти не практиковалось, но в последние годы положение изменилось.
Право на жилище предусматривает необходимость временного проживания поначалу в специальных лагерях или общежитиях (сначала в распределительных, земельного уровня, а после получения конкретного направления в тот или иной город или общину - приемных муниципальных) под опекой еврейских организаций и немецких социальных служб. Это временное проживание на практике могло растянуться на месяцы и даже годы (в зависимости от напряженности с жильем в том или ином месте в то или иное время). Кроме того, полагаются пособие и дотация на детей (в том числе отдельное пособие на воспитание детей), помощь детям и молодежи, пособие по уходу за больными и инвалидами, а для пострадавших от нацизма - единовременная выплата, а в некоторых случаях - и ежемесячная пенсия. Лица в трудоспособном возрасте вправе посещать бесплатные 6-месячные курсы немецкого языка (в самом начале приема контингентных беженцев их продолжительность составляла 10 месяцев) и получать в это время соответствующее интеграционное пособие, они могут также зарегистрироваться в службе труда как безработные и принимать участие в курсах по переквалификации или других мероприятиях, которые им эта служба сможет предложить.
Впрочем, все эти льготные права распространяются лишь на ту федеральную землю, куда "контингентный беженец" получил официальное направление. Исходя из общественного интереса в более равномерном заселении страны, новых иммигрантов направляют, как правило, в восточные земли, на территорию бывшей ГДР. Конечно же, в глазах иммигранта "старые" земли гораздо привлекательнее со всех точек зрения (качества жизни, возможностей найти работу и др.). Поэтому поменять уже назначенную землю проживания практически очень сложно - особенно получателям социальной помощи. Уже есть прецедент отрицательного решения Административного суда по г.Нойштадт от 06.10.1999 по судебному иску двух двоюродных братьев о переезде одного из них из Саксонии к другому в Рейнланд-Пфальц. При этом суд исходил из следующего тезиса: еврейская эмиграция из стран СНГ в ФРГ определяется не международными обязательствами, а доброй волей правительства ФРГ и является, по сути, двусторонним соглашением между ним и будущим еврейским иммигрантом. Поэтому направление в ту или иную землю и прикрепление к конкретному социаламту является одним из оговоренных условий данного соглашения. Разумеется, контингентные беженцы вправе (но не обязаны) вступить в местную еврейскую общину, которая, в свою очередь, может (но тоже не обязана) оказать им ту или иную помощь в практической реализации всех вышеуказанных прав.
Необходимо подчеркнуть, что в правовом и экономическом планах статус "контингентного беженца" - самый защищенный и, по сути, "привилегированный" из всех, каким только могут обладать в Германии иностранцы (не граждане). "Контингентные беженцы" имеют и противодепортационный иммунитет - до тех пор, пока они не нарушат существенным образом немецкое законодательство.
В отличие от немцев-переселенцев, правом на автоматическое получение гражданства ФРГ еврейские беженцы не обладают, но они вправе ходатайствовать об этом, прожив в стране не менее шести лет.
Вот вкратце основные элементы статуса, которым обладают в Германии еврейские эмигранты из бывшего СССР. Этот статус дает немало возможностей для жизненных инициатив и, уж во всяком случае, гарантирует достаточно обеспеченное существование. Евреи, уезжающие из стран бывшего СССР в Германию, неизбежно сталкиваются с одним весьма существенным вопросом этического плана: "Почему Вы едете именно в Германию, а не в Израиль?" Собственно, этот вопрос входит в число тех, на которые каждый обязан ответить, заполняя анкету немецкого посольства. Но за этим вопросом просвечивает другой, быть может, самый тяжелый - и для его постановки, и для ответа: "Может ли еврей ехать жить в Германию - страну, виновную в Холокосте, на чьей совести миллионы еврейских жизней?"
Ошибкой было бы искать на этот вопрос единственный правильный ответ. В конце концов эмиграция осуществляется индивидуально, и каждый вправе иметь свое мнение и принять то или другое, но всегда собственное решение, взвесив все - и то, что выталкивает его с родины, и то, что притягивает его на чужбину. И поскольку мотивов принятия решения об эмиграции множество, столько же, наверное, и возможных ответов на этот вопрос. Те же, кто ответил на этот вопрос отрицательно, в Германию, наверное, не поехали: в каждом немецком старике им мерещились бы убийцы и палачи.
Но десятки тысяч евреев, несмотря ни на что, дали на него положительный ответ. Из них, согласно данным, приведенным в монографии Й.Шопса, В.Яснера и Б.Фогта "Русские евреи в Германии. Интеграция и самоутверждение в чужой земле" (1996), примерно каждый десятый задумывался над этим вопросом всерьез. И для многих из них (особенно из старшего и среднего поколения) вопрос этот оказался достаточно болезненным. В памяти всплывает письмо читателя из г. Магдебурга в одну из немецких русскоязычных газет. В их общине выступал молодой, но весьма высокопоставленный израильский чиновник. Когда его спросили, как он относится к ним, сидящим в зале, евреям из СССР, переехавшим в Германию, он ответил, как ударил бичом: "Вы совершили отвратительный поступок". Этот читатель долго не мог прийти в себя, находился в подавленном состоянии, этот вопрос, вернее ответ (пусть даже и из уст сионистского эмиссара), поистине мучил его.
Есть, конечно, и такие, кто воспринимает возможность приезда в Германию не просто как малую частицу акта покаяния немецкого государства перед еврейским народом, а как его главную и конечную цель, а себя - как персонифицированный объект этого покаяния. Они считают, что Германия их пригласила, чтобы загладить вину, случаи же отказа в чем-то, даже обоснованные, воспринимаются не иначе как антисемитские выходки.
Подчеркнем: современное немецкое государство, признав и неся историческую ответственность за Третий рейх, создало все необходимые предпосылки - от этических и правовых до социальных и экономических - для еврейской эмиграции из СССР. Вместе с тем оно никого не приглашало, не зазывало, не агитировало и не уговаривало. Так что акцию, о которой идет речь, скорее справедливо было бы рассматривать, как исторически-гуманитарную.
Как бы то ни было, но десятки тысяч советских евреев отбросили сомнения и решились на эмиграцию в Германию.
О численности и структуре этой эмиграции мы поговорим в следующем очерке.
(Продолжение следует)