ИГОРЬ ХАРИФ
Впервые я встретил это имя в Израиле. Как-то, роясь в книжных развалах небольшого, но очень симпатичного книжного магазина "Арбат", что в старой части Беер-Шевы, я натолкнулся на тоненькую книжечку в лиловом переплете со строгой надписью на обложке "Сто стихотворений". Имя автора мне ничего не говорило. Я по привычке стал перелистывать страницы, бегло просматривая содержание.
И тут произошла удивительная вещь: восточная (как мне тогда показалось) фамилия автора странным образом сочеталась с тонкими, ажурными "петербуржскими" стихами. Магия этих стихов и ассоциаций была такова, что я без слов выложил 20 шекелей и унес книгу с собой. Попытался узнать об авторе. И тут столкнулся с еще одной приятной неожиданностью, - кого бы я ни спрашивал: пламенного, экспансивного Илью Войтовецкого из Беер-Шевы или спокойного, мудрого Вадима Халуповича из Хайфы, - все они в один голос очень высоко отзывались о творчестве неизвестного мне поэта.
И уж совершенно неожиданным (и тоже приятным) было т.н. "Ненужное послесловие" Игоря Губермана, помещенное в конце книги И. Харифа. Острый, язвительный, остроумный и беспощадный Игорь Губерман на этот раз был нежен, раздумчив и необыкновенно добр. Особенно меня поразило совпадение наших мнений о "петербугской" тональности стихов Игоря Харифа. И здесь уместно передать слово Губерману: "я кинулся узнать хоть что-нибудь об этом человеке... Нет, совсем не петербуржцем оказался Игорь Хариф. Родной город его - Одесса (где же сочная бесцеремонность и бенгальская огненность уроженцев этого климата?), а по образованию он инженер-электрик, и все культурное богатство его духа и ума - сотворено по личному влечению в свободное время... . Все-таки евреи, согласитесь, - удивительные люди!".
Согласимся. И добавим, что только настоящим творцам дано увидеть высокое качество работ и высокий дух своего собрата по искусству. И оценить их.
Но вернемся к Харифу. Я убежден в том, что никто не может сказать о поэте, о мере и высоте его чувств и мыслей лучше, чем он сам. И говорит он это в своих стихах. Поэтому предоставим слово самому Игорю Харифу.
Но сначала еще одно замечание. В книге сто стихотворений. Больших и маленьких. Размеры статьи не позволяют привести и малой толики их. Поэтому я предлагаю Вашему вниманию лишь несколько, и в той последовательности, которая представляется мне интересной. Остальные - в его книге (надеюсь,- в книгах).
И для начала это:
Не было чуда в Природе и нет, Строгий порядок всегда одинаков: Снова обманный рассеется свет Дивных видений, таинственных знаков. Можно рискнуть, мол , была-не-была, Верить, что к счастью разбита посуда... Все понапрасну. И, словно скала,- Неотвратимость отсутствия чуда.Или вот это:
Бывает, что любой пустяк, Любая мелочь - все не так, И твердо знаешь: это Знак Судьбы, глядящей исподлобья; Но (сколь ее причудлив гнет!) Сияет, не померкнув, свод, И вовремя трамвай придет, Чтоб сохранить правдоподобье.Или :
Незаконченность - знак равнодушья к Судьбе; Пусть крапленые карты, долги и вино - Но душа уязвима, покуда тебе Довершать, доводить до конца суждено. Даже если уже безнадежность близка, Даже если опор никаких уже нет: В самой ткани последних строки и мазка - Беззащитной надежды нечаянный след...А вот еще:
В недвижности сквозит утрата - Внезапнейшая из потерь: Того, что можно бы когда-то, Уже никак нельзя теперь. Обратно взято обещанье, И - до последних самых лет: Невинно лгущее молчанье И в прошлое бегущий след...Вдумайтесь в эти стихи:
Ты не будешь загублен, покуда тебя не загубят, Ты не будешь несчастным, пока не настанет беда, Ты не будешь любимым, покуда тебя не полюбят, И врагом ты не станешь, пока не случится вражда. Потому что есть корни у Истины и у Природы, Есть какая-то тайна, какое-то снадобье есть. Так из тысяч вестей, о которых объявят герольды, Существует одна неподдельная верная весть.И в эти:
Сокращается прошлое - Превращается в малое, Как оливка в горошину. И росинкою маковой Остается. Прессуется. Превращается в краткое. С бытием согласуется, Будто точка с тетрадкою.Или в эти:
И так после, под вечер, я несся на всех парусах И пустые цветочные будки обшаривал дочиста, Но в глазах окружавших, чужих посторонних глазах, Ничего не читалось (а может, читалось пророчество ?). И так позже, когда я сменил паруса на причал, Проводя вечера сам-на-сам со своим одиночеством, Я как будто бы понял, постигнул одно из начал: Ничего не сказать - это, видимо, тоже пророчество.А какое мужество и мудрость надо иметь, чтобы сказать так:
Когда свое уныние кляну, В который раз пристыжен превосходством Над смертью, нищетою и уродством, Болезни вспоминаю и войну, Перед Судьбою я в таком долгу, Такой исполнен радости горячей, Что я не в силах справиться с удачей: Хочу продлить ее - и не могу...Мне так нравятся его стихи, что я хотел бы цитировать большинство из них. Но размер статьи заставляет выбирать лишь малые формы. А из них лишь некоторые. Например, эти:
Мы все равно отделены Рукой - посредницей усердной - От старины и новизны, От благостыни и от скверны. Уже входя в иной предел, Других о нем оповещая, Споткнемся мы о формы тел, Что нас удержат, укрощая; Пусть наши замыслы лихи И одолимы расстоянья - Споткнемся на краю строки О наше грубое дыханье, Споткнемся об изгиб руки, Чертящей буквы торопливо, И вновь поймем, сколь далеки Мы от того, чем сердце живо...Или вот эти щемящие стихи:
А хорошо бы смерти не бояться, Бесстрашием укрывшись, как щитом, Чтоб над монаршей глупостью смеяться, Не став шутом. А хорошо бы смерти не бояться, Чтоб истину открыто говорить И после от нее не отрекаться,- Лишь повторить. А хорошо бы смерти не бояться, Чтобы отвага эта помогла, Коль суждено мне без любви остаться И ремесла. А хорошо бы смерти не бояться, Чтоб в горький и неотвратимый срок Ни в тягость я не смог бы оказаться, Ни одинок. Вовек не отступать, не унижаться, И с сердца был бы сброшен тяжкий груз... Какое счастье - смерти не бояться, Но я боюсь.Или эти:
Мы столькой красоте еще не вняли, Столь многие не отыскали фразы, Что закрома и полные - пусты; Незнаньем нашим застланные дали Молчат о том, как щедры их запасы, И тает смысл средь тайной красоты...И, конечно, о творчестве:
Меж названьем картины и гладью холста, На котором - труды живописца, Есть живая, таинственная пустота, Где писатель бы мог разместиться. Меж заглавием книги и текстом ее - Вне деленья: сапожник? пирожник? - Есть пространство, неясное как забытье, Где бы мог разместиться художник.А вот стихи мастера, закончившего срок ученичества. Достойные, мудрые слова:
Когда найдешь в наставнической речи Ошибку, несуразность или сбой - Тщеславием и гордостью отмечен - Вдруг пропасть разглядишь перед собой. Поймешь, как, ученичество транжиря, Приблизил ты опасный тяжкий срок: Теперь ты одинок в огромном мире, Отныне до конца - ты одинок! Что рушится - защита или преграда? Постигнешь, сколь о том не сожалей, Какая это горькая награда - Перерастать своих учителей!И, конечно, о словах! Мало поэтов, которые бы не касались этой темы. И у каждого - свое:
Слова Одни, как руки, мной натружены, Моею мукою нагружены, Мной разогреты и остужены, Устало на листе лежат. Другие к жизни не разбужены, Чужой фантазией запружены И мною вовсе не заслужены, Хоть тоже мне принадлежат.И еще:
Язык почует остриё, И вдруг поймешь, прервавши речи, Что ты уже сказал своё И мнением своим отмечен. Словам ворота отворял Перед наивностью чужою, А паузы соизмерял С незрелой собственной душою... И вот, не вняв ничьей мольбе, Глухой стеною станет слово: И не поверишь сам себе, И ощутишь на миг другого...И еще о творчестве, об этом удивительном состоянии и об этом удивительном процессе:
Я выбрасывал, вычеркивал, Я вымарывал неверное, Но пока я черкал черное, Образовывалось белое... Зыбкой грани очертания, Словно кружево прозрачное... Вместо завтрашнего знания Натыкаюсь на вчерашнее... Ах, старания несчастные, Бестолковые и смелые - Ведь пока чернил я частное, В нем отбеливалось целое...В начале этой статьи я процитировал И. Губермана. А вот заключительная фраза из его "Ненужного послесловия": "С недавних пор Игорь Хариф живет в городе Хайфа, и мне остается только поздравить читателей, что появился среди нас поэт с отменным собственным лицом. Дай Бог, чтоб тяготы переселения в иную почву не повредили его чистый голос". Я искренне присоединяюсь к этому пожеланию и желаю читателям встречи с творчеством замечательного поэта Игоря Харифа.